Новая краткая история Мексики. Древняя Мексика, страница 3

Воины Кецалькоатля

За пределами региона майя процветавшие города также прекращают свое развитие и остаются частично или полностью заброшенными около 900 г. н.э.: Тахин, Сочикалько, Какаштла. Сам Теотиуакан, который более двух веков выполнял роль регионального центра, был оставлен. С этого времени начинается период, который известен как постклассический, который будет длиться до испанской конкисты.

Другое явление, которое обозначает начало постклассического периода, — это уход жителей из многих северных месоамериканских поселений и их последующая миграция к югу. Многие народы, которые веками жили в Бахио, в Лос-Альтос в Халиско и в западной Сьерра-Мадре, направились к долинам Пуэбла-Тласкала; Мехико и Толуки и в сторону плоскогорья Тараска. Большинство из них были науа, но, вероятно, среди них были и паме и пурепечи; в колониальных источниках все они называются чичимеками. Эти люди были привычны к существованию на грани цивилизации в суровых землях, по которым перемещались группы охотников-собирателей. Это были воинственные группы, самый высокий социальный статус в которых принадлежал воинам.

Бесконечные конфликты, которые характеризуют период после падения Теотиуакана, и нашествия северных чужеземцев способствовали тому, что война оказалась в центре общественной жизни городов постклассического периода. Воины наделялись религиозными атрибутами; сражения происходили от имени богов, а человеческие жертвоприношения, практиковавшиеся после боев, воспринимались как необходимость для функционирования космического порядка. Образ и ценности воина получили невиданное ранее общественное признание. Правители опирались на военные ордены элиты, особенно орлов и ягуаров. Тема противостояния орла и ягуара, изображенная как борьба, соединение или сопоставление, была очень частой в иконографии постклассическоrо периода: это была излюбленная метафора общества в состоянии войны.

Но не все конфликты разрешались с помощью оружия, а общества не смогли бы выжить, постоянно находясь в состоянии войны. Государства постклассического периода стремились стабилизировать и контролировать конфликтные ситуации посредством союзов и дипломатических соглашений. Союзы обычно были тройственными, хотя были и четырехсторонние. С их помощью стремились сформировать политическую власть территорий, при этом каждому из союзных государств соответствовала определенная зона влияния и население, а общие поступления от налогообложения распределялись между ними. Среди других замечательных союзов постклассическоrо периода известен союз, в который входили Чичен-Ица, Ушмаль и Майяпан на полуострове Юкатан, союз Иуацио, Пацкуаро и Цинцунцан в Мичоакане и союз Теночтитлана, Тескоко и Тлакопана в долине Мехико. Помимо этих союзов между «друзьями» существовали также временные соглашения, которые позволяли поддерживать определенные дипломатические отношения между враждебными государствами. В этом отношении особенно красноречиво присутствие некоторых правителей из Мичоакана на праздниках коронации мешиков; после участия в празднествах и развлечениях, проходивших в течение нескольких дней, сановники тарасков возвращались в свои земли и продолжали враждебно выступать по отношению к Мехико-Теночтитлану и его союзникам.

Самым важным городом раннего постклассического периода (900-1200 г.) была Тула, расположенная в современном штате Идальго. В ней боевая отвага чичимеков смешалась с традицией южных науа, наследников Теотиуакана. В Туле воины — это герои сцены: они восседают на вершине самого важного здания в городе, основание которого украшено койотами, ягуарами и орлами, держащими в клювах кровоточащие сердца. Площадки для игры в пелоту выполняли важную роль в этих местах, служа, вероятно, для проведения военного ритуала, который завершался обезглавливанием военнопленных. Тула — это первый месоамериканский город, в котором используется ужасный tzompantli — своего рода огромные счёты, на каждую перекладину которых насаживались человеческие головы: один из вкладов народа чичимеков в последние века месоамериканской истории. Также в Туле впервые использовался монументальный портик, образованный несколькими параллельными колоннадами, и антропоморфный алтарь, который известен как чак-мооль. Оба элемента происходят из западных горных поселений.

Преуспевание Тулы было скромнее, чем Теотиуакана, но политический и военный вес города был достаточным для того, чтобы распространить на большие расстояния маршруты товарообмена, которые доходили до Центральной Америки через юг и, по меньшей мере, до Синалоа на севере. Некоторые памятники материальной культуры месоамериканского происхождения, найденные в поселениях в земледельческих оазисах НуэвоМехико, таких как Пуэбло-Бонито в Каньоне-дель-Чако, вероятно, происходят из тольтекской эпохи, но нельзя точно утверждать, связано ли их появление здесь с торговым проникновением Тулы или с функционированием всей региональной сети. Мы знаем, что земледельческие деревни в долинах рек Сопоры торговали с поселками Сьерра-Мадре, существуют также свидетельства о контактах между горными жителями Чиуауа и Дуранго и земледельцами Аризоны и Нуэво-Мехико. Самым комплексным земледельческим поселением на севере современной Мексики было Пакиме (известное также как Касас-Грандес) в Чиуауа, где был построен огромный четырехэтажный многосемейный дом из адоба с отоплением и дренажом, окруженный ритуальными платформами и площадями. Вероятно, Пакиме был важным местом стоянки на пути тех, кто вез месоамериканскую продукцию на север. Вполне возможно, что торговцы из Тулы также доходили до Пакиме, привлекаемые месторождением бирюзы в НуэвоМехико.

Тольтеки, как в свое время жители Теотиуакана, также имели отношения с поселениями майя, хотя в этом случае сложнее определить характер этих отношений. Город Чичен-Ица на полуострове Юкатан был практически заново основан около 900 г. н.э. рядом с древним городом классического периода. В новой ЧиченИце были воссозданы некоторые из основных образов и структур Тулы: портик из колоннады с этажом в форме L, храм Воинов, на верхушке которого две возвышающиеся пернатые змеи служат колоннами для доступа в крытое пространство, колонны с вырезанными на их гранях воинами, чак-мооль, фризы с орлами и ягуарами и даже скульптурный tzompantli, воспроизводящий вереницу тольтекских черепов. Возможно, те, кто воссоздал Чичен-Ицу, были не эмигрировавшими тольтеками, а влиятельными группами торговцев происхождения майя, известными как путуны, которые часто посещали города науа и были знакомы с их образом жизни. Версию, согласно которой архитектура нового города создавалась тем, кто не знал Тулу, сразу можно отбросить. Город Чичен-Ица был самым могущественным на полуострове до 1300 г., однако власть он осуществлял в союзе с Ушмалем и Майяпаном. Последний разорвал отношения с союзом и, вероятно, в тиранической форме контролировал район до 1450 г. Но престиж Чичен-Ицы и ее реформаторской элиты, отождествляемой с Кукульканом (юкатанское название Кецалькоатля), сохранится до испанской конкисты.

Тула славилась среди месоамериканских народов не только памятниками материальной культуры; ее слава распространилась за пределы территории науа и всегда была связана с политической властью и цивилизацией. То же самое произошло с Кецалькоатлем, легендарным владыкой тольтеков. Считалось, например, что первый повелитель майя-киче Гватемалы был утверждён на своем посту Кецалькоатлем, которого киче звали Кукумац. Миштеки приписывали Кецалькоатлю создание династий, которые правили в постклассический период. Как майя, так и миштеки упоминают в своих повествованиях Тулу; майя утверждают, что предшественники их правителей были родом из этого города, а миштеки считали, что великий правитель и завоеватель Очо-Венадо, Ягуар, путешествовал в Тулу, чтобы его утвердили на его посту. В свою очередь большинство народов науа в XVI в. относятся к Туле как к месту происхождения своих правящих родов: то же самое было у чальков, тецкоканов, чолультеков, куаугинчантлака, конечно, мешиков и многих других.

Глубокий след Тулы и Кецалькоатля в идеологии народов Месоамерики не объясняется исключительно деятельностью тольтеков из Тулы-де-Идальго, их торговыми предприятиями и военной мощью. Здесь было и другое. Слово Тула (Tollan в своем правильном произношении на языке науатль) этимологически означает «заросли тростника», место, где изобилуют тростники или tollin. Это метафора большой агломерации людей, характерной для города. В различных источниках индейской традиции колониальной эпохи это слово использовалось для обозначения чудесного, мифологического города, населенного богами, как Кецалькоатль и Тескатлипока, а также использовалось для обозначения серии городов, современных или исторических: Чолулы, Кулуакана, Теночтитлана и самой Тулы-де-Идальго.

То, что объединяет все города, называемые Тулой, это их процветание, большая территория, высокий уровень цивилизации, а также мудрость и религиозность их правителей. Тула была роскошным, чудесным городом — так же, как и все ее земные воплощения. Вероятно, что прототипом всех городов, называемых Тулой, был самый большой, могущественный и процветающий город в Древней Мексике, т.е. Теотиуакан. Там зародилась городская традиция науа и культ Кецалькоатля. В Туле-де-Идальго укрепился древний миф и возникли новые атрибуты, связанные с властью: правитель этой Тулы носил имя бога Кецалькоатля и ему принадлежало право утверждать на своем посту правителей других городов, что он делал, прокалывая им носовые перепонки когтем орла и ягуара.

Знакомство майя и миштеков с Тулой и богом Кецалькоатлем свидетельствует о влиянии традиции науа на юге. Это влияние началось в эпоху Теотиуакана, но, похоже, имело большие политические и религиозные последствия именно в тольтекский период. Итак, Кукулькан майя мог бы быть господином Чичен-Ицы; а Тула, которую миштеки упоминали в своих источниках, могла бы быть Чолулой (Tollan Cholollan); последняя сохраняла теотиуаканские традиции в течение нескольких веков, имела прочные связи с Оахакой, а в постклассический период имела репутацию главного святилища бога Кецалькоатля. Точно известно, что было несколько Тул и несколько Кецалькоатлей, и что различные месоамериканские города, по крайней мере в постклассический период, приняли эту легенду и эти символы как часть стратегии, чтобы узаконить свою власть, чтобы признавали их главенство и воздавали почести их знатному роду.

Мешики считали Тулу-де-Идальго священным городом Кецалькоатля и придавали ей большую историческую значимость, чем Чолуле или Теотиуакану, потому что она была «их Тулой», их метрополией. Мешики проживали в северных провинциях тольтекского государства, вероятно, в районе Керетаро, и пришли в долину Мехико, когда их метрополия испытывала кризис и была заброшена незадолго до 1200 г. Еще во времена процветания мешики ходили по древнему городу атлантов и чак-моолей, искали изделия, которые потом использовали как подношения в Теночтитлане, и вдохновлялись видами заброшенного города, чтобы создать свои собственные художественные произведения. Мешики считали себя прямыми наследниками этой Тулы, а Теотиуакан ассоциировали с более древними временами, временами сотворения мира.

Падение Тулы, скорее всего вызванное чередой ожесточенных конфликтов около 1200 г., ознаменовало начало позднего постклассического периода, который завершится испанской конкистой.

Боги воды

Накануне испанской конкисты долина Мехико переживала этап расцвета городов. Городов было много, и все они были густонаселенными; хронисты говорят о большом скоплении людей на улицах и каналах и поражаются оживленности на торговых площадях: Чалько-Атенко, Сочимилько, Койоакана, Кулуакана, Истапалапы, Тескоко, Тлакопана, Аскапоцэлько, Мехико-Теночтитлана, Мехико-Тлателолько и десятков других средних поселений, как Коатлинчан, Мискоак или Такубая. Население долины Мехико, рассредоточенное по этим центрам, составляло около двух миллионов человек.

Большинство этих городов находилось под властью знатных родов науа, но во многих из них проживали представители других этносов, особенно отоми и матлацинка. Науа использовали для обозначения города, с его населением и землями термин altepetl (что означает «гора воды»). Каждый altepetl управлялся tlatoani или правителем, которому помогал многочисленный бюрократический аппарат судей, сборщиков налогов, полководцев и других администраторов. Хотя каждый город был достаточно независимым в своих внутренних делах, существовало три крупных города с более высокой иерархией, чем остальные; они собирали дань с других городов и могли призывать их к участию в войнах или в других общественных делах: этими тремя городами были Тлакопан, Тескоко и Мехико-Теночтитлан, которые составляли самый известный из тройственных союзов постклассического периода. Тлакопан получал только пятую часть подати подчиненных земель и имел в союзе меньший вес, в то время как Тескоко находился почти на одном уровне с Теночтитланом, за исключением военных вопросов: мешики, несомненно, были в союзе военными лидерами.

Тройственный союз был необходимостью; ни одно государство в долине Мехико не смогло бы в одиночку управлять сложной системой торговых маршрутов, облагаемых налогами территорий и отношениями между знатными родами. И это было не более чем административным вопросом; традиционная власть царств над определенными поселениями и этническими группами оставалась в силе. Это позволяет нам понять, почему мешики и тецкоканы, после разгрома тепанеков из Аскапоцалько обратились с просьбой о союзе к Тлакопану, который также входил в тепанекское государство: им было необходимо то влияние, которое тепанеки имели над народами западной части долины и района Толуки, в особенности матлацинками; кроме того, торговый рынок Аскапоцалько играл ключевую роль в экономике долины.

Демографическая плотность и сложная система городов долины Мехико в начале XVI в. опирались на процветающее земледелие. В течение двух веков до прибытия испанцев, о чем подробно сообщают колониальные источники, упоминается только о двух случаях голода, произошедших в результате продолжительных засух. Высокая производительность земледелия долины объясняется повсеместным использованием ирригации на сухих землях и особой системой огородов на островах и на берегах озера. Земли удобрялись тиной и экскрементами летучих мышей, а некоторые растения выращивались в питомниках, которые позволяли сажать на каждом участке только самые жизнеспособные растения.

Сельскохозяйственная продукция науа в постклассический период была та же, что и у жителей Теотиуакана, тольтеков и большинства других месоамериканских народов: маис, фасоль, тыква (особенно вид Cucurbita реро), перец, различные виды томатов, чия, амарант и некоторые другие. Кроме продуктов земледелия, долина могла давать другие съедобные продукты: множество разновидностей рыбы, птицы, лягушки, различные насекомые, змеи, зайцы, олени и т.д. В глубине озера были залежи соли (в районе Тескоко), а в лесах можно было выращивать агаву и запасаться дровами. В регионе росли также некоторые плодовые деревья, например боярышник и вишня.

Каждое государство существовало за счет того, что производили его подданные, а также за счет налогов от других поселений на подвластной территории. Производители любого поселения должны были платить своим правителям налог натурой, кроме того, они были обязаны участвовать в войнах и в общественных работах. Крупные государства, входившие в Тройственный Союз, получали налоги от дальних провинций и могли наполнять свои склады перьями кецаля и попугаев, золотом и другими продуктами. Эти предметы роскоши предназначались для знати и религиозных праздников.

Во всех городах науа долины Мехико население делилось на две социальные группы: знать, или pipiltin (pilli в единственном числе), и простые люди, или macehualtin (единственное число — macehualli). Статус pilli или macehualli определялся по рождению, и только в исключительных случаях, связанных с военными заслугами, простой человек (macehual) мог войти в число знати. Простые люди занимались земледелием, рыболовством, ремеслами и другими работами и платили знати налоги. Знать занималась вопросами управления, правосудием, организацией военных кампаний и религиозными культами, и жила за счет налогов, поступавших от простых людей правителю (tlatoani), которые он периодически распределял. Некоторые представители знати получали налоги напрямую, например, судьи, потому что продукты, получаемые с определенных земель, предназначались именно им. Были также и те, кто имел что-то вроде феодальных владений, которые можно было продавать и оставлять в наследство; это были воины, отличившиеся в боевых действиях, и некоторые представители знати, которых tlatoani хотел наградить: и те, и другие получали земли и пользовались ее продуктами и услугами крестьян, которые проживали и работали на этих землях.

Законодательство усиливало классовые различия и способствовало укреплению престижа и власти в руках знати. Знать использовала одежды и драгоценности, запрещенные для остальной части населения. Даже если предположить, что простой человек мог купить на рынке нефритовые украшения, он не мог носить их, а если делал это, то мог быть наказан смертной казнью. Наряды знати были из хлопка, а не из жесткого волокна, как одежда простых людей; дома знати были богаче, выше и лучше декорированы; знатные люди могли иметь много жен, а простые — нет. Знать спала в удобных кроватях с перьевыми матрацами, подушками, хлопковыми простынями и шкурами оленей. Простые люди жили очень скромно.

Это разделение общества на два класса дополнялось рядом исключений и отклонений. Ремесленники не были обязаны участвовать в общественных работах и платили налоги только натурой; кроме того, некоторые ремесленники были очень уважаемы, были связаны с властью и жили со всеми удобствами под покровительством правителей. Торговцы также не отрабатывали налоги и не должны были участвовать в войнах, как остальные простые люди: их служение заключалось в деликатном задании шпионить во вражеских городах, в которые они могли приезжать, не вызывая подозрений. Элитные воины, орлы, ягуары, койоты, воины из батальонов отоми вели своеобразный образ жизни: они почти с безумной отвагой предавались сражениям и часто умирали на поле боя или на жертвенном камне от рук противника, но в мирное время они наслаждались привилегиями и особым общественным почетом, танцевали, пили какао, наслаждались компанией куртизанок; если некоторые из этих воинов доживали до старости, они занимались обучением молодых в школах.

Некоторые крестьяне обрабатывали землю, которую считали своей, будучи членами одного из многочисленных calpullis (районы, сформированные на основе древних родов), чье право на поселение было исторически признано. Эти работники, названные в некоторых источникам calpuleque (единственное число — calpule), платили налоги своему tlatoani. Но были также крестьяне, которые работали и жили на землях, завоеванных и переданных в качестве феодальных владений знати или военачальникам. Этих работников в некоторых источниках называют mayeque (в единственном числе maye, то есть «Тот, у кого есть руки»). В колониальных документах положение mayeque предстает еще хуже, чем положение calpuleque, что связано с огромным налоговым бременем в виде работ и натуральных продуктов, которые они должны были платить знатному человеку, владельцу земель.

Социальная шкала в своей низшей крайности включала в себя и тех людей, которые жили хуже или в еще более тяжелых условиях, чем простые люди. Густонаселенные города постклассического периода давали убежище бродягам, преступникам и различным мошенникам. В принципе, все индивиды подчинялись и были защищены обществом, к которому принадлежали, но если человек отрывался от своего общества, он не мог найти себе другое, и ему оставалось только бродяжничать. Это могло произойти, если подросток убегал из родительского дома, если человек, совершивший преступление, бежал из города, чтобы уйти от наказания, если город или общество изгоняло одного из своих членов за серьезный проступок. Так, вероятно, появились рыночные носильщики, или tamemes (от слова tlamama — тот, кто носит грузы), нищие, проститутки, воры и грабители на дорогах, о которых нам сообщают источники. Некоторые из них довольно ярко описывают оборванных, взлохмаченных, покрытых ссадинами людей на грани человеческого образа жизни, шатающихся по улицам, не выспавшихся или пьяных; ищущих по ночам отбросы на рыночных площадях.

Существование подобных персонажей поражает и представляется весьма странным, если учесть, что речь идет о строго сословных обществах. Среди науа из долины Мехико были рабочие calpulli, торговцы и представители знатных родов. Не принадлежать к одному из этих сословий означало практически не существовать вовсе. Информация о знатных родах тщательно документировалась в кодексах. Длительная практика многоженства позволяла правящим родам сформировать двор за одно поколение; каким бы многочисленным ни был бюрократический аппарат, он мог состоять из прямых родственников правителя. Что касается сообществ рабочих, calpullis (в единственном числе calpulli, во множественном — calpultin), насколько нам известно, они составляли основной элемент всей доиспанской социальной организации. Немало споров было посвящено выяснению, были ли это родовые группы, наподобие кланов, или существовали административные границы, установленные государственными органами. Документальные источники в конечном итоге указывают на то, что разгадка лежит посередине: не вызывает сомнения, что у calpullis были кровные связи, их члены были родственниками и признавали общие корни, но в то же время, попадая в зависимость от городских законов, calpullis функционировали как административные единицы в целях взыскания налогов и участия в военных действиях, а также в религиозных культах. Существовали некоторые ограничения для вмешательства tlatoani во внутренние дела calpullis, но также были ограничены и автономии этих сообществ, и эти ограничения предусматривали обязательства и подчинение высшей политической власти. Мотивы, которые вынуждали сообщества соблюдать эти политические правила, очевидны: жизнь в городе, рынок, военная защита и даже божественная защита.

Calpullis вели активную жизнь в пределах своих городских районов. Они поклонялись своему собственному богу-покровителю, участвовали в работах по обслуживанию своего храма и защите обездоленных в своем собственном сообществе, проводили свои праздники и ежедневно собирались на площадях и улицах района, чтобы отдохнуть, поговорить и повеселиться. Каждый calpulli признавал своего начальника, которого, по данным из некоторых источников, называли «старшим братом»; этот начальник принимал решения, опираясь на поддержку совета старейшин. Собрания этого совета, а также глав семейств каждого района проходили в общественном здании.

У tlatoani в подчинении были сборщики налогов и надсмотрщики, которые контролировали выплату налогов каждого calpulli и организовывали участие членов calpulli в общественных работах. Кроме того, юноши calpullis должны были посещать своего рода школу, которая на языке науатль называлась telpochcalli, дом молодежи. В этих telpochcalli юноши получали боевую подготовку, и те, кто отличался храбростью, могли стать полководцами или элитными воинами, настоящими героями в глазах общества. Молодые представители знати также посещали школу, которая в источниках называется calmecac, там они получали более строгое воспитание, явно ориентированное на руководство: военная стратегия, священство, управление. Некоторые из воспитанников оставались в храмах в качестве священников, другие начинали работать в области управления. В calmecac тщательно следили за поведением молодежи и препятствовали их связям с женщинами. В telpochcalli, напротив, дисциплина была менее строгой и, судя по всему, юноши часто вступали в связь с девушками, с которыми знакомились на вечерних занятиях по танцам, проходившим в cuicacalli, или в доме пения.

Принадлежность к административной единице более широкого масштаба — к государству — выражалась в участии в религиозных праздниках города, которые часто происходили в течение года. Юноши школьного возраста танцевали и участвовали в ритуальных играх и схватках, а все население наблюдало за этими ритуалами, проходившими на вершине храмов центральной священной территории, и принимало более активное участие в тех, что происходили на улицах и площадях города и в расположенных поблизости святилищах.

Самые напряженные ритуалы из тех, что проводились в городах науа, были связаны со смертью людей. Мешики среди всех народов древней Мексики отличались неистовством, с которым они различными способами совершали человеческие жертвоприношения. Иногда приносили в жертву десятки детей, чтобы ублажить Тлалока, бога бури и дождя; их бросали в водовороты или приносили в жертву на алтарях, расположенных в горах. На одном из таких ежегодных праздников обезглавливали старуху, и воин бегал по городу, держа за волосы отрубленную голову и размахивая ей во все стороны. Чтобы воздать хвалу Шипе, богу весны, священник ходил, облачившись в кожу принесенного в жертву человека… Раны, расчленение, смерть постоянно присутствовали в Теночrитлане и других соседних. городах. Население имело возможность преодолеть эти полные драматизма сцены, принимая участие в катарсисе публичных развлечений: уличные игры, веселые ритуалы и смешные комедии, которые давали публике возможность посмеяться над юношами, изображавшими шмелей, которые сталкивались и падали с карниза, или над актерами в роли стариков, калек, больных.

Помимо своего религиозного значения, несомненно, некоторые случаи жертвоприношений имели своей целью продемонстрировать военную мощь войск Тройственного Союза. Кампания против уастеков, предпринятая Ауицотлем, самым воинственным из правителей мешиков, завершилась принесением в жертву тысяч и тысяч врагов, мужчин, женщин и детей, которые в течение четырех дней и ночей в четыре ряда становились перед лестницами храмов долины Мехико в ожидании своей очереди подняться на жертвенный камень. Идя на смерть, они по обычаю пели грустную птичью песню.

Накануне конкисты

К началу эпохи испанской конкисты Тройственный Союз, возглавляемый Теночтитланом, расширил свои территории от берега одного океана до другого и с севера на юг, от Керетаро до Оахаки, а также контролировал зону Соконуско в Чьяпасе. Прибрежная равнина Мексиканского залива также была подчинена ему. В процветающие города тотонаков, в которых были мощеные улицы, сети каналов для орошения и осушения, сады, окруженные стенами церемониальные центры, а также в изобилии маис, какао, ваниль, фрукты, хлопок, древесина и другие продукты, периодически наведывались сборщики налогов, присылаемые мешиками, кроме того, они должны были защищать и давать пристанище торговцам, которые проходили через эти города во время своих торговых миссий из союзных городов. С другой стороны, уастеки, северные соседи тотонаков, постоянно бросали вызов экспансии мешиков: не успевали мешики вернуться домой, чтобы оmраздновать очередную военную победу над уастеками, как они снова выражали непокорность и отказывались платить налоги. Колониальные источники приписывают нескольким tlatoani завоевание уастеков, что является безошибочным признаком того, что это не удалось в полной мере ни одному из них.

На юге мешикам удалось навязать налоговые повинности и торговые условия миштекам из сьерры и долины Оахаки, а также сапотекам долины. Но на побережье, а также на перешейке было несколько независимых владений, объединившихся под началом Тутутепека. На территории современного штата Герреро тлапанеки платили налоги Тройственному Союзу, но были поселения, оказывавшие упорное сопротивление. Телолоапан, богатый производитель какао, упорно отказывался принимать торговые караваны, находившиеся под защитой мешиков, и стал жертвой самой ожесточенной войны того времени: его население было истреблено (в этом поселении были убиты даже собаки и индюки), а территория была заселена переселенцами науа, посланными из долины Мехико. Дикие поселения Йопицинко, напротив, никогда не были подчинены, а их жители, по языку родственные апачам, начали время от времени атаковать поселки, платившие налоги, и даже гарнизоны мешиков.

На западе Тройственный Союз столкнулся с непреодолимым барьером. Государство тарасков, центром которого являлось озеро Пацкуаро, управляемое другим тройственным союзом — Иацио, Цинцунцан и Пацкуаро, растянулось на весь Мичоакан и часть современных штатов Герреро, Калима, Халиско и Гуанахуато. Тот факт, что пурепечи использовали медь для изготовления некоторых земледельческих инструментов и оружия, навело некоторых исследователей на мысль, что в Мичоакане произошли качественные изменения, которых месоамериканская технология неолитического периода не знала за всю свою историю. Тем не менее нет подтверждений ни того, что они значительно отличались от других месоамериканских народов своей земледельческой продукцией, ни что они имели военное преимущество подобно тому, которое имели ассирийцы в Старом Свете со своими железными мечами. Пурепечи хорошо защищали свою территорию; они использовали стены, небольшие укрепления, наблюдательные пункты; организовывали свои военные кампании под единым командованием и смогли оказать сопротивление армиям, пришедшим из центральных долин Мексики. Кроме того, их города, их архитектура, их одежда и даже их письменность и художественные произведения были намного скромнее, чем у науа эпохи Теотиуакана.

Что касается региона майя, то зоны наибольшей демографической концентрации и с наибольшим количеством городов располагались на возвышенностях Чьяпаса и Гватемалы и, большей частью, на полуострове Юкатан. После падения Майяпана там образовалось не менее семнадцати независимых владений, но это разделение не стало помехой для развития достаточно процветающей экономики, которая использовала активные торговые потоки в прибрежной зоне. Порт Тулум в Кинтана-Роо был жизненно важным звеном между судоходными маршрутами, соединявшими полуостров с Центральной Америкой и островами Карибского бассейна, и сухопутными маршрутами, ведущими в Теуантепек, а оттуда к территориям, контролируемым Тройственным Союзом. Майя имели торговые отношения с науа позднего постклассического периода, а мешики не были настолько сильны, как теотиуаканцы, чтобы вторгнуться в эти земли. На самом деле способность территориальной экспансии Тройственного Союза Мехико, Тескоко и Тлакопана была недостаточной, если сравнивать ее со стабильным и обширным господством империи Теотиуакана.

Эпилог

Тотонаки посчитали Кортеса приемлемым союзником для освобождения от господства мешиков, и было бы глупо упрекать их в этом, ведь они не могли знать, что затем придут оспа, коклюш и тиф, и что их города будут заброшены, а кукурузные поля и сады со временем превратятся в пастбища. Тласкальтеки прекратили свое первоначальное сопротивление и решили присоединиться к испанцам, так как им показалось, что этот союз гарантирует им целостность их территории; у них не было никаких обязательств в преданности к мешикам, скорее наоборот, они были врагами. С момента прибытия Кортеса на Юкатан до захвата Тлателолько и пленения Куаутемока было много государств, которые после поражения в бою или заключения соглашения с Кортесом присоединялись к его армии. Завоевание Теночтитлана стало победой тласкальтеков и многих других индейских групп: это была последняя доиспанская война в Мексике, которой, тем не менее, руководила небольшая армия, пришедшая совершенно из другого мира.

После падения столицы мешиков испанцы стали контролировать значительную часть древних территорий, находившихся в подчинении Тройственного Союза; за последующие три года, вступая в сражения и заключая многочисленные союзы, они смогли подчинить Кастильской короне даже те территории, которые раньше оставались независимыми: Мичоакан, Мецтитлан, Тутутепек и некоторые области Чьяпаса и Гватемалы. Завоевание Юкатана проходило медленнее и оставалось незавершенным в течение примерно двухсот лет; Тайясаль, укрывшийся на озере Петен-Ица, не был завоеван до 1697 r. Завоевание западной Сьерры-Мадре и земель, расположенных к северу от Месоамерики, населенных охотниками-собирателями и деревенскими земледельцами, стало задачей, которая не была выполнена даже через три века колониальной истории.

Источник: Новая краткая история Мексики, Colegio de Mexico, Instituto de Latinoamérica de la Academia de las Cienciasde Rusia (2008)