Древняя Мексика без кривых зеркал, страница 5

Написать комментарий

Письменность Мезоамерики

Излагаемое далее вовсе не претендует на звание полного анализа письменности в Мезоамерике. Оно им просто не является.

Во-первых, мягко говоря, я не очень силен в лингвистике. Во-вторых, практика непосредственного перевода древних рукописей вообще (и текстов майя в частности), которой сейчас увлеклись довольно многие, меня никогда не привлекала ни в малейшей степени.

Но разве абсолютно все, что можно сказать о письменности, исчерпывается лишь лингвистическим анализом и переводом текстов? Вовсе нет. И вот как раз на других характеристиках и особенностях мезоамериканской письменности я и хочу остановиться.

Раз я сам не занимаюсь переводом, то, естественно, у меня нет возможности проверить точность и корректность перевода конкретного текста. Но в данном случае этого не будет требоваться. И хотя некоторые соображения о проблемах расшифровки текстов майя и распространенного у нас в стране метода Кнорозова я уже высказывал, тут – по крайней мере на какое-то время – придется исходить из предположения, что имеющиеся в доступной литературе переводы мезоамериканских текстов выполнены в целом достаточно правильно.

В книгах – с изложением не только официальной версии истории, но и разных так называемых альтернативных взглядов – утверждается, что в Мезоамерике имела место очень развитая система письменности. При этом мне доводилось как-то встречать даже утверждение, что майя будто бы имели систему чуть ли всеобщего обучения грамоте.

Выглядит впечатляюще и просто-таки грандиозно.

Но нет ли тут еще одного очередного «преувеличения», так часто встречающихся в книгах по истории этого региона?

Прежде всего надо отметить, что при упоминании о «развитой системе письменности» подразумевается чаще всего письменность майя. Но майя – не единственные обитатели Мезоамерики. И для других народностей утверждение о «развитой системе письма» уже далеко не всегда будет корректным.

Так от запотеков осталось буквально лишь несколько «надписей», по которым делать выводы в целом о системе письма просто невозможно. Письменность ацтеков, как признают специалисты, даже к приходу испанцев не смогла подняться до уровня иероглифической письменности майя и представляла из себя более «пиктограммы», нежели иероглифы как таковые. Тексты заучивались наизусть и воспринимались на слух, а рисуночные записи служили лишь чем-то вроде «памятки» для «чтеца»-рассказчика.

А вот, например, что приводится в качестве «пиктографических документов» в работе Трэвиса Бартона Кранца под названием «Тлашкальские пиктографические документы XVI века о конкисте Мексики» (манускрипт на листе бумаги из коры дерева, хранящийся в Латиноамериканской коллекции Нетти Ли Бенсона в университете Техаса в Остине).

Кто-нибудь видит здесь письменность как таковую?

На мой взгляд, довольно очевидно, что перед нами – просто рисунок, а вовсе не текст. И даже не текст из пиктограмм. С очень и очень большим натягом можно было назвать это чем-то типа «псевдо-пиктографического изображения».

И заметим: речь идет уже о временах конкисты.

Так что говоря именно о развитой системе письменности надо помнить, что они имела место вовсе не во всем регионе и далеко не у всех народов Мезоамерики.

Зададимся теперь совсем простым вопросом: а что, собственно, подразумевается под «текстами» и «письменными источниками», когда заходит речь о мезоамериканской письменности?

Мало-мальски пристальный взгляд выявляет немаловажную деталь. Подавляющее большинство текстов представляют из себя довольно краткие записи, нанесенные преимущественно либо на сосуды, либо на каменные стелы и стены сооружений, и нередко сопровождаемые поясняющими рисунками (действительно насыщенных текстами кодексов, которых насчитывается всего несколько штук, я коснусь чуть позже). При этом очень часто весомую часть из общего количества элементов такого «текстового сообщения» представляют символы, которые относятся к обозначению календарной даты того или иного события.

Является ли это текстом? С точки зрения лингвистов – несомненно, да. А если взглянуть с точки зрения «обывательской», «житейской»? На самом деле «полновесными» текстами их назвать можно только с большой натяжкой, или (применяя уже использовавшийся термин) несколько «преувеличивая» реальность.

Дело в том, что письменность – это не просто набор символов, выстраиваемых по определенным правилам. Это – прежде всего инструмент коммуникации, инструмент передачи информации.

Сколько бит информации можно передать подобным текстом, если не учитывать поясняющие рисунки? Очень и очень мало. Что реально и подтверждается переводами этих текстов.

Возьмем для примера, отрывок из книги В.Гуляева «Второе открытие цивилизации майя», который посвящен соперничеству между городами Копан и Киригуа. Этот отрывок примечателен сразу по двум причинам. Во-первых, он довольно типичен по тематике и содержанию для Мезоамерики. А во-вторых, он представляет перевод (в причесанном виде) сразу целой группы текстов, довольно большой по общему объему.

«.в середине позднеклассического периода, правитель Киригуа «Двуногое небо» поднял мятеж против метрополии, а затем пленил и принес в жертву богам правителя Копана, известного по иероглифическим текстам как «VIII Кролик». «Двуногое небо» увековечил далее эту победу путем расширения размеров своего родного города Киригуа и с помощью установки посвятительных стел, где прославил свою воинскую доблесть. Тем не менее, несмотря на этот унизительный разгром «VIII Кролика», Копан как город и независимое государственное образование, по-видимому, не пострадал сколь-нибудь значительно и определенно не потерял свою независимость. Напротив, старая Копанская династия царей продолжала сидеть на троне, а преемник «VIII Кролика» сумел значительно расширить размеры одной пирамиды в Копане, построив знаменитую «Иероглифическую лестницу». 80 ступеней этой лестницы содержат иероглифическую летопись с восхвалением всех предыдущих правителей Копана, включая несчастного разбитого в бою и принесенного в жертву «VIII Кролика»» (В.Гуляев, «Второе открытие цивилизации майя»).

Итак, если убрать явные интерпретации событий и их обобщения, произведенные в ходе перевода текстов и их трактовки, то есть если перейти от кривого зеркала к обычному, в сухом остатке останется лишь совсем немногое – похвальба о том, что кто-то когда-то кого-то победил. И все.

Что же получается? А получается, по сути, что мы имеем только нечто типа «штампа владения» – надписи, которая провозглашает установление власти очередного правителя над какой-то территорией. Почти как надпись на футбольном кубке с названием команды, которая этот кубок завоевала. И как на кубке, нет никаких подробностей. Нет описаний того, сколько врагов и как повержено, какими трудами и жертвами это далось, и сколько дней какими напитками после этого народ отмечал очередную победу.

Информация сведена к самому жесткому минимуму. Строго говоря, функция коммуникативная, функция передачи информации, данными письменными текстами практически не исполняется.

Более того: приведенные тексты именно типичны – тема постоянна одна и та же. А где, например, переводы с описанием того, сколько полей и чем засажено? Где опись собранной дани с кого-то из побежденных или с собственных подданных? Где инструкции или отчеты по исполнению каких-то хозяйственных работ или, например, по строительству очередной пирамиды? И так далее и тому подобное.

Можете даже не искать – в доступной литературе ничего подобного нет. А скрывать же от общественности такие тексты для авторов этой литературы не имеет никакого смысла. Так что следует сделать вывод, что их просто нет.

Впрочем, это фактически подтверждает и один из авторитетнейших специалистов по переводам майянских текстов Майкл Ко, который так описывает их содержимое:

«В 1958 году Генрих Берлин опубликовал свидетель­ства того, что в системе письменности майя суще­ствует вид специальных знаков, так называемых «иероглифов эмблемы», связанных с некоторыми из известных археологам поселениями. Такие знаки легко выделить, поскольку они обычно сочетаются с определенными элементами иероглифики, ко­торые появляются вместе с каждым из них. Спе­циалистам уже удалось точно идентифицировать «иероглифы эмблемы» восьми «городов» классичес­кой эпохи: Тикаля, Пьедрас-Неграс, Копана, Киригуа, Сейбаля, Наранхо, Паленке и Йашчилана. Бер­лин предположил, что эти знаки либо обозначали названия самих «городов», либо династий, которые правили в них, и выдвинул предположение, что на стелах и других монументах этих городов были за­фиксированы исторические события.

Следующий прорыв в этой области был сделан известным американским специалистом по майя Татьяной Проскуряковой, которая проанализирова­ла надписи на 35 памятниках из «города» Пьедрас-Неграс, помеченных календарными датами майя. Она обнаружила, что существует определенная за­кономерность в том, как такие памятники распола­гались перед архитектурными сооружениями, – все монументы образовывали семь отдельно стоящих групп. В пределах каждой из таких групп календар­ные даты стел укладывались в период, который не превышал средней продолжительности человечес­кой жизни. Исходя из этого было сделано предпо­ложение, что каждая группа представляла собой своего рода «летопись» одного правления. К насто­ящему времени существует уже целый ряд фактов, подтверждающих это. На первом монументе каждой группы изображалась фигура, чаще всего молодого человека, сидящего в нише, расположенной над платформой или цоколем. На такой стеле обычно высечены две важные календарные даты. Одна из них, к которой добавлялся иероглиф в форме голо­вы животного с подвязанной щекой, указывала на время прихода данного персонажа к власти; другая, сопровождавшаяся иероглифом в виде лягушки с поднятыми вверх лапками, – на время рождения этого человека. Более поздние монументы той же группы были, вероятно, связаны с такими событи­ями, как браки и рождение наследников. Татьяне Проскуряковой удалось идентифицировать знаки, связанные с именами и титулами, особенно с име­нами и титулами женских персонажей, которые до­статочно четко выделяются в скульптуре классичес­кой эпохи майя. Также на стелах часто встречаются указания на военные победы, особенно если прави­телю удалось захватить в плен какого-либо важного врага.

Таким образом, фигуры, вырезанные на рельефах классической эпохи, изображают не богов и жрецов, а представителей правящих династий, их супругов, детей и подданных. Когда каменные «летописи» од­ного правления подходят к концу, следующая после­довательность изображений начинается с того же са­мого мотива – прихода к власти нового правителя. Возможно, самая полная из «хроник» правления свет­ских владык древних «городов» майя вырезана на множестве каменных притолок Йашчилана. Исходя из этих «документов», Татьяне Проскуряковой уда­лось реконструировать историю крайне воинствен­ной династии, известной под условным именем «Ягу­аров», которая правила этим городом в VIII в. н. э.» (Майкл Ко, «Майя. Исчезнувшая цивилизация: легенды и факты»).

«Примером того, насколько много из содержания надписей, которые сопровождают рельефы, выре­занные для ознаменования военных побед, может быть к настоящему времени если не прочитано, то, по крайней мере, понято, можно привести притолоку № 8 из Йашчилана, надпись на которой начинается с даты «календарного круга», соответствующей 755 г. н. э. Под этой календарной датой располагается иероглиф «чуках», обозначающий, по предположению Ю.В. Кнорозова, понятие «брать в плен», затем идет иероглиф, напоминающий изображение черепа, украшенного драгоценными камнями, кото­рый, несомненно, является именем изображенного справа пленника. В правом верхнем углу располагаются еще несколько иероглифов, один из которых — именной иероглиф самого правителя Птицы-Ягу­ара (персонаж с копьем), а под ним располагается «иероглиф эмблемы» Йашчилана» (там же).

«Особый интерес представляют те надписи, содер­жание которых указывают на влияние, оказываемое одними «городами» на жизнь других. Например, «иероглиф эмблемы» Йашчилана появляется вмес­те с одним из центральных женских персонажей на фресках в Бонампаке, а «иероглиф эмблемы» Тикаля достаточно часто встречается на монументах в Наранхо. Пьедрас-Неграс находится неподалеку от Йашчилана, и сейчас многие специалисты полага­ют, что на знаменитой притолоке № 3 из этого го­рода изображен правитель Йашчилана, «председательствующий» на совете, который был созван при­мерно в конце VIII в. н. э., для того чтобы решить, кто унаследует трон в Пьедрас-Неграс.

Еще одной областью, которой майя уделяли мно­го внимания, были родословные и проблемы, свя­занные с происхождением человека. Именно поэто­му на некоторых монументах мы находим даты и изображения, которые могут быть связаны только с представлениями о том, кем являлись их отдален­ные предки. Берлин сумел показать, что даты, со­держащиеся в надписях Храма креста в Паленке, можно разделить на три группы. Первая группа со­стоит из дат, указывающих на период, столь далеко отстоящий во времени, что может быть связан толь­ко с божественным предком, жившим в легендар­ную эпоху; вторая группа дат соотносится с отда­ленными потомками этой легендарной личности, жившими в не столь древние времена, и, наконец, третья группа дат связана с текущими исторически­ми событиями» (там же).

Этим все и исчерпывается. Легко заметить, что при кажущемся на первый взгляд многообразии, реально все сводится к тому самому «штампу владения» в различных его модификациях – некто пришел к власти, победил врагов и захватил власть, имел право на эту власть по своей родословной и тому подобное.

Согласен: высекать на твердом камне надпись – дело, мягко говоря, непростое. Это весьма трудоемко. Как довольно трудоемко (хоть и существенно меньше) нанесение надписей на оштукатуренные стены. И ограниченность тематики таких текстов, в принципе, можно было бы списать именно на трудность работы с материалом – дескать, описывалось лишь «самое важное», «самое значительное». Можно было бы, но.

Посмотрим на другие письменные источники майя – на ее керамику.

Воспользуемся опять текстами Гуляева (благо, его труды признаются большинством наших современных майянистов).

«.Майкл Д. Ко впервые осуществил общий анализ майяской керамики и поставил вопрос о ее назначении, тематике росписей и содержании имеющихся там иероглифических текстов. По мнению этого исследователя, все росписи на полихромной глиняной посуде I тыс. н.э. ограничены приблизительно четырьмя основными мотивами: 1) правитель, сидящий на троне в окружении слуг и сановников; 2) божество со старческим лицом, выглядывающее из раковины, — бог «N» (с раковиной улитки на спине – один из правителей «Подземного царства»); 3) два юных персонажа в богатых одеждах, внешне похожие друг на друга; 4) божество в виде летучей мыши с символами смерти на крыльях.

Показательно и то, что все найденные до сих пор в ходе археологических раскопок целые сосуды подобного рода происходят только из самых богатых и пышных гробниц и погребений, принадлежавших, по-видимому, царям и высшей аристократии майя. Таким образом, получилось, что сцены и тексты, запечатленные на этих изящных вазах, относятся не к повседневной жизни майяской элиты, а к «Подземному царству» смерти. Но М.Д.Ко пошел еще дальше, и заявил, что в полихромной майяской керамике мы имеем все, что осталось от очень большой и сложной иконографии царства смерти и его ужасных богов и что эти сведения каждый древний гончар получал из иероглифической рукописи или книги, которая описывала путешествие души умершего в подземное царство.

Самое поразительное в работах М.Д.Ко состоит в том, что он впервые установил для изображений на ряде полихромных сосудов майя I тыс. н.э. прямые совпадения с мифом о приключениях героев-близнецов в «Подземном царстве» из эпоса майя-киче «Пополь-Вух».» (В.Гуляев, «Второе открытие цивилизации майя»).

«Что касается иероглифических текстов на расписной керамике майя, то М.Д.Ко установил, что вокруг венчика сосуда идет всегда одна и та же стандартная надпись – «первичная стандартная формула». Точное ее содержание до недавних пор было неизвестно, но теперь есть основания предполагать, что в ней речь идет о путешествии души умершего правителя или сановника майя в Шибальбу – «Подземное царство» и описываются встреченные там божества. Если это так, то майя должны были иметь длинные погребальные песнопения, вероятно, над умирающим или только что умершим человеком, чтобы подготовить его к страшному путешествию в преисподнюю. Вторичные тексты, иногда встречающиеся на таких сосудах возле изображенных фигур, относятся к богам или реальным людям и содержат их титулы и имена.

В расписной керамике майя мы имеем, таким образом, совершенно новый мир майяской мифологии, который до сих пор игнорировался археологами и историками искусства. Этот мир – царство смерти, «населенный» поразительно большим числом ужасных существ, многие из которых редко или вообще не появляются на каменных скульптурах или в уцелевших рукописях майя. Этот обширный набор керамики, предназначенный исключительно для того, чтобы сопровождать умерших царей и аристократов в подземное царство, может быть прямым эквивалентом «Книги Мертвых» у древних египтян. В конечном счете, изображение и надпись на каждом таком сосуде описывают смерть майяского правителя, длительное путешествие его души по страшным лабиринтам подземного царства и последующее воскрешение правителя, превращающегося в одного из небесных богов (В.Гуляев, «Второе открытие цивилизации майя»).

И еще небольшая цитата для полноты картины:

«Ю.В.Кнорозову удалось прочитать и «первичную стандартную формулу» – кольцевую надпись вокруг венчика сосуда, которая, как известно, никогда не бывает прямо связана с помещенным ниже изображением… «Первичная стандартная формула» названа Ю.В.Кнорозовым «формулой возрождения». Сосуды с такой формулой встречаются на керамике майя с рубежа н.э. до Х в. н.э. Она не была до сих пор обнаружена в надписях на монументальных памятниках – стелах и алтарях. Нет ее и в сохранившихся иероглифических рукописях майя. Тем не менее в I тыс. н.э. были, очевидно, рукописи, посвященные заупокойному ритуалу, тексты которых использовались при составлении «формулы возрождения» на сосудах. «Формула возрождения», употреблявшаяся в погребальном ритуале, вероятно, была достаточно обширной. В надписях на сосудах она представлена в различных вариантах, от предельно краткого (4 иероглифа) до пространного (40 иероглифов). Все варианты не противоречат друг другу и, очевидно, восходят к общему первоисточнику (В.Гуляев, «Второе открытие цивилизации майя»).

Итак, как выясняется, и расписные сосуды ситуацию не спасают. Они хоть и несколько расширяют область использования письменности, но отнюдь вовсе не кардинальным образом. Вдобавок, тексты ориентированы на достаточно экзотическую область – мир посмертного существования. То есть не несут вовсе никакой коммуникативной функции – в смысле функции общения между людьми.

Справедливости ради стоит отметить, что не так давно появились заявления о случаях несколько иного перевода. Так якобы один из часто встречающихся иероглифов был переведен как «расписанный», другой – как «его блюдо» (или «горшок»), третий же – как «какао», а затем следует имя владельца сосуда. Если это так, то функциональное назначение надписей, конечно, несколько расширяется. Однако и в данном случае оно не выходит за те же рамки «штампа владения» (как в текстах на камне и штукатурке) – только речь идет не о власти на территории или в населенном пункте, а о владении конкретным предметом. Так что общая ситуация с назначением текстов даже при таком переводе не меняется. Особенно, когда речь идет о переводе всего нескольких иероглифов.

Но вернемся к более частому содержанию текста на венчике сосудов.

Представляется весьма немаловажным вывод Майкла Ко и Кнорозова о едином общем первоисточнике для «первичной стандартной формулы», поскольку получается, что мастера майя фактически лишь копировали то, что было написано до них. И не столь важно: делали они это наизусть или с текста перед глазами – подобное копирование может даже не нуждаться в знании письменности как таковом.

В подобной ситуации возникают очень большие сомнения в справедливости тезиса о том, что у майя якобы была система всеобщего обучения письменности. Зачем обучать всех, если речь идет либо о простом копировании, либо о нанесении кратких сообщений в виде «штампа владения» на камни и стены (для чего достаточно небольшого количества мастеров)? Судя по всему, тезис о «всеобщем обучении» был просто высосан из пальца при очередном «преувеличении» значимости письменности у майя. Ведь для возникновения необходимости в таком широком обучении нужно иметь, как минимум, две вещи: во-первых, области использования письменности должны включать широкий спектр различных видов человеческой деятельности (чего, как мы видим, не наблюдается); и во-вторых, нужен достаточно массовый носитель письменных текстов – например, та же бумага.

Бумагу индейцы умели изготавливать – из фикусов, кактусов. И действительно ее использовали при написании не каких-либо кратких сообщений, а целых книг. Книг, которые, в отличие от привычного для нас вида, делались не в виде сброшюрованных страниц, а складывались гармошкой.

Только вот и с книгами есть целый ряд проблем, внимание на которых исследователи мезоамериканской письменности предпочитают не заострять.

Проблема первая: крайне малое количество книг, дошедших до наших дней. На текущий момент книг майя сохранилось всего. четыре штуки!

Это – так называемые кодексы. Одна рукопись из 74 страниц хранится в Дрездене («Дрезденский кодекс»). Длина ее составляет 3,56 метра, размер страницы – 20,5х9 сантиметров. Из существующих кодексов майя этот считается самым древним и выделяется изысканностью линий. Другая рукопись, состоящая из фрагментов на 56 страницах, хранится в Мадриде («Мадридский кодекс»). Длина ее – 6 метров, с высотой страниц 13 сантиметров. Она тоже сложена складками, однако, у нее нет начала и конца. В еще худшем состоянии фрагмент рукописи на 24 страницах, находящийся в архивах парижской библиотеки («Парижский кодекс»). Он имеет длину 1,45 метра, имеет высоту страниц 12 сантиметра, содержит текст из 1600 иероглифов и изображения божеств. Четвертая рукопись – так называемый «Кодекс Гролье» – сохранилась очень плохо и содержит лишь отрывочные тексты, в которых прослеживается сильное влияние тольтеко-миштекского стиля, о чем свидетельствует специфическая запись цифр и особенности утративших майянскую пластику изображений (некоторые специалисты даже оспаривают подлинность этого документа).

И это – все! Больше нет абсолютно ничего.

При этом в современных описаниях культуры майя из книги в книгу путешествует утверждение о том, что индейцы обладали якобы огромной библиотекой, в которой излагались обширные знания, накопленные этой цивилизацией. Термины-то какие: «огромная», «обширные». Ну и где эта библиотека в таком случае?

Пытаясь объяснить столь малое количество сохранившихся кодексов некоторые исследователи пытаются ссылаться на недолговечность бумаги, на которой они были записаны. Однако достаточно очевидно, что данное объяснение выглядит весьма слабым, ведь сохранились же вплоть до наших дней, скажем, берестяные грамоты Древней Руси (при том же фактическом возрасте) и древнеегипетские записи на папирусе (возраст которых существенно больше возраста кодексов майя).

Да и не только бумага использовалась индейцами, но и тот же самый пергамент (например, из оленьей кожи), который при бережном отношении сохраняется весьма немало времени.

Другое популярное объяснение – тотальное уничтожение индейских книг испанцами в запале их борьбы с идолопоклонничеством в период насаждения христианства в Новом Свете. Но и это – при более детальном анализе – оказывается всего лишь очередным «преувеличением» или «приукрашиванием», что достаточно легко увидеть на примере показательного «аутодафе», учиненного Диего де Ландой и попавшего во все хрестоматийные «примеры уничтожения индейской литературы».

Диего де Ланда на самом деле провел очень большую работу как раз не по уничтожению, а по сохранению культурного наследия индейцев Мезоамерики. Достаточно сказать, что именно ему мы обязаны как теми словарями, которыми в дальнейшем пользовались переводчики, так и тем, что до нас дошли важнейшие содержательные моменты индейской мифологии.

Другое дело, что де Ланда жил не в идеальном, а в реальном обществе, особенности которого приходилось учитывать и ему. Поэтому когда в начале 60-х годов XVI века участились случаи исполнения индейцами ритуальных практик, а главное – участились доносы о их проведении, Диего де Ланда, который к этому времени стал фактически главой Церкви на Юкатане, был вынужден реагировать и устроил масштабное расследование, главной целью которого был поиск людей, исповедующих язычество и сбор предметов культа. Это расследование прошло в 1562 году в небольшом городе Мани, расположенном в ста километрах к северо-востоку от столицы Юкатана Мериды. И по результатам процесса 12 июля было проведено то самое аутодафе, которое и попало в хрестоматии.

До сих пор все звучало достаточно зловеще. Но посмотрим на цифры, которые называют очевидцы.

По свидетельству иезуита Доминго Родригеса, «миссионеры уничтожили 5000 различных идолов, 13 каменных алтарей, 22 маленьких камня с изображениями, 27 рукописей майя на оленьей коже и 197 сосудов с рисунками».

Итак, уничтожено всего 27 рукописей. Не тысячи, не сотни, а всего 27. И это при «показательно-образцовом» аутодафе.

Испанские завоеватели вели очень тщательный учет всего награбленного и уничтоженного, и посылали в Испанию подробнейшие отчеты о своих свершениях. Однако ничего аналогичного этому показательно-образцовому аутодафе в этих отчетах нет.

Тогда о какой-такой «огромной» или «обширной» библиотеке майя может вообще идти речь? Подобные характеристики просто некорректны к тому, что насчитывало явно никак не более сотни-двух экземпляров к моменту прихода испанцев. Снова «преувеличения» и кривые зеркала.

Видимо чувствуя, что концы с концами не очень срастаются, некоторые историки в последнее время модифицировали версию тотального уничтожения книг майя – дескать, до испанцев этим же занимались ацтеки и миштеки будто бы по причине того, что в книгах не была «правильно» отражена роль их собственных племен и богов.

Но тут возникает вторая очень важная, на мой взгляд, проблема – проблема содержимого сохранившихся четырех кодексов. Парадоксально, но уцелело именно то, что (если бы историки были правы в своих утверждениях) должно было и ацтеками, и испанцами уничтожаться в самую первую очередь: инструкции для жрецов по проведению обрядов; описание жизни и деяний древних богов; календарь, который использовался жрецами для определения времени жертвоприношений; и астрономические таблицы, которые больше использовались для астрологических предсказаний.

А где же хозяйственные отчеты и распоряжения, договора между правителями, описания количества податей, собранного урожая, радостные сообщения о рождении наследников и так далее и тому подобное? Ведь подобные записи явно не представляли никакой угрозы религии ацтеков и испанцев, и их не было никакого смысла уничтожать – не будут же индейцы поклоняться подобным текстам и проводить с ними культовых языческих обрядов.

Таких записей должно было быть не просто много, а очень много в столь мощной империи, как империя майя. Особенно при условии настолько развитой письменной системы, насколько это утверждают историки. Развитой, напомню, не с точки зрения сложности самой структуры письменности, а с точки зрения общественной значимости и распространенности. И просто невозможно представить себе ситуацию, когда подобное огромное количество записей вдруг исчезло абсолютно бесследно.

Объяснение этому парадоксу может быть только одно – таких записей и книг вообще не было. И ацтекам, и испанцам уничтожать было просто нечего. Нечего, кроме аналогов как раз тех самых четырех кодексов, которые и дожили до наших дней. И дожили именно такие кодексы благодаря только тому, что иной литературы просто не было.

Однако получив на уровне банальной логики столь категоричный вывод, мы автоматически получаем целый ряд дополнительных вопросов. И в частности: каким образом в таком случае письменность майя вообще сохранялась на протяжении длительного времени? Ведь для сохранения как индивидом, так и обществом в целом какого-либо навыка требуется определенная заинтересованность индивида (или общества) в этом самом навыке. Говоря другими словами, должна быть достаточно сильная мотивация к сохранению этого навыка. Особенно если речь идет о навыке в написании и понимании не двух-трех десятков букв обычного алфавита, а как минимум, тысяч иероглифических знаков.

Если мы учтем весьма ограниченную тематику письменных источников – всех, включая стелы, стены, сосуды и кодексы, – то придем к простому выводу: у индейцев не было абсолютно никаких «банально-житейских» потребностей в сохранении письменности, поскольку ничего связанного с обыденной жизнью в текстах отражения даже не находило. «Штамп владения» тут можно даже не брать в расчет, поскольку он слишком узок по применению и слишком ограничен по используемой в нем терминологии для стимулирования создания, развития и сохранения целой системы письменности

И на самом деле стимул для сохранения письменности остается только один: передача от поколения к поколению неких знаний. Стимул, который является также и одной из основных функций письменности как таковой. Собственно, это фактически и констатирует большинство авторов книг по истории Мезоамерики, указывая на то, что книги майя являлись по сути «квинтэссенцией» знаний индейцев, сохранявших и передававших с помощью этих книг из поколения в поколение накопленное знание.

И вот тут любопытно обратить внимание на то, какое знание передавалось. В чем именно оно заключалось?

Как выясняется, тут тоже можно получить ряд весьма нетривиальных и неожиданных выводов. Только начнем мы не с книг, а с ранее упоминавшихся текстов на расписных сосудах майя.

Как уже упоминалось, тексты на венчике таких сосудов представляют собой некие «цитаты» из единого общего первоисточника, повествующего о загробном мире и судьбе души в загробной жизни. И практика показывает, что интерес к судьбе за чертой бренного существования, имел и имеет место практически во все времена и во всех регионах Земли. Так что стимул к сохранению и передаче информации об этом вполне естественен и понятен.

Но откуда у индейцев могло появиться подобное знание? Ведь никто из людей «оттуда» не возвращался.

Допустим, у древних индейцев – как и у современных людей – бывали случаи клинической смерти. И пережившие ее вполне могли рассказывать о своих ощущениях и видениях. Однако, как показывают многолетние исследования (в том числе, скажем, исследования широко известного специалиста в этой области – Роберта Моуди) посмертный опыт переживших состояние клинической смерти довольно ограничен по естественной причине – после некоего рубежа возвращение становится невозможным, тело человека умирает окончательно. Между тем надписи на венчике сосудов и изображения под этими надписями уходят явно заведомо дальше этого рубежа. Более того, они насыщены деталями и подробностями, которые поразительным образом совпадают с тем, что описывает, например, древнеегипетская Книга Мертвых.

Скажем, часть египетской Книги Мертвых инструктирует усопшего, как избежать опасностей после жизни, помогает ему воплотиться в различных мифических существ и снабжает его паролем для прохода на различные уровни загробного мира. У индейцев также считалось, что преисподняя состоит из девяти уровней, через которые умерший должен пробираться в течение четырех лет, преодолевая на своем пути препятствия и опасности.

И в Мезоамерике, и в Древнем Египте верили, что усопшие путешествуют в загробном мире в лодке, в сопровождении «бога-перевозчика», который переправляет их с уровня на уровень. При этом совпадает даже образ бога-перевозчика: собака и собакоголовый бог, птица и птицеголовый бог, обезьяна и обезьяноголовый бог.

Седьмой уровень древнемексиканской преисподней назывался Тео-койолкуальоа, что переводится как «место, где звери пожирают сердца». А на одном из уровней древнеегипетского мира мертвых – в «Судном зале» – вес сердца усопшего сравнивается с весом пера: если сердце отягощено грехами и перевешивает, то оно тут же пожирается ужасным зверем, который соединяет в себе черты крокодила, бегемота и льва и называется «Пожирателем Мертвых»…

Является ли все это простыми совпадениями? Не похоже.

Тогда что за общий источник подобных знаний? Знаний в той области, которая нами только-только начинается более-менее изучаться, и в которой мы делаем только самые первые шаги.

Историки – специалисты по Мезоамерике и египтологи – считают, что знания, отраженные в древних текстах, являются результатом, накопленным многими поколениями наших предков. А сами древние египтяне утверждали, что эти (впрочем, как и другие) знания им дали некие «боги». Той же версии придерживались и индейцы Мезоамерики.

Кто же прав? Можно ли это определить?

Оказывается, вполне.

Только для этого нужно взглянуть и на другие знания мезоамериканских индейцев. Что мы сейчас и сделаем, немного прервав для этого анализ письменности, к которой мы еще вернемся.

Математика без арифметики

Что за чушь? – спросит читатель. – Разве может быть математика без арифметики? Ведь арифметика – основа любой математики, которая без арифметики просто не существует.

И будет безусловно прав.

Однако когда начинаешь анализировать утверждения историков о том, что индейцы Мезоамерики обладали развитым математическим знанием, возникает ощущение именно как раз той самой «математики без арифметики», которой и быть-то не может.

Но обратимся к первоисточникам.

В текстах майя довольно давно исследователи выделили символы, которые явно отображали некие числа. Дальнейший анализ позволил достаточно детально определить систему, которой пользовались майя для того, чтобы записать то или иное число. В принципе, она оказалась довольно простой.

Основных цифр использовалось всего две: точка обозначала единицу, а черточка – пятерку. Разными комбинациями этих двух символов отображались числа от 1 до 19, значение которых определяется путем простого суммирования значений символов, используемых в комбинации. Говоря другими, специальными, словами: майя использовали здесь аддитивную форму записи чисел.

Была еще одна цифра – эквивалентная нашему нулю, которая изображалась в виде стилизованной раковины. Причем считается, что майя начали использовать ноль задолго до того, как он появился в странах Старого Света. И эта цифра – то есть ноль – оказывалась для индейцев весьма полезной, поскольку для записи других (больше 19) чисел они вводили дополнительно позиционный принцип, когда значение числа определяется не только используемыми для записи символами, но и положением этих символов, то есть, говоря другими словами, разрядом символа. Звучит все мудрено для непосвященных, но это – привычный для нас принцип записи чисел в десятеричной системе. Только у майя число записывалось не горизонтально, как у нас, а вертикально, и основание системы было равно не десяти, а двадцати.

Считается, что основание, равное двадцати, тоже имело вполне приземленную причину – количество пальцев на руках и ногах у стандартного человека (как и основание 10 по сумме пальцев на руках). И в принципе, основание не 10, а 20 для позиционной системы записи ничем не хуже. Тут все – дело привычки. Кому-то (скажем, как это было для компьютерщиков на заре кибернетики) проще ориентироваться, например, в восьмеричной и даже двоичной системе записи.

Для каждого разряда использовалось свое название – свой иероглиф: «кин», «винал», «тун», «катун» и так далее (типа как у нас – «единица», «десятка», «сотня», «тысяча»). Однако в отличие от привычной нам системы записи, у майя в их двадцатеричной было одно (достаточно странное) исключение – в одном месте основание вдруг менялось с 20 на 18. Причем почти сразу – буквально в следующем за первой двадцаткой разряде, а далее все возвращалось к той же самой двадцатке, что приводило к последовательности в виде:

Кин = 1

Виналь = 20 кинов = 20

Тун = 18 виналов = 360

Катун = 20 тунов = 7200

Бактун = 20 катунов = 144 000

Пиктун = 20 бактунов = 2 880 000

Калабтун = 20 пиктунов = 57 600 000

Кинчильтун = 20 калабтунов = 1152000000

Алавтун = 20 кинчильтунов = 23040000000… и так далее.

В современных текстах о майя, чтобы не рисовать иероглифы, применяется более привычный нашему глазу метод записи их чисел, который использует точки для обозначения разрядов. Например: 3.12.11.0 – это 3 катуна, 12 тунов, 11 виналов, 0 кинов, что составляет число, равное 3х7200+12х360+11х20+0х1 = 26140.

Если, уважаемый читатель, Вы разобрались с этим, то это – все: вы уже усвоили полностью всю «математику» майя.

И бесполезно искать в майянских текстах что-то похожее на правила сложения дробей, как у древних египтян, или стандартизированные методы вычисления площадей трапеций, как у древних шумеров. Ничего подобного в индейских текстах нет.

Тогда какая же это математика? Это – всего лишь система записи чисел, если использовать правильную терминологию. Не меньше, но и не больше.

Например, многие восхищаются тем, что майя могли с помощью этой системы записывать очень большие числа. Ну, могли. Ну и что? Это можно сделать с помощью абсолютно любой известной нам системы записи чисел. Только к термину «математика», и уж тем более к «развитому математическому знанию», это не имеет никакого отношения.

А где же тогда то самое хваленое «развитое математическое знание»?

Его нет. Оно лишь в головах историков и различного рода «исследователей». Мираж, порожденный очередным кривым зеркалом преувеличений.

Г.Ершова в своей книге «Древняя Америка: полет во времени и пространстве» пишет: «Судя по свидетельствам испанцев, индейцы очень быстро считали и легко могли оперировать огромными числами. Согласно описаниям, математики, а также «бухгалтеры» майя пользовались оригинальным приспособлением из камешков наподобие счетов. Даже на древних изображениях мы видим сидящих рядом с правителями придворных, занятых важными хозяйственными подсчетами. Перед ними разложены мелкие предметы (камешки), в руке у каждого палочка».

Думаю, что, случайно или нет, Ершова привела весьма удачный образ для сравнения – бухгалтерские счеты, которые современное молодое поколение, возможно, уже и не знает, но которые очень широко использовались не только в бухгалтерии, но и в торговле непосредственно вплоть до замещения их калькуляторами. Дело в том, что в них используется фактически тот же самый принцип, на котором выстроена система записи чисел майя, – комбинированный аддитивно-позиционный принцип. Костяшки счетов представляют собой единицы, а проволочки, на которых расположены костяшки, – соответствующий разряд числа (только в нашей десятеричной системе).

Тому, кто знаком с приемом счета на бухгалтерских счетах (прошу прощения за невольный каламбур), не составит труда наглядно представить себе, как считали индейцы, удивившие этим испанцев. Как только в каком-то разряде (на какой-то проволочке) сумма единиц (костяшек) достигает десяти, они сбрасываются на ноль, а на следующем разряде добавляется единица (костяшка). Результат действия тут же представляется наглядным образом: количество костяшек на определенной проволочке – это значение числа в соответствующем разряде (количество единиц, десятков, сотен и так далее). Все предельно просто и без какой-либо «развитой математики».

Удивление испанцев еще можно понять, ведь среди них не так много было математиков и профессиональных бухгалтеров или хотя бы ростовщиков, привыкших к оперативному счету. Среди конкистадоров преобладали искатели приключений и наживы, многие из которых вообще не умели толком писать и считать. Но нам-то чему удивляться и чем восхищаться?

Таким способом можно отображать и складывать любые числа, в том числе и «огромные»: нужно лишь достаточное количество проволочек на счетах (или ячеек в сеточной таблице, которую использовали индейцы вместо счетов с костяшками) – соответственно разрядности чисел, с которыми проводятся операции.

Данный принцип счета был бы совсем легким, если бы речь шла об оперировании в такой системе записи, где основание всегда одно и то же. Но даже и то, что в системе майя на третьем разряде имеет место нестандартный «выверт» – основание меняется с 20 на 18 с последующим возвратом к 20 – не особо затрудняет процесс.

В случае конструкции бухгалтерских счетов для системы майя могло бы быть применено, скажем, использование на всех проволочках по 20 костяшек, а на одной – третьей снизу – только 18 костяшек. Нечто подобное есть и на наших бухгалтерских счетах, где четыре костяшки некоторые использовали для счета полтинников (монета в пятьдесят копеек), а кто-то просто в качестве визуально наглядного разделения рублей и копеек. Только индейцам – при отсутствии физических костяшек на проволочках – ограничение одного разряда с 20 до 18 нужно было постоянно держать в голове.

Но. Снова есть небольшое «но».

Г.Ершова не конкретизирует, какие именно операции производили индейцы со своими камушками и палочками. Небольшая «недоговорка» в итоге создает представление об индейцах как о прямо-таки фантастических счетоводах с идеально отработанной технологией счета. Снова порождается некоторое «преувеличение» со всеми вытекающими отсюда последствиями кривого зеркала – разговорами о «развитом математическом знании».

Дело в том, что принцип устройства бухгалтерских счетов (равно как и система записи чисел майя) позволяет выполнять легко только одну-единственную и самую простую арифметическую операцию – сложение (ну, и – при некотором навыке – обратную к ней операцию вычитания). Только лишь.

Куда дальше Г.Ершовой заходит в своих утверждениях Питер Томпкинс – представитель противоположного, «альтернативного» исторического лагеря. В своей книге «Тайны мексиканских пирамид» Томпкинс пишет:

«Благодаря системе шахматной доски майя умели обращаться с очень большими числами без особых усилий. Их система была настолько проста, что четырехлетний ребенок мог умножать, делить и извлекать квадратные корни, не нуждаясь в запоминании таблицы умножения. При этом система была настолько универсальна, что домохозяйка могла с ее помощью рассчитывать свой бюджет, а астроном мог составить карту движения звезд на столетие, чтобы вычислить, когда наступит новое затмение. В своей книге «Математическая наука у майя» мексиканский инженер Гектор М. Кальдерон тщательно проанализировал математическую систему майя. Он пишет, что майя умели решать сложные математические задачи. Посредством очень простой системы зерен двух цветов, которые изображены на их памятниках, рисунках, одежде и ковриках, майя могли заниматься хронологическими вычислениями, астрономией, техническим проектированием и архитектурой».

Я еще могу себе представить, что в результате некоторой тренировки можно удерживать в голове ограничение третьего разряда числом 18 вместо 20, и с помощью этого проводить такое нехитрое действие как сложение пары чисел. Однако редкий четырехлетний ребенок вообще умеет заниматься сложением. Да и навык общения со счетами требует определенного времени обучения. Так что тут Томпкинс, мягко говоря, погорячился.

И совсем он уже ударился в фантазии, когда решил усилить воздействие на читателя упоминанием умножения, деления и даже извлечения квадратного корня. Мне, например, не известны в истории четырехлетние дети, которые бы знали, что такое вообще «квадратный корень».

Но дело даже не в этом, а в том, что принцип построения бухгалтерских счетов – равно как и аналогичный принцип счета камушками по разрядной сетке – совершенно не приспособлен для быстрого исполнения операции умножения. В этом случае максимум, что можно сделать – это на самом деле лишь заменить умножение на операцию сложения соответствующее количество раз. Умножение на небольшие числа таким образом еще как-то можно выполнять, но попробуйте даже на привычных счетах помножить, скажем, 513 на 458 – придется 458 раз добавлять число 513. Другого варианта нет.

Кстати, авторитетнейший специалист по майянским текстам Майкл Ко в своей книге «Майя. Исчезнувшая цивилизация: легенды и факты» упоминает мимоходом про некую «таблицу «Дрезденского кодекса», которая включает в себя таблицу умножения числа 78″. Спрашивается, зачем было бы включать в такой важнейший документ (который содержит в себе известные астрономические таблицы майя), какую-то дополнительную таблицу умножения, если бы эта операция выполнялась легко и свободно?

Но даже если сделать скидку на то, что операцию умножения все-таки как-то можно выполнять, пусть и заменяя ее сложением, то для операций деления (и уж тем более извлечения квадратного корня), принцип счета по сетке (аналогичной бухгалтерским счетам) не приспособлен абсолютно. Попытка деления всего лишь на 2 уже выльется в довольно непростой алгоритм, а на 3 и более приводит к таким сложным процедурам, что проще будет вообще не заниматься делением.

Более того. Не очень значительный для простого сложения «недостаток» со сменой основания в третьем разряде довольно сильно усложняет другие арифметические операции – даже операцию умножения, ведь нужно не промахнуться с поправками на основание разряда такое количество раз, на сколько идет умножение (разлагаемое на операции сложения).

Впрочем, Томпкинс тут же это и демонстрирует, показывая насколько легко тут ошибиться с поправкой: приводя пример даже простого сложения чисел, он моментально забывает о смене основания разряда и использует везде шаг в 20 раз: 1 – 20 – 400 – 8000 – и так далее.

Что уж говорить об утверждении Кальдерона об астрономических вычислениях, техническом проектировании и архитектуре. Это – уже даже не кривое зеркало, а просто полет буйной фантазии. Метод аддитивно-позиционного представления числа позволяет всего лишь хорошо складывать числа на бухгалтерских счетах или их подобии, но от этого простого действия до операций, перечисляемых Кальдероном, такое же расстояние, как от бумажного голубя до реактивного лайнера.

Любопытно, что использованный майя принцип записи чисел, представляет именно комбинацию аддитивного и позиционного принципов. При этом, для аддитивной части представления числа используются самые простейшие символы – точки и черточки, а вот для чисел, соответствующих основаниям разрядов и относящихся к позиционной части записи, – довольно замысловатые иероглифы. Получается какой-то странный гибрид ужа с ежом. Неужели нельзя было найти символы попроще? Есть ведь крестики, кружочки, треугольнички.

Есть тут какая-то искусственность, но какая – пока сформулировать до конца не удается.

Кстати, есть еще одна странность, которая касается как раз «кружочка» – то есть нуля, который у майя тоже представлен не самым простым символом – каким-никаким, а рисунком, пусть даже всего лишь в виде стилизованной раковины.

Использование индейцами нуля принято считать чуть ли не величайшим достижением. А уж то, что в этом они опередили народы Старого Света, прямо-таки с гордостью за майя стремится упомянуть практически каждый автор книг по истории Мезоамерики, вновь упоминая про «развитое математическое знание». Только есть ли, чем тут гордиться?

Ноль, действительно, совершенно не лишний элемент в представлении числа. И с точки зрения системы записи чисел (о которой, собственно, и нужно говорить применительно к майя) он во многом упрощает задачу. Но что будет с точки зрения именно математики?

А вот для математики, и особенно для математических операций, ноль способен создавать целый ряд проблем. Особенно если речь идет о современной математике и ее физических приложениях. Дело в том, что на ноль нельзя делить. Ноль – это своеобразное «исключение из правил». В результате таких его особых свойств, скажем, в любой теории функций с нулем приходится буквально бороться специальными методами.

Простому человеку, далекому от высшей математики, довольно сложно представить себе математику без нуля, и, естественно, введение такого понятия кажется действительно серьезным завоеванием майя. Однако в современной науке под названием «высшая математика» уже имеют место попытки построения математики без нуля, которая, благодаря отсутствию этого «особого числа», предоставляет целый ряд преимуществ.

Так что и с появление нуля у майя далеко не все однозначно: с точки зрения простого представления чисел, это – шаг вперед; а вот с точки зрения современной высшей математики, это событие можно расценивать и как шаг назад.

Как бы то ни было, появление нуля в системе представления чисел майя понятно и логично. А вот зачем понадобилось менять в одном месте – на третьем разряде – само основание системы счета с 20 на 18? Подобное искажение единой линии представляется нелогичным и даже неудобным.

Большинство историков сходится в том, что данное искажение было неким образом связано с астрономическими и календарными вычислениями майя. И на это подталкивает еще одна особенность индейской «математики». Дело в том, что в сохранившихся письменных источниках изображения чисел так или иначе привязаны именно к счету дней.

Мне неизвестно, насколько всеобъемлюща эта закономерность. Однако ни в одном из приводимых в доступной литературе переводов текстов майя мне не доводилось встречать, например, счета каких-то предметов или численности армии. Текстов типа «у него было пять наложниц» или «он со своими двадцатью сторонниками» и тому подобное не встречается нигде. Только счет в днях от какой-то «нулевой даты».

Конечно, если судить по приводимым историками описаниям испанских конкистадоров и хронистов, индейцы считали не только дни. Но почему тогда это никоим образом не нашло отражения в письменных источниках? Я не беру тут в расчет так называемое «рисуночное письмо», которое к понятию «развитой письменности» не имеет отношения.

Ведь если дело обстоит именно так, если фиксировался только счет дней, то сам по себе факт столь избирательного использования чисел довольно значителен. Система записи в таком случае теряет еще один признак связи с математикой, один из основных принципов которой заключается в абстрагировании от предмета счета. У майя же мы никакого абстрагирования не наблюдаем. Все получается привязано именно к счету дней.

Но если принять за данность такую привязку, странности искажения системы записи чисел в третьем разряде действительно можно дать более-менее правдоподобное объяснение. Эта запись адаптирована под 360-дневный год, в котором 18 месяцев по 20 дней. И эта адаптация позволяет не только производить подсчет количества 360-дневных лет по уже простой двадцатеричной системе (без каких-либо «исключений» в разрядах), но и легко переходить от счета в днях к счету в годах и наоборот.

Для примера: дата 5.11.7.9.18 означает количество дней, равное 5х144000+11х7200+7х360+9х20+18х1 = 801918. Если перейти теперь к системе с 360-дневным годом, то последняя «цифра» в записи будет означать день месяца, предпоследняя – номер месяца, а остаток (исходная запись с отброшенными двумя последними разрядами) будет означать количество 360-дневных лет. В приводимом примере получим: 18-й день 9-го месяца года, который будет иметь вид 5.11.7 в обычной двадцатеричной системе счета. Или, переходя к обычной нам десятеричной системе (учитывая, что 5х400+11х20+7х1=2227), получим 18-й день 9-го месяца 2227 года.

Действительно, удобно. Но.

Опять возникает «но».

Если перейти от формально-математических лет к реальным годам, то счет получается довольно приблизительный. Это, конечно, не наша привычная фраза типа «где-то лет десять-двенадцать назад», но все-таки. Погрешность в 5 с лишним дней за год – довольно существенна. Даже в приведенном несколькими строками выше примере ошибка составит около трех десятков лет, то есть что-то сопоставимое по порядку величины со средней продолжительностью жизни того же индейца майя.

А где же тогда хваленая точность календаря майя?

Календарные странности

С тех пор, как стало известно о календаре древних майя, исследователи не перестают удивляться его точности, которая превосходит даже тот календарь, которым пользуемся мы в XXI веке. По некоторым оценкам, чтобы достичь такого результата, индейцы должны были вести наблюдения за движением небесных тел на протяжении 10 тысяч лет.

Но зачем майя мог понадобиться столь точный календарь?

Историки, изучающие древние культуры Мезоамерики, практически единодушно полагают, что причиной появления сверхточного календаря было земледелие, составлявшее основу жизнедеятельности индейских обществ. Дескать, чтобы прокормить себя и свою семью майя нужно было точно определять, когда сеять маис и когда собирать урожай.

Впрочем, справедливости ради, надо отметить, что те же самые причины появления и развития календарей, называются не только теми, кто занимается Мезоамерикой, но и теми, кто изучает историю других регионов нашей планеты.

Я понимаю, что среди современных историков не так уж и много людей, которые вышли непосредственно из сельского хозяйства. Может, не так много и тех, кто просто вырос в деревне. Но ведь вовсе не нужно быть сельским жителем, чтобы заметить довольно банальную вещь: год на год не приходится, и в один и тот же календарный день в разные годы бывает разная погода. А растениям ведь все равно, знают люди точный календарь или нет – растения растут в зависимости не от точности календаря, а от окружающих условий, то есть от той же самой погоды.

Опять же: не нужно быть и профессиональным синоптиком, чтобы заметить, что колебания погоды, которые видит любой из нас, настолько велики, что погода в один и тот же календарный день не просто разная – она может очень сильно отличаться. Для примера: в той же средней полосе России на начало мая приходится то мокрый снег с ночными заморозками на почве, то жара (по местным меркам, конечно) под двадцать пять градусов выше нуля по Цельсию.

И чем тут растениям сможет помочь астрономически точный календарь? Ответ тривиален – ничем.

Но тогда зачем земледельцу может понадобиться такой астрономически точный календарь, который – если его строго придерживаться в своей работе – будет не то, что подмогой, а наоборот серьезной помехой? Ответ также банален: такой календарь ему не нужен.

Это – на уровне элементарной наблюдательности и логики. На уровне же фактов достаточно поднять не исторические труды, подгоняющие все под искусственные схемы, а литературу, описывающую реальную жизнь в деревне, чтобы убедиться в том же самом. Во все времена ценились вовсе не те, кто ориентировался в календаре астрономическом, а прежде всего те, кто мог определять благоприятное время для посева или сбора урожая по влажности почвы, по окружающим приметам, состоянию растений, поведению животных и по другим подобным признакам.

Как легко также можно заметить, точный календарь для обычной жизни не нужен и в городе. Ну что, скажите, изменится с того, что мы возьмем, да отменим корректировку нашего календаря, согласно которой три раза из четырех на рубеже столетий не добавляется високосный день? Бьюсь об заклад, что подавляющее большинство читателей даже и не слышали о подобной корректировке (хотя, по сути, это и есть разница между куда более известными понятиями – «григорианский» и «юлианский» календарь). Ничего она в их жизни не меняет.

Да даже если отменить високосные годы вообще, в обыденной жизни мы бы тоже ничего долгое время не замечали. И пахали бы так же, и сеяли, и урожай собирали, и трамваи водили и пароходы, и статьи с книжками писали бы. Если б и начали замечать какие-то зримые простому глазу рассогласования собственных привычек с небесными светилами, то и то уже ближе к концу жизни. А жили бы точно так же, как живем и сейчас. Вон, церковь живет себе по другому календарю – и ничего особенного не происходит.

Так что полную чушь говорят историки о связи календаря майя с каким-то маисом и сельским хозяйством.

Но оставим пока на некоторое время вопрос о происхождении календаря майя. Поскольку прежде, чем искать истоки чего-то, не мешает разобраться в самой сути проблемы.

Что вообще значит «один календарь точнее другого»?

Как многим известно, наша планета – как физическое тело в пространстве – испытывает два основных и заметных на глаз (о других пока не будем говорить) вида вращения: суточное, из-за которого происходит смена дня и ночи; и годовое вокруг Солнца, с которым связана смена времен года. Обернувшись разок вокруг Солнца, Земля успевает повернуться вокруг своей оси (то самое суточное вращение) больше трех с половиной сотен раз. Проблема в том, что на ровно один оборот вокруг Солнца не приходится целого значения количества оборотов, которое Земля успевает за это время совершить вокруг своей оси. В настоящее время астрономы считают, что на один год (время обращения вокруг Солнца) приходится 365,24222 суток (время обращения Земли вокруг своей оси).

«Неприятное» какое-то значение. Нецелое. 365 с четвертинкой – да еще и неполной четвертинкой. А считать нам удобнее в днях.

Самый простой, как представляется навскидку, способ: добавлять дни в продолжительность года по мере их накопления. Три года по 365 дней, а на четвертый – високосный –добавлять еще один день и считать год равным 366 дням (Юлианский календарь). При этом остается еще небольшой «отрицательный хвостик», которого чуть-чуть не хватает до полных суток. Из-за него в Григорианском календаре, которым мы пользуемся сейчас, добавлена еще корректировка (о ней упоминалось чуть ранее) – на рубеже столетий високосный день добавляется только в тот год, который делится на 400, то есть: 1600-й – високосный; 1700, 1800, 1900 – не високосные; 2000-й – снова високосный и так далее.

И все равно остается неровный «хвостик». Из-за него-то и весь сыр-бор с точностями календаря. И если уж делать календарь более точным, то надо вводить дополнительные поправки. Так воспринимается это все на житейском уровне. Но.

Индейцы Мезоамерики пользовались разными календарями. У кого-то получше, у кого-то похуже. У кого-то менее точные, у кого-то более. Однако ни одна народность в этом регионе никогда никаких поправок типа известных нам високосных дней не практиковала. Те же майя использовали в качестве года для обычных бытовых нужд так называемый «Хааб», который был неизменно равен 365 дням. А для ритуальных целей (как полагают историки) использовался год «Цолькин» продолжительность вообще в 260 дней.

Тогда что значит утверждение, что майя имели более точный календарь, чем тот, которым мы пользуемся сейчас?

К сожалению, подавляющее большинство авторов различных книг (как представителей официальной версии истории, так и их «альтернативные» оппоненты) приводят лишь само это утверждение. И в лучшем случае лишь добавляют сравнение продолжительности года в разных календарях. Например, в таком виде:

по Юлианскому календарю – 365,250000 дня

по Григорианскому календарю – 365,242500 дня

по календарю майя – 365,242129 дня

по астрономическим данным – 365,242198 дня.

Хотя чаще для календаря майя приводится значение 365,242 дня, что можно считать просто округлением.

Глядя на эти цифры, нельзя не согласиться: конечно, год по календарю майя гораздо ближе к своему астрономическому значению, чем по нашему григорианскому.

Однако опять возникает очередное «но».

Как мы только что видели, никакой действительно развитой математики у индейцев не было. И уж заведомо они не пользовались дробными числами – только целыми. Снова проблема.

Как же тогда определили, что их календарь был более точен, чем наш, ведь разница-то как раз в дробной части?

Поиски в различных источниках дали почему-то два разных варианта ответа на этот вопрос. Причем эти варианты обнаружились в Интернет-форумах, где пользуются преимущественно всякими «никами» и просто псевдонимами, поэтому привожу далее эти два варианта без указания авторов. К сожалению, не могу также ручаться за достоверность утверждений о соответствии приводимых далее соотношений и конкретных письменных источников майя.

Вариант 1.

Косвенные данные (интервал между соотносимыми датами на памятниках) указывает на то, что майя знали следующее соотношение: 550420 дней = 1508х365 дней = 1508 Хаабов = 18639 синодических лунных месяцев.

Синодический лунный месяц – время между двумя повторяющимися фазами Луны (например, от новолуния до новолуния). Это период в реальности равен 29,53 дня, но индейцы, не используя дробных чисел, округляли его то до 29, то до 30 дней. Хотя в лунной таблице Дрезденского кодекса (чуть забегаю вперед) есть число 2953, что соответствует 100 лунным месяцам, а вся таблица охватывает 11960 дней, устанавливая соответствие лунного и ритуального циклов: 11960 = 405х29,53 = 260х46.

Однако 18639 синодических лунных месяца (те самые 550420 дней) с очень хорошей точностью равны 1507 астрономическим годам. И тогда простым делением получаем продолжительность года – 550420: 1507 = 365,2422031 дня.

Тут пришлось, правда, чуть адаптировать интернетный вариант изложения, чтобы сделать его более понятным. Но все равно остается несколько неясным, на каком основании сделан переход именно к 1507 годам. Ведь исходный посыл для расчетов базируется на близком, но ином значении базовой величины для расчетов – на том, что в надписях на каменных стелах майя, где вообще очень много чисел, даты, разделенные интервалами в 1508 (и в 3016) лет, встречаются чаще, чем это можно было бы ожидать при простом совпадении (что, вдобавок, уже содержит элемент субъективной оценки ожидания).

И более того: используемое соотношение, строго говоря, указывает только на знание продолжительности именно синодического лунного месяца, а вовсе не астрономического года.

Гораздо более обоснованным представляется второй вариант расчетов, хотя тут сам автор сообщения, приводя нижеследующую цитату, не берется подтвердить достоверность исходной информации. Итак

Вариант 2.

«Хотя в году Хааб было только 365 дней, майя знали, что год немного длиннее 365 дней, и в действительности, многие названия месяцев связаны с временами года. Например, Йашкин означает «новое или сильное Солнце» и, в начале Длинного счета, 1 Йашкин был днем после зимнего солнцестояния, когда Солнце начинало светить дольше и выше подниматься на небе. Когда Длинный счет был введен, он начался с даты 7.13.0.0.0, и 0 Йашкин соответствовал дню середины зимы, как и в дату 13.0.0.0.0 в 3114 г. до н.э. Существующие свидетельства показывают, что майя оценили, что 365-дневный год проходит через все времена года дважды за 7.13.0.0.0 или 1101600 дней» (Клаус Тондеринг, «Часто задаваемые вопросы о календарях»).

Отсюда вытекают следующие расчеты:

Дата 7.13.0.0.0 обозначает 7×144000+13×7200+0x360+0x20+0=1101600–й день от начала эры майя. Это составляет 1101600: 365 = 3018 Хаабов (тут, в отличие от интернетного варианта расчетов, я округлил получаемое дробное значение 3018,08219178. до целого числа, как и положено было у майя).

А сколько за это время прошло реальных (астрономических) лет? Как следует из цитаты, майя оценили, что их календарь обогнал реальность на два года. Значит от начала эры прошло 3018– 2 = 3016 реальных лет.

Разделим количество дней на количество реальных лет и узнаем продолжительность реального года –
1101600: 3016 = 365,242 дня.

Расчеты вроде подтверждают заявленный результат по точности, но.

Обратимся к обычному словарю и посмотрим, что подразумевается под словом «календарь». Календарь – это система счисления больших промежутков времени, основанная на периодичности видимых движений небесных тел.

И тогда, если присмотреться повнимательней к тому, что именно использовано в расчетах, можно заметить парадоксальный момент – и в том, и в другом варианте расчетов никакого точного календаря на самом деле как такового нет. Есть простой календарь в 365 дней. Есть система подсчета дней в виде так называемого «длинного счета», которая напрямую сама по себе не связана с «периодичностью видимых движений небесных тел». Есть сами по себе периоды таких видимых движений, то есть астрономические циклы. А для получения результата используются только соотношения между разными астрономическими циклами (как в варианте 1), да некие «сведения о погрешности» (как в варианте 2). Все вроде крутится где-то около определения слова «календарь», но в целом-то под него не подпадает.

Снова – если уж и не кривое зеркало, то кривоватенькое точно.

На самом деле получается, что если строго придерживаться терминологии, из приведенных вариантов расчетов следует сразу несколько важных выводов, которые существенно расходятся с общепринятым мнением.

Во-первых, утверждение о «высокой точности календаря майя» не верно. Календарь с продолжительностью года в 365 дней, который у них использовался, гораздо менее точный, чем имеем мы.

А во-вторых, даже при столь неточном календаре майя не только обладали знанием реальной продолжительности года с очень хорошей (астрономической) точностью, но и могли выразить ее дробное значение соотношением в целых числах.

Итак, уточнение сути проблемы приводит нас совсем к другой постановке задачи. И хотя вопрос о происхождении календаря майя с повестки дня не снимается, речь уже идет не о точности календаря (поскольку никакой точности нет и в помине), а об источнике знания майя реальной продолжительности года. Знании, которое находится на уровне современного астрономического знания.

Собственно, у майя дело обстоит ровно точно также и у нас. Майя знали реальную продолжительность астрономического года, но использовали календарь в 365 дней. Мы тоже знаем реальную продолжительность астрономического года, но используем Григорианский календарь. И если уж сравнивать точность календарей, то надо сравнивать календарь майя с 365 дневным годом без каких-либо високосных поправок с Григорианским календарем, который несомненно не хуже, а наоборот – точнее календаря майя.

Уже дважды использован термин «длинный счет» без пояснения. Между тем, книги по истории Мезоамерики уделяют ему обычно достаточно большое внимание, поскольку он является, пожалуй, одной из самых экзотических особенностей этого региона. Экзотической, потому что ни в одном другом районе земного шара не известно ничего подобного. Речь идет об учете больших промежутков времени, рассчитываемых не в годах, и даже не в месяцах, а непосредственно в днях.

На самом деле мы уже немало о нем сказали, поскольку «длинный счет» по форме представляет собой достаточно подробно разбиравшуюся систему представления чисел, только примененную непосредственно к подсчету дней (с небольшой «добавкой», о которой чуть позже). Собственно, только в такой функции и использована система записи чисел в известных письменных источниках.

Нередко в различной литературе сама форма представления чисел соотносится именно с календарной системой. Это делается на основании того, что основание третьего разряда в записи, как уже указывалось ранее, равно 360, что близко по порядку величины к продолжительности года, и потому, что для получения данного значения приходится отступать от единой для остальных разрядов двадцатеричной основы.

На первый взгляд в такой трактовке есть своя логика. К тому же, как тоже указывалось ранее, если из записи числа отбросить два последних (два нижних) разряда, то автоматически получается количество уже не дней, а лет – правда, с годом всего в 360 дней. Но и тут возникает достаточно серьезная проблема.

Дело в том, что отбрасывание двух последних разрядов и переход к годам представляет собой не более, чем трактовку современными исследователями. А подтверждения реальности именно такого смысла записи для самих индейцев в известных переводах сохранившихся текстов нет. Нигде в этих переводах не встречается этого самого сокращенного на две позиции представления чисел. И, строго говоря, неизвестно – использовали сами индейцы это сокращение.

Непосредственно в самой записи общего количества дней, строго говоря, какой-либо периодичности, связанной непосредственно с движением небесных тел, нет. Поэтому относить ее к календарной системе также, по большому счету, нельзя. Это можно будет делать только тогда, когда будет достаточно твердая уверенность в том, что индейцы действительно практиковали сокращение двух последних разрядов в записи «длинного счета». Например, если вдруг будет найден какой-нибудь текст именно с таким сокращением. Однако мне представляется, что это вряд ли когда-либо произойдет.

Дело в той самой небольшой «добавке», которая имеет место в реальных письменных источниках и которая отличается «длинный счет» от простой записи числа. Эта добавка – нечто типа «имени собственного» дня по 52-летнему циклу. То есть запись в системе «длинного счета» представляет собой количество дней, прошедшее до конкретного дня с некоего «нулевого момента», плюс «имя собственное» этого конкретного дня по 52-летнему циклу. Именно эта «добавка» и определяет связь «длинного счета» непосредственно с календарной системой.

Что же подразумевается под «добавкой» или «именем собственным» конкретного дня? Для этого нужно подробнее ознакомиться с 52-летним циклом, который был распространен практически по всей Мезоамерике.

52-летний календарный цикл образуется из двух – цикла «Хааб» и цикла «Цолькин».

«Хааб» – год продолжительностью 365 дней. Он складывался из 18 месяцев по 20 дней, к которым добавлялись еще пять дней. «Хааб» достаточно привычен и понятен нам, поскольку это, по сути, наш обычный год, только без високосных поправок. И также как у нас составляется последовательность дней: сначала идут по порядку 20 дней одного месяца, затем 20 дней другого и так далее.

Цикл «Цолькин» – гораздо более странный «год» продолжительностью 260 дней. Тут встречается разу три трактовки его формирования.

Он складывался, по одной из трактовок, из 13 месяцев по 20 дней. По другой трактовке, «Цолькин» образовывался из 20 недель по 13 дней. По третьей, из комбинации двух видов «недель»: 13-дневной, с простой нумерацией дней, и 20-дневной, в которой дни «недели» имели каждый свое имя.

На самом деле не известно, насколько правомерно применение к составляющим «Цолкина» таких привычных нам терминов как «неделя» и «месяц». Но как бы то ни было, суть всех трех трактовок одинакова: этот «год» образуется сочетанием двух циклов – из 13 номеров и 20 имен.

Однако «Цолькин» имеет кардинальное отличие от привычного нам года в образовании последовательности дней: тут дни одного «месяца» (или «недели») идут не по порядку друг за другом – смена номера и имени идет одновременно и параллельно. Как если бы у нас за 1 января наступало не 2-е января, а сразу 2 февраля, затем 3-е марта, 4-апреля и так далее.

Этот принцип может показаться странным, но он предельно логичен и понятен, если представить схему образования цикла в виде двух сцепленных шестеренок с разным количеством зубцов – одну с тринадцатью зубцами, а другую с двадцатью. При вращении шестеренок и будет образовываться та последовательность, которая имеет место в «Цолькине»: за 1 Имиш будет следовать 2 Ик, затем 3 Акбаль, 4 Кан и так далее.

Между двумя циклами «Хааб» и «Цолькин» имеет место простое математическое соотношение 52х365=18900=73х260. То есть продолжительность пятидесяти двух «Хаабов» в точности равна продолжительности семидесяти трех «Цолькинов». Это соотношение и лежит в основе знаменитого 52-летнего цикла.

52-летний цикл получается по тому же самому «шестереночному принципу». Только к двум шестеренкам «Цолькина» добавляется третья, гораздо больших размеров. Эта третья шестеренка имеет 365 «зубьев», соответствующих всем дням года «Хааб». Комбинация номеров и имен дней в разных циклах в месте зацепления шестеренок образует и полное имя дня в 52-летнем цикле: «имя собственное» дня по «Цолькину» + «имя собственное» по «Хаабу». Например, 7 Кавак 12 Канкин – седьмое число (13-дневной «недели») + день (или «месяц») Кавак + двенадцатый день месяца Канкин.

За 52 года происходил перебор всех возможных комбинаций. Таким образом, спустя ровно 52 года по 365 дней после дня 7 Кавак 12 Канкин вновь наступал день с таким же «именем собственным» – 7 Кавак 12 Канкин.

Последовательность в 52-летнем цикле формирует так называемый «короткий счет». Именно «имя собственное» дня в «коротком счете» и является той «добавкой», тем «хвостиком», который дописывается в «длинном счете» после числового отображения общего количества дней, прошедших с некоторой «нулевой точки». Например: 9.14.0.0.2, 6 Ик 10 Кумху.

Вернемся немного назад – к принципу образования цикла «Цолькин». Как говорилось, в его основе схема с двумя сцепленными шестеренками. Аналогичный шестереночный принцип положен и в основу 52-летнего цикла. Однако шестеренка – модифицированный вид колеса.

Если исходить из посыла, что индейцы колеса не знали, то абсолютно не ясно, как вообще мог возникнуть их календарь. А если, как демонстрируют нам археологические находки, индейцы Мезоамерики на каком-то этапе были все-таки с колесом знакомы, то почему принцип колеса остался у них только в системе календарного счета?

Тут снова приходит на ум версия о внешнем или внутреннем запрете с какого-то момента на использование колеса. И с этого момента происходит деградация знания о возможных вариантах его применения. Вот и остаются только игрушки на колесиках, да календарь.

Между прочим, на ту же деградацию указывает и сам календарь. Вместо его развития имело место упрощение. И от детального «длинного счета» майя к моменту прихода испанцев у индейцев остался лишь «короткий счет» на основе 52-летнего цикла. Впрочем, испанцы вообще застали полный разброд в календарной системе.

«Календари разных городов различались. Собственно говоря, структурно календарь был один, разница была в начале года и в некоторых более мелких деталях. Начало года могло различаться существенно, но как правило, на целое число месяцев, иногда на один день, встречалось, и на 5 дней, точнее, на целое число месяцев по 20 дней плюс 5 дней. Исследователи затратили много усилий, чтобы согласовать все эти календари» (В.А.Юревич, «Календари Центральной Америки»).

Про «усилия», которые пришлось «затратить» исследователям я уже упоминал в одной из первых глав. Они просто сели в конце концов и банальным образом договорились (в ходе нескольких «круглых столов» в 40-е годы ХХ века), как именно они будут «согласовывать» между собой эти календари. Разброд в календарных системах и вырождение их до 52-летнего «короткого счета» создавали для подобного «согласования» все предпосылки.

Но нам в данном случае не столь важна договоренность по датировкам того периода, когда остался лишь «короткий счет». Гораздо интереснее так называемый «длинный счет» и даты, которые записаны с его использованием.

Дело в том, что как (видимо, достаточно случайно) проговорился в своей книге один из таких исследователей, они считают реальными историческими событиями в основном те, для которых используется записи в системе «короткого счета». А подавляющее большинство событий с датами, записанными с помощью «длинного счета», относится к такой древности, при которой, по мнению историков, в Мезоамерике еще не было сколь-нибудь развитых цивилизаций. Поэтому и события с подобными датами они относят к мифологическим. Тем более, что и сами события под стать этому подходу – в них принимают участия боги либо герои-прародители индейцев.

Между тем в «длинном счете» попадаются и такие даты, при которых основной возникающий вопрос – зачем индейцам вообще могло понадобиться записывать столь громадные (по обычным «житейским» меркам) промежутки времени.

Например, 63 миллиона лет. Простому охотнику и собирателю – или даже земледельцу майя – нет никакого практического смысла отмерять подобные промежутки времени. Но запись-то есть. Причем она поразительно близка к тому значению времени, которое, по современным представлениям, прошло с момента вымирания динозавров (около 65 миллионов лет назад). Различие в два миллиона лет при таких сроках в условиях имеющихся погрешностей современных методов датировки можно считать пренебрежимо малым. И тут возникает сразу несколько вопросов.

Во-первых, могли ли вообще индейцы Мезоамерики знать о динозаврах? Во-вторых, если могли, то зачем им было это знание? И в-третьих, откуда они могли взять это знание?

Для читателя, который мало знаком с так называемой «альтернативной» литературой, наверняка, будет удивительным встретить положительный ответ на первый вопрос. Да, индейцы Мезоамерики вполне могли знать о динозаврах. Причем не только могли, но и действительно знали. По крайней мере некоторые. И этому есть вполне зримое и однозначное доказательство в виде целой коллекции глиняных статуэток, которая находится ныне в небольшом мексиканском городке Акамбаро и о которой речь пойдет позднее в отдельной главе.

На второй вопрос можно на самом деле и не отвечать. Или ответить вопросом на вопрос – а зачем, скажем, нам знать о динозаврах? Пусть каждый ответит для себя сам. И все варианты ответа подойдут.

А третий вопрос может иметь несколько вариантов ответа. Вариант первый: человек жил во времена динозавров и, передавая из поколения в поколение, сохранил знания о них. Вариант второй: индейцы занимались палеонтологическими исследованиями и обладали методами датировки находок на уровне современной палеонтологии. Вариант третий: индейцы получили это знание извне – от какой-то иной, гораздо более развитой цивилизации.

Анализировать эти варианты я сейчас не буду. Оставлю до соответствующей главы. Пока же только зафиксирую их и двинусь дальше по имеющимся датам, записанным «длинным счетом».

Другая обнаруженная исследователями дата гораздо больше. Они равна примерно 23 миллиардам лет.

И снова поразительное совпадение: этот период времени по порядку величины близок к принятому ныне значению возраста нашей Вселенной. Различие несколько больше, чем в «динозавровом» случае, но все-таки. Сейчас возраст Вселенной оценивается в 15-17 миллиардов лет, хотя совсем недавно эти оценки колебались в районе 20 и даже 22 миллиардов лет – совсем близко к числу майя.

Откуда тогда у индейцев такое знание? Тут уже вариант «жили в то время» никоим образом не проходит. Наблюдать реликтовое излучение и красное доплеровское смещение, на которых базируется гипотеза Большого Взрыва и расчет времени жизни Вселенной, индейцы уж никак не могли – тут требуется весьма специфическое оборудование. Остается лишь вариант получения знания извне.

Тогда о чем может говорить запись, которая найдена в районе города Каба на Юкатане, и в которой указан интервал времени 2021 (двадцать в двадцать первой степени) лет? Ведь это в сто миллионов миллиардов раз превышает принятый ныне возраст Вселенной.

Воспринять подобный интервал времени в качестве реального может ныне лишь тот, кто сомневается в доминирующей сегодня космологической концепции Большого Взрыва и считает, что никакого взрыва не было и в помине, а Вселенная либо вечна, либо имеет гораздо больший возраст, чем ныне провозглашается.

Впрочем, таких людей не так уж и мало. Например, в составе нашей экспедиции был Дмитрий Павлов, который возглавляет группу математиков и физиков, разрабатывающих модель физической картины мира на базе финслеровой геометрии с метрикой Бервальда-Моора, построенной на базе так называемых поличисел. В рамках этой модели, астрофизические наблюдения, лежащие в основе теории Большого взрыва, получают совсем другое объяснение, допускающее в том числе и даже бесконечный возраст нашей Вселенной. Для того, кто заинтересуется данными исследованиями и кого не испугает высшая математика соответствующего уровня, привожу адрес их сайта: hypercomplex.xpsweb.com

О этой модели мы еще вспомним далее, поскольку в ней получаются результаты, которые обнаруживают странные пересечения с темой данной книги. Здесь же нам важно лишь то, что данное направление находится на самом передовом крае современной науки, а мы ведем речь о майя, которые давно канули в лету. И если индейцы получили свои знания извне – от другой цивилизации, то можно себе представить уровень развития той цивилизации.

В отношении столь больших дат, правда, возможен ведь еще один вариант – отсчет времени не в прошлое, а в будущее. Но о чем они тогда могут говорить? Тут мы можем только фантазировать.

Однако в пользу того, что речь действительно может идти не столько о прошлом, сколько о будущем, указывает сам принцип отображения дат «длинного счета». И здесь возникают серьезные проблемы.

Дело в том, что «длинный счет» предусматривает наличие некоей «начальной точки», то есть момента, с которого ведется отсчет дней. А вот с ней-то, с этой «начальной точкой» не так все просто, поскольку нет никаких гарантий того, что она всего одна-единственная для всех дат, записанных «длинным счетом». И более того, историки в большинстве своем склонны принимать версию, что таких «начальных точек» было заведомо больше, чем одна. Из анализов же материалов, приводимых в доступной литературе можно сделать только один вывод: по этому поводу никто ничего до конца не знает и ни в чем не уверен.

По мнению исследователей, есть определенный класс дат «длинного счета», который вроде бы указывает на вполне конкретную «начальную точку», считающейся начальной точкой текущего цикла времени. На такие циклы индейцы Мезоамерики делят в своих представлениях весь ход времени.

Циклы индейцы использовали разные. Но в данном случае идет речь о наиболее известном широкому читателю цикле длительностью 5125,4 лет. Дата начала текущего цикла, по данным большинства исследователей, записывается как 0.0.0.0.0, 4 Ахав 8 Кумху, хотя Клаус Тондеринг в своей упомянутой ранее работе «Часто задаваемые вопросы о календарях» утверждает, что так как бактун – первый знак записи – изменяется от 1 до 13, а не от 0 до 12, начальная дата должна выглядеть иначе – 13.0.0.0.0, 4 Ахав 8 Кумху.

По поводу того, что это за дата в привычном нам летоисчислении, также существуют разночтения. И причина тут не только в том, что разные исследователи по разному переводят ее на наш календарь, но и в том, что имеет место разноголосица в самих первоисточниках – надписях майя. Тот же Тондеринг приводит сразу три возможных варианта:

13 августа 3114 года до нашей эры

11 августа 3114 года до нашей эры

15 октября 3374 года до нашей эры

Что именно означает эта дата, и что в сей день произошло – никому не известно. Но с чьей-то легкой руки пошло гулять утверждение, что индейцы будто бы связывали эту дату с «сотворением мира». Понятно, что в обыденном сознании понятия «начало цикла» и «конец цикла» автоматически трансформировались в «сотворение мира» и «конец мира». И вот уже массы ждут «конца света, предсказанного майя». Тем более, что он должно наступить вот-вот, совсем скоро.

Для первых двух вариантов из приводимых Тондерингом значения «начальной точки» «конец света» состоится 21 или 23 декабря 2012 года. Правда, в случае третьего варианта «конец света» уже состоялся –если я правильно сосчитал – 19 февраля 1753 года.

«Конец света» кто только и в какие времена не пророчил. Пока все эти «концы» мы пережили и продолжаем жить. Другое дело, что в данном случае все-таки остается некоторое неприятное эмоциональное ощущение, поскольку пророчество пророчеству рознь, а за наследием древних майя довольно отчетливо прослеживается некое знание очень высоко развитой цивилизации.

Однако если такое высоко развитое знание прослеживается, то нужно еще разбираться, в чем именно оно состоит. И мне тут весьма импонирует гораздо более оптимистичная версия, выдвинутая Г.Ершовой в ее книге «Древняя Америка: полет во времени и пространстве».

Астрономия без астрономии

Г.Ершова обратила внимание, что продолжительность цикла в 5125,4 года, будучи помноженной на пять дает величину, равную 25627 лет. Это значение оказывается очень близко к периоду прецессии Земли, в результате которой положение северного полюса небесного свода описывает замкнутый круг на фоне неподвижных звезд, также как и точка восхода Солнца в день весеннего равноденствия совершает полный оборот по зодиакальному кругу.

«Пять временных блоков явно перекликаются с хорошо известными легендами ацтеков о «Пяти Солнцах», где каждое из «Солнц» знаменуется созданием мира и концом света. Ацтеки, последними перенявшие мезоамериканскую научную традицию, во многом утратили ее истинное понимание и потому воспроизводили ее в виде увлекательного, но маловразумительного мифа» (Г.Ершова, «Древняя Америка: полет во времени и пространстве»).

В связи с этим обращают на себя внимание именно первые два варианта окончания текущего цикла – 21 и 23 декабря 2012 года, поскольку именно на это время приходится и день зимнего солнцестояния, соответствующей столь же знаменательной точке календаря как и день весеннего равноденствия. Так что конца света в 2012 году ждать все-таки не следует, поскольку цикл прецессии не заканчивается в какой-либо условной точке, а продолжает свой круговорот в пространстве.

Кстати, на одном из интернет-форумов была приведен следующий текст:

«Событие 21 декабря 2012 года (13.0.0.0.0 4 Ахау 3 Канкин) зафиксировано только в одной надписи из Тортугеро, памятник 6. Огромная трещина проходит прямо через отрывок с описанием «что будет» (употреблена надлежащая форма будущего времени). Прочитать его невозможно.»

Впрочем, подождать до названной даты остается немного. Там и посмотрим, что же было на месте той самой трещины.

Ну, а чтобы ожидать «конца света» было не скучно, попробуем пройти чуть дальше Ершовой.

Современные астрономы признают, что для точного определения периода прецессии мы в настоящий период времени не имеем измерительных средств и методов, и что принимаемое сегодня значение для этой величины в 25800 лет имеет определенную погрешность. Величина 25627 отличается от 25800 всего лишь на 0,675 процента – великолепный результат в таких условиях.

Получается, что индейцам был известен период прецессии с той же точностью, какой обладает современная астрономия. Более того, абсолютно не исключен вариант, что истинное значение периода прецессии как раз и составляет 25627 лет. То есть не исключен вариант, что у индейцев было знание более точное, чем у современных астрономов.

Автоматически снова возникает вопрос: откуда такое знание?

Тем более, что заметить явление прецессии визуально крайне сложно. Ведь в результате прецессионного движения небесные тела изменяют свое положение всего на один градус за целых 72 года. Заметить это изменение по точке восхода Солнца невозможно – задолго до этого самого восхода звезд будет уже просто не видно из-за рассветного неба. А для того, чтобы фиксировать такое смещение ночью нужно уже к моменту измерений каким-то образом иметь очень точный календарь, которого, как мы уже выяснили, у индейцев не было. Таким образом, получается, что у них просто не было возможности провести необходимые астрономические измерения даже для того, чтобы хотя бы заметить прецессионное движение, не говоря уже о том, чтобы его измерить, да еще с такой точностью.

И вновь получается знание откуда-то извне.

Кстати, в таком случае шансы на то, что значение периода прецессии равно именно 25627 лет, только возрастают.

Исследователи давно обратили внимание на невероятно точные – буквально-таки фантастические – астрономические знания индейцев Мезоамерики, которые нашли отражение как в надписях на стелах, так и в знаменитых кодексах майя. И представители официальной версии истории, и сторонники «альтернативных» взглядов пишут об этом в своих книгах в самых восхищенных тонах, превознося «достижения жрецов майя в астрономии».

Однако тотальная тяга к различного рода «преувеличениям» практически во всей литературе по истории Мезоамерики заставляет осторожничать и тут. Надо все проверять. Тем более, что первый же взгляд выявляет как расхождения «в показаниях» разных авторов, так и то, что они явно пересказывают все с чьих-то чужих слов. Так что пойдем как можно ближе к исходным данным – обратимся к показаниям человека, который сам общался с майянскими «первоисточниками», к Майклу Ко.

«.майя были чрезвычайно озабо­чены тем фактом, что период движения Луны не являлся целым числом. В надписях, относящихся к «вводной серии», вслед за датой обычно следуют так называемые «лунные последовательности», ко­торые содержат до 8 иероглифов, связанных с цик­лами этого небесного тела. Одна из таких записей указывает на то, что лунный месяц считался рав­ным 29 или 30 дням, а другая запись говорит о возрасте Луны, появление которой в небесах свя­зывалось с определенной датой «длинного счета».

Майя. пытались найти способ приведения своего лун­ного календаря в соответствие с календарем сол­нечным. В 682 году нашей эры жрецы Копана начали вести вычисле­ния по формуле: 149 лунных месяцев = 4400 дней. Некоторое время спустя эту систему начали ис­пользовать во всех культурных центрах майя.

Большой интерес как для специалистов по майя, так и для астрономов представляют таблицы затме­ний, которые можно найти на нескольких страни­цах «Дрезденского кодекса». Они указывают на то, что у майя существовал цикл в 405 лунных месяцев, или 11960 дней, что приблизительно соответствует 46х260 дням. Эта формула была необычайно важ­на для майя, поскольку, пользуясь таким уравнени­ем, можно было скоординировать движение этого небесного тела со временем проведения их самых пугающих ритуалов. Уже к середине VIII века нашей эры, а возможно, что и раньше, древние майя знали о том, что лунные и солнечные затмения могут происхо­дить только в интервале, начинающемся за 18 дней продолжающемся еще 18 дней от так называемой узловой точки, то есть точки, в которой Луна, в своем видимом движении по небу, пересекает ли­нию видимого движения Солнца. Таблицы затмений представляют собой указания на подобные узловые моменты – периоды, когда существовала вероят­ность затмений. Судя по всему, майя знали, что постепенно происходит сдвиг периода узловых то­чек или, по крайней мере, со временем в нем про­исходят изменения» (Майкл Ко, «Майя. Исчезнувшая цивилизация: легенды и факты»).

Маленькая поправка: то ли М.Ко ошибся, то ли переводчик был небрежен, но 11960 дней не «приблизительно соответствует», а в точности равно 46х260 дням.

Согласно современным астрономическим измерениям, так называемый синодический месяц, то есть период полной смены фаз Луны, равен 29,5305882 суток (или «дней»). Из соотношения, зафиксированного в Копане, продолжительность синодического месяца получается равной 4400/149=29,5302013 дней, что отличается от принятого ныне значения всего на 0,00131 процента. Погрешность составляет чуть больше секунды. Точность действительно просто фантастическая.

Однако данные «Дрезденского кодекса» оказываются еще более точными, поскольку они дают значение 11960/405=29,5308642. Тут погрешность уже меньше секунды и составляет всего 0,00093 процента. Фантастичней и точней просто некуда.

Продолжительность синодического месяца особо интересна тем, что она задает периодичность лунных и солнечных затмений, которые не только производили сильное впечатление на древних людей, но продолжают привлекать к себе пристальное внимание и сейчас. Так что не удивительно, что таблицам движения Луны посвящено довольно много места в «Дрезденском кодексе».

Считается, что индейцы знали и причины затмений.

«То, что закрывает Солнце – это Луна, которая идет, привлеченная Солнцем, на него и закрывает его собой. Она движется по линии на север, увеличиваясь, и затем они сливаются в единое целое – и Солнце, и Луна закрывают друг друга. Все это описано таким путем для того, чтобы люди Майя могли понять, что случается с Солнцем и с Луной… Это неправда, что оно «укушено». Это из-за того, что между Солнцем и Землей встает Луна» («Книга Происхождения, Книги Чилам Балам»).

Любопытно, а зачем тут понадобилось вообще указывать, что Солнце никто не кусает? Значит, все-таки далеко не все знали причины затмений и были убеждены в противоположном – что Солнце и Луна пожираются неким драконом? Кстати, и на страницах «Дрезденского кодекса», посвященных Луне змеевидные изображения, вовсе не редкость.

Но вернемся к Майклу Ко.

«Говоря о разделе астрономии майя, связанном с наблюдением и расчетом движения планет, мы мо­жем с полной уверенностью утверждать лишь, что майя вели расчеты движения планеты Венера. В отличие от греков эпохи Гомера они знали, что ве­черняя и утренняя звезды представляют собой одно и то же небесное тело. Синодический цикл Венеры считался у майя равным 584 дням. По современным расчетам, он равняется 583,92 дня, то есть астроно­мы майя рассчитали эту цифру достаточно точно. Этот цикл майя делили на четыре периода: период, когда Венера появлялась на небе как утренняя звез­да, исчезновение планеты в верхнем соединении, появление Венеры как вечерней звезды и исчезно­вение ее в нижнем соединении. Пять циклов сино­дического движения Венеры соответствовали 8 го­дам солнечного цикла «нечеткого года» 5х584 =8х365=2920 дней. Таблицу движения Венеры, рас­считанную по 8-летним циклам, можно найти в «Дрезденском кодексе»» (Майкл Ко, «Майя. Исчезнувшая цивилизация: легенды и факты»).

Венере в «Дрезденском кодексе» посвящено несколько страниц – с 24-й по 29-ю. И здесь точность соотношения для расчетов тоже фантастическая: погрешность составляет 0,0137% – менее полутора сотых долей процента.

Повосхищались – и хватит. На этом, собственно, все и заканчивается.

Больше нигде ни о какой точности говорить не приходится. Да и выводы порой весьма сомнительные.

«Если задаться вопросом, занимались ли майя наблюдением за движением других планет, кроме Венеры, то ответ, скорее всего, должен быть утвер­дительным. Трудно представить себе, что одна из таблиц «Дрезденского кодекса», включающая в себя таблицу умножения числа 78, может быть чем-либо иным, кроме как таблицей расчета движения Марса, синодический цикл которого составляет 780 дней. Также трудно представить, что такие интеллектуалы, как майя, могли проглядеть тот факт, что число 117, которое получается в результате перемножения двух магических чисел нумерологии, 13 и 9, приблизи­тельно равняется синодическому циклу Меркурия, по современным вычислениям – 116 дням. Были высказаны предположения о том, что майя интере­совались и Юпитером. Но следует учесть, что майя были не столько астрономами, сколько астролога­ми, и все небесные тела, блуждающие по небу на фоне звезд, должны были, с их точки зрения, вли­ять на их судьбу» (Майкл Ко, «Майя. Исчезнувшая цивилизация: легенды и факты»).

Непонятно, как Майклу Ко – специалисту по переводу текстов, буквально напичканных числами, записанными в двадцатеричной системе – оказалось трудным представить, что никакой связи нет между таблицей умножения на 78 и синодическим циклом Марса в 780 лет. Эти числа ведь выглядят взаимосвязанными вовсе не в двадцатеричной системе майя, а в нашей – десятеричной. И если б связь с Марсом имела место, то следовало бы ожидать тогда уж таблицы умножения не на 78, а на 39 (39=780/20).

Больше по Марсу нет ничего. Так что предположение о наблюдениях жрецов майя за этой планетой просто высосано из пальца.

Ясно, что еще менее обоснованы утверждения в отношении Меркурия, поскольку опора в подобных рассуждениях на «магические числа в нумерологии» ничем не отличается от гадания на кофейной гуще.

Все это на самом деле является попыткой притягивания фактов к заранее заданной теории – теории, по которой индейцы имели многовековые традиции наблюдения за небом. Естественно, что при подобном наблюдении они не могли бы не заметить смещения на небе других видимых невооруженным глазом планет – Меркурия, Марса и Юпитера. Поэтому отсутствие каких-либо соотношений для этих планет ставит вопрос на этой заданной изначально теории.

Тем более, что по Венере-то таблицы есть.

Нередко в книгах разных авторов можно встретить удивление по самому факту столь пристального внимания «Дрезденского кодекса» к нашей соседке по Солнечной системе. Какие только фантастические версии тут не высказываются…

Между тем, этому есть вполне простое и логичное объяснение. Вслед за Солнцем и Луной Венера представляет собой самый яркий объект на небесном своде. Ее видимая звездная величина на максимуме имеет значение – 4,8; в то же время, скажем, максимальная видимая звездная величина Марса всего – 2,8; а Юпитера – 2,5.

По той же причине индейцев не особенно интересовали и звезды. Да, созвездия они выделяли. Есть мнения, что выделяли и зодиак. В частности, есть публикации, в которых утверждается, что зодиакальные созвездия отражены в «Парижском кодексе» на страницах 23-24. А на поврежденных страницах «Дрезденского кодекса» можно увидеть изображения скорпиона, черепахи, гремучей змеи, которые, подобно украшениям, све­шиваются с ленты, обозначающей небо.

Однако имеет место удивительный парадокс.

В текстах, которые являются претендентами на отображение Зодиака, нигде нет каких-либо числовых соотношений, связанных с периодом прецессии, о котором шла речь в начале главы. А это по меньшей мере странно, поскольку связь между прецессией и Зодиаком самая непосредственная – в результате прецессии точка восхода Солнца в день весеннего равноденствия постепенно смещается на фоне как раз созвездий зодиакального пояса. И если майя имели столь точное знание периода прецессии, то почему это не нашло отражения в точных астрономических текстах рядом с изображением Зодиака, а попало только в самые расплывчатые предания о «Эрах» и «Солнцах»?

Итак. Из огромной массы всевозможных астрономических явлений майя имели фантастически точное знание только о четырех. Эти четыре явления характеризуются соответствующими величинами, которые по данным майянских текстов имели следующие значения:

Продолжительность солнечного года – 365,242 дня (погрешность всего 0,000062 процента)

Продолжительность синодического месяца – 29,5308642 (погрешность 0,00093 процента)

Длительность синодического цикла Венеры – 584 дня (погрешность 0,0137 процента)

Длительность периода прецессии – 25627 лет (отличие 0,675 процента, погрешность –???)

Не густо, надо сказать. Однако и эти четыре результата должны были откуда-то появиться.

Первая и вполне логичная мысль: такие точные астрономические данные – результат долгосрочных астрономических наблюдений. Да иначе и быть не может, ведь случайно так не угадаешь и с одного раза не измеришь.

Естественно, историки и не сомневаются, что индейцы Мезоамерики на протяжении очень длительного времени наблюдали за небом, в результате чего и добились таких фантастических результатов. Историкам вторят и многие «альтернативщики».

Однако любая деятельность должна оставлять после себя следы. Особенно длительная деятельность. А раз так, если индейцы занимались астрономическими наблюдениями, то должны остаться какие-то свидетельства этих наблюдений.

Часто приходится встречать такой «аргумент»: дескать, сами астрономические знания являются уже свидетельством и даже доказательством астрономических наблюдений. В общем случае готов согласиться: да, конечно же. Но чьих наблюдений?

Многие ведь даже не задаются таким вопросом, по умолчанию подразумевая, что индейцы Мезоамерики и являются авторами астрономических знаний. А разве исключен вариант, что знанием пользуются одни, а авторами этого знания являются совсем другие? Вовсе нет. Например, порох получил широкое распространение в Европе, а изобретен был в Китае. Для массы россиян картофель – один из основных продуктов питания, но родина-то его в Америке. Так что само знание в качестве «аргумента» отпадает. Нужны другие свидетельства астрономических наблюдений и измерений индейцев.

Часто в качестве таких «свидетельств» называются пирамиды Мезоамерики. Дескать, они служили жрецам майя для того, чтобы производить наблюдения за небом.

С приподнятой над окружающей местностью точки, конечно, удобнее наблюдать за небом – не мешают джунгли вокруг. Однако для этого вовсе не обязательно громоздить пирамиду. Да и следуя подобной логике, можно было бы сказать, что для астрономических наблюдений служили все искусственные сооружения в мире, поднимающиеся над окружающей местностью – например, скифские курганы или Великая китайская стена.

На самом деле достаточно очевидно, что сам по себе факт существования пирамид никоим образом не указывает на их какую-либо функциональную связь именно с астрономическими наблюдениями. О чем, впрочем, говорит и то, что никто из египтологов даже не пытается утверждать, что египетские жрецы будто бы поднимались на пирамиды, чтобы следить за звездами и планетами.

Иногда в качестве дополнительного «аргумента» историки, занимающиеся Мезоамерикой, приводят утверждение о некоей связи самих пирамид и их деталей с астрономическими знаниями. Например, у знаменитой пирамиды в Чичен-Ице лестницы с четырех сторон имеют по девяносто одной ступеньке, что в сумме с верхней площадкой дает 91х4+1=365 количество дней «Хааба», то есть количество дней в году. И подобные соотношения с календарными циклами будто бы прослеживаются и в других некоторых сооружениях Мезоамерики. Появилось даже крылатое выражение – дескать, «архитектура майя – это застывший в камне календарь».

Спору нет: красивая и поэтичная метафора.

Но причем тут астрономические наблюдения?

Есть только лишь фиксация в камне некоего астрономического знания – только и всего. Процесс самих наблюдений за небом ведь не зафиксирован.

Да и умудрись майя каким-нибудь образом добавить к пирамиде в Чичен-Ице еще 0,242 ступеньки до точного значения продолжительности года (в соответствии с их знаниями данной величины), и это бы ничего не изменило – ведь, повторюсь, наличие знания само по себе еще ничего не говорит о его источнике.

В Чичен-Ице есть сооружение Караколь, которое почти все авторы книг по истории Мезоамерики связывают с астрономическими наблюдениями и которое нередко даже соответственно и называют – «Обсерватория». Это – невысокая круглая башня, расположенная на прямоугольном возвышении и некогда, возможно, имевшая полусферический верх. По своим внешним формам эта конструкция действительно очень сильно напоминает современную обсерваторию, поэтому подавляющее большинство и простых туристов, и даже довольно дотошных исследователей легко принимают версию обсерватории, в которой будто бы и проводили жрецы майя свои наблюдения за небом.

Чем не искомое «доказательство»?

Однако внешний вид порой бывает очень обманчив.

Подойдем поближе и посмотрим на детали конструкции «купола» Караколя, точнее: полусферической части сооружения – там, где она разрушилась, в результате чего стало возможным увидеть ее как бы «в разрезе».

И что же мы увидим? Все те же знакомые остроконечные своды майя над узкими проходами с абсолютно глухой внешней стеной.

Вы, уважаемый читатель, сможете наблюдать за звездами сквозь глухие стены? Думаю, вряд ли. Я, например, не смогу точно.

У современной обсерватории сферический купол тоже непроницаем. Но ведь он имеет возможность при необходимости раздвигаться, открывая для обзора доступ к нужной части небесного свода. А могла ли таким же образом раздвигаться каменная кладка Караколя? Очевидно, что нет.

Нет, ну конечно, можно предположить, что жрецы майя настолько развивали в себе экстрасенсорные способности, что могли видеть сквозь глухие стены. Но при таком уровне развития подобных способностей никакая обсерватория им была бы не нужна. Да и вообще не были бы нужны какие-либо специальные сооружения для астрономических наблюдений. Смотри себе хоть из джунглей сквозь самые глухие заросли и фиксируй что тебе надо.

В верхнем ярусе Караколя есть то ли окна, то ли проемы для выхода на открытую площадку. Но они мало что меняют. Их, очевидно, было всего несколько штук. И никакими визирными особенностями, необходимыми для сколь-нибудь точных наблюдений, они явно не обладают.

В целом же можно констатировать, что Караколь – сооружение, лишь своей формой отдаленно напоминающее реальную обсерваторию. В действительности из этой «Обсерватории» наблюдать что-либо (тем более на небосводе) просто невозможно. И достаточно очевидно, что к астрономическим измерениям она не имеет никакого отношения. Название же только вводит в заблуждение непосвященных и дано по ближайшей ассоциации. Хотя если присмотреться, то гораздо больше сходства можно обнаружить с каким-нибудь христианским храмом или даже просто часовней. В них тоже почти полусферический купол венчает нередко круглую (точнее: цилиндрическую) «башенку».

Ну, и какие тогда есть основания считать Караколь обсерваторией, а не обычным храмом, кроме простого желания историков?

Еще одним якобы «свидетельством» развитых астрономических наблюдений у индейцев Мезоамерики считается ориентация как некоторых сооружений, так и целых комплексов по сторонам света.

Например, комплекс Цибальчальтуна выстроен с привязкой к забетонированной дороге, которая проложена точно по оси восток-запад. На одном – восточном – конце дороги стоит небольшое сооружение, «храм» с окошками. Он расположен так, что, стоя на другом конце дороги в день весеннего равноденствия, можно увидеть как Солнце восходит точно в окошке этого «храма».

Из этого примечательного факта в исторической литературе делается вывод, что тут индейцы занимались астрономическими наблюдениями. Но насколько реально обосновано данное утверждение? И есть ли тут на самом деле связь с астрономией?

Возьмем обычную палку и в центре ровной площадки (точка А) воткнем вертикально эту палку в землю. Далее берем небольшой кусок веревки, привязываем (не туго!) ее один конец к основанию палки и вращаем веревку по кругу. Конец веревки опишет (с очень хорошей точностью) ровную окружность с центром как раз в точке А. Все, предварительные приготовления закончены. Теперь нам нужен только солнечный день, коих в Мезоамерике каждый год бывает немало.

Не поленившись, встанем пораньше и будем следить за тенью, которую будет отбрасывать палка. Ранним утром тень будет выходить за пределы окружности. Затем (если только не сделать круг очень маленьким), постепенно уменьшаясь, в какой-то момент тень от палки коснется проведенной накануне окружности. Зафиксируем эту точку (точка В) и будем следить за тенью дальше. Тень, достигнув своей наименьшей длины в полдень, будет затем постепенно увеличиваться и в некий момент вновь коснется проведенной окружности. Зафиксируем и эту точку (точка С).

Соединим теперь точку А с точками В и С – получим угол ВАС. Если теперь – с помощью также нехитрой операции – этот угол поделить пополам, то (проводя этот простой опыт где-то в Мексике) мы получим направление АD, указывающее на север с очень и очень хорошей точностью. А зная направление на север, мы можем легко определить направление на остальные стороны света: на юг, запад и восток.

Теперь только осталось протянуть дорогу по оси восток-запад и выстроить «храм» на восточном конце этой дороги. А для этого, также как и для описанного определения направлений на стороны света, нет никакой необходимости в сколь-нибудь серьезных астрономических наблюдениях. И без них Солнце взойдет в день весеннего равноденствия в нужном нам окне «храма», поскольку в этот день оно встает точно на востоке.

Итак, выясняется, что в Мезоамерике нет абсолютно никаких архитектурных сооружений, которые были бы предназначены для сколь-нибудь развитых астрономических наблюдений или хотя бы косвенно указывали на проведение таких наблюдений.

Нет ничего, сколь-нибудь похожего на хронометр или часы, без которых не обойтись – ведь простой взгляд в небо ничего не дает. Даже для того, чтобы фиксировать какие-либо астрономические явления по целым дням, а не их дробным значениям, нужно быть уверенным, что измерения или наблюдения проводятся точно в нужный момент дня, а не, скажем, на час раньше или полчаса позже. А как это обеспечить в условиях отсутствия вообще приспособлений для фиксации хода времени? Это просто невозможно.

Нет в Мезоамерике и абсолютно никаких инструментов для астрономических наблюдений. Даже самых простейших. Ни отвесов, ни уголков, ни визиров.

И думается, это вовсе не потому, что подобные предметы просто случайно не попали на полки музеев и в доступные описания археологических находок. При давно выявленном развитом астрономическом знании археологи и историки явно не преминули бы раструбить по всему миру об обнаружении инструментов для астрономических наблюдений. Но ничего подобного не происходит. И это говорит о том, что таких инструментов не найдено в принципе.

А как можно фиксировать какие-либо явления на небесном своде без инструментов, пользуясь лишь пальцами?

Результативность подобных «измерений», на мой взгляд, достаточно наглядно проиллюстрировал Серега – один из героев известного фильма «Особенности национальной рыбалки», – когда пытался вести катер по направлению «два пальца левее Алголя». Он очень живо интересовался, как нужно ставить пальцы – горизонтально или вертикально. И чьи пальцы. «У Кузьмича они толще».

И наконец, в Мезоамерике нет абсолютно никаких записей и упоминаний об астрономических наблюдениях и измерениях как таковых. Как нет и никаких письменных текстов не с финальными итогами в виде таблиц, а с промежуточной фиксацией астрономических явлений. Как же тогда могли передаваться текущие результаты наблюдений не только от поколения к поколению, а от одного дня к другому? Как можно было вообще получать итоговый результат, не зафиксировав нигде начальных и конечных данных по движению какого-либо небесного тела? Это в принципе невозможно.

И мы получаем весьма серьезный парадокс: астрономических наблюдений нет, а само астрономическое знание есть. И еще какое.

Чужое знание

В «арсенале» у индейцев Мезоамерики, между тем, имелось и знание, которое вообще не вяжется никоим образом с уровнем, максимально достигнутым какой-либо из известных цивилизаций этого региона.

Например, среди названий Венеры есть и такое, которое переводится как «звезда, которая курит». О чем это? О ее атмосфере или вулканах? Однако без серьезной оптики с Земли атмосферы нашей соседки не разглядеть. А для того, чтобы узнать о наличии на ней вулканов, нам пришлось посылать межпланетные зонды.

Тогда откуда такое знание у индейцев? И зачем оно им?

Допустим, что это название Венеры можно еще как-то списать на случайные совпадения. Тем более, что нет ясности, что именно под ним подразумевалось. Но есть целый ряд других знаний – либо четко выраженных, либо в форме каких-то отголосков – также невероятного уровня.

Например, индейцы использовали одно и то же слово для обозначения пространства и времени. А мы объединили эти понятия в одно только в ХХ веке с появлением теории относительности Эйнштейна.

Более того, в Мезоамерике встречаются представления о том, что мы живем не просто в пространстве-времени, а в четырехмерном времени. Для большинства современников четырехмерное время – сущность сугубо гипотетическая или просто математическая абстракция. Однако в финслеровой модели на базе поличисел, которую разрабатывает группа физиков и математиков под руководством Дмитрия Павлова, и о которой ранее упоминалось, получается, что наше пространство-время обладает такими свойствами, которые позволяют проводить параллели именно с четырехмерным временем.

Что это – случайное совпадение? Может быть. Но есть и другое аналогичное совпадение.

В отличие от нас, привыкших к выражению «четыре стороны света», индейцы говорили о «четырех углах неба». Это очень странное для нас словосочетание, поскольку мы привыкли к тому, что небесная сфера над нами углов не имеет, раз она сфера.

Зато в рамках той же самой финслеровой модели на базе поличисел для физического наблюдателя, живущего в четырехмерном пространстве-времени с метрикой Бервальда-Моора, окружающий мир будет выглядеть так, как будто небосвод имеет четыре особые точки, представляющие как бы вершины пространственных углов. Эти «углы» нельзя увидеть воочию. Для этого нужно иметь телескопы с возможностью заглядывать в самые дальние уголки Вселенной и анализировать особенности движения самых удаленных объектов (например, квазаров), но непосредственно из геометрии пространства в такой модели вытекает, что такие особые точки должны быть.

Имея пусть и удобную, но все-таки весьма простую систему записи обычных натуральных чисел, индейцы, естественно, и знать не знали, что могут существовать поличисла, которые представляют одну из разновидностей чисел гиперкомплексных. И уж тем более не имели понятия о геометрии с метрикой Бервальда-Моора. Но об одном из глобальных следствий подобного представления нашего пространства-времени почему-то знали.

Но и это – еще не все.

По представлениям индейцев, углы неба были разного цвета: на севере – черный, на западе – белый, на юге – синий, на востоке – красный. Согласно же древним мифам, для поддержки небесного свода боги поставили пять деревьев: в центре вселенной – зеленое, на севере белое, на западе черное, на юге желтое, на востоке красное.

Удивительно, но оказывается, что все цвета тут не случайны и связаны с известными нам двумя способами отображения мира: черно-белым и цветным. Ведь именно красный, зеленый и синий в качестве базовых передают всю цветовую гамму в современных фото и видео изображениях! И всякому, кто сталкивался с коррекцией цвета, знакомо сокращение RGB – от английского «Red-Green-Blue» – «Красный-Зеленый-Синий». Причем даже сочетание синего с желтым (по-английски «Yellow») в южном углу неба не случайно. Эти цвета являются, как говорят, дополнительными друг к другу, и при цветокоррекции составляют два полюса одной шкалы.

Откуда у индейцев Мезоамерики абсолютно бесполезное для них знание в той области, с которой мы сами столкнулись чуть более столетия назад только с появлением цветной фотографии?

Случайность? Но попробуйте-ка случайной выборкой цветов из всей возможной палитры не выбрать ни одного цвета лишнего и отобрать только те цвета, которые являются базовыми в формировании как раз всей этой палитры.

Это – не случайность. Это – знание.

И здесь, и в календаре, и в астрономическом знании, и во всем остальном из перечисленного: есть результат, но нет никаких следов и даже возможности самостоятельного получения этого результата. Налицо все признаки знания, данного извне и сразу в готовом виде.

Впрочем, этого индейцы никогда и не отрицали. Они и не пытались присвоить себе заслугу выработки этих знаний: и календарь, и письменность, и астрономические знания, согласно показаниям самих индейцев, им дали некие боги.

И между прочим, именно с этим вариантом – вариантом получения от кого-то извне, а вовсе не с постепенным развитием и накоплением знания, связаны другие странности.

Например, то, что с течением времени знание не развивалось, а наоборот – деградировало.

Это особо заметно в отношении календаря: достаточно развитая календарная система встречается уже в самых первых календарных надписях. Но испанцы застают только заведомо упрощенную систему календарного счета, ограниченную 52-летним циклом.

То же самое и в отношении письменности, от которой к моменту прихода испанцев практически ничего не осталось. И в связи с этим очень примечательны наблюдения хронистов, которые заметили весьма важную для нас деталь: специальные жрецы-хранители книг не столько их читали, сколько толковали, когда надо было что-то предсказать.

Уже упоминалось отсутствие каких-либо «промежуточных» астрономических записей. Все появляется сразу в готовом виде. Но если в «Дрезденском кодексе», скажем, погрешность в длительности синодического месяца, определяемой по соотношению 11960/405, меньше секунды, то жрецы Копана используют более простую формулу 4400/149, но менее точную – тут погрешность в полтора раза больше. При этом, как отмечает Майкл Ко, постепенно распространилось использование именно более простой (но менее точной!) формулы.

Но какая вообще может быть польза от астрономических таблиц для индейцев, далеких от задач практического освоения космического пространства? Ведь таблицы «Дрезденского кодекса» дают возможность просчитать движение планет, удаленных от Земли на сотни тысяч и миллионы километров.

Дело в том, что они дают возможность знать будущие астрономические события. Именно это и представляло интерес для индейцев – возможность узнать будущее.

С течением времени начальный смысл полученного от кого-то извне был утерян, «будущее для планет» стало «будущим самого человека», и астрономическое знание превратилось в астрологическое.

Впрочем, практически все историки также сходятся на том, что индейцев интересовало прежде всего астрологическое использование имевшихся у них знаний. Например, в ходе изучений надписей на стелах с указанием дней рождения и вступления в должность наследственных правителей городов появилась версия, что дату инаугурации подбирали так, чтобы от рождения до вступления во власть проходило целое число месяцев.

Даже календарь для индейцев был важен именно тем, что, по их мнению и в полном соответствии с астрологическими принципами, день рождения определял судьбу человека. Нередко люди даже получали имя по календарному названию дня рождения.

Между прочим, очень удобный в обиходе принцип: знаешь имя – знаешь сразу и дату рождения. Не забудешь поздравить человека с днем рождения. Хотя, конечно, представительницы прекрасного пола вряд ли бы согласились перейти на такой принцип, ведь имя дня в мезоамериканской календарной системе повторяется только раз в 52 года, поэтому вместе с датой рождения сразу становился бы ясен и возраст человека.

Как уже ранее упоминалось, любой навык (равно как и знание) сохраняется и закрепляется только тогда, когда есть некий определенный и достаточно сильный стимул для этого. А то, что не имеет такого стимула, неизбежно теряется и забывается. И максимум, что в этом случае остается – только отголоски по типу тех, что встречаются уже в составе легенд и преданий о цветах и количестве углов неба, о четырех измерениях пространства-времени и продолжительности периода прецессии.

И только немногое осталось хоть сколь-нибудь в целостном виде, претерпев заметные изменения. Так от математики остались лишь простейшие арифметические операции и календарный счет; от астрономии – астрология и привязка имени к дате рождения; а от письменности – «штамп владения», сведения из Мезоамериканской Книги Мертвых, и кодексы. Кодексы, которые в той или иной степени посвящены как раз календарю, астрономии, описанию жизни и деяний богов.

Более того. Все указывает на то, что книг изначально было немного, и посвящены они были именно знанию богов. Вполне возможно даже, что и письменность как таковая была предназначена вовсе не для бытовых нужд, а только для того, чтобы сохранять драгоценное знание, данное извне.

Впрочем, есть вариант, что утеря знаний далеко не всегда обуславливалась исключительно естественными процессами и причинами. В представлении индейцев, боги были причастны к получению ими знаний. Без богов не обошлась и утеря этих знаний.

Например, самым почитаемым персонажем древних легенд и преданий в Мезоамерике был Кетцалькоатль («Пернатый змей»), которому люди обязаны были практически всеми своими знаниями. И хотя Кетцалькоатль представляется чуть ли не как всемогущий бог, он был все-таки побежден и изгнан другим богом – Тескатлипокой.

Что бывает, когда происходит смена власти на таком уровне? Пожалуй, лучше всего процесс выражает старая поговорка: «паны дерутся – у холопьев чубы летят». Конечно же, победитель предпринимает меры не только к смене порядка (например, к возобновлению кровавых жертвоприношений, против которых выступал Кетцалькоатль), но и к тому, чтобы старого правителя как можно быстрее забыли. В том числе и прежде всего забыли его благодеяния, среди которых были и знания.

Можем ли мы выдвигать подобные предположения? А почему бы и нет. Ведь к этому есть вполне явные предпосылки. Например, описывавшиеся ранее странности с колесом, которое по непонятным причинам было «забыто», несмотря на все свои очевидные преимущества. И почему бы среди причин этого странного «забытья индейцев» не быть запрету новоявленного бога-хозяина?

Кроме этого, среди легенд индейцев Мезоамерики достаточно распространен мотив, непосредственно относящийся к факту утраты знаний.

Один из вариантов этой легенды – вариант народности киче – я и приведу далее.

«Вот имена первых людей, которые были сотворены и созданы: первый человек был Балам-Кице, второй — Балам-Акаб, третий – Махукутах, а четвертый был Ики-Балам. Таковы имена наших первых матерей, и отцов.

И так как они имели внешность людей, (то) они были люди; они говорили и вели беседы, они хорошо видели и слышали, они ходили, брали вещи руками; они были хорошими и красивыми людьми, и их фигура была человеческой фигурой.

Они были наделены проницательностью; они видели, и их взгляд тотчас же достигал своей цели. Они преуспевали в видении, они преуспевали в знании всего, что имеется на свете. Когда они смотрели вокруг, они сразу же видели и созерцали от верха до низа свод небес и внутренность земли.

Они видели даже вещи, скрытые в глубокой темноте; они сразу видели весь мир, не делая (даже) попытки двигаться; и они видели его с того места, где они находились.

Велика была мудрость их, их зрение достигало лесов, скал, озер, морей, гор и долин. Поистине они были изумительными людьми, Балам-Кице, Балам-Акаб, Махукутах и Ики-Балам!

Тогда Создательница и Творец спросили их: «Что вы думаете о вашем состоянии? Не видите ли вы? Не слышите ли вы? Не хороша ли ваша речь, так же как (ваша) походка? Смотрите тогда! Созерцайте все, что находится под небом, посмотрите, как появляются горы и долины! Попытайтесь же это увидеть!» – сказали они (первым людям).

И немедленно они (люди) увидели полностью все, что существовало в этом мире. Тогда они воздали благодарность Создательнице и Творцу: «Поистине воздаем мы вам благодарность тысячу раз. Мы стали людьми, нам даны рот и лицо, мы говорим, мы слышим, мы думаем и ходим, мы совершенно чувствуем, и мы знаем, что находится далеко и что находится близко. Мы видим также большое и малое в небе и на земле. Мы воздаем вам благодарность поэтому за то, что вы сотворили и создали нас, о Создательница и Творец, за то, что вы дали нам существование, о наша Праматерь, о наш Праотец!» – говорили они, воздавая благодарность за сотворение и создание их.

Они были способны познать все, и они исследовали четыре угла неба, четыре точки неба, свод небес и внутренность земли.

Но Создательница и Творец услышали эту (благодарность) с неудовольствием. «Это нехорошо, что говорят наши создания, наши творения; они знают все: большое и малое!» – сказали они.

И поэтому Великая мать и Великий отец устроили совет снова: «Что же мы будем делать с ними теперь? Пусть их зрение достигает только того, что близко; пусть они видят лишь немногое на лице земли! Это нехорошо, то, что они говорят. Разве они по своей природе не простые создания нашего творения? Разве они тоже должны стать божествами? А что если они не будут рождать и умножаться, когда наступит заря, когда поднимется солнце? И что (будет), если они не умножатся? – так говорили они. – Давайте немного сдержим их желания, потому что нехорошо это, что мы видим. Разве они должны быть равными нам, своим творцам, кто может видеть далеко, кто знает все и видит все?»

Так говорили друг другу Сердце небес, Хуракан, Чипи-Какулха, Раша-Какулха, Тепеу, Кукумац, Великая мать и Великий отец, Шпийакок, Шмукане, Создательница и Творец. Так они говорили, и немедленно они изменили природу своих созданий, своих творений.

Тогда Сердце небес навеял туман на их глаза, который покрыл облаком их зрение, как на зеркале, покрытом дыханием. Глаза их были покрыты, и они могли видеть только то, что находилось близко, только это было ясно видимо для них.

Таким образом была потеряна их мудрость, и все знание четырех людей, происхождение и начало (народа киче) было разрушено».

Конечно, если рассматривать легенды и предания лишь как фантазии древних предков индейцев, то можно оценивать приведенный текст лишь с позиций литературно-поэтического творчества. Однако довольно многое указывает на то, что мезоамериканские мифы (впрочем, и не только мезоамериканские) представляют собой своеобразное описание вполне реальных событий.

Сами индейцы нисколько не сомневались в реалистичности и истинности своих легенд и преданий. И тем ценнее для них было древнее знание, данное им богами.

Насколько ценилось это знание, и насколько его старательно оберегали, можно понять хотя бы из того, что оно все-таки сохранилось до прихода испанцев. И это несмотря на то, что, как показывают, например, «штампы владения» на каменных сооружениях и стелах, Юкатан на протяжении почти полутысячи лет до этого представлял собой буквально котел гражданской войны.

Но если мы говорим о реальных событиях, то, конечно же, возникает вопрос: а кто был тогда теми самыми богами, которые дали индейцам их знания? И почему индейцы так тщательно сохраняли эти знания?

К этому мы обязательно перейдем, но чуть позже. А сейчас обратимся к еще одному знанию, знанию довольно необычному. И даже столь экзотичному, что историки о нем предпочитают не упоминать.

Ваш комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован, на него вы получите уведомление об ответе. Не забывайте проверять папку со спамом.

Другие публикации рубрики
Спросите по WhatsApp
Отправьте нам сообщение
Напишите, пожалуйста, ваш вопрос.

В личной переписке мы консультируем только по вопросам предоставления наших услуг.

На все остальные вопросы мы отвечаем на страницах нашего сайта. Задайте ваш вопрос в комментариях под любой публикацией на близкую тему. Мы обязательно ответим!