В погоне за Мексикой
Автор: Василий Чичков
Трудно представить, что в этих диких местах когда-то на заре человечества родилась высокая цивилизация индейцев майя. Каменными топорами индейцы вырубали гигантские деревья, расчищали землю для посева маиса, для строительства городов. И города, построенные ими пятнадцать-семнадцать веков назад, сохранились до наших дней. Ни ураганы, ни тропические ливни не смогли разрушить их.
Семнадцать веков! Я еще раз повторяю: «Семнадцать веков!» — и ловлю себя на том, что не ощущаю меру этого времени. Я представляю семнадцатый век, семнадцатый год, семнадцать лет тому назад. Но семнадцать веков…
Хочется усомниться во всем. Однако десятки городов, построенных руками индейцев майя, стоят в джунглях до сих пор. Стоит в своей неувядающей красоте город Паленке. В центре города — удивительный Храм солнца с причудливым каменным узором на крыше, большой дворец с высокой башней, где когда-m заседали жрецы-астрономы. На каменных стенах дворца высечены нефритовыми резцами барельефы — воины с копьями в руках, сановники в головных уборах из перьев птиц.
…Индейцы научили европейцев, как жить в Новом Свете, а те отплатили им тем, что отобрали у них этот Свет.
Герберт Аптекер
Вместо пролога
Второй день мы едем к далекому и таинственному Юкатану. Монотонно гудит мотор. Дорога серой шуршащей лентой бежит под колесами автомобиля.
Остались позади перевалы Центральной Мексики с красивыми заснеженными вершинами. Некоторое время дорога пролегает вдоль морского берега, а потом начинаются джунгли. Они подступают к самой обочине дороги и, кажется, хотят поглотить асфальт.
Но серая лента убегает вперед. Она, как спасительная артерия, проносит нас через тропические болота, где торчат из воды засохшие и обожженные солнцем деревья, где высоко в небе, распластав крылья, вьются в поисках падали черные сопилото.
Иногда на асфальте попадаются раздавленные кобры. Наверное, рядом с дорогой в зеленой болотной трясине ползают они, чуть приподнимая свои плоские змеиные головы и разглядывая мчащиеся машины.
И опять у дороги высокие деревья переплетены лианами. С разных сторон слышатся крики птиц, обезьян, рев ягуаров. Кажется, выйди из машины, шагни с дороги — и путь назад будет отрезан.
Трудно представить, что в этих диких местах когда-то на заре человечества родилась высокая цивилизация индейцев майя. Каменными топорами индейцы вырубали гигантские деревья, расчищали землю для посева маиса, для строительства городов. И города, построенные ими пятнадцать-семнадцать веков назад, сохранились до наших дней. Ни ураганы, ни тропические ливни не смогли разрушить их.
Семнадцать веков! Я еще раз повторяю: «Семнадцать веков!» — и ловлю себя на том, что не ощущаю меру этого времени. Я представляю семнадцатый век, семнадцатый год, семнадцать лет тому назад. Но семнадцать веков…
Хочется усомниться во всем. Однако десятки городов, построенных руками индейцев майя, стоят в джунглях до сих пор. Стоит в своей неувядающей красоте город Паленке. В центре города — удивительный Храм солнца с причудливым каменным узором на крыше, большой дворец с высокой башней, где когда-m заседали жрецы-астрономы. На каменных стенах дворца высечены нефритовыми резцами барельефы — воины с копьями в руках, сановники в головных уборах из перьев птиц.
Неподалеку от Паленке находится другой город индейцев майя — Бонампак. На внутренних стенах одного из дворцов сохранилась красочная роспись: процессии роскошно одетых жрецов и вождей, сопровождаемые воинами и слугами, изображения битв с вражескими армиями и праздника, в котором участвуют танцоры в красочных нарядах.
И еще города. И еще сказочные храмы и дворцы. Многие города до сих пор скрыты в джунглях. К некоторым подходят лишь пешеходные тропы.
Мы едем на северо-восток. Говорят, там есть дороги к городам Ушмаль, Майяпан и к великой столице индейцев майя Чичен-Ице.
Чем ближе Чичен-Ица, тем плотнее становится поток автомобилей. В древний город едут всегда много людей — иностранцы и мексиканцы. Едут целыми семьями. Из окошек автомобилей выглядывают детские головки.
Дорога становится уже. Машины идут медлен-, нее. Каждый холм и пригорок у дороги кажутся преисполненными огромного смысла, — может, в прошлом это был дворец знатного воина, может быть, пирамида, еще не открытая учеными.
Наконец за поворотом открывается Чичен-Ица. На главной площади — ступенчатая пирамида Кукулькана с ровной площадкой наверху, где стоит храм. На фоне голубого неба с взбитыми облаками пирамида стоит как-то очень естественно и спокойно. Кажется, будто ты уже видел её. Будто она твоя старая знакомая. И если бы ты попытался представить ее другой, ты бы не смог сделать этого.
И совсем она не давит на тебя своим величием. Скорее она приподнимает тебя и отрешает от всего, что час назад волновало.
Ко мне подходит мексиканец и предлагает свои услуги. У него чуть раскосые глаза, волосы черные как смоль, кожа с бронзовым отливом. Как похоже его лицо на те, что я видел высеченными на каменных стенах древних дворцов в Паленке и Ушмале.
— Меня зовут Исидро,— представился мексиканец.— Если угодно, мы сначала поднимемся на пирамиду Кукулькана.
Мы шагали вверх по каменным ступеням. Ступень узка, меньше четверти. Лестница почти отвесна. Страшно взглянуть назад.
На каждой стороне пирамиды 91 ступень. Если сложить число ступеней, выйдет 364 — число, равное числу дней в году. Площадка наверху пирамиды дополнит это число до 365. Поэтому ученые считают, что пирамида Кукулькана имеет не только религиозное значение.
Отсюда, с высоты пирамиды, раскрывается весь древний город Чичен-Ица. Вдалеке круглая башня обсерватории. Ученые древности наблюдали за движением солнца и планеты Венеры, они определяли по звездам время сбора и посева маиса.
Издалека виден храм с тысячью колонн, который называют Храмом воинов. На верху храма из камня высечен бог Чак-Мол. Он полулежит, голова его резко повернута, в руках он держит блюдо, на котором разжигали жертвенный огонь.
Я делаю первый шаг по ступеням пирамиды вниз. У меня захватывает дух. Лестница мне кажется почти отвесной, хочется повернуться лицом к ступеням и бежать назад. Но я вижу, как мой проводник идет, твердо ступая по лестнице, глядя перед собой. Я пытаюсь идти так же, как он. И вдруг неожиданно для себя я ощущаю прелесть этой страшной ходьбы, ее таинство. Ты не видишь лестницы перед собой и как будто идешь с неба, идешь по воздуху. С каждым шагом ближе зеленая, коротко подстриженная лужайка.
Я еще раз смотрю на пирамиду, которая вознесла меня, испугала и обрадовала…
Мы шагаем к Священному колодцу. Но проводник вдруг останавливается и раскуривает трубку.
— Прежде чем идти к колодцу, сеньор, — говорит Исидро, — давайте присядем.
Мы сели на квадратный тесаный камень, давно вросший в землю. Индеец курил трубку и молчал, перебирая в памяти удивительную историю Священного колодца, без которого нельзя представить жизнь индейцев Чичен-Ицы.
Нареченная богу
Это было в месяц Кайяб, когда обычно начинается период дождей. Уже давно индейцы подготовили землю для посева, отобрали лучшие зерна маиса. А дождя все не было. Земля была сухая, как пепел.
С рассветом индейцы приходили сюда к пирамиде Кукулькана, приносили жаровни с углями и жгли священный копаль. Дымок вился над жаровней, распространяя благовония. Индейцы сидели на корточках вокруг жаровни и смотрели на восток, откуда надвигался свет нового дня. Этот свет для них был таинственным. Индейцам казалось, что черный бог ночи покидает землю, и звезды уходят вслед за ним, потому что они его стражи.
На землю приходит другой бог — светлый бог дня. Индейцы пристально смотрели на яркую полоску, которая занималась на востоке. Может быть, там промелькнет фигура светлого бога, может, удастся увидеть его лицо? Хмурое оно сегодня или радостное?
А свет становился все ярче. И наконец, показывалось солнце. Будто настороженный огненный глаз, оно выглядывает из-за края земли. «Берегитесь, люди! — будто предупреждало оно. — Я могу сжечь все на земле!»
Индейцы покрепче прижимались друг к другу и смотрели на небо. Оно было голубое. Без единого облачка. «Значит, бог дождя разгневан на нас! Значит, солнце, как и вчера, будет сжигать землю».
Индейцы чувствовали себя песчинками в этой огромной вселенной, где такое большое небо, бескрайняя земля, где такое яркое солнце и такая далекая луна. Все для них было полно таинственного смысла: смена ночи и дня, дождь и гром, рождение ребенка и сама смерть. «Мы во власти богов, — думали индейцы, — а с ними могут общаться только Верховный правитель Халач-Виник и жрецы».
Взгляды индейцев были прикованы к храму, который высится на огромной ступенчатой пирамиде. Там восседает Халач-Виник и жрецы. Они говорят с богами. Они узнают, за что разгневан на людей бог дождя Юм-Чак и какие дары люди должны преподнести ему, чтобы землю оросил дождь.
Халач-Виник сидел на циновке из шкуры ягуара. Его лицо было торжественно раскрашено красной, черной и голубой краской. Длинные волосы перехвачены на затылке красной лентой. Голову, как корона, украшал наряд из драгоценных перьев. Плечи Верховного правителя покрывала дорогая тонкая, как шелк, накидка.
Халач-Виник возносил к небу руки, перехваченные браслетами из нефритовых камней. Он закрывал глаза, и губы его что-то шептали…
А рядом с ним в раскрытой каменной пасти ягуара пламенели угли. Жрецы подбрасывали на угли священный копаль, и благовонный дымок поднимался к небу. Он должен был донести молитвы Халач-Виника до самого бога.
Индейцы не спускали глаз с дворца. Они ждали, может быть, час, а может, еще больше. Солнце поднялось высоко и жгло спину, как пламя костра.
И наконец, на верху пирамиды появился Халач- Виник в сопровождении жрецов. Он был в том же головном уборе из драгоценных перьев. На плечах была красная накидка, в правой руке жезл, украшенный хвостами гремучих змей.
Халач-Виник поднял жезл, и музыканты, которые уже давно ждали знака правителя Чичен-Ицы, ударили в барабаны. Заиграли трубы, сделанные из больших морских раковин, засвистели свистульки, затрещали трещотки. «Собирайтесь! Будет говорить Халач-Виник — Верховный правитель индейцев майя!»
С разных сторон бежали к пирамиде люди. Из хижин на окраине города, с каменоломен, со строительства храма. Все хотели знать, что скажет Халач-Виник.
А он стоял на верху пирамиды и смотрел на свой город, где все ему подвластно. Одно его слово — и будут уничтожены эти дворцы и храмы, одно его слово— и будут построены новые… Он властитель великого города!
Взгляд правителя упал на Храм воинов. Тысячи колонн подпирали его крышу. Его белоснежные стены были украшены каменными узорами, вырубленными нефритовыми резцами. Особенно красив храм сейчас, когда солнце в зените. Халач-Виник повернул голову влево.
Над вершинами тропического леса видна круглая башня обсерватории, где восседают жрецы-астрономы. А там — Храм ягуаров, платформы для танцев, стадион для ритуальной игры в мяч…
Люди бегут к пирамиде — они хотят услышать, что скажет он, вождь Халач-Виник.
Халач-Виник поднял жезл, украшенный хвостами гремучих змей, и музыка смолкла. Теперь ничто не нарушало торжественной тишины города.
— Бог дождя Юм-Чак разгневался на вас, люди,— словно гром разнеслись над площадью слова Халач-Виника. — Если бог будет гневаться впредь, то все погибнет на земле: деревья, птицы, звери. Останутся только горы и небо.
Халач-Виник сделал паузу и посмотрел на людей своим ястребиным взглядом. Даже отсюда, с высоты пирамиды, он ощущал страх, которым объяты все эти. люди. В глазах у них была покорность и мольба к нему, Верховному правителю:
— Укажи нам, что делать! Укажи! — кричали люди.
— Чтобы бог Юм-Чак был милостив к вам, люди,— громко крикнул Халач-Виник, — вы должны отдать богу самую красивую девушку!..
Радостный крик разнесся над площадью. «Значит, бог согласился принять от нас девушку. Значит, он смилуется и пошлет на землю дождь!».
Ударили барабаны, заиграли трубы, засвистели свистульки, затрещали трещотки. Казалось, земля гудела от этой радостной музыки. Индейцы плясали. Они спорили. Каждый хотел отдать свою дочь. Но нужно, чтобы это была самая красивая девушка.
Из толпы вышел индеец Холон. Кто не знает в Чичен-Ице высокого и сильного индейца Холона! Кто может сравниться с ним в силе и выносливости! Его руки, грудь и даже щеки украшает татуировка. Его уши разрезаны в лоскуты. Кровью ушей он не раз мазал лицо каменного идола.
Холон остановился у первой ступени лестницы, которая вела на верх пирамиды.
— О, о! Великий правитель! — воскликнул Холон и упал на колени. — Люди знают, что моя дочь Сквик самая красивая девушка Чичен-Ицы.
По площади пронесся гул одобрения.
— Пусть она отправится к богу Юм-Чаку, — сказал Холон, — и вымолит у него милость для нашего народа.
К Халач-Винику наклонились жрецы и что-то шепнули ему. Халач-Виник поднял свой жезл и несколько раз ударил им о каменные плиты пирамиды.
— Богу Юм-Чаку будет отдана дочь Холона, — разнеслись над площадью громовые слова Халач- Виника.
Опять заиграла музыка. Индейцы плясали, а Верховный правитель, склонив голову на грудь, смотрел на торжество народа. Потом он вдруг резко поднял голову, повернулся и ушел в храм. Задумчиво сидел он на своей циновке из шкуры ягуара и смотрел на дымящийся копаль, который подбрасывали в каменную пасть ягуара услужливые жрецы.
Смолкли барабаны, трубы, свистульки и трещотки. Толпа расступилась, и индеец Холон пошел к своей хижине. Он не видел людей, он не видел дворцов и храмов. Перед его глазами была маленькая Сквик.
Это было совсем недавно, шестнадцать лет назад. Холон хорошо помнил этот день. Жена лежала в своем гамаке, и он привел в дом колдунью. Колдунья принесла статую богини деторождения Ишь- Чель, вырубленную из дерева. Она что-то пошептала, стоя около гамака жены, и потом положила идола на землю, под гамак.
Колдунья села на полу, поджав под себя ноги. Она постелила перед собой белый платок и бросала на него зер»а кукурузы. Она собирала их, несколько штук откладывала в сторону, потом снова бросала и пришептывала. Вскоре в хижине Холона раздался детский плач.
Колдунья помогла обмыть девочку и тут же положила ее в кроватку, сделанную из прутьев. Девочка лежала на спине и смотрела ничего не смыслящими глазами. Колдунья вытащила из-за пазухи две дощечки из пальмового дерева. Одну положила девочке под затылок, другую на лоб и начала сдавливать между ними голову девочки. Потом колдунья стянула дощечки веревкой. Голова девочки должна быть сплющенной — это считалось особым признаком красоты.
Холон так отчетливо представлял этот день, будто это было не шестнадцать лет назад, а вчера. От этих воспоминаний ему казалось еще огромнее его сегодняшнее счастье.
Он не хотел, чтобы кто-то перебивал его воспоминания. Он пытался не замечать толпу людей, которая шагала вслед за ним. Ведь теперь жизнь всех зависит от дочери Холона. Завтра она встретится с самим богом Юм-Чаком…
Холон вспомнил, как он впервые надел своей дочери тоненький поясок, на котором висела красная ракушка — символ девственности.
О, о! Его дочь Сквик всегда была очень скромной девушкой. Она не поднимала глаз на мужчин. Не то что ее сверстницы, которых матери в знак наказания щипали за уши, за руки или натирали их бесстыжие глаза перцем. Если Сквик давала мужчинам пить, она поворачивалась к ним спиной, чтобы не рассматривать тело мужчины, когда он пьет.
Жрецы и чиланы заметили красоту Сквик и ее скромность еще во время обряда совершеннолетия. Это происходило в доме покровителя. Помощники жреца чисто подмели двор и устлали его свежими листьями. В жаровнях задымился священный копаль. Появился жрец в черном одеянии. Он начал свой обряд… Он изгонял злых духов. После этого снова подметали двор и разбрасывали свежие листья, постилали на землю циновки.
Жрец снял с себя черную накидку, облачился в яркий праздничный наряд и надел на голову убор из разноцветных перьев. Он взял кропило для разбрызгивания святой воды.
Жрецу помогали четыре почтенных старца — чаки.
Жрец приказывал подросткам сесть на свежие листья, которыми был устлан пол. Чаки покрывали головы юношей и девушек белыми платками, и жрец благословлял каждого. Потом к юноше и девушке подходил покровитель обряда и дотрагивался до их головы особой святой костью девять раз, смачивая при этом святой водой им лицо и промежутки между пальцами ног и рук.
Когда сняли белые покрывала, жрец подошел к мальчикам и отрезал у них привязанные к волосам белые бусинки. Взрослые дали мальчикам курительные трубки, чтобы они затянулись по одному разу. К девочкам подходили матери и развязывали поясок с ракушкой. Теперь юноши и девушки могли вступать в брак.
Холон хорошо помнит, как на том празднике к его дочери подходили юноши. Среди них был Мугукут. Они предлагали себя в мужья. Сквик скромно опускала свои большие, как миндалины, глаза и говорила «нет». Может быть, она уже тогда знала, что будет наречена самому богу.
Хижина Холона была уже близко, до нее оставалось не больше двух полетов стрелы. Сейчас Холон объявит жене и дочери о великом празднике в их доме.
А весть о том, что Сквик наречена богу, уже облетела весь город, все хижины, стала известна и в доме Холона.
Как только он подошел к хижине, жена низко поклонилась ему, а Холон поклонился дочери. Теперь она для него была святой.
Люди, которые.сопровождали Холона, тоже низко поклонились его дочери.
Холон сел на циновку и осмотрел свою хижину: стены из переплетенных прутьев, крыша из пальмовых листьев. Стены хижины покрашены белой известью. Наверное, у бога дождя Юм-Чака — огромный каменный дворец, больше, чем у Верховного правителя. Его дворец спрятан там наверху, на белых облаках, которые плывут над землей. Он видит из своего дворца всю землю, всех нас; конечно, он видит и свою нареченную Сквик. Она сидит сейчас на циновке, опустив глаза. Она — сама покорность. Мысли ее заняты будущей встречей с богом.
Жена поставила на землю глиняные чашки, в которых была пена, сделанная из размолотых плодов какао и кукурузы. Такую пену подают по праздникам.
Они сидели и пили сладкий напиток. Отец и мать с благоговением смотрели на дочь… Когда скрылось солнце, мать постелила в гамаке постель для Сквик и отвела ее спать…
Сквик закрыла глаза и пыталась представить, какой он, бог Юм-Чак! Наверное, такой же огромный, как тот каменный, что стоит в храме. Она могла представить бога каменным и не могла представить его живым. Живым она хорошо представляла Мугукута. Его хижина стоит неподалеку. Он тоже влюблен в Сквик, он уже не раз искал свидания с ней. Но ей страшно было решиться на это. А теперь! Теперь уже никогда не будет свиданья. Сквик знала, что нареченные богу должны проститься с этой жизнью, с хижиной, с отцом и матерью, с любимым попугаем — он так смешно говорит «Ск-вик!». Надо проститься с подругами- и, конечно, с Мугукутом. Наверное, он знает, что Сквик наречена богу…
Для всех людей великого города Чичен-Ицы эта мочь прошла незаметно в ожидании следующего, великого дня. И как только на землю пришел рассвет, индейцы уже сидели на корточках неподалеку от пирамиды. Они подбрасывали в жаровню шарики священного копаля. Они ждали выхода жреца, которого назначил Халач-Виник для проведения торжества. Жрец появился на верхней площадке пирамиды Кукулькана, вот в его честь заиграли музыканты. Он неторопливо спускается по крутым ступеням. Жрец одет в огненно-красную мантию, на голове его пышный убор из голубых перьев птицы кетсаль, в руках жезл, украшенный перьями. На ногах сандалии с разноцветными камушками.
У подножья пирамиды жреца ожидали чиланы и чаки, которые тоже были одеты по-праздничному. Даже музыканты по-праздничному раскрасили свои тела особой мазью: голубой, красной и чёрной.
Звуки свистулек, трещоток, труб и барабанов оживили город. Люди выбегали из своих хижин на дорогу, чтобы увидеть процессию. Все знали, куда направляется жрец, — к хижине индейца Холона.
Сквик давно проснулась. Она сидела на кровати, и мать старательно расчесывала ее длинные черные волосы. Сделав посредине головы пробор, мать заплела волосы в тоненькие косички и связала их колечком на макушке.
Старуха колдунья подпиливала Сквик особым волшебным камнем зубы, чтобы они были остроконечные, как у рыбы — это больше понравится богу.
Холон стоял у входа в хижину вместе с соседями, пристально вглядывался туда, в конец ровной и длинной улицы, откуда должна была появиться процессия во главе с жрецом.
Каждый, кто выходил на дорогу, кланялся Холону. Всем хотелось увидеть Сквик, и, конечно, больше всех ее хотелось увидеть юноше Мугукуту.
Но Сквик не появлялась. Она сидела на циновке. Мать и старуха колдунья натирали ее тело благовонными мазями.
Наконец появилась торжественная процессия, и все расступились, освобождая путь жрецу и его свите. Когда жрец был совсем близко, Холон вышел на дорогу, кланяясь.
Жрец остановился возле хижины Холона и низко поклонился.
От гордости за свою дочь у матери выступили на глазах слезы.
Жрец взял Сквик за руку, вывел ее на дорогу. Жрец шел впереди. За ним шла Сквик. Чаки и чиланы шагали вслед за ней. Потом шли музыканты с разрисованными телами и народ. Шествие становилось все многолюднее. Каждый, присоединяясь к толпе, молил бога дождя сменить гнев на милость, не дать палящему солнцу погубить все живое на земле.
Жрец вел процессию в деревню, которая была неподалеку от города. Процессия пройдет по всем деревням, которые находятся в округе. Пусть люди видят, какую девушку жрецы нарекли богу дождя Юм- Чаку. Пусть жители деревень тоже придут сегодня на праздник к пирамиде Кукулькана.
Солнце поднималось все выше. Словно огонь, обжигало оно спины людей. Но люди шагают вслед за жрецом: они верят, что когда Сквик встретится с богом, будет дождь. Сквик так хороша, она самая красивая девушка племени, она не может не понравиться богу.
За поворотом дороги показалась деревня. На небольшой площади — люди. Они приготовили кушанья: теплый напиток с перцем, куски мяса тапира с тушеными овощами.
Процессия остановилась. Самый мудрый старик деревни подошел к Сквик с глиняным сосудом, в котором был теплый напиток с перцем. Сквик сделала несколько глотков.
Другой человек поднес Сквик глиняный сосуд, в котором было масло, сделанное из плодов какао и кукурузы.
Сквик брала маленькие кусочки масла, клала их на маисовые лепешки и неторопливо жевала. А чаки по команде жреца освобождали площадь. Загремели трубы, барабаны, трещотки и свистульки. В круг вышли танцоры — самые сильные, самые ловкие юноши племени майя. Среди них Мугукут. Какое стройное у него тело, как красиво татуирована его грудь! На ней изображены идолы с огромными носами и сплющенными лбами.
Мугукут неистово пляшет, взмахивая руками, откидывая голову назад, резко изгибая свое стройное тело. Он пляшет отчаянно, бросая взгляды на Сквик. С того дня, как у Мугукута жрец отрезал белую бусинку, привязанную к волосам, а у Сквик сняли красную ракушку с пояса, он мечтал о том, что Сквик станет его женой.
Мугукут неистово извивался в танце.
Сквик отщипывала кусочки сладкого масла и клала их в рот. Она видела отчаянный танец Мугукута. Но она отдана самому богу. «Танцуй, Мугукут! Никогда больше ты не встретишь меня в пути, и никогда я не смогу улыбнуться тебе…»
Жрец вел процессию в другую деревню. По сторонам высокий тропический лес. С диким криком встречали процессию обезьяны. Они раскачивались на гибких лианах и с любопытством смотрели на Сквик. Казалось, что и они знали, куда ее ведут. Они тоже хотели, чтобы землю оросил дождь.
Во всей округе не было такой хижины, не было дворца, где бы не знали, что девушка Сквик будет отдана сегодня богу дождя.
Ждал прибытия торжественной процессии и Халач-Виник. Он стоял на верху пирамиды в своей самой дорогой накидке, сделанной из разноцветных перьев. Он стоял неподвижно, как статуя. Ему была видна вся округа. Он видел, как процессия во главе с жрецом подходила к городу. Как люди стекались с разных сторон на площадь. С высоты люди казались маленькими, как букашки.
Уже доносились звуки барабанов. Процессия все ближе. Она пройдет сначала около рынка. Здесь собралось много народу, но люди сегодня не думают о торговле. Нет! Сегодня великий день! Торговцы оставили товары дома и пришли сюда, чтобы увидеть нареченную богу дождя Юм-Чаку. Ведь если будет дождь, значит, товаров будет больше, торговля пойдет лучше.
Чем ближе пирамида, тем сильнее было волнение Сквик. В городе она была всего несколько раз. Зачем девушке ходить сюда? Когда здесь бывают большие праздники, то их посещают только мужчины.
Сколько знатных людей на ступенях Храма воинов! Взгляды всех прикованы к Сквик. Девушка чувствовала эти тысячи устремленных на нее глаз. Она улыбалась, румянец проступал на ее щеках. Ей было радостно от этих взглядов и страшно.
Она видела перед собой затылок жреца и его широкую квадратную спину в красной мантии. Но ей хотелось хорошенько разглядеть Храм воинов.
На верхней площадке хра.ма каменный бог Чак- Мол. Он полулежит, держа двумя руками на своем животе жертвенное блюдо. Если бы Сквик выходила замуж за Мугукута, она пришла бы сюда, принесла дары богу Чак-Молу и села бы рядом с ним в такой же позе. Это приносит счастье в замужестве.
Жрец повернул к пирамиде Кукулькана, и перед глазами Сквик возникла каменная громада, на верху которой рядом с храмом стоял сам Халач-Виник. Сквик никогда не видела его. Но хорошо помнила, с каким благоговением отец рассказывал о нем.
Жрец остановился у подножья пирамиды, где хищно распахнули свои огромные каменные пасти пернатые змеи. Жрец не спускал глаз с Халач-Виника. И наконец тот дал знак.
Жрец взял за руку Сквик и повел ее вверх по ступеням. Тысячи людей, собравшиеся на площади, следили за каждым ее шагом. Следили напряженно, до боли в глазах. В толпе стояли Холон и Мугукут. Они тоже смотрели на Сквик. Но она уже не принадлежала им.
А Сквик поднималась все выше. У нее захватывало дух от высоты. Ей казалось, что она поднимается к самым облакам. Далеко было видно все вокруг — леса, поля, хижины. Где-то возле ее родной хижины стоит мать. Женщины не могут прийти на праздник…
Когда они поднялись наверх, Сквик замерла перед испытующим взглядом Халач-Виника. В этот момент к ней подошел жрец, расстегнул ее юбку, которая обтягивала бедра, и юбка упала на каменный пол.
А Халач-Виник продолжал пристально смотреть на девушку, нареченную богу, будто он хотел определить, понравится она богу или нет. Халач-Виник не сказал ни слова. Он взял глиняный сосуд с лазурью, кисточку из перьев и помазал лазурью грудь Сквик и бедра. И тогда другие жрецы взяли кисти и стали мазать лазурью все тело Сквик…
Сквик смотрела на каменного идола.
Халач-Винику поднесли драгоценности, и он стал надевать их на Сквик. Он надел ей дорогое ожерелье, на руки браслеты из золота с нефритовыми камнями и бирюзой. Уши украсили серьги из хрусталя.
Сквик вывели на край пирамиды. Справа от нее стоял Халач-Виник, слева жрец, назначенный для проведения торжества. И опять разнеслась над площадью музыка. Все, кто собрался на площади, начали праздничный танец. Они плясали, но глаза их были прикованы к Сквик, которая стояла обнаженной на краю пирамиды, и голубое тело ее сливалось с небом.
Жрец взял Сквик за руку, и они пошли по ступеням пирамиды влиз. Индейцы продолжали извиваться в танце. Казалось, площадь была живая; неистово пляшущие тела и лица, повернутые к ней, к Сквик. От нее зависит судьба всех этих людей…
…Только три полета стрелы отделяют пирамиду Кукулькана от Священного колодца. Индейцы, не прекращая танца, расступались, давая дорогу Сквик. Она по-прежнему шагала за жрецом, а чиланы, чаки и колдуны плясали перед Сквик, расчищая дорогу к колодцу и изгоняя злых духов.
Сквик никогда не видела этого колодца. Она знала, что там внутри живет бог Юм-Чак. Может быть, конечно, его дом где-то на облаках, но встречает он своих жен в колодце. Сквик помнит девушку Чомига, которая тоже была наречена богу и ушла к нему в этот колодец несколько сезонов назад. Она не погибла, говорил тогда отец, она встретилась с богом, и он унес ее наверх, на облака. И конечно, Сквик тоже не погибнет в колодце. Она скоро увидит свет дня, голубое небо.
Священный колодец все ближе. Чиланы, чаки и колдуны изгоняли злой дух с каменной площадки на высоком берегу колодца. Они плясали, их длинные тени отражались на гладкой поверхности воды.
Индейцы окружили огромный колодец со всех сторон, оставалась свободной только площадка на отвесном берегу. На нее ступила Сквик.
Она взглянула на святую обитель бога Юм-Чака. Колодец был огромный. От одного берега до другого было расстояние, равное броску камнем. Внизу зеленела вода. Когда смотришь на нее, то видны все, кто стоит на краю колодца.
Как только Сквик ступила на каменную площадку, все стали смотреть в сторону пирамиды, на которой по-прежнему величественно стоял Халач-Виник. Он поднял над головой свой жезл, украшенный хвостами гремучих змей…
Жрец в красной мантии, назначенный для проведения торжества, подошел к Сквик и легонько толкнул ее в спину. Она покорно сделала один шаг к краю колодца, другой и, как-то неловко взмахнув руками, как подбитая птица полетела вниз, в таинственные воды Священного колодца. С ее уст сорвался крик. Был это крик радости или отчаяния? Крик полетел по стенам колодца вверх, к людям.
Сквик шумно ударилась о воду и скрылась под ней. Черная, как ночь, темнота охватила ее, и руки невольно сделали движение, чтобы выбраться на поверхность. Вот он, спасительный воздух и свет! Она взглянула наверх и увидела круг неба и людей, склоченных к воде. Люди кричали. Как громко они кричали! Их крик наполнял колодец. Он был подобен небесному грому. Но Сквик не понимала слов. Она еще раз ударила руками по воде и хлебнула живительного воздуха.
А люди продолжали кричать, и этот крик обрушивался на нее. Руки Сквик уже не в силах ударить по воде. Черная, как ночь, темнота охватывала ее тело и увлекала туда, где живет всемогущий бог Юм-Чак.
Индейцы напряженно смотрели на воду, по которой все дальше к берегу расплывались круги. Наконец вода успокоилась и стала по-прежнему гладкой.
Жрец дал сигнал, и сначала забил один барабан. Его тревожная дробь летела по земле, вызывая людскую радость. Потом забили другие барабаны, заиграли трубы, засвистели свистульки, затрещали трещотки.
Жрец шагал к пирамиде, чтобы оповестить Халач- Виника о встрече девушки Сквик с богом. Он поднялся по крутым ступеням на верх пирамиды, а люди — тысячи индейцев стояли внизу на площади.
Откликнется ли бог Юм-Чак на встречу с самой красивой девушкой индейцев майя!
Все смотрели на небо. Солнце уже скрылось. Но от его угасающих лучей еще розовел небосклон. А где-то уже блеснула первая звезда, за ней появилась вторая. Огромное вечернее небо и тысячи глаз, прикованных к нему. Может, скажет Юм-Чак свое слово, может, прогремит гром и упадут спасительные капли дождя?
Небо молчало.
Тревога была в глазах людей. Но Халач-Виник верит, что дождь будет. Ученые жрецы по звездам и солнцу высчитали, что должен, обязательно должен начаться сезон дождей. Халач-Виник молил бога, он молил всех богов о том, чтобы был дождь. Ведь он сам передал людям волю бога.
А ночь все плотнее окутывала своим черным покрывалом Чичен-Ицу. Жрец приказал зажечь костер. Днем были принесены сюда сухие дрова и связанные в пучки сухие прутья.
Пламя взлетело вверх, освещая пирамиду. Пусть видит бог Юм-Чак людей, ожидающих его милости.
Быстро горят сухие дрова. Погас огонь костра. Гора пылающих углей оставалась на том месте.
Жрец раскидывал длинной палкой угли по земле и давал знак всем, кто собрался на площади.
Люди сбрасывали с ног сандалии из тростника и проходили по горячим углям босиком. «Смотри, бог Юм-Чак! Мы на все готовы! Сверши милость! Ниспошли дождь!»
Вдруг где-то на востоке небо резко потемнело. Халач-Винику с высоты пирамиды это было хорошо видно. Туча скрыла мерцающие звезды. Туча все ближе. Ее уже видят индейцы, собравшиеся на площади. Ну, конечно, вот она идет на них, на их земли, на великий город Чичен-Ицу! Там, на этой черной туче, произошла встреча Сквик с богом Юм-Чаком.
«Слава тебе, девушка Сквик, слава тебе, Халач- Виник! Мы и впредь будем слушать тебя и жрецов. Будем строить храмы и дворцы, только не лишай нас своей мудрости».
Первая крупная капля упала с неба, за ней вторая…
— Дождь! Дождь! — безумно выкликали тысячи голосов.
Мирный день великого города
Рано утром, когда пробудились птицы в лесу, крестьяне наполнили мешочки зернами маиса, заострили ножом палки и пошли к своим участкам земли. Холон тоже взял мешочек с семенами маиса и отправился на поле. Поле у него небольшое: 400 ступней в длину и 400 в ширину.
Холон шагал по дороге и посматривал на небо —· оно было пасмурное, затянутое тучами. Холон был уверен, что его дочь наблюдает за ним оттуда, с высоты. Она видит всех людей на земле. И наверное, радость озаряет сейчас ее лицо.
Холон пришел к своему полю и взял горсть земли. Земля была влажная. Холон сильно сжал ее в кулаке, и она просочилась сквозь пальцы. Холон смеялся от счастья. Он вспомнил дочь. Он опустился на колени и поклонился ей.
Холон начал сажать маис. Острой палкой он делал углубление в земле, бросал туда несколько зерен, пяткой заравнивал ямку и шел дальше…
Дождь оживил землю. С самого раннего утра на городском базаре было шумно. Женщины приходили с корзинами. На их груди большое ожерелье из ракушек, в мешочке на поясе — плоды какао, которые заменяют деньги. На них можно купить любой товар: маис и перец, мед и перья редких птиц, ткань для покрывала, маленького деревянного идола. Раб стоит 100 бобов какао, заяц — 10.
Дождь вдохновил всех жителей Чичен-Ицы, даже рабочих на каменоломне. Они бьют молотом по зубилу из нефрита, не жалея сил. Трудно вырубить из скалы огромный целый камень для строительства храма. Сначала у склона горы вырубают ровную площадку. Потом обрубают ее с трех сторон. Лишь тогда подрубают камень снизу. От скалы отделяется огромный каменный квадрат. Десятки людей сдвигают его на катки и затем, впрягшись в лямки, тянут в город на строительство.
Еще один храм будет воздвигнут в городе. Город станет богаче. Умелые руки каменотесов превратят каменную глыбу в изящную колонну, украшенную замысловатыми барельефами, иероглифами и календарными датами.
В переднем углу будет установлена статуя бога. Запылает уголь на жаровне, и задымит священный копаль. Людям нельзя жить без храмов. Здесь они го-, ворят с богами, здесь они исповедуют свои грехи., Тот, кто украл, тот, кто убил, тот, кто совершил плотский грех или дал лживые показания, идет в храм. Дурные поступки и грехи причиняют болезни и страдания, и поэтому надо поскорее исповедоваться.
Грешник-индеец стоит перед идолом и говорит о своем грехе. Потом он вынимает из набедренной повязки острую рыбью кость и прокалывает себе язык. После этого индеец берет соломинку, запихивает ее в дырку, проколотую костью, и так стоит, глядя на идола. Кровь капает в раскрытую ладонь. И когда этой крови станет достаточно, индеец подойдет к идолу и помажет кровью его лицо.
Другие храмы, которых так много в Чичен-Ице, тоже не пустуют: в одном из них жрец учит детей знатных людей Чичен-Ицы. Он объясняет им сложную науку письменности. Они должны знать, как на длинной полосе бумаги, сделанной из коры фикуса, написать знаки, из которых образуются слова.
Дети знатных должны будут сменить своих отцов, они должны уметь властвовать и управлять народом. Для этого надо знать таинства звездных систем, движение планеты Венеры и Солнца, календарь, по которому можно точно определить время начала сезона дождей, время посева и сбора маиса.
А этот маленький храм, у входа в который замерли вырубленные из. камня головы пернатых змей, находится во власти лекарей и колдунов. Здесь готовятся лечебные снадобья для исцеления больных. На длинных веревках сушатся травы, лечебные листья. На полках разложены осиные гнезда, перья попугаев. На глиняной жаровне — черные бобы. Приходите, больные! Колдуны дадут вам таинственное зелье, которое уничтожит болезнь.
Неподалеку от пирамиды есть святилище, куда никто не может войти, кроме ученого жреца. Он приходит сюда рано утром, раздувает угли в жаровне, бросает на них шарик копаля.
Жрец уже стар. Много лет он приходит в этот храм и пишет историю «Судьбы майя». Вот и сегодня жрец открыл небольшое окно, прорубленное в каменной стене, и присел за гладкую каменную плиту, на которой лежала книга. Эта книга была исписана только наполовину. А сколько уже законченных книг лежат на полках святилища! Их писали и пятьдесят, и сто, и двести лет назад. Их писали другие ученые жрецы. Их писали еще в прежней столице индейцев майя, в «Городе змей», шесть веков назад. Уже потемнели переплеты тех книг, но бумага, сделанная из коры фикуса, навечно сохранит записи ученых жрецов того далекого времени.
Есть книга, в которой писал сам великий правитель и верховный жрец «Города змей». Это в его правление «Город змей» превратился в столицу могучего государства майя.
Великий умер. Он был похоронен в глубине высокой пирамиды Надписей. Неширокая труба выходила из склепа Великого и заканчивалась наверху пирамиды в храме. Нужно отодвинуть камень в стене, и тогда была видна эта труба. О ней знал только Верховный жрец — наследник духовной власти Великого. Когда Верховный жрец терялся в догадках и не мог решить судьбу своего народа, он отодвигал потайной камень и говорил в трубу о своих сомнениях и надеждах, как будто перед ним был сам Великий.
В трубе что-то гудело. Верховному жрецу казалось, что это голос Великого. Конечно, он разрешал все его сомнения.
Сегодня ученый жрец напишет еще одну страничку о девушке Сквик и о благодеянии бога дождя Юм- Чака.
Жрец раскрыл книгу на том месте, где была чистая страница. Поставил перед собой глиняный горшочек с краской и окунул в нее кисточку, сделанную из тончайших перьев. Старательно вывел на бумаге дату «2 мулук 11 Во. В этот день наш Верховный правитель разговаривал с богом дождя Юм-Чаком. Народ выполнил волю бога и отдал ему самую красивую девушку Сквик. Бог отблагодарил людей влагой, посланной на землю».
Эти слова ученый жрец писал долго, может быть, час или два. Каждая буква, каждое число или название месяца — это рисунок, тончайший, как паутина.
Кончив свой труд, он помочил кисточку в настое из трав, вытер ее и положил рядом с книгой.
После этого, подбросив на угли шарик священного копаля, он встал на колени и начал молитву.
Первая весть о чужестранцах
Боги были милостивы к индейцам майя. Они не обрушивали на их земли ураганы и тропические ливни, которые уносят плодородный слой земли. Они не посылали народу майя болезни, от которых умирают дети…
Боги были милостивы, и поэтому деревни и города майя становились богаче, все выше поднимались храмы и пирамиды. Теперь на земле майя был уже не только город Чичен-Ица. Появились города Майянан и Мани, где тоже были пирамиды, стадионы, дворцы, в которых жила знать, и великолепные храмы.
Умирали верховные правители. Их хоронили с почестями. Для них строили гробницы. Чтобы никто не потревожил их покой, жрецы убивали нескольких сильных и ловких юношей, а тела их клали перед входом в гробницу.
На ступени пирамиды поднимался новый Халач- Виник. На нем был тот же пышный наряд из перьев редких птиц и жезл, украшенный хвостами гремучих змей.
Все было по-прежнему. По-прежнему вымаливали прощение крестьяне за свои грехи. По-прежнему трудились каменотесы и лекари, а жрецы усердно обучали наукам детей знатных лиц.
Может быть, так продолжалось бы вечно, и, может быть, еще могущественнее и краше было бы государство майя… Но однажды чилан Ах-Камбаль из провинции Титуль Шиу сделал предсказание. Чиланы для того и существовали в государстве майя, чтобы предсказывать судьбы племени. Они могли заглянуть в следующий год и определить, будет он урожайным или нет. А возможно, в следующем году будет ураган «четырех ветров». Но чилан Ах-Камбаль предсказал другое: «Наш народ будет покорен чужестранцами,— сказал он, — которые принесут своего бога и дерево, обладающее большой силой против наших богов».
Поначалу многие не придали значения этому предсказанию. Какие могут прийти чужестранцы, если земля майя с одной стороны омывается водами бесконечного моря, а с другой закрыта непроходимыми лесами и болотами?
Прошло время — может быть, год, может быть, пять лет, прежде чем люди снова вспомнили предсказание чилана Ах-Камбаля. Во время торжества по поводу сбора урожая в столицу майя пришли жители прибрежных городов. Они сказали, что видели людей с белой кожей. И даже ели их мясо.
Бледнолицые приплыли на своем каноэ откуда-то с края света. Они сошли на берег и упали без сил. Вождь приказал пятерых из этих людей отдать в жертву богу. Их положили на жертвенный камень, распороли грудь и вырвали сердце. Потом тела их сварили, и всем досталось по кусочку.
Восемь оставшихся в живых чужестранцев вождь приказал запереть в доме и откормить их, чтобы они еще больше понравились богу. Но чужестранцы сломали дверь дома и бежали в леса. Может быть, их уже съели звери, а может, они еще и живы.
Наверное, сбывается предсказание чилана Ах-Камбаля. Верховный правитель и жрецы терялись в догадках. Кто эти люди? Они не знали, что это были испанцы, что их корабль потерпел крушение недалеко от Ямайки. Лишь 20 человек спаслись на лодке. Они плыли по морю 13 дней без продовольствия к воды. Половина из них погибла. Оставшиеся в живых увидели берег Юкатана и причалили к нему. Это были самые первые люди Старого Света, которые вступили на землю великого государства майя.
Может быть, это бледнокожие боги — дети Кесалькоатля, думали индейцы, может, они спустились с неба?
Но это были не боги. Испанцы мчались на своих кораблях по морям Нового Света, мечтая открыть новые земли, прибрать к рукам золото индейцев. На Кубе, которая так близко от Юкатана, уже восседал наместник короля Испании. На землях Нового Света — губернатор Диего Веласкес.
Он мечтал покорить всех жителей Нового Света, отобрать у них богатство. Ради этого он не жалел кораблей и матросов. Гибли одни, он снаряжал в плаванье других.
Новые корабли плыли на Юкатан. Из прибрежного селения был послан гонец к Верховному правителю майя. Индейцы, которые видели гонца, не знали, какую он несет весть Халач-Винику, но чувствовали, что весть недобрая.
Гонец уже стоит у первой ступени пирамиды рядом с раскрытой каменной пастью пернатого змея.
Халач-Виник подал знак телохранителям, и гонец вбежал по крутым ступеням пирамиды.
— О, о Великий правитель! — воскликнул гонец и упал на колени перед Халач-Виником. — Когда солнце было еще высоко, в море появились три огромные горы под шапкой белых облаков. Они увеличивались и скоро превратились в большие корабли. На берег сошли люди с белой кожей и бородами цвета солнца. На голове у них железный наряд, грудь и плечи тоже железные. В руках трубы. Бледнолицые не боятся наших идолов. Они подошли к богине деторождения Ишь-Чель, трогали ее грудь руками и смеялись. Они забрали золото, которое мы положили к ее ногам в знак благодарности. Бледнолицые сели на корабли и поплыли вдоль берега в ту сторону, где скрывается солнце.
Халач-Виник наклонил голову, давая понять, что гонец может идти.
Жрецы сели напротив Халач-Виника. Они держали совет. Они говорили мало. Им было ясно, что на их землю надвигается гроза и что предсказания чилана из провинции Тутуль Шиу сбываются. Они решили собрать войска во главе с прославленным наконом Тепеухом и послать их в город Чампотон, в сторону которого двинулись корабли чужестранцев.
Забили барабаны, заиграли трубы. Далеко были слышны эти тревожные призывные звуки. Индейцы потянулись на площадь перед пирамидой Кукулькана. Все шли сюда — воины, наконы, чиланы, каменотесы, крестьяне и художники.
Барабаны били до тех пор, пока площадь не была заполнена народом. На верхней площадке пирамиды появился Халач-Виник.
— К нашей земле, — громовым голосом сказал Халач-Виник, — приближаются чужестранцы. Они насмехаются над нашими богами. Они уносят драгоценные дары, которые вы даете богам. Пусть армия нашего великого города во главе с наконом Тепеухом отправится в Чампотон, и если эти люди снова сойдут на землю, то наши воины вместе с жителями Чампотона вступят в бой.
Халач-Виник кончил речь. Он опять поднял и опустил жезл, и на площади зазвучала музыка. Након Тепеух поднялся на несколько ступеней пирамиды и приказал воинам выстроиться. Кроме воинов, након хотел отобрать несколько десятков самых сильных людей города. С высоты ступеней пирамиды он видел индейцев. Он показывал своим помощникам рослых и сильных людей, и те приводили их. Након пристально оглядывал человека, трогал его мускулы и указывал место в строю.
Вот предстал перед наконом Холон. Кто не знает в Чичен-Ице Холона — отца самой красивой девушки Сквик, которая смогла вымолить дождь у бога Юм-Чака.
Рядом с Холоном был Мугукут. Многие могли бы позавидовать его силе и ловкости.
Когда након набрал людей, он приказал им разойтись по домам, надеть стеганые куртки, которые предохраняют тело от стрел, и взять оружие.
Вскоре отряд накона был готов к походу. Впереди отряда стоял индеец со знаменем, сплетенным из перьев. Четыре воина держали на своих плечах носилки, на которых восседал након. А за ним ряды воинов. В руках у них копья, стрелы, дубинки.
Через джунгли по диким тропам двигались воины к Чампотону. А в это время три испанских корабля плыли неподалеку от берега. Они плыли к тому же самому городу Чампотону. Прежде они не знали о существовании этой земли. Они только что открыли ее и удивленно смотрели на дикий берег, поросший тропическим лесом.
Шел март 1517 года. Командир корабля испанец Франсиско Эрнандес де Кордоба отправился в плавание с Кубы не ради развлечения. Он хотел добыть новых рабов, которые могли бы работать на рудниках по добыче золота и меди. Случайно испанские корабли обнаружили землю Юкатана. Храм, в котором стояла богиня Ишь-Чель, поразил испанцев своей монументальностью. И конечно, их воображение было потрясено золотом, которое лежало у ее ног. Просто так лежало — без присмотра и охраны, будто это не золото, а камни.
Испанцы плыли на приспущенных парусах, внимательно разглядывая таинственный берег, надеясь встретить другие храмы.
Но, кроме тропического леса, ничего не было видно на берегу. И вдруг вахтенный закричал: «Слева по борту!»
Все увидели странное здание, которое возвышалось недалеко от берега, может быть, в ста метрах от него. Здание было квадратное и ступенчатое — оно было похоже на пирамиду. На верхней площадке был виден каменный идол с двумя свирепыми животными, которые пожирали его бока. Длинная и толстая каменная змея глотала ягуара. Эти каменные изваяния были покрыты кровью жертв.
Молчали моряки. Молчал капитан Франсиско Эрнандес. В подзорную трубу он внимательно оглядывал берег. Никого не было видно. Но люди, конечно, где-то неподалеку. Это их кровь пламенеет на лице каменного идола.
Корабли продвигались вдоль берега, и вскоре опять послышался голос вахтенного: «Слева по борту!»
Испанцы увидели город. Эго было как сон. Дворцы и храмы из белого камня возвышались среди вечнозеленых тропических деревьев. Испанцы думали найти хижины, в которых живут их будущие рабы, а встретили дворцы. «Но что за люди живут в этих дворцах?»
Франсиско Эрнандес приказал спустить на воду шлюпки. Отборные солдаты с мушкетами в руках сели в них. Весла дружно ударили по воде, и шлюпки направились к незнакомому и таинственному городу.
Испанцы, конечно, не знали, что весть об их появлении уже давно долетела до Чампотона. Правитель этого города воинственный Моч-Ковах созвал своих воинов. Сюда уже прибыл отряд из Чичен-Ицы во главе с наконом Тепеухом. Вооруженные луками, стрелами и копьями индейцы выстроились на площади.
Правитель Моч-Ковах и након Тепеух ждали приближения чужестранцев. Шлюпки ткнулись носом в песок, и рослые бородатые чужестранцы, у которых было железо на голове, на плечах и на груди, а в руках железные трубы, вступили на землю индейцев.
Франсиско Эрнандес сделал несколько шагов по направлению к Моч-Коваху и остановился, потому что увидел стройные ряды индейских лучников. Франсиско Эрнандес улыбнулся своей дерзкой мечте набрать рабов на этой земле.
Правитель Чампотона Моч-Ковах будто понял эту улыбку, будто он знал, зачем прибыли эти люди на его землю. Он сделал знак Франсиско Эрнандесу, чтобы он посадил своих людей в шлюпки и убирался с его земли.
Но Франсиско Эрнандес, околдованный видением такого города, мечтой о сокровищах, которые находятся здесь, не мог покинуть эту землю. Пушки на кораблях заряжены и ждут взмаха его руки. Он знал силу пороха, который еще неизвестен индейцам. Франсиско Эрнандес обернулся к солдатам и приказал построиться в боевой порядок.
Тысячи глаз индейцев смотрели на бледнолицых с бородами цвета солнца. Они были так непохожи на них, индейцев, жителей этой земли! Может быть, они боги! Может, они пришли покарать их за какой-то неведомый грех.
Но правитель Чампотона решил не уступать ни пяди своей земли. Он снова поднял руку и сделал угрожающий жест. Еще плотнее стали ряды конкистадоров.
Правитель Моч-Ковах бросил воинственный клич: «Калачуни!». Он первым натянул тетиву и пустил стрелу в испанцев.
Пронзительный клич Моч-Коваха сломил страх индейцев перед чужестранцами. Тысячи стрел и копий полетели в них.
В ответ Франсиско Эрнандес крикнул только одно непонятное индейцам слово — «Огонь!». Мушкеты вздрогнули, изрыгнув из себя дым. Град пуль полетел в индейцев. Многие упали.
Странно было смотреть индейцам на бездыханные тела своих собратьев. В груди у них не торчали стрелы. Они не были пронзены копьями, их головы не были разбиты. Только маленькая, чуть заметная дырочка в груди, из которой сочилась кровь. «Какие- то удивительные невидимые стрелы у этих бледнолицых людей!»
Правитель Чампотона продолжал пронзительно кричать: «Калачуни! Калачуни!»…
Самые храбрые бойцы, среди них Холон и Мугукут, вторили Моч-Коваху и, держа копья наперевес, бросались в атаку на испанцев.
— Калачуни! — кричали тысячи воинов и шли вслед за храбрецами. Тысячи людей теснили испанцев. Многие падали от пуль, но следующие шли вперед. Нет, нельзя убить всех индейцев. Испанцы отступали. Они добрались до шлюпок и спешно отплывали.
Двадцать убитых испанцев остались лежать на берегу. Двоих индейцы взяли в плен. Они стояли, окруженные индейцами, с тоской глядя на удаляющиеся шлюпки. Индейцы рассматривали их, трогали бороды.
Все было странно им в этих людях. Голубые глаза, как небо. Будто кто-то взял и намазал их лазурью.
Моч-Ковах приказал раздеть пленных. Были сняты с головы железные шлемы и кованые доспехи. Обнажилось белое тело.
К испанцам подошли жрецы и стали раскрашивать их голубой лазурью. На ее фоне еще голубее стали глаза бледнолицых, еще более золотыми казались их волосы и борода.
Тревожно забили барабаны. Жрецы повели испанцев к пирамиде, которая возвышалась в центре города. Она была не так велика, как пирамида в Чичен- Ице или в Майянане. Наверху не было храма. Там была статуя идола и рядом с ней круглый камень.
Испанцы покорно шли за жрецами. Они удивленно смотрели на дома, на дворцы, на пирамиду.
И вот уже первая ступень пирамиды, вторая. Жрецы подталкивают в спину. Все выше… И все более прекрасное зрелище открывается взору испанцев. Белоснежные каменные дворцы и храмы, стены которых украшены резьбой по камню. Огромные тропические деревья, с которых свисают неведомые плоды. И море, бирюзовое море. И где-то на горизонте, как точки, три. родных корабля…
Жрецы хватают своими цепкими руками первого испанца и кладут его спиной на округлый камень. Грудь выгнута. Жрец выхватывает из-под мантии обсидиановый нож и ловко наносит удар чуть ниже левого соска, под ребро, и тут же запускает в рану руку и вырывает трепещущее сердце. Этим живым сердцем он трет лицо идола и затем бросает сердце к его ногам.
Индейцы, стоящие внизу у пирамиды, начинают торжественный танец. Они размахивают луками и стрелами и радостно кричат. Они клянутся богу войны, что всегда будут храбрыми, всегда будут захватывать пленных и поить бога их кровью.
«Калачуни! Калачуни!» — пронзительно кричат индейцы, и барабаны вторят этому воинственному кличу.
Бездыханное тело испанца уже катится по крутой лестнице вниз. Жрецы хватают второго испанца, и снова удар ножом.
Торжественно спускаются по ступеням жрецы. Головы их высоко подняты. Они спускаются от бога на землю. А у подножия пирамиды услужливые чиланы уже обдирают кожу с убитого испанца.
Жрец сбрасывает с себя мантию, на которой видны пятна свежей крови, и чиланы накидывают на его бронзовое тело белую кожу испанца. Индейцы, продолжая плясать, не спускают глаз со жреца. Они освобождают ему круг, и жрец, придерживая на себе белую кожу испанца, неистово пляшет, изгибая свое тело, взмахивая головой, вставая на четвереньки, поднимаясь и снова отбивая ногами ритм барабанов.
— Калачуни! Калачуни! — пронзительно кричит жрец, и его крик подхватили тысячи индейцев. Кажется, что все содрогается от этого могучего воинственного крика: дворцы, храмы и даже пирамида.
Поздно ночью, когда кончилось торжество, након Тепеух собрал своих воинов. При свете факелов он построил их в колонну. Он по-братски обнялся с правителем Чампотона Моч-Ковахом. Он сел в носилки, и четыре сильных воина подняли их на плечи. Отряды двинулись в столицу.
Игра, за которую отдавали жизнь
В столице государства майя ожидали возвращения военных отрядов во главе с наконом Тепеухом. Индейцы шли на площадь к пирамиде. Тела их были празднично раскрашены в синий, красный, черный цвета, в руках разноцветные перья. Они шли один за другим — так ходят индейцы издревле. Вереницы шагающих людей напоминали ручейки, которые стекались к каменной громаде.
И хотя с каждым часом людей на площади становилось все больше, здесь царила тишина. Всем хотелось поскорее услышать победный гром барабанов…
Вскоре до слуха собравшихся долетели эти радостные звуки. На дороге, ведущей к пирамиде, появился знаменосец с огромным знаменем из разноцветных перьев. Следом за ним плыли носилки накона Тепеуха. Након был в красной накидке. Его голову украшал убор из драгоценных перьев птицы кетсаль.
За носилками стройными рядами шли воины с копьями и луками в руках.
— Громче трубите, трубачи, и бейте в барабаны, барабанщики. Након Тепеух возвращается с победой.
Знаменосец подошел к пирамиде и склонил знамя.
У первой ступени пирамиды телохранители опустили носилки, и након Тепеух поднимается вверх — туда, где его ждет Халач-Виник.
Након Тепеух встает на колени перед Верховным правителем. Халач-Виник дает знак, и жрецы поднимают накона. Халач-Виник дарит накону ожерелье из драгоценного нефрита и обещает новые земли и рабов.
Тысячи пар индейских глаз пристально наблюдают за своим вождем, не пропуская ни одного его движения.
Халач-Виник подходит к краю верхней площадки пирамиды и громовым голосом объявляет:
— В честь победы над бледнолицыми жрецы воскурят священный копаль, потом начнется игра в мяч между защитниками бога дождя и бога ветра.
Над пирамидой взвились струйки белого дыма. Они поднимаются к голубому небу.
А на поле стадиона уже вышли игроки. Защитники бога ветра в красных набедренных повязках, защитники бога дождя — в синих. На руках у игроков браслеты из сушеных плодов. На коленях — кожаные подушки. Тяжелый круглый мяч лежит на поле стадиона. Его сделали из белых слез, которые роняет священное дерево, если его ранят.
Игроки пока не трогают мяч. Они бегают по полю. Встав на колени и локти, они прыгают как лягушки. Среди них два лучших игрока индейцев майя: Синтейют и Шимчах.
Когда жрецы кончили воскуривать священный копаль, музыканта ударили в барабаны, затрещали трещотки, засвистели свистульки, заиграли трубы. Халач- Виник, опираясь на свой жезл, начал спускаться с пирамиды.
91 ступень пирамиды отделяет Верховного правителя от народа. Индейцам казалось, что там, наверху, Халач-Виник рядом с богом. Он говорит с ним, узнает, как жить индейцам на земле.
Шаг! Еще шаг! Легкая накидка Халач-Виника скользит по каменным ступеням. Позади идут жрецы— его верные советники и након Тепеух. А внизу, где раскрыли свои пасти огромные каменные головы пернатых змей, телохранители уже держат в своих могучих руках носилки Верховного правителя, сплетенные из разноцветных прутьев.-
Халач-Виник садится в носилки, ставит между колен свой жезл. Воины поднимают носилки и, мягко ступая по земле, направляются на стадион. По обе стороны длинного поля высокие каменные стены. На каждой каменное кольцо. На северной стороне стадиона трибуна Халач-Виника. Она больше похожа на храм. Под мощной крышей из тесаных каменных плит стоит только одна скамейка.
На стадионе каждый знает свое место. Чиланы, чаки, жрецы садятся на ступени Храма ягуаров, который возвышается на восточной стороне стадиона. Художники, мастеровые, лекари идут на южную трибуну. Простой люд размещается на западной трибуне.
Носилки Халач-Виника замерли перед каменной скамейкой трибуны.
— Защитники бога дождя и бога ветра, — разнеслись над стадионом слова Халач-Виника, — вы начинаете священную игру в мяч. И пусть каждый из вас честно отдаст свои силы и ловкость этой священной игре, и тогда мы будем знать, какую судьбу нам готовит будущее.
Халач-Виник склонил голову, и люди замерли на трибунах. Только ветерок ласково треплет разноцветные перья пышного головного убора Халач-Виника.
Взгляд Верховного правителя нацелен на Синтейюта, главного игрока команды защитников бога дождя, и на Шимчаха, главного игрока команды защитников бога ветра.
— Вы должны драться за победу, как за свою собственную жизнь, — снова прогремел голос Халач-Виника. — Жизнь главного игрока побежденной команды будет отдана богу.
Минуту молчал стадион. Минуту стояли в оцепенении игроки, и вот главный игрок команды защитников бога дождя Синтейют мгновенно подбежал к мячу и, по-змеиному изогнув тело, ударил его локтем. Другие игроки стали бить мяч коленями, бедрами, локтями, стараясь загнать его в каменное кольцо.
Нелегко загнать мяч в кольцо, которое по диаметру только чуть больше мяча. А если вдруг мяча коснешься кистью руки или стопой ноги, тебе грозит смертная казнь.
Индейцы напряженно смотрят игру. Ведь она определит судьбу племени на следующий год. Дождь или ветер!
Мяч у команды защитников бога ветра. Они все ближе к каменному кольцу. Затихли зрители. Их взгляды прикованы к мячу, который летит от одного игрока к другому. Мяч у главного игрока команды защитников бога ветра Шимчаха. Шимчах высоко прыгает и коленом бьет мяч. Словно стрела, пущенная из лука, мяч летит в кольцо. Но Синтейют ждал этого удара. С разбегу он прыгает к кольцу и, высоко подняв локоть правой руки, закрывает мячу путь к цели.
На мгновенье взгляды Синтейюта и Шимчаха встретились. Два решительных взгляда, в каждом уверенность в победе. И все-таки кто-то из них должен будет отдать свою жизнь богу.
Быстрые, как молнии, защитники бога дождя гонят мяч к кольцу противника. Синтейют совсем близко от кольца. Он с силой бьет локтем мяч, но мяч пролетает мимо кольца.
И опять атакуют защитники бога ветра. Ну кто же забьет мяч в кольцо? Скорее решите судьбу племени!
Шимчах впереди. Резкий удар локтем… Мяч ударяется о каменное кольцо и отскакивает к игрокам команды защитников бога дождя.
Шимчах с отчаянием сжимает кулаки. Так близка была победа… Он должен был забить этот мяч! Но через минуту Шимчах уже снова в решительной схватке за мяч. Он не дает Синтейюту прорваться к кольцу…
Атаки игроков следуют одна за другой. Уже потерян счет времени. Увлеченные игрой зрители не замечают, что солнце опускается все ниже. Какое людям дело до времени и до солнца! Ритуальная игра может кончиться лишь тогда, когда игроки забьют в кольцо мяч и жизнь главного игрока побежденной команды будет отдана богу.
Защитники бога дождя атакуют все настойчивее. Кажется, они лучше сумели сохранить свои силы. Словно молнии, защитники бога дождя проносятся по стадиону. Обманными движениями они передают мяч друг другу. Уже совсем близко кольцо противника. Но защитники бога ветра во главе с Шимчахом неприступной стеной стоят вокруг своего кольца. Они отбивают мяч. И уже заметна радость на лицах защитников бога ветра. Но вдруг среди игроков мелькнуло тело Синтейюта, он бьет мяч коленом вверх и в то же самое мгновение, будто подброшенный пружиной, устремляется вслед за мячом и локтем правой руки забивает мяч в кольцо.
— Победа! — гремит стадион.
На суровом лице Халач-Виника мелькнула улыбка.
Игроки несут Синтейюта на руках к трибуне Халач-Виника. Синтейют вырывается, сам бежит к трибуне и падает ниц перед Верховным правителем. Халач-Виник снял с правой руки дорогой браслет, украшенный бирюзой, и бросил его Синтейюту.
Зрители поднялись со своих мест и стали бросать защитникам бога дождя драгоценности.
А защитники бога ветра во главе с Шимчахом стоят, прислонившись спиной к каменной стене. На их лицах печаль. Сейчас они простятся со своим лучшим игроком.
Жрец вынул из-под красной накидки большой обсидиановый нож, похожий на секиру. Он торжественно идет по полю стадиона, держа нож в вытянутых руках. В центре поля, где лежит мяч, жрец остановился и подозвал лучших игроков команд — Шимчаха и Синтейюта. Жрец вручил нож Синтейюту и дотронулся до плеча Шимчаха. Тот встал на колени, склонив голову.
Синтейют смотрит на небо, будто ищет глазами бога, которого он защищал. Сейчас Шимчах будет принесен ему в жертву, кровь оросит землю, и земля даст людям больше плодов и маиса.
Синтейют поворачивается к Шимчаху. Взмах ножа, мгновенный удар — и голова Шимчаха падает.
Синтейют схватил голову Шимчаха, высоко поднял ее и побежал по стадиону, показывая голову всем: простолюдинам, жрецам, колдунам, чакам и самому Халач-Винику.
Барабаны снова гремят, свистят свистульки, трещат трещотки, протяжно тянут свои мелодии трубы. Радостны лица жителей столицы. Снова на поле летят драгоценности и одежда.
Телохранители поднимают носилки Халач-Виника. На лице Халач-Виника гордость, на лице его уверенность в том, что следующий год будет счастливым для его государства.
Снова Халач-Виник шагает по крутой лестнице пирамиды. За ним следуют жрецы и након.
Люди смотрят, на этих всесильных посланцев бога, удаляющихся от земли. Сейчас они сядут на шкуры ягуара, бросят на угли комочки священного копаля. Ароматный дымок потянется к небу, к богу. Наместники бога на земле произнесут молитву.
Пока великие говорят с богами, индейцы по приказу знатных воинов и жрецов уже несут на площадь огромные сосуды с балче. Каждому будет выдан хмельной напиток. Он обожжет кровь, помутит сознание и сделает все вокруг еще радостнее.
Герой сегодняшней игры Синтейют стоял в окружении юношей. Они награждают его восторженными взглядами. С разных сторон ему несут сосуды с хмельными напитками. Синтейют был сильнее всех. Синтейют мог выпить больше других индейцев.
Чем больше выпито хмельного напитка, тем радостнее гул на площади. Индейцы пьют за победу над бледнолицыми, они пьют за победу команды защитников бога дождя. И только, когда кончилось балче, индейцы вышли на платформу Ягуаров и Орлов, которая сложена из камня напротив пирамиды, и начали танец. У одних в руках копья. У других древко с флажками…
Танец напоминает боевые управления. Шаг вперед, взмах копья, сандалии стучат по каменным плитам в такт барабану.
Жрецы танцуют на каменных террасах пирамиды. Их красные накидки огненно горят в лучах заходящего солнца.
Танец будет продолжаться долго, пока темное покрывало ночи не скроет великий город индейцев майя.
Христианский крест поднялся над землей
Индейцы праздновали победу.
А испанские солдаты во главе с Франсиско Эрнандесом прямым курсом плыли на Кубу. Нет, нелегко завоевывать новые земли. На корабле слышались стоны раненых. Кто мог оказать им помощь? А тропическое солнце, казалось, хотело сжечь корабль, уморить бледнолицых людей. Многие раненые моряки находили могилу в голубых водах Карибского моря.
Те, кто остался в живых, по крохам делили продовольствие, по каплям воду и мечтали лишь об одном — поскорее добраться до своих.
Прибыв на Кубу, Франсиско Эрнандес доложил губернатору Диего Веласкесу об удивительной земле, на которой есть прекрасные дворцы и храмы, где живет храбрый народ, где есть золото.
Золото воспламеняло фантазию испанцев, прибывших в Новый Свет с мечтой о богатстве. Золото нужно было королю Испании Карлу V, золото нужно было придворным, золото открывало любые двери.
Наместник короля на землях Нового Света губернатор Диего Веласкес решил во что бы то ни стало завоевать вновь открытые земли. Он снаряжает одиннадцать кораблей и назначает во главе экспедиции испанского идальго Эрнандо Кортеса, который издавна славился дерзостью своего характера. Кортес, имя которого навсегда будет связано с Мексикой, клянется: «Завоевать вновь открытые земли для бога, для короля, для себя и для своих друзей».
500 солдат, шестнадцать лошадей, пушки и фальконеты, ядра и порох были погружены на корабли.
На мачте флагманского корабля Кортес водрузил бело-голубое знамя христианской церкви. Кортеса уже не остановят стрелы и копья индейцев: огнем и мечом он сокрушит их языческий мир, превратит в осколки их каменных идолов, в руины — их храмы, дворцы и пирамиды.
И опять корабли испанцев приближаются к земле индейцев майя. Испанцы дают залп из орудий и спускают на воду большие шлюпки. В шлюпках не только люди, но и огромные звери на четырех ногах с большой головой и красным языком.
Кортес вышел из шлюпки, обнажил шпагу и ударил ею по огромному дереву сейба.
— Именем короля Испании Карла Пятого, — крикнул Кортес, — отныне я, Эрнандо Кортес, властвую над этой землей.
Со шпагой в руке он переступил порог индейского храма и, увидев каменного идола, на лице которого была запекшаяся кровь жертв, приказал разбить идола и вынести вон. На его место было поставлено знамя с красным крестом и словами: «Братья, последуем кресту. Имея веру, сим знаком победим».
Закованные в латы испанские конкистадоры уже скакали по селению. Индейцы с ужасом смотрели на чудовищ, веря, что человек и животное — это одно целое. Испанцы врывались в храмы, вытаскивали идолов и разбивали их.
А потом они ловили индейцев, ставили их на колени перед христианским крестом и через переводчика Мельчиора обращали в христианскую веру.
Через этого же переводчика Кортес узнал, что на земле майя живут несколько человек с белой кожей. За вознаграждение индейцы согласились отнести этим людям записку Кортеса. Вот что писал Кортес:
«Благородные сеньоры, я отправился с Кубы с эскадрой в И кораблей и 500 испанцев. Я прибыл сюда, на Косумель, откуда пишу вам это письмо. Жители этого острова уверили меня, что в стране есть пять или шесть бородатых людей, во всем похожих на нас; они не могли мне дать или описать другие приметы, но я догадываюсь и считаю несомненным, что вы испанцы. Я и эти идальго, которые пришли со мной населить и открыть эти страны, мы очень просим вас в течение шести дней после получения этого письма прийти к нам без отсрочки и оправданий. Если вы придете, мы все будем признательны и вознаградим вас за большую помощь, которую получит от вас наша эскадра».
Кортес был человек дерзкий и рожденный под счастливой звездой. Много раз судьба спасала его от гибели, от злой воли губернатора Диего Веласкеса, и на этот раз судьба дала ему человека, знающего эти земли, обычаи индейцев, их язык. К нему пришел испанец Агиляр. Агиляр рассказал, как восемь лет назад их корабль потерпел крушение, как они добрались до этой земли, и многих из них индейцы принесли в жертву богам. Оставшиеся в живых бежали, но все погибли, кроме двоих — Агиляра и Герреро. Но Герреро отказался идти к испанцам.
«Брат мой Агиляр, — сказал Герреро, когда узнал о письме Кортеса. — Я женат на индеанке, у меня трое детей, вождь призывает меня руководить войсками, когда начинаются сражения. Да ты посмотри на меня… Тело мое татуировано, уши надрезаны. Что скажут испанцы, увидев меня?»
Герреро навсегда остался у индейцев. Агиляр пришел на службу к Кортесу. Он открыл Кортесу главную дорогу к богатству и славе. Там, в центре Мексики, есть огромная империя ацтеков со столицей Теночтитлан. Там главное богатство мексиканской земли.
Кортес отправился в Теночтитлан. По земле майя полетела весть о том, что бледнолицые разбили идолов в храмах и поставили там свой крест. И тогда все снова вспомнили пророческие слова чилана Ах-Камбаля: «Народ наш будет покорен чужестранцами, которые принесут своего бога и дерево, обладающее большой силой против наших богов».
Печальные вести распространились по земле майя.
Чужестранцы одерживали победы в огромной стране ацтеков, где правит император Монтесума и где живет людей намного больше, чем на Юкатане.
Из железных труб завоеватели убивают тысячи людей, разрушают дворцы и храмы, они продвигаются к самой столице Теночтитлан.
Наконец поступило сообщение, что Теночтитлан разрушен испанцами и не существует больше империи ацтеков. На ее месте теперь государство Новая Испания.
Торжествующий Мадрид
В тот день над всей Испанией гремели колокола и в храмах свершался торжественный молебен в честь приезда покорителя Нового Света Эрнандо Кортеса.
Эрнандо Кортес, покоривший империю ацтеков, возвращается на родину, увенчанный лаврами победы. Уже забыто, что он самовольно отправился завоевывать Мексику, что он приказал сжечь И кораблей, что он разбил королевские войска, посланные с Кубы для того, чтобы арестовать его, Кортеса. Никто теперь не вспоминает о жестокости конкистадоров на мексиканской земле.
Победителей не судят. Теперь самые высшие сановники Испании сгибаются в поклоне перед Эрнандо Кортесом.
Кортес садится в карету — и следом за ним движутся подводы, на которых королю везут в подарок всякие диковинные изделия индейцев и, конечно, слитки золота. Есть в корзинах неизвестные в Европе лекарственные травы, ароматные орешки и корни.
В предпоследней подводе сидели индейцы ацтеки. Их было четверо. Они были в красивых набедренных повязках. Тела их были раскрашены красной, синей п черной краской. В руках у одного был каучуковый мяч, которым играют индейцы в тлачтли.
Испанцы смотрели на индейцев как смотрят на слонов или медведей бродячего цирка. Они подолгу шли рядом с подводой, разглядывая индейцев и даже дотрагиваясь до них руками.
Индейцы будто не видели ничего вокруг. Они сидели на подводе,, поджав под себя ноги, и глаза их были опущены. Все им было непонятно на этой чужой земле. Они слышали насмешки.
А Мадрид ждал своего героя. К ногам Эрнандо Кортеса летели цветы.
Экипаж остановился у королевского дворца. Придерживая рукой тяжелый меч, Кортес поднимался по широкой лестнице в зал, где ждал его король. Следом за ним шагал его помощник Монтехо, участвовавший во всех боях на чужой земле.
Кортес с достоинством поклонился королю. Он знал, что слитки золота, которые он присылал из Мексики, и слитки золота, которые он привез с собой, дают ему право на достоинство.
После первых слов приветствия Кортес дал знак своим солдатам, и они торжественно внесли сокровища, которые были захвачены в империи ацтеков.-Затем Кортес приказал впустить индейцев.
Индейцы стояли посредине зала. Придворные дамы конфузливо отворачивались, стараясь краем глаз рассмотреть стройных индейцев.
— Ваше величество, — обратился Кортес к королю. — Я привез в Испанию этих игроков в тлачтли, чтобы показать удивительное состязание в каучуковый мяч. Но для этого нужно возвести две каменные стены и сделать два кольца. Прикажите…
Король приказал построить такие стены.
Индейцы были отпущены, а придворные и сам король стали разглядывать сокровища. Сколько было здесь удивительных произведений искусства, каких никогда еще не видела Европа! От всех этих драгоценных подарков веяло ароматом чужой сказочной земли. И каждая статуэтка, каждое ожерелье имело свою историю. Кортес рассказывал эти истории его величеству и придворным.
Кортес достал обсидиановый нож жреца. Он показал нож королю и его советникам. Он рассказал, как жрецы ведут на пирамиду свою жертву, как кладут спиной на округлый камень, вскрывают грудь и вырывают еще трепещущее сердце…
Всем хотелось услышать рассказы о чужой земле, и поэтому во дворе короля Карла V пышные обеды перемежались с торжественными собраниями и салонными беседами, во время которых Эрнандо Кортес продолжал делать свои удивительные сообщения о Новом Свете. Пользуясь расположением короля, Эрнандо Кортес не забывал просить у него милости для себя и своих помощников. Кортес получил титул вице-короля Новой Испании, а его другу Монтехо было присвоено звание генерал-губернатора всех земель индейцев майя на Юкатане.
Никого не смущало, что земли эти еще не завоеваны, что испанцы побывали лишь в прибрежных селениях. Монтехо завоюет их.
Торжество в Мадриде продолжалось. Все готовились к спортивному празднику, на котором должны были выступить индейцы. Уже построены были стены, сделана трибуна для его величества и гостей.
В Мадрид приехали вельможи из других европейских государств. «Ну как не взглянуть на чудо, которого еще не видели на континенте». Прибыл сюда немецкий путешественник Христофор Вейдитц, который впоследствии написал книгу об этом представлении и поместил портреты двух индейских игроков.
В то время в Европе еще не знали, что такое каучуковый мяч! В Испании существовала игра, похожая на современный теннис. Играли кожаным мячом, набитым волосом. Отсюда родилось название мяча «пелота», что значит в переводе с испанского — волос, шерсть. Во Франции и Италии существовал другой мяч — надутый кожаный пузырь. Но каучуковый мяч был загадкой для европейцев. А у индейцев он применялся еще за 500 лет до прихода испанцев.
День торжественного спортивного праздника наступил. Зрители заняли свои места. Они приветствовали короля, который прошел в свою ложу в сопровождении Эрнандо Кортеса. Протяжно заиграли фанфары, и на поле появились индейские игроки. Локти игроков, колени и кисти рук были защищены подушечками из стеганой ткани и кожи. На бедрах у них были тяжелые кожаные пояса.
Игроки положили мяч в центре поля. Они прыгали по полю, как лягушки, вызывая всеобщий восторг зрителей. Иногда они посматривали на трибуну, где сидел король. Там на их земле с этой же стороны поля стояла трибуна Верховного правителя. По его знаку игроки начинали состязание.
Знак подал Кортес. Он поднял руку, и один из игроков подбежал к мячу и ударил его локтем. Мяч взлетел вверх, ударился о стену и, к удивлению всех присутствующих, отскочил от стены. Теперь другой игрок бьет мяч коленом, и снова мяч отскакивает от стены. Европейцам казалось, что перед ними не игроки, а фокусники.
Индейцы играли все азартнее. Казалось, они забыли, что игра идет в Испании, что это лишь представление, что эта игра не определяет судьбу племени и никого не обезглавят после того, как мяч попадет в кольцо.
Король смотрел на игру и высказывал похвалу Эрнандо Кортесу, который привез так много диковинных вещей из Нового Света и этих удивительных игроков.
Зрители внимательно следили за движением игроков. Пройдет совсем немного времени после этой игры, и сообщения о ней полетят в столицы других европейских государств. Вскоре в Европе появятся каучуковые мячи, привезенные из Нового Света, и постепенно они станут входить в обиход европейских спортсменов. Каучуковый мяч изменит правила старинной игры в теннис, он окажет влияние на правила таких игр, как футбол. Появится волейбол, в котором по индейским правилам команды будут стремиться не допустить падения мяча на землю. А баскетбол целиком будет заимствован у индейцев, с той лишь разницей, что у индейцев кольцо стояло вертикально, а у европейцев оно будет расположено горизонтально.
Но во время этого праздничного состязания никто еще не знал, какую роль сыграет в Европе индейская игра тлачтли.
Индейцы продолжали игру. С быстротой молнии они передвигались по полю. Казалось, для них ничто не существует в эти минуты. Одна цель — забить мяч в кольцо…
И наконец мяч был забит. Радостно бежал победитель по полю. Он что-то кричал на своем гортанном языке, но люди не понимали его…
Эрнандо Кортес спустился с трибуны на поле, взял мяч и преподнес этот удивительный прыгающий шар королю Карлу V.
Зрители устроили овацию — нет, не игрокам, а Эрнандо Кортесу, который привез из Нового Света такой удивительный мяч и таких забавных индейцев.
