Новая краткая история Мексики. Древняя Мексика
Пабло Эскаланте Гонсальбо / Pablo Escalante Gonzalbo
Мексика многолика. Не только из-за характерных для нее глубоких социальных различий, но и из-за этнических, культурных и природных особенностей, которые существенно варьируются в разных регионах нашей страны. Самое древнее и одно из самых определяющих для истории различий заключается в том, что наряду с земледельческой цивилизацией, занимавшей южную половину территории, существовали и народы неустойчивого земледелия, а также охотники-собиратели, которые жили на засушливом севере. Признавая великий Теночтитлан местом зарождения нашей национальности, наши родственные корни от Моктесумы Ильуикамина и Несауалькойотля, мы не должны забывать, что другие наши предки жили в горах Чиуауа в окружении волков и медведей или обнаженные передвигались по засушливым землям Нижней Калифорнии, почти всегда придерживаясь береговой линии.
Демографическая и политическая особенность южных народов — науа, сапотеков или майя — позволила им выжить и адаптироваться к новым условиям, сложившимся в результате испанской конкисты. Этим народам так или иначе удалось вплести в мозаику национальной истории свои обычаи, образы и памятные события. А вот образ мышления и традиции охотников Коауилы или народов Халиско и Сакатекаса, отказавшихся признавать испанское господство исчезли вместе с истреблением этих народов. Другие народы, например тараумара и сери, выжили на периферии и на грани исторического развития.
Ограниченные рамки данного раздела заставляют нас выделить основные моменты исторического развития столицы ольмеков Сан-Лоренсо, городов Теотиуакан и Тула, оказавших влияние на цивилизацию всей Месоамерики, о чем мы располагаем достаточной информацией. В то же время фрагментарный и эпизодический характер имеющихся данных о народах севера не позволяет нам включить их в это повествование.
Если провести на карте линию с запада на восток, проходящую через такие археологические места, как Уатабампо в штате Сонора, Эль-Сапе в Дуранго, Чальчиуиrес в Сакатекасе, Вильяде-Рейес в Сан-Луис-Потоси и Сан-Антонио-Ноrалар в Тамаулипас, то мы получим северную границу Месоамерики, образовавшуюся к тому времени, когда она достигла наибольшего влияния, т.е. к 900 г. н. э. Образование этой границы, так же как и формирование самой месоамериканской цивилизации, стало результатом долгого исторического процесса, связанного с формированием определенного уклада жизни людей, их общественной и хозяйственной жизни. В этот период началось выращивание кукурузы (маиса) и других сельскохозяйственных культур, происходило постепенное развитие агротехники, развитие торговых путей, распространявшихся на сотни километров, возводились сложные церемониальные сооружения, такие как храм на вершине пирамиды и арена для игры в мяч. В этот же период началось и классовое расслоение общества.
Охотники-собиратели
Заселение Америки началось примерно 40 000 лет до н. э. Homo erectus научился разжигать огонь за полмиллиона лет до этого, но Homo sapiens едва появился и еще не до конца исчез подвид неандертальцев. Таким образом, это важно отметить, история человека, каким мы его знаем сегодня, началась в Америке и в остальном мире практически одновременно.
Переход в Америку был возможен благодаря снижению уровня моря, характерному для геологической эры, известной как плейстоцен, или ледниковый период. Последнее оледенение, произошедшее в этой эре — висконсинское (100 000 — 8 000 лет до н.э.), продолжалось многие тысячи лет, в течение которых северо-восток Азии и северо-запад Америки представляли собой сплошную территорию, по которой и перемещался едва появившийся Homo sapiens.
Самые первые сведения о появлении человека на территории современной Мексики относятся к 35 000 г. до н.э. С этого момента и до 5 000 г. до н.э., когда стали выращивать кукурузу и фасоль, мы встречаем сведения лишь об охотниках-собирателях и рыболовах. Они перемещались с места на место и могли распадаться на многочисленные группы. В голодные месяцы каждая семья располагалась обособленно, строила шалаши или устраивалась в пещере и довольствовалась тем, что могла найти поблизости. В более благоприятное время, обычно связанное с летом, семьи объединялись в прямом смысле в стаи людей для занятий охотой и сбором плодов. Наконец, некоторые из них могли объединяться и образовывать макрогруппы для обмена женщинами, организации крупной охоты и защиты территории. Одна группа могла состоять из нескольких десятков человек, а макрогруппа — из нескольких сотен.
Этот этап мексиканской истории, предшествующий развитию земледелия, называют Каменным веком, и большая его часть приходится на холодный ледниковый период, когда в Америке еще существовали дикие лошади, антилопы, мамонты и другие виды, которые впоследствии вымерли в результате климатических изменений, вызванных Голоценом.
Одна из первых реальных историй, которую мы можем восстановить из мексиканского прошлого, произошла около 7 000 г. до н. э., незадолго до исчезновения американской мегафауны.
Группы охотников-собирателей, которые жили в долине Мехико, обычно загоняли мамонтов в топкие берега озера Тескоко. Когда эти гигантские животные начинали вязнуть в грязи, охотники нападали на них и наносили раны копьями, пока те не падали замертво. Однажды девять тысяч лет назад женщина в возрасте двадцати пяти лет и ростом полтора метра, участвуя в охоте, случайно ударилась и упала; она умерла и оказалась погребенной в болоте лицом вниз. В книгах эта женщина известна как «человек из Тепекспана».
Период около 7 000 г. до н.э. особенно важен. Серьезные климатические изменения, которые произошли на Земле и привели к исчезновению некоторых видов, также способствовали диверсификации хозяйственной деятельности. Технология стрелкового оружия разрабатывалась для охоты на животных среднего и малого размера, таких как пума, пекари, олень, кролик, барсук. Кроме того, существуют достаточные археологические подтверждения тому, что между 7 000 и 5 000 гг. до н. э. упомянутые группы людей стали больше заниматься сбором плодов: они, по всей видимости, выпалывали сорную траву, чтобы освободить участок для полезных растений, систематически собирали фрукты и семена, вероятно, даже поливали некоторые растения. В результате такого вмешательства в природные циклы культивировались перец, авокадо и тыква (Cucurbita mixta): впоследствии ни одно из этих растений уже не могло размножаться самостоятельно. В то время появились жернова для размельчения зерен, похожие на ручные мельницы.
Но выращивать некоторые растения еще не означает стать земледельческим народом. Одно от другого разделяется веками экспериментов и адаптации — тем, что мы называем протонеолитом (5 000-2 500 г. до н.э.). В этот период в результате многовековых усилий из колосьев дикого растения Zea mexicana (теосинте) появилась домашняя кукуруза, которая сначала давала маленькие початки и, наконец, початки длиною примерно в двадцать сантиметров, характерные для полностью культурного современного
растения Zea mays. В этот период были выведены также акация, особый вид фасоли, белый сапоте и черный сапоте.
К концу протонеолита собиратели превратились в земледельцев, они уже не могли удаляться от своих посевов — так появились постоянные поселения. В этих примитивных деревнях формировались характерные для Месоамерики черты; появились ручная мельница и пест, была выращена большая тыква (Cucurbita реро), из семян которой ежедневно приготавливается пипиан у всех месоамериканских народов; была приручена собака и, кроме того, есть признаки, что начали практиковаться человеческие жертвоприношения и культ мертвых. Семьи, которые жили в этих деревнях, образовывали более связанные и прочные социальные единицы, чем их предшественники-собиратели. Это были сообщества без разделения на социальные классы, а их члены не признавали иных различий, кроме принадлежности к той или иной семье: формально такие сообщества определяются как племена.
На заре цивилизации
Вообще принято считать, что история Месоамерики начинается около 2500 г. до н.э., когда появилась керамика, а образ жизни стал преимущественно оседлым. С этой даты начинает свой отсчет первый месоамериканский период, доклассический, и в частности его Первый этап — ранний доклассический (2500-1200 гг. до н.э.). Этот период известен также как доклассический деревенский, так как 90% поселений во всех регионах были деревнями, которые насчитывали в среднем от десяти до двенадцати домов с общим населением от пятидесяти до шестидесяти человек. Дома раннего доклассического периода состояли из нескольких помещений, расположенных вокруг одного двора; эта модель сохранилась до периода испанской конкисты и даже позже. Двор представлял собой территорию для повседневной работы, помещения же использовались как спальни и хранилища, а, по крайней мере, в одном из них могли располагаться кухня и алтарь.
В этот период возникали и деревни, в которых насчитывалось более двухсот домов с населением более тысячи человек. Есть доказательства того, что поселения такого типа вели торговлю на большие расстояния, а также проводили общественные ритуалы. Сан-Хосе-Моготе в долине Оахаки — одна из таких деревень, выделяющихся в своем регионе: среди найденных в этом месте археологических предметов были обнаружены изделия из керамики, морские раковины, зубы акул, барабаны из панциря черепахи и трубы из морских раковин, привезенные с берега Мексиканского залива. В те же годы в центре поселения была построена небольшая церковь с алтарем, отделанная штукатуркой.
В этих поселениях возникли первые органы власти: некоторые из членов иерархичных обществ занимали более высокое положение, например, вожди и их дети, а, возможно, и некоторые воины, которые для демонстрации своего статуса использовали специальные предметы и роскошные одежды. В руках правителей была сосредоточена религиозная и военная власть; они осуществляли контроль над излишками продуктов в общине и управляли зарождавшейся торговлей. Эти органы власти, судя по всему, в значительной степени способствовали развитию, характеризующему средний доклассический период, но в большинстве месоамериканских регионов они были недолгими, так как очень скоро различия в чинах привели к классовому расслоению; произошло разделение сфер управления, которые захватила знать.
Около 1200 г. до н.э. в Месоамерике начали выполняться различные ирригационные работы, строиться каналы, террасы и, возможно, сады. Прямым следствием этого, по-видимому, стало увеличение сельскохозяйственного производства и рост населения. С этого момента и примерно до 500 г. до н.э. занимает период, известный как средний доклассический, для которого характерно появление рабочих специальностей с полной занятностью и социальное расслоение, строительство церемониальных центров, вокруг которых образовывались города, и создание символических образов, которые мы обычно считаем ольмекскими. Именно на этом этапе в различных регионах Месоамерики появились первые государства.
Обмен предметами роскоши и культа, который происходил между крупнейшими поселениями различных районов Месоамерики, вероятно, способствовал достижению определенных соглашений между правящими группами в отношении религиозных и политических концепций; он также способствовал выработке общих художественных и языковых ценностей. Сегодня мы знаем, что черты ольмекского типа появляются более или менее одновременно в бассейне реки Бальсас, в долине Мехико, на берегах Мексиканского залива и в других районах; и этот факт противоречит прежним утверждениям о том, что ольмекские черты распространялись по Месоамерике от Мексиканского залива в результате процесса военной или торговой экспансии, предпринятой из Сан-Лоренсо или Ла-Венты.
Отличительными чертами, которые мы обычно отождествляем с ольмеками, являются использование больших каменных «столов» или каменной кладки (которые в некоторых случаях использовались как троны, а иногда — как алтари); предпочтение нефрита и других зеленых камней для изготовления подношений; частое изображение ягуара, разными способами ассоциирующегося с человеческой фигурой: ягуары, танцующие или борющиеся с людьми, шкуры ягуара, служащие в качестве накидки, антропоморфные ягуары. Человеческие лица ольмекского типа характеризуются широко раскрытыми и смотрящими вниз глазами, сильно выступающими губами, которые иногда изображаются открытыми и демонстрируют свирепые клыки; в верхней центральной части головы может быть рассечение, из которого иногда выступает кукурузный початок. Среди элементов, которые мы обычно считаем символами ольмеков, присутствует также «огнедышащая бровь», две перекрещенные крест-накрест полоски и капля дождя с точкой и линией.
Самое большое количество городских церемониальных центров, наиболее крупных и сложных, с максимальной концентрацией скульптур и построек большого размера находится в пойме Мексиканского залива. В Сан-Лоренсо примерно в 1200 г. до н.э. была построена огромная земляная платформа, которая служила для защиты большого комплекса церемониальных площадок и жилищ элиты от разлива реки. Троны, стелы, гигантские головы и другие скульптуры располагались в разных точках этой искусственной площадки. Самыми крупными из них были троны, которые раньше назывались «алтарями»; на них восседали носители верховной власти во время некоторых церемоний и, вероятно, во время решения правительственных вопросов. Образы, высеченные на этих гигантских тронах, говорили о принадлежности правителя к особому роду и указывали на его связи со сверхъестественными силами, особенно с внутренней частью горы, зоной исключительного плодородия. На некоторых изображениях правитель отождествлялся с космической осью и богом маиса. Гигантские головы обычно выполнялись из старых тронов; вероятнее всего, трон, использованный при жизни верховным правителем, превращался в сырье для его собственного огромного портрета. Расположенные прямо на земле головы правителей, казалось, высовывались из нее: как деревья, как початки маиса.
В течение трехсот лет поселение Сан-Лоренсо было политическим центром района, пока в 900 г. до н.э. оно не было неожиданно оставлено после разрушения и захоронения нескольких скульптур. Между 900 и 500 гг. до н.э. поблизости выросло несколько других поселений, но ни одно из них не достигло величия Ла-Венты, которую можно считать настоящей заменой Сан-Лоренсо. В Ла-Венте появилась первая большая «пирамида» в Месоамерике — гигантский волнообразный конус из утрамбованной земли, окруженный площадями и небольшими платформами.
От Ла-Венты залежи базальта в Лос-Тустлас находились еще дальше, чем от Сан-Лоренсо; однако ее жители, как и их предшественники, постоянно отправлялись на поиски сырья, которое они перевозили на плотах по рекам и прибрежным водам; если же поблизости рек не было, то перевозили по земле, используя для этого бревна. С помощью этих камней они продолжили великолепную скульптурную традицию Сан-Лоренсо и обогатили ее такими новыми творениями, как могила с базальтовыми колоннами. Кроме того, в период расцвета Ла-Венты получило развитие изготовление небольших скульптур из полудрагоценных камней, в основном нефрита; об этом свидетельствуют находки и в данном месте, и в его окрестностях, таких как Серро-де-лас-Месас и Рио-Пескеро.
Можно было бы предположить, что процветающие, частично урбанизированные поселения Мексиканского залива, населенные скульпторами, священниками, воинами и правителями, являлись исходной точкой метрополии, откуда распространялась культура ольмеков на Месоамерику. Но, как уже было сказано, имеющиеся данные не подтверждают гипотезу об экспансии со стороны Мексиканского залива, скорее черты ольмекской культуры были одновременно приняты представителями зарождающейся месоамериканской знати, которая имела между собой тесные связи, основанные на взаимной торговле.
Жителей бассейна Мексиканского залива в средний доклассический период мы называем ольмеками. Однако это произвольное название, которое мы дали народам языковой группы михе-соке. И совокупность форм и изображений, характерных для этого района, не является собственно этническим проявлением, чем-то присущим именно «ольмекам», но скорее частью надрегионального явления.
Среди поселений ольмекского типа за пределами Мексиканского залива по своей широте и богатству церемониальных мест выделяются Теопантекуанитлан в Герреро, Чалькацинго в Морелосе. Каждое из этих мест имеет свои особенности: например, стелы в форме «Т» в первом и своеобразные изображения дождя и пещеры во втором. Но в обоих случаях четко прослеживается набор ольмекских предметов материальной культуры, изображений и общие языковые корни. То же самое мы наблюдаем в Тлапакоя и в Тлатилько (в долине Мехико) и в других районах Месоамерики.
Истоки регионального многообразия
Если характерной чертой среднего доклассического периода было единообразие, то в позднем доклассическом периоде (500 г. до н.э.-200 г. н.э.) доминирует региональное многообразие. К 500 г. до н.э. ольмекские черты в Месоамерике исчезают, а на смену им приходят некоторые региональные культуры, которые возникают в эти годы с заметной быстротой: новые архитектурные стили, стремящиеся к монументальности, изменения в скульптуре, в ритуальной керамике и в изобразительном плане. Причины этих изменений в истории месоамериканской цивилизации неочевидны; можно быть уверенными только в том, что регионы достигли демографической концентрации и экономического развития, которых не было ранее. Эта зрелость регионов способствовала существенной концентрации населения и позволила консолидироваться знати, которая присвоила себе властные функции. Эти функции приняли собственно политический характер и перестали опираться на принципы представительства и лидерства родовых общин — теперь в их основе лежала эффективность действий власти для победы в войне, организации рынка и урбанизации пространства.
Появление Монте-Альбана — одно из событий, которые ознаменовали начало позднего доклассического периода. Крупные поселения трех горных отрогов долины Оахаки, которые непрерывно росли, закончили свое развитие к 500 г. до н.э. и влились в процесс образования одного города. Монге-Альбан был каменистой и безводной горой, но с выгодным расположением в центре долины; с ее вершины были видны три горных отрога и окружающие горные цепи. Тот факт, что Монте-Альбан с самого начала организовывался как система больших кварталов или округов, подтверждает гипотезу, что его образование стало результатом широкого союза, заключенного между несколькими поселениями долины.
Каменистая возвышенность была приспособлена для нужд растущего поселения, которое до завершения позднего доклассического периода насчитывало более пятнадцати тысяч жителей. Первым общественным строением нового города стало сооружение, которое сегодня известно как Стена Танцоров. Это имя оно получило благодаря настенным изображениям скульптурных фигур, которые кажутся движущимися или извивающимися. Обнаженные и с выпущенными наружу внутренними органами, эти персонажи могли изображать военнопленных, а вся панорама, безусловно, говорит о большом числе захваченных групп.
Этот всеобщий восторг от военной победы уже наблюдался в Сан-Хосе-Моготе в эпоху образования Монте-Альбана. В поселении Дайнсу, небольшом центре, находившемся в подчинении Монте-Альбана, расположенном на горном отроге Тлаколула, также были выполнены рельефы принесенных в жертву людей: в этом случае у них были отрублены головы, а изображение было связано с игрой в мяч (пелоту). Около 200 г. до н.э. в Монте-Альбане было построено здание в форме наконечника стрелы, которое так же, как и в предыдущем случае, было покрыто плитами с изображениями военных побед. Однако на этих плитах вместо изуродованного пленного используется топонимический глиф каждого народа, ассоциирующийся с головой, расположенной лицом вниз.
Предыдущие свидетельства и многие другие, относящиеся уже к классическому периоду, указывают на то, что политическая консолидация Монте-Альбана, его городской рост и региональная гегемония базировались на активных военных действиях. Их результатом, среди прочего, являлись крупные налоговые поступления, которые обеспечивали богатство и процветание города.
Погребальные ритуалы, которые мы признаем как одну из отличительных черт сапотеков классического периода, наблюдались уже в первом столетии существования Монте-Альбана: могилы с большими каменными плитами, расположенными в ряд, богато украшенные фресками, а также керамические вазы в виде образов, известные как урны, которые обычно располагались вокруг умерших.
В долине Мехико происходили такие же процессы урбанизации и концентрации населения, как и в Оахаке; и даже еще более значительные, если учесть, что на берегах мексиканского озера располагались два города, возникшие в поздний доклассический период. Речь идет о захватывающем периоде нашей истории, который тем не менее мало изучен. Мы можем быть уверены только в том, что Куикуилько знаменит не только пирамидой с круглым основанием: в нем находился огромный некрополь, где сегодня располагается современный жилой квартал, а также многочисленные курганы, которые еще можно увидеть с проспектов, проходящих по этому участку. Судя по размерам этого религиозного центра, можно предположить, что сам город был огромным. Но слой лавы, который в некоторых местах достигает 15 м в высоту, затрудняет исследования и никогда не позволит нам получить точную информацию о том поселении.
Как на юге долины центром привлечения сельского населения был Куикуилько, так на севере и востоке таким центром был Теотиуакан. По некоторым подсчетам, между 200 и 100 гг. до н.э. население Теотиуакана насчитывало около сорока тысяч человек. Тем не менее между двумя этими поселениями существует большая разница: в Куикуилько располагался комплекс религиозных памятников, которого на тот момент не было ни в одном поселении Месоамерики. И хотя в Теотиуакане существовала обсидиановая промышленность, в которой было занято немало людей, но в нем еще не было церемониальных комплексов, сравнимых с комплексами Куикуилько; он был скорее скоплением деревень, чем городом.
Население Куикуилько стало сокращаться после извержения вулкана Шитле в 50 г. до н.э., но город не был полностью заброшен — это произошло лишь через сто лет, когда новые извержения полностью покрыли город лавой. Две из характерных черт культуры Куикуилько исчезли из долины после исчезновения города: церемониальная платформа с круглым основанием и могилы с цилиндрическим ходом для доступа в камеру. Любопытно, что обе они появляются на западе Мексики (штаты Халиско, Мичоакан, Наярит, Колима) около 200 г. до н.э. и будут характерными для этого региона в течение следующей тысячи лет. Информации о связях между двумя культурами нет, но отрицать их также нельзя.
В других регионах Месоамерики сооружения и события позднего доклассического периода имеют определенную связь с древним ольмекским феноменом. В культуре Мескалы мы видим преемственность черт, характерных для ольмекского этапа, — маленькая насечка из камня на антропоморфных фигурах. Абстрактный стиль фигур Мескалы, похоже, происходит от менее натуралистического течения ольмекского искусства. Но помимо этих свидетельств есть очевидные признаки ольмекского влияния, которое распространяется от Мексиканского залива на территорию майя.
Между 500 и 400 гг. до н.э. Ла-Вента была поспешно покинута, однако некоторые небольшие поселения района, как Трес-Сапотес и Серра-де-лас-Месас, оставались заселенными. Они продолжали традицию высекать стелы и алтари в больших кусках камня; в них сохранялись также некоторые черты иконографического искусства ольмеков. Особенно интересно большое сходство между скульптурами этих послеольмекских поселений и теми, что изготавливались южнее, в верховьях Грихальвы и на побережьях Чьяпаса и Гватемалы. Такие сходства позволяют идентифицировать культурное явление, известное как комплекс Исапа; самой северной точкой этого комплекса, похоже, является Ла-Мохарра в Веракрусе, а самыми южными — Исапа в Мехико и Абах-Такалик и Эль-Бауль в Гватемале. Ключевым звеном являются Чьяпа-де-Корсо и Ла-Либертад, расположенные течении реки Грихальва. Эта большая извилистая река, спускающаяся в бассейн залива и пересекающая перешеек Теуантепек, проходит по местам обитания языковой семьи михе-соке в поздний доклассический период. Связь от берега до берега по этому маршруту не была новой и существовала в течение многих веков; а произошло, скорее всего, то, что потомки ольмеков из района залива укрепили связи со своим собственным этническим родом после того, как исчезли торговые и политическое отношения эпохи ольмеков.
В эпоху кризиса и переустройства в местах комплекса Исапа возникло одно из самых важных изобретений в истории Месоамерики: длинный счет, система календарного подсчета, которая позволяла с абсолютной точностью датировать любое событие, начиная с фиксированного момента, соответствующего нашей дате рождения Христа. Точкой отсчета для месоамериканской системы длинного счета стало 13 августа 3 114 г. до н.э., но у нас нет информации о том, что эта дата соответствует какому-либо конкретному событию. Самые древние из известных нам календарных записей происходят из района михе-соке: Чьяпа-деКорсо, 36 г. до н.э.; Трес-Сапотес, 31 г. до н.э.; Эль-Бауль, 36 г. н.э.; Абах-Такалик, 126 г. н.э.; Ла-Мохарра, 143 и 156 гг. н.э.; и Сан-Андрес-Тукстла, 162 г. н.э. Эти данные свидетельствуют о том, что система, которая приписывается майя, на самом деле была изобретена михе-соке в период кризиса и регионального переустройства. Нельзя также утверждать, что сооружение, сочетающее в себе алтарь и стелу, было изобретено майя. Оно использовалось уже в эпоху ольмеков в Герреро, в Морелосе, в районе залива, и пришло в район майя именно через этот культурный коридор комплекса Исапа.
В средний доклассический период уже бьшо несколько земледельческих поселений майя в сельве, таких как Сейбаль и Альтарь-де-Сакрифисиос, в притоке р. Усумасинта под названием Пасьон, а также Тикаль, Уахактун, Накбе и Эль-Мирадор в гватемальском Петене, недалеко от границы с Кампече. Некоторые из этих деревень стали колыбелью мощных правительств, и в поздний доклассический период в них строились компактные и возвышенные церемониальные участки, которые представляли собой группу из нескольких холмов, каждый из которых в свою очередь был коронован двумя или тремя пирамидальными платформами. Архитектура и декор этих ансамблей очень похожи на те, что были в классический период, но некоторые компоненты пока отсутствуют: портреты правителей и эпиграфические тексты с указанием дат.
Группы Петена продвигались на юг и до реки Грихальва, но точно неизвестно каким образом — военным или мирным. В результате этой экспансии они переняли традиции Исапа. Каминальгую и другие поселения гватемальского плоскогорья могли быть удобными территориями для ассимиляции михе-соке и майя. В 292 г. н.э. длинный счет появляется в записях и в архитектуре майя в сельве, в растущем городе Тикаль, который станет одним из самых преуспевающих в регионе.
