История Мексики. Эпоха Санта-Аны. Часть 1, страница 2

Отделение Техаса

До 1823 г. в Техасе жило не более 3 тыс. белых лю­дей. Его холмистые прерии и богатые лесом речные доли­ны, занимавшие территорию, равную площади всей Фран­ции и обладавшие не менее плодородной почвой, чем лю­бая другая область Америки, были предоставлены диким индейцам-команчам, жившим в горах внутренних районов, и стадам буйволов и мустангов.

После того как Мексика была провозглашена респуб­ликой, уроженец Коннектикута Стивен Остин посетил Мехико и получил там разрешение занять в Техасе учас­ток земли и населить его колонистами. Такие же разре­шения были в дальнейшем выданы пятнадцати другим предпринимателям-эмпресариос. Колонисты должны были платить за свою землю по номинальной цене, но прини­мали на себя все обязанности мексиканских граждан. Та­кие колонии, по мнению мексиканских федералистов, должны были служить преградой, защищающей погранич­ные области от аннексии со стороны Соединенных Шта­тов. Дешевая земля привлекала колонистов. Не менее соблазнительной была возможность бежать от кредиторов.

За десять лет Техас приобрел белое население в 20— 30 тыс. чел. и, кроме того, множество рабов-негров, вве­зенных для работы на хлопковых полях.

Вскоре между двумя народами возникли трения. Аме­риканцы оказались на территории мексиканского штата Коагуилы. Они были лишены права судиться в суде при­сяжных по английскому обычному праву, а внешней тор­говле их мешало то обстоятельство, что для торговли было открыто очень небольшое количество портов. Эмпресариос были грубыми и агрессивными жителями пограничных районов. Когда в 1826 г. один из эмпресариос был изгнан в результате спора по поводу прав на землю, его спутни­ки возмутились. Тридцать человек промаршировали через город Нагодочес с красно-белым флагом и провозгласили независимую республику Фредонию. Когда появились мексиканские войска, демонстранты без боя убежали за границу. Но мексиканская политика в результате этого выступления изменилась.

Когда мексиканские власти изучили положение, они раскаялись в слепоте, с которой пустили в страну англо­саксов. Вместо того чтобы служить преградой для аме­риканской экспансии, техасские колонии стали как бы ее передовым отрядом. В течение последних тридцати лет пограничные провинции старой Испанской империи, как зрелые плоды, падали в руки Соединенных Штатов. При­обретение огромной Луизианы, за которым в 1819 г. последовало приобретение Флориды, только разожгло ап­петиты аграрных империалистов США. Джоэль Пойнсеп уже пытался купить Техас, и было известно, что многие американцы считают эту область своей по праву. Если англо-саксы поглотят Техас, то за ним последуют другие провинции, и Мексика будет съедена по кускам. Эти опа­сения старательно подогревал Уорд, усматривавший в американской экспансии угрозу интересам Великобритании на Караибском море, и в 1828 г. по совету Уорда в Техас был послан для инспекции бывший вождь повстанцев Мьер-и-Теран. Этот последний рекомендовал немедленно остановить рост американского влияния.

В 1829 г. Висенте Герреро издал декрет об отмене раб­ства. В Мексике за пределами Техаса рабства почти не су­ществовало, и главная цель Герреро заключалась в том, чтобы приостановить американскую иммиграцию. Однако Мьер-и-Теран сообщил, что декрет осуществить невозмож­но. На следующий год Лукас Аламан добился приня­тия более решительных мер. 6 апреля 1830 г. колонистам из Соединенных Штатов был запрещен въезд в страну, и были введены таможенные пошлины на границе с Луизиа­ной. Мьер-и-Терану дали войска для проведения за­кона в жизнь. Пошлины были для колонистов тяжелым бременем, а суровые меры, к которым прибегали мекси­канские чиновники в борьбе с контрабандой, вызвали ряд мятежей. В 1832 г. американцы были на грани восстания.

Когда Санта-Ана возмутился против Бустаманте, верный блюститель закона Остин встревожился; ему предста­вилось, что деятельность техасцев может быть истолкована как протест либералов против централизма. Техас посетил один либеральный генерал, который, обнаружив, что его жители — преданные приверженцы Санта-Аны, собрал вой­ско и пошел с ним обратно в Мехико, чтобы принять участие в революции. Тогда техасцы созвали съезд, на ко­тором потребовали отмены закона 1830 г. и отделения от Коагуилы, а Остин отправился в Мехико, чтобы сообщить решения съезда новому правительству. Ему не удалось убедить Гомеса Фариаса позволить техасцам организовать самостоятельный штат. А когда в припадке отчаяния он написал своим друзьям в Техас письмо, советуя организовать законодательное собрание штата вопреки воле прави­тельства, его посадили в тюрьму и выпустили только че­рез полтора года. Между тем закон 1830 г. в жизнь не проводился, и поток американских иммигрантов, переселяв­шихся в Мексику, не прекращался.

Когда Санта-Ана принял диктаторские полномочия, он послал в Техас армию под командованием генерала Коса с инструкцией обязательно провести закон в жизнь и соби­рать пошлины. Эту весть принес в Техас Лоренсо де Са­вала, бежавший от гнева Санта-Аны, и техасцы, все еще провозглашавшие себя мексиканскими федералистами, ре­шили защищаться. В декабре 1835 г. армия Коса была осаждена в Сан-Антонио, и после пяти дней уличных боев, во время которых мексиканцы стреляли с крыш домов, а техасцы пробивали глинобитные стены таранами, Коса прогнали на другую сторону Рио-Гранде. Тем временем Санта-Ана шел по пустыням Коагуилы на север, рассчиты­вая подавить восстание и затем с торжеством вернуться в столицу, лишить Баррагана власти и самому стать пре­зидентом. Его индейские рекруты, плохо снаряженные плутами-подрядчиками, в чьих прибылях участвовал Санта-Ана, то палимые жгучими лучами солнца, то замерзавшие в январские ночи, десятками дезертировали или умирали, но Санта-Ана неуклонно двигался дальше.

Он нашел техасцев не готовыми к сопротивлению. В пе­строй толпе фермеров и честолюбивых авантюристов, явившихся из-за пограничной линии, не было согласия от­носительно общих действий. Некоторые продвинулись впе­ред, намереваясь вторгнуться в Тамаулипас, другие расхо­дились по домам. Одно время главнокомандующий сменял­ся почти ежедневно. Остин был послан в Вашингтон, что­бы просить помощи у президента Эндрью Джексона. В феврале, когда Санта-Ана с трехтысячной армией достиг Сан-Антонио, он нашел там только 150 техасцев под коман­дой Вильяма Беррета Тревиса, засевших в старом зда­нии миссии Аламо. Тревис отказался сдаться, и после двух­недельной осады мексиканские барабаны пробили «дегуэльо», звуки которого со времен войн испанцев с мавра­ми означали «никакой пощады». Аламо был взят штурмом, а все его защитники вырезаны.

За несколько дней до того съезд, происходивший в Вашингтоне-на-Брасос, в 200 милях к востоку от Сан-Антонио, выработал декларацию независимости Техаса, назначил временным президентом новой республики Дэ­вида Бернета, а вице-президентом — Лоренсо де Савала; военным руководителем стал Сэм Хустон. Друг и ученик Эндрью Джексона, он внезапно оборвал свою политиче­скую карьеру, разведясь с женою, и утешился, став вождем индейцев чероки, давших ему прозвище «боль­шой пьяница». Хустон прибыл в Техас с намерением вознаградить себя за загубленную политическую карьеру, возглавив движение за отделение Техаса. В промежутки протрезвления между периодами запоя он проявлял со­образительность и уменье командовать, в которых сильно нуждались техасцы.

Хустон отдал приказ об отступлении, и в следующем месяце, под проливными весенними дождями, все население Техаса в жалком состоянии бежало на восток — в том числе армия в 700—800 чел. За ними четырьмя эскадронами шли мексиканцы, уверенные, что всякое сопротивление прекратилось. Услышав, что временное правительство на­ходится в Хэррисберге, близ устья реки Сан-Хасинто, Санта-Ана с авангардом своей армии быстро двинулся впе­ред. Но правительство отплыло в Гальвестон, и Санта-Ана повернул на север в поисках брода. В Линчберг-Ферри его ожидал Хустон, укрепившийся на опушке дубовой рощи. Целые сутки обе армии стояли друг перед другом, разделенные полосой прерии; наконец, 21 апреля после полудня Хустон отдал приказ об атаке. Санта-Ана, по­строив брустверы, пренебрег самыми элементарными пре­досторожностями. Солдаты его варили обед, а их коман­дир наслаждался сиестой. Техасцы с криком «Вспомните Аламо!» штурмом взяли брустверы и убили 600 мекси­канцев, а остальные были взяты в плен после измены по­мощника Санта-Аны полковника Альмонте. Сам Санта-Ана бежал с поля сражения. На следующий день его на­шли в высокой траве и взяли в плен.

Битва у Сан-Хасинто закончила войну, но не разре­шила вопроса о статусе Техаса. Чтобы выйти на свободу, Санта-Ана был готов обещать все, что угодно; но мекси­канское правительство, не пытавшееся отвоевать Техас, но отказавшееся признать его независимость, дезавуировало Санта-Ану. Техасцев постигло разочарование.

В 1838 г. Техасской республике предстояло избрать ново­го президента. Эта честь выпала на долю Мирабо Бона­парта Ламара, чьи притязания, если не способности, впол­не соответствовали его имени. Самым выдающимся резуль­татом попыток Мирабо Бонапарта Ламара превратить Техас в великую державу было падение в цене техасского доллара до трех центов. Силясь улучшить финансовое положение своего правительства, Ламар послал в Санта-Фе отряд для набегов на проходившие между Чигуагуа и Сен-Луисом ка­раваны с товарами. Посланные им солдаты достигли Санта-Фе полумертвыми от голода, сдались мексиканским властям и были в цепях отосланы в Мехико. Мексиканцы отплатили техасцам набегом на Сан-Антонио. Тогда техасская армия вторглась в Тамаулипас, но была вынуждена капитулиро­вать, бежала, скрылась в горах и, побродив там несколько недель без пищи, была снова взята в плен. Чтобы предот­вратить набеги на будущее, каждого десятого человека рас­стреляли, а остальных посадили в тюрьму. После этого примирение Мексики с потерей Техаса стало невозможным.

Централистская республика

Когда Санта-Ана вернулся в Мексику, оказалось, что его готовность променять Техас на свою личную свободу уже всем известна. Не имея возможности вернуть себе пост президента, он удалился в Манга-де-Клаво. Теперь консерваторы прочно завладели государственной властью. В декабре 1836 г. они издали новую конституцию, уни­чтожавшую вольности штатов и вводившую имуществен­ный ценз для участия в голосовании. После смерти Баррагана консерваторы не смогли найти более подходящего президента, чем Анастасио Бустаманте. Он был привезен обратно на родину из Англии, где жил в изгнании, и в апреле 1837 г. вернулся в президентский дворец.

Вскоре после возвращения Бустаманте Санта-Ана вновь появился на сцене. Несколько иностранных государств име­ли к Мексике претензии за убытки, понесенные их граж­данами при разгроме Парианского рынка в 1828 г. и во время последующих волнений. Даже если бы мексиканское правительство признало свою ответственность, оно не имело возможности уплатить требуемую сумму. В 1838 г. у Веракрус появился французский флот, потребовавший оплаты претензий на сумму в 600 тыс. песо. Французы бомбарди­ровали крепость Сан-Хуан-де-Улоа, которая считалась не­приступной, как и двести лет тому назад. К несчастью, за это время артиллерия стала более мощной, и крепость ка­питулировала. Мексиканское правительство немедленно объ­явило Франции войну. Санта-Ана был вызван в Веракрус для консультации и принял на себя командование вой­сками. Однажды рано утром французы совершили набег на город и чуть не взяли в плен Санта-Ану. В тот же день, когда французы возвращались в Сан-Хуан, Санта-Ана вновь появился во главе своих войск, и пушечным яд­ром, пущенным с французского корабля, ему оторвало ногу. Это происшествие оказалось для Санта-Аны большой уда­чей. В донесениях правительству он заявил, что отбил французов, что его жизнь в опасности, но он умрет сча­стливым, зная, что отдал свою кровь за родину. Получив гарантию уплаты своих 600 тыс. песо, французы вернулись во Францию, а Санта-Ана вновь стал популярным героем.

Тем не менее, Бустаманте удалось продержаться у вла­сти целых четыре года, главным образом потому, что из-за непреодолимых трудностей, которые представляло управле­ние Мексикой в это время, ни один другой главарь консер­ваторов не соглашался стать президентом. Финансовый кризис стал хроническим, ежегодный дефицит редко бывал меньше 12 млн. песо. Дикие индейские племена из гор Со­норы и Чигуагуа начали совершать набеги на креольские поселения. Юкатан, находившийся под властью либералов, был фактически независим, а главари либералов в север­ных штатах вели разговоры об отделении. Гомес Фариас, живший в изгнании в Новом Орлеане, следил за события­ми и в 1840 г. вернулся на родину, чтобы возглавить вос­стание либералов в Мехико. Одиннадцать дней в городе шли уличные бои, и хотя воюющие стороны не причинили друг другу большого вреда, шальными пушечными ядрами было убито немало мирных жителей. Наконец, вести о пред­стоящем прибытии Санта-Аны, собирающегося взять на се­бя роль посредника, напугали обе партии и заставили их заключить между собой соглашение. Вождям либералов бы­ли даны охранные грамоты, и они снова покинули Мехико.

Казалось, что вся страна распадается и анархия не­избежно приведет к постепенной аннексии Мексики Соеди­ненными Штатами. Многие выказывали мнение, что Мек­сике не следовало восставать против Испании. Но в ответ на конкретные предложения пригласить монарха из Евро­пы последовал взрыв негодования. Один член конгресса от Юкатана, Гутьеррес де Эстрада, заявивший, что ино­земный король возродит страну, был вынужден скрыться.

Наконец, генералы решили, что пора заменить Буста­манте кем-нибудь, кто лучше сумеет извлекать налоги из населения. В 1841 г. произошла самая циничная и бесприн­ципная из всех мексиканских «революций». Комендант Гвадалахары Паредес поднял знамя мятежа. К нему примк­нули Санта-Ана и Валенсия, который за несколько месяцев до того сравнивал подавление либералов Бустаманте с сотворением мира богом. Эти три генерала со своими после­дователями собрались для совещания в Такубайе, а затем в течение недели бомбардировали Мехико. Бустаманте, вы­нужденный прибегнуть к последнему средству, обратился в либерала и выдвинул лозунг восстановления конституции 1824 г. Когда и эта неожиданная перемена фронта не принесла ему поддержки, он удалился в изгнание. Санта-Ана с триумфом въехал в город на четверке белых коней и при­нял диктаторскую власть. На следующий год был избран новый конгресс, большинство в котором принадлежало модерадос. Тогда Санта-Ана удалился в Манга-де-Клаво, пре­доставив неблагодарную задачу распустить конгресс быв­шему помощнику Морелоса Николасу Браво. Браво назна­чил хунту нотаблей, которая в 1843 г. выработала новую конституцию. По этой конституции президент фактически являлся диктатором. Президентом был избран Санта-Ана.

В качестве диктатора Санта-Ана имел широкие воз­можности выступать в роли Наполеона и выявлять раз­личные стороны своего весьма негармоничного характе­ра. Он проявлял большую энергию в сборе денег. Посред­ством принудительных займов у церкви, увеличения на 20% ввозных пошлин и продажи англичанам горных кон­цессий он добился того, что стал получать вдвое боль­ший доход, чем его. предшественник. Затем новые сред­ства были распределены так, чтобы они принесли наи­большую пользу. В армейские платежные ведомости были внесены тысячи новых офицеров, а подрядчикам, выпол­нявшим правительственные заказы, стало легко наживать состояния. На площади в Мехико была воздвигнута статуя Санта-Аны, одной рукой указывавшая на Техас, который Санта-Ана по-прежнему обещал отвоевать; однако было замечено, что эта рука протягивалась также и в сторону Монетного двора. Был построен новый театр, названный Большой театр Санта-Аны (El gran Teatro de Santa-Ana); по своим размерам театр этот был провозглашен вторым в мире. Сам Санта-Ана, подражая Наполеону, одевался про­сто, как будто не желая выставлять себя напоказ, и ста­рался усугубить эффект тем, что ввел для своей свиты пурпурные мундиры. Во время парадных обедов за его кре­слом стояло шесть полковников, а когда он сидел в своей ложе в театре, его окружал блестящий круг генералов.

Лица из его непосредственного окружения находили у него те же любезные манеры, что и прежде, то же меланхоли­ческое выражение лица, те же клятвы в верности величию Мексики и ту же способность к случайным великодушным поступкам.

Тем временем возможности усиления налогового гнета в стране истощались, и офицеры начали выражать недо­вольство тем, что им не платят в срок жалованья. В 1844 г. восстал Паредес, а когда Санта-Ана выступил против него, народное восстание в Мехико вернуло к вла­сти Гомеса Педрасу и модерадос, президентом же сделал­ся генерал Хосе Хоакин Эррера. Санта-Ана бежал в горы провинции Веракрус. В конце концов, ему разрешили уехать в Гавану с обязательством не возвращаться десять лет.

Эррера оставался у власти год. В конце концов его явная готовность вести с президентом США Полком пе­реговоры о статусе Техаса, аннексированного Соединен­ными Штатами в начале 1845 г., дала консерваторам предлог свергнуть его. В январе 1846 г. Паредес пошел на Мехико, а Эррера и все его сторонники бежали из го­рода в одной карете. Паредес правил энергично, но, за­хватив власть как выразитель мексиканской национальной гордости, он оказался перед непосильной задачей войны с Соединенными Штатами.

Война с Соединенными Штатами

Уже четверть века между Соединенными Штатами и Мексикой существовал антагонизм. Американское прави­тельство презрительно относилось к республике, которая не могла установить порядка в стране, и заявляло, что Соединенным Штатам суждено распространить свое бла­годетельное господство на весь материк. Мексиканцы же боялись тенденции англо-саксов к экспансии.

Жившие в Мексике американские граждане понесли убытки вследствие беспорядков, связанных с переворота­ми, и военных конфискаций. Не добившись возмещения через мексиканские суды, они обратились к своему пра­вительству. Когда мирные протесты не дали результата, Соединенные Штаты пригрозили войной; тогда Мексика согласилась передать американские требования на арбитраж. Три четверти этих претензий оказались незаконными, и в 1841 г. международный суд отверг их, хотя прису­дил Мексику к оплате остальных — на сумму около 2 млн. долларов. Мексика заплатила три взноса в счет этого долга, а затем прекратила платежи.

Более серьезной была техасская проблема. Мексикан­цы считали техасский мятеж частью составленного пра­вительством Соединенных Штатов плана экспансии и ожидали, что за потерей Техаса последует потеря других провинций.

Мексиканские правительства, сознавая, что необходи­мо отстоять как свою честь, так и национальную неза­висимость, неоднократно заявляли, что аннексия будет оз­начать войну, и когда Техас был аннексирован, Альмонте, являвшийся теперь мексиканским послом в Вашингтоне, потребовал свои паспорта. Осведомленные лица надеялись на поддержку из Новой Англии и на помощь Великобри­тании. Однако Эррера, кажется, был готов принять неиз­бежное при условии, что оскорбленная национальная гор­дость Мексики получит надлежащее успокоение. Но Джемс К. Полк, ставший американским президентом в марте 1845 г., не был склонен к примирению. Более того, как верно предвидели мексиканцы Соединенные Штаты не удовлетворились Техасом. Они желали также Калифорнии. Этот безлюдный и заманчивый край как бы сам напра­шивался на аннексию. В XVIII в. волна испанского на­ступления, достигшего тогда своего кульминационного пункта, захлестнула Калифорнию; затем начался отлив, и в Калифорнии осталось всего лишь несколько семейств креолов-землевладельцев, живших в праздности и роскоши на обширных асиендах, окруженных огромными табунами лошадей и стадами рогатого скота. Мексиканское прави­тельство, находившееся за две с лишним тысячи миль к югу, фактически не имело власти над этой территорией, и Полк был встревожен слухами, что ее собирается купить Англия. Он намеревался предложить Мексике отказаться от требования оплаты неудовлетворенных претензий в об­мен на установление приемлемой, границы между Техасом и Мексикой и хотел попытаться также купить Калифор­нию. Такая сделка была бы, как он уверял, выгодна для Мексики, так как дала бы ей возможность уплатить долги.

Эррера сообщил Полку, что примет его уполномочен­ного для обсуждения техасского вопроса. Полк немедлен­но назначил посланником в Мексику Джона Слайдела. Различие между уполномоченным и посланником не име­ло для Полка никакого значения, но для Мексики оно сводилось к различию между признанием обид, нанесен­ных Мексике, и возобновлением обычных дипломатиче­ских отношений. Эррера жаждал переговоров, но знал, что если он не отстоит национальную честь Мексики, то произойдет революция, и когда Слайдел прибыл в Ме­хико, его почти со слезами умоляли не настаивать на офи­циальном признании в качестве посланника. Вскоре после того власть захватил Паредес, и Слайделу, кото­рый снова потребовал признания, вручили его паспорта. Теперь Полк готовился к войне, находя, что неоплачен­ные претензии и высылка Слайдела являются достаточ­ным поводом для этого. В Техасе уже имелись американ­ские войска: им было приказано занять нейтральную зону между Нуэсес и Рио-Гранде, на которую Техас претендо­вал, но которую никогда не занимал. Войском в этом рай­оне командовал Зэкери Тейлор. Он пересек 200 миль песчаной равнины южнее Нуэсеса и обосновался ка Рио-Гранде. Паредес счел продвижение Тейлора вторжением на мексиканскую территорию и отдал приказ о сопротив­лении. 25 апреля 1846 г. мексиканская конница напала на нескольких американских драгунов и вынудила их к сдаче. Когда, весть об этом достигла Вашингтона, Полк направил в конгресс послание с объявлением войны. Американская кровь, разъяснял Полк, пролита на американской террито­рии — этим актом Мексика вызвала войну(1).

Многие жители Новой Англии были против войны, храня верность теории, по которой Техас был намеренно украден рабовладельцами. Рабовладельцы же хотели «за­щищать Техас от вторжения», но не одобряли быстроту, с которой Полк объявил войну, так как понимали, что Калифорния никогда не станет рабовладельческой террито­рией. Но долина Миссисипии была охвачена военной лихо­радкой. Владения бывшей Испанской империи всегда явля­лись магнитом, которым тепло и краски юга во все времена притягивали к себе народы севера. Юноши из долины Мис­сисипи хотели, как они заявляли, «пировать во дворцах Моктесумы», и в этой банальной фразе выражались те экзоти­ческие фантазии, осуществления которых ожидали в та­инственной стране — Мексике. Перед лицом такого воз­буждения и мощи американской артиллерии Мексика с ее рекрутскими армиями и устарелым оружием была с само­го начала обречена на поражение.

В мае 1846 г. американцы нанесли поражение генералу Ариста, войска которого не могли долго удержаться на своих позициях под смертоносным обстрелом американ­ских пушек, перешли Рио-Гранде и захватили Матаморос. Проведя два месяца в Матаморосе, где несколько тысяч его солдат умерли от дизентерии и от эпидемии кори, Тейлор решил пойти на юг. Он штурмом взял Монтерей, который защищал генерал Ампудия, и, наконец, обосновался в Сальтильо. Тем временем американский флот при помощи живших там американцев захватил Калифорнию.

В это время Мексика пережила еще одну революцию. Паредес обнаружил полную неспособность вести войну. В августе Хуан Альварес поднял восстание. К власти вер­нулись Гомес Фариас и пурос, и была восстановлена кон­ституция 1824 г. Фарианс не намеревался позволить Полку выиграть войну из-за ошибок мексиканского правительства и решился на рискованный опыт. Санта-Ана был самым способным из мексиканских генералов. Его следовало вернуть из изгнания, а пока он и его армия будут побеждать американцев, пурос будут финансировать войну, конфискуя церковные имущества. Санта-Ана проявил обычную готов­ность обещать все что угодно, и союз, разорванный лет за десять до того его изменой, был восстановлен. Однако для того, чтобы снова стать президентом, Санта-Ане пришлось изыскать способ вернуться в Мексику. Между Гаваной, где он коротал время в изгнании, развлекаясь петушиными боями, и мексиканским берегом находился американский флот. Эта задача была легко разрешена путем переговоров с Полком. Санта-Ана отправил в Вашингтон агента и пообещал, что, если ему позволят вернуться в Мексику, он заключит мир на выгодных для США условиях. При этом Санта-Ана объяснил, что Мексику необходимо устрашить вторжением, и наметил для американского военного мини­стерства план операций. Полк попал в ловушку и распоря­дился, чтобы Санта-Ане дали проскользнуть через коль­цо блокады. В августе «Наполеон Запада» высадился в Веракрус, где его приняли холодно и упрекали за старые грехи. В сентябре он въехал в Мехико. Фариас немедленно отправил его в Сан-Луис-Потоси, где ему надлежало со­брать армию. В то же время был созван либеральный кон­гресс, назначивший Санта-Ану исполняющим обязанности президента, а Фариаса — вице-президентом.

Тем временем американское правительство решило изме­нить свой план. Неспособность Тейлора встревожила Пол­ка, и президент послал в Мексику Уинфилда Скотта. Этот последний должен был высадиться в Веракрус с полови­ной армии Тейлора, а Тейлору было приказано отступить, оставив передовую позицию в Сальтильо. Тейлор уступил, но, оставаясь близ Сальтильо, продолжал провоцировать сражения.

К январю Санта-Ана собрал 25-тысячную армию, кото­рую финансировал путем массовых конфискаций. В карете, запряженной восемью мулами, в сопровождении боевых пе­тухов, он отправился разбивать Тейлора, войска которого стояли лагерем на открытой местности в восемнадцати милях к северу от Сальтильо, и едва не захватил его врасплох. Высланные Тейлером для разведки отряды были перехвачены мексиканцами. 21 февраля в американ­ский лагерь явился одинокий всадник с вестью о том, что Санта-Ана совсем близко. Тейлор поспешно сжег запасы и отступил миль на десять к Ангостуре, близ асиенды Буэна Виста, где дорога шла по широкому перевалу между не­приступными горами. Санта-Ана прибыл на следующий день, а утром 23 февраля он построил свою армию в бое­вой порядок, выставив напоказ американцам блестящие мундиры мексиканской конницы. Священники ходили взад и вперед, служа мессу. Когда церемония была закончена, Санта-Ана бросил своих солдат на участок между амери­канской армией и горами на восточной стороне перевала. Этот участок Тейлор, неправильно оценив характер мест­ности, оставил незащищенным. Но если Санта-Ана лучше командовал, то у американцев были лучшие пушки, и мек­сиканцев стал косить смертоносный артиллерийский огонь. К ночи брешь была заполнена, и обе армии стояли друг против друга на исходных позициях. Американцы, которых было втрое меньше, чем мексиканцев, с трепетом ждали возобновления атаки на следующий день. Однако Санта-Ана решил иначе. Его индейские рекруты, не привыкшие иметь дело с солдатами, которые так упорно отстаивали свои позиции, и с пушками, которые стреляли с такой смертельной точностью, не были настроены возобновлять бойню. Санта-Ана уже захватил два американских знаме­ни — этого было достаточно, чтобы инсценировать победу. Ночью, при свете луны, Санта-Ана собрал свою армию и потихоньку ушел по направлению к Сан-Луис-Потоси, ос­тавив горящие костры, чтобы скрыть свое отступление. Подобно наполеоновской армии в 1812 г., мексиканцы в зимнюю стужу, без руководства пробирались к Сан-Луис-Потоси, массами погибая от голода.

Пока Санта-Ана захватывал в Коагуиле американские знамена, Фариас и его сторонники — пурос встретили в столице немало трудностей. Духовенство молилось за побе­ду Мексики и устраивало религиозные процессии, но оно и слышать не хотело о том, чтобы пожертвовать на войну часть своих денег. В конце концов конгресс разрешил кон­фисковать 5 млн. песо из церковных имуществ. Этот проект вызвал, как обычно, бурю сопротивления, и часть духовен­ства стала более доброжелательно относиться к американ­цам, которые, может быть, завоюют Мексику, но оставят в неприкосновенности церковные поместья. Из сундуков церкви было силой извлечено около 1,5 млн. песо, после чего гражданская война положила конец конфискациям. Милиция Мехико, собравшаяся для защиты родины от американцев, решила вместо того защитить церковь от пу­рос. Несколько креольских полков, украшенных священны­ми медалями и эполетами, солдаты которых благодаря своей любви к танцам и празднествам были известны сре­ди метисов под названием полькос, восстали против Фа­риаса. Когда Санта-Ана приблизился к городу, лидеры всех партий поспешили встретить, его поздравлениями по случаю победы и заручиться его поддержкой. Он решил повторить предательство 1834 г. Фариас был снова изгнан и один из модерадос, Анайя, объявлен исполняющим обя­занности президента. Получив от церкви еще 2 млн. песо за обещание неприкосновенности в будущем, Санта-Ана обратился на восток, навстречу Уинфилду Скотту.

Уинфилд Скотт 7 марта высадился со своей армией в песчаных холмах к югу от Веракрус. После разрушитель­ной бомбардировки город капитулировал. Американцы по­спешили во внутренние области, чтобы избежать желтой ли­хорадки. В середине апреля они встретились с Санта-Аной, который ждал их у Серро Гордо на сильно укрепленной позиции, в месте, где дорога вьется вверх, в горы. Саперы Скотта нашли способ обойти мексиканцев с северного фланга, и отряд американцев протащил свои пушки по глубоким ущельям, через густые леса, которые Санта-Ана объявил непроходимыми даже для кролика. Атакованная с фронта и с левого фланга мексиканская армия была разре­зана на куски, а те, кто остался в живых, бежали, скатыва­ясь в бепорядке по дорогам обратно к Мехико. Скотт мог теперь спокойно идти на Пуэблу, клерикальный город, кото­рый отказался от того, чтобы Санта-Ана защищал его. Санта-Ана подготовился ко второй встрече со Скоттом только когда тот дошел до долины Мехико.

Смятение в Мехико не поддается описанию. Модерадос и пурос, клерикалы и монархисты — все ожесточенно обви­няли друг друга, и всех их объединяло недоверие к Санта-Ане. Носились слухи о его переговорах с Полком, и зада­вались вопросы о том, как он проскользнул через амери­канскую блокаду. До города добрели беглецы из армии, покинутой им в Коагуиле, и рассказали, что Ангостура от­нюдь не была победой, как ее изображал Санта-Ана. Все же, несмотря на слухи, что он продал родину янки, Санта-Ану признавали единственным человеком, способным преодолеть кризис. Его военные соперники — стареющие ветераны войны за независимость, вроде Бустаманте и Николаса Браво, интриган Альмонте, предатель Валенсия, Ариста, опальный со времени своего поражения у Матамороса, и Ломбардини, не имевший никаких данных для командования, кроме длинных усов, — были также недостой­ны доверия. Кроме того, они не обладали энергией и опы­том Санта-Аны. Впервые интересы Санта-Аны совпали с интересами Мексики. Он вновь стал президентом, а враждующие группировки договорились, наконец, о какой-то видимости сотрудничества под его руководством.

Санта-Ана, потеряв одну армию в Коагуиле и другую в Серро Гордо, собрал теперь третью и энергично занялся подготовкой города к обороне. Более того, ему удалось об­маном заставить американцев взять на себя часть расходов по этой подготовке. Полк верил еще, что Санта-Ана искренне намерен заключить мир, как только Мексика будет достаточно устрашена, и послал с экспедицией Скотта чи­новника государственного департамента, Николаса Три­ста, с инструкциями начать переговоры о договоре, как только Санта-Ана даст знать, что запугивание можно прекратить. Поэтому, когда Санта-Ана отправил американ­цам послание, в котором объяснял, что стремится к миру, но срочно нуждается в 10 тыс. долларов, ему были пре­провождены деньги из Пуэблы.

В августе Скотт оставил Пуэблу, поднялся на перевал под снежной вершиной Попокатепетля, откуда перед ним открылся вид на простирающуюся внизу долину Мехико с ее озерами, кукурузными полями и асиендами, и спустил­ся в деревню Чалько. Днем 9 августа колокола Мехиканского собора известили население о приближении амери­канцев. Мексиканская армия ждала их на перешейке меж­ду двумя озерами, к востоку от города. Скотт повернул на юг по утопающей в грязи дороге между озерами и склона­ми гор и, наконец, подошел к проезжей дороге из Мехико в Акапулько. Здесь его ждал Санта-Ана. В течение следу­ющих трех недель мексиканцы сражались с мужеством и упорством, поразившими захватчиков. Впервые война стала затмевать партийные раздоры. Мексиканская армия со­стояла уже не из индейских рекрутов, а из креольских и метисских добровольцев, готовых умереть, защищая свою столицу. А Санта-Ана, неутомимый в усилиях организо­вать войска, беззаботно стоявший под пулями на передовых позициях сражений, казалось, превратился из «Наполеона Запада» в нечто более почетное — в национального вождя. Однако бороться против пушек американцев и их генералов было невозможно. У Контрераса американцы нанесли поражение Валенсии, который не повиновался приказу Санта-Аны об отступлении, и штурмом отбили у генерала

Анайи Чурубуско, причем взяли в плен полк ирландцев-католиков, которые перешли во время войны на сторону мек­сиканцев, и расстреляли их как дезертиров. Было заключе­но перемирие, в течение которого Санта-Ана, продолжая уверять американцев, что он стремится к миру, поспешно укреплял свою оборону. Тем временем Валенсия, отступив в Толуку, устроил пронунсиаменто, потребовав расстрела Санта-Аны и продолжения войны до последнего патрона. Когда Санта-Ана отверг условия США, американцы, сра­жаясь за каждый дюйм дороги и неся тяжелые потери, атаковали Молино дель Рей, поднялись на высоты Чапультепека и вечером 13 сентября проникли в городские воро­та столицы. Санта-Ана отступил в Гвадалупе, а городское аюнтамиенто вывесило белый флаг. Леперос воспользова­лись случаем и разграбили Национальный дворец. На рассвете 14 сентября колонна покрытых грязью и кровью янки во главе с двумя пешими генералами вступила на площадь, а затем приветствуемый армией примчался Уин­филд Скотт со своим штабом. Мексиканцы теснились на тротуарах и на крышах домов, наблюдая за захватчиками. Но когда американцы стали расходиться по квартирам, снайперы открыли по ним огонь из укрытий, а с крыш до­мов на них сбрасывали вывороченные из мостовой камни. В течение всего дня шли жестокие уличные бои, но на следующее утро аюнтамиенто удалось положить конец бойне, и оно приказало прекратить выступления против американцев.

Санта-Ана, поддерживаемый пурос, стремился продол­жать войну. Он намеревался собрать свежие войска и от­резать Скотта от его базы в Веракрус. Перейдя к парти­занской войне, Мексика могла в течение неограниченного времени не признавать себя побежденной. Зимой эскадроны полу-патриотов, полу-бандитов совершали жестокие набеги на американские отряды и вызывали американцев на кро­вопролитные акты мести. Но после того как нападение Санта-Аны на американский гарнизон в Пуэбле окончилось неудачей, модерадос обеспечили себе большинство в кон­грессе и решили заключить мир.

Богатые креолы понимали, что партизанская война будет для них еще более разорительной, чем для американцев. Казалось, что в стране начинается полная анархия. Поло­вина северных штатов готова был провозгласить независи­мость. Племена майя на Юкатане, которых алчность крео­лов на пеньковых плантациях довела до восстания, подня­лись против белых, вооружившись винтовками, получен­ными от английских купцов в Белизе, и захватили весь полуостров, кроме Мериды и Кампече. Президентом стал главный судья верховного суда Пенья-и-Пенья. Он органи­зовал в Керетаро правительство и начал переговоры с аме­риканцами. Санта-Ана, свергнутый с поста президента, бе­жал в горы. После банкета, на котором его чествовали аме­риканские офицеры, он удалился в изгнание на Ямайку.

Трист и Скотт, в соответствии с инструкциями, при­ступили к мирным переговорам. Мексика должна была ус­тупить США Техас, Калифорнию и огромную незаселен­ную территорию между ними — больше половины всей пло­щади республики — в обмен на 15 млн. долларов плюс ан­нулирование неоплаченных претензий. Под угрозой возоб­новления военных действий Пенья-и-Пенья и большинство мексиканского конгресса приняли эти условия, и договор был направлен в Вашингтон. В США становилось популяр­ным требование аннексии Америкой всей республики, но, раз договор был заключен, Полк решил принять его.

10 марта 1848 г. договор, заключенный в Гвадалупе-Идальго, был ратифицирован американским сенатом, а к концу июля последний американский солдат покинул Мексику.

——

(1) Ничем не прикрытую агрессию США по отношению к Мексике Паркс пытается смягчить, изображая обе стороны конфликта, как рав­ноправные и ведущие спор из-за какого-то маловажного повода. Меж­ду тем, речь идет о национальной территории Мексики. Война США против Мексики была войной несправедливой, захватнической. Подроб­нее см. предисловие.

Из книги Генри Бэмфорд Паркс, История Мексики (History of Mexico, 1940). Перевод с английского Ш. А. Богиной. Предисловие Б. Т. Руденко. Москва: Издательство иностранной литературы, 1949