Мифы народов древней Мексики, страница 2

Народ майя и его мифология

Народ майя

Именно майя — народу, который занимал территорию между перешейком Теуантепек и Никарагуа, — больше всего обязана цивилизация Центральной Америки. Язык, на котором говорили майя, сильно отличался от языка науатль, на котором говорили индейцы науа в Мексике, и во многих отношениях их обычаи и традиции отличались от обычаев и традиций народа Анауака. Стоит помнить, что последний был наследником более древней цивилизации, что в действительности они попали в долину Мехико дикарями и что практически все знания, которые имели о ремеслах, они получили от оставшихся представителей народа, который был отсюда изгнан. С народом майя все было не так. Их искусства и ремесла были их собственным изобретением и несли на себе печать очень древнего происхождения. На самом деле они были самым интеллектуально развитым народом Америки, и при соприкосновении с народом науа последние вобрали в себя достаточную часть их культуры, чтобы поднять себя на несколько делений выше по шкале цивилизованности.

Были ли майя тольтеками?

Уже говорилось о том, что многие исследователи древности видят в майя тех тольтеков, которые из-за нашествия варварских племен покинули свою родину Анауак и двинулись на юг искать новое пристанище в Чьяпасе и на Юкатане. Было бы бесполезно пытаться поддерживать или отвергать такую теорию при абсолютном отсутствии реальных доказательств за или против. Остатки построек, принадлежавших более древнему народу Анауака, не несут в себе никакого заметного сходства с архитектурными формами майя, и, если мифологии этих двух народов в каких-то частностях похожи, это вполне можно отнести за счет того, что они перенимали друг у друга богов и религиозные обычаи. С другой стороны, явно заслуживает внимания то, что культ бога Кецалькоатля, который, как считали в Мексике, был чужеземного происхождения, был очень популярен среди майя и родственных им народов.

Царство майя

Когда в Америку прибыли испанцы (после знаменитого похода Кортеса из Мехико в Центральную Америку), майя были разделены на ряд небольших государств, которые несколько напоминают нам маленькие царства в Палестине. Тому, что они отделились от первоначального и значительно большего по величине государства, есть веские доказательства, но внутренние распри разрушили государственное устройство с централизованным управлением в этой империи, распад которой произошел в давние времена. В полуисторических легендах этого народа мы мельком видим великое царство, периодически упоминаемое как Царство великого змея или империя Шибальба, то есть области, отождествляемые с разрушенными городами Паленке и Митла. К такому отождествлению следует относиться с осторожностью, но раскопки, безусловно, рано или поздно помогут теоретикам прийти к заключениям, которые не оставят место сомнениям. Сфера влияния и цивилизации майя очень хорошо обозначена и охватывает полуостров Юкатан, Чьяпас до перешейка Теуантепек на севере и всю Гватемалу до границ с современным городом Сан-Сальвадор. Однако настоящий центр цивилизации майя следует искать в той части Чьяпаса, которая идет вдоль берегов реки Усумасинта и по долинам ее притоков. Здесь искусство и архитектура майя достигли вершин великолепия, не известного нигде; также в этом регионе были найдены самые искусные образцы необычной письменности майя. И хотя в искусствах и ремеслах различных районов, населенных народом майя, заметны многие поверхностные различия, они столь малы, что убеждают нас в том, что различные регионы, населенные майя, при их движении к цивилизации черпали вдохновение из одного общего источника.

Диалекты майя

Наверное, самый эффективный метод поиска различий между различными ветвями народа майя состоит в разделении их на лингвистические группы. Разные диалекты, на которых говорят люди майя, хоть и демонстрируют значительные отличия, тем не менее неизменно показывают схожесть строения и близость корневых морфем, доказывающую, что все они происходят из одного общего праязыка. В настоящее время в Чьяпасе язык майя — широко распространенный диалект, тогда как в Гватемале в ходу не менее двадцати четырех диалектов, главные из которых — языки киче, какчикуэль, цутугиль, кошохчоль и пипиль. Этих диалектов и людей, на них разговаривающих, достаточно, чтобы занять наше внимание, так как у них надежно хранятся самые замечательные мифы и легенды этого народа. Людьми, которые говорили на них, были совершены самые великие дела в истории майя.

Откуда пришли майя

Откуда же тогда пришли эти люди, которые создали цивилизацию, ничем не уступающую цивилизации Древнего Египта, которая по своим достижениям, если бы ей была дана такая возможность, могла соперничать со славой Древней Ассирии? Этого мы сказать не можем. Тайна появления людей в этих краях так же глубока, как и загадка древних лесов, которые и сейчас хранят в своих глубинах остатки их громадных памятников и окружают непроницаемым мраком их храмы. Поколения исследователей пытались обнаружить истоки этого народа в Египте, Финикии, Китае, Бирме. Но явные следы индейцев американского происхождения присутствуют во всех его сооружениях, и авторы, которые увидели в них сходство с искусством азиатских или африканских народов, были, к сожалению, введены в заблуждение внешними похожими чертами, которые не смогли бы обмануть того, кто глубоко изучал культуру майя.

Цивилизация майя

Рискуя повториться, считаю необходимым подчеркнуть, что цивилизация, которую народы науа получили недавно, не была таковой для майя. Бесспорно, майя были более древним народом, обладавшим общественными институтами, несущими на себе следы давнего использования в течение поколений, в то время как науа, совершенно очевидно, только-только унаследовали закон и порядок. Когда мы впервые замечаем царства народа майя, они находятся в процессе распада. Сильная и молодая кровь, которую имел храбрый народ Анауака, не текла в жилах народа, обитавшего на Юкатане и в Гватемале. По отношению к народу науа они были тем же самым, что и древние ассирийцы по отношению к хозяевам Израиля, который только начал складываться как государство. Было бы невозможно отрицать, что существовала основа этнических и культурных связей. Общественные институты, архитектура, обычаи, даже склад ума этих двух народов имели достаточно сходства, чтобы показать: между ними существовало кровное родство и культурные отношения. Но нельзя слишком сильно настаивать на этом. С большой вероятностью может быть выдвинута и версия, что эти отношения и сходства существуют благодаря влиянию цивилизации майя на цивилизацию Мексики или потому, что и мексиканцы, и майя унаследовали свои цивилизации от общей еще более древней культуры, неизвестной нам, доказательства существования которой лежат похороненные в лесах Гватемалы или песках Юкатана.

Сапотеки

Влияние майя на народ науа представляло собой чрезвычайно медленный процесс. Народы, которые разделяли их, сами извлекли пользу из того, что понесли культуру майя в Анауак. Точнее можно сказать, что они явились чем-то вроде фильтра, через который южная цивилизация проникла к северной. Этими народами были сапотеки, миштеки и куикатеки, причем наиболее важной была роль первого из упомянутых племен. Они имели характер и цивилизованность обоих народов и были на самом деле «буферным» народом, который брал что-то и у майя, и у науа и им же отдавал, что во многом было подобно тому, как евреи впитали и вобрали культуры Египта и Ассирии. Они были ветвью народа науа, но в их речи есть явные следы широкого заимствования из словаря майя. На протяжении жизни многих поколений эти люди, будучи кочевниками, странствовали с территории майя на территорию науа, впитывая обычаи, речь и мифологию и тех и других.

Уаштеки

Мы были бы не правы, если бы подумали, что майя никогда не пытались расширить свои владения и никогда не искали новых территорий для своего избыточного населения. То, что они пытались делать это, доказывает одно из племен майя, уаштеки, поселившиеся возле устья реки Пануко на северном побережье Мексики. Наличие этого любопытного этнологического островка, конечно, привело к появлению всевозможных необычных теорий, касающихся связи с тольтеками, тогда как этот факт просто говорит о том, что до начала эры экспансии народа науа майя пытались колонизировать местность к северу от своих территорий, но их усилия были пресечены действиями диких науа, против которых они оказались неспособны бороться.

Tuпцивилизации майя

Отличались ли тогда по своему типу цивилизации майя от науа? Можно считать, что цивилизация науа характеризовала культуру Центральной Америки в период ее юности, тогда как цивилизация майя показывает ее в расцвете и, возможно, в старости. Разница не была ни существенной, ни радикальной; можно сказать, что она была результатом по большей части климата и родства. Климат Анауака сухой и умеренный, а на Юкатане и в Гватемале — тропический, и мы увидим, что даже религиозные представления двух народов, почерпнутые из одного общего источника, отличаются по этой самой причине, будучи окрашенными разницей в температуре и количестве осадков.

История народа майя

Прежде чем начать рассматривать искусство, архитектуру или мифологию этого необычного и очень интересного народа, необходимо дать читателю краткий обзор его истории. Материал на эту тему, существующий на английском языке, невелик, и его ценность сомнительна. Наши знания о древнем периоде истории народа майя почти полностью зависят от преданий и остатков архитектуры. Выжатые из них факты свидетельствуют, что цивилизация майя была единой и однородной, что все отдельные государства, вероятно, в какой-то период времени прошли через одно и то же состояние культуры, должниками которого они все в равной степени были, и что это достаточное основание для того, чтобы верить: все они когда-то были под началом единой центральной власти. О более поздней истории у нас есть труды испанских священников, но их не так много, как в случае с Мексикой. На самом деле настоящих авторов, занимавшихся историей майя и словам которых можно доверять, легко сосчитать по пальцам одной руки. Вчитываясь внимательно в историю майя, мы оказываемся сбитыми с толку, так как обнаруживаем, что многие города майя названы на языке науа. Это произошло благодаря тому, что у испанских завоевателей в их походе на территории майя проводниками были индейцы науа, которые, естественно, называли на своем языке те места, названия которых спрашивали испанцы. Эти названия пристали к данным местностям — отсюда и путаница, и ошибочные теории, авторы которых видят в этих названиях следы ацтекского завоевания.

Центр власти майя

Как уже говорилось, центр власти и культуры майя, вероятно, находился в той части Чьяпаса, которая наклонно спускается с крутых Кордильер. Здесь руины Паленке, Пьедрас-Неграс и Окосинго красноречиво говорят о той богатой фантазии и величии замысла, которые идут рука об руку с развитой культурой. Храмы и дворцы этого региона несут на себе печать достоинства и сознания сильной власти, и в этом едва ли можно ошибиться: так широк, так свободен архитектурный замысел, так полон — даже с избытком — демонстрацией желания быть непревзойденным. Но этот архитектурный артистизм расточался только на нужды религии и правления. Его достоинства не осквернялись простым применением в утилитарных целях, так как если исключить те здания, которые, очевидно, когда-то были дворцами, то не сохранилось ни одной бытовой постройки майя. Это конечно же объясняется тем, что люди были четко разделены на классы аристократов и работников. Первые отождествлялись с религией или царской фамилией и жили в храмовых зданиях или дворцовых покоях, в то время как люди менее высокого происхождения по необходимости довольствовались хижинами, которые строили из недолговечных материалов, давно исчезнувших. Храмы на самом деле были центрами городов, вокруг которых группировались общины майя, во многом подобно тому, как в Средние века в Европе города теснились и росли вокруг какого-нибудь огромного собора или под защитой крепости.

Первые передвижения майя

Оставим в стороне традиции майя, пока не настанет черед собственно их мифов, и попытаемся выбрать из хаоса легенд какие-нибудь достоверные факты, связанные с историей майя. Согласно недавно найденному манускрипту, написанному куикатеками, вполне вероятно, что вторжение науа на территорию государств майя Чьяпас и Табаско произошло приблизительно в IX веке н. э. В настоящее время мы должны рассматривать это как начало истории майя. Приблизительно в это же время юго-западные части владений майя сотрясали передвижения народа, который повернул на север по направлению к Теуантепеку и, пройдя через Гватемалу, остановился в Акалане на границе Юкатана, задержанный, возможно, негостеприимными и безводными условиями этих краев. Видимо, это вторжение племен науа вынудило более мирных майя покинуть свои северные поселения и уйти дальше на юг. Нет доказательств того, что воинственные науа преследовали мирных майя до их нового убежища; на какое-то время они оставили их в покое. Эта борьба, в конце концов, завершилась крахом цивилизации майя, которая даже в тот сравнительно далекий период уже достигла своего апогея. Ее народы разделились на многочисленные города-государства, которые по своему политическому устройству очень напоминали города-государства Италии в период падения Рима. Вероятно, в это время начался раскол между майя Юкатана и майя Гватемалы, что в конечном счете вылилось в такие различия в речи, вероисповедании и архитектуре, что почти превратило их в разные народы.

Заселение Юкатана

Подобно тому как уэльские и шотландские кельты были вытеснены набегами саксов в менее гостеприимные регионы Уэльса и Шотландии, так и одна из ветвей майя была вынуждена искать убежища на почти безлюдных просторах Юкатана. Не может быть никаких сомнений в том, что майя пришли на эти бесплодные и безводные земли не по своей воле. Этот расчетливый, обладающий большими достижениями в области сельского хозяйства народ с озабоченностью отнесся бы к перспективе перебраться в такие непривлекательные края после богатых и легко возделываемых земель, на которых они жили на протяжении многих поколений. Но позади были безжалостные науа, а они были мирным народом, непривычным к ужасам кровавой войны. Поэтому, собравшись с духом, они побрели в пустыню. Все указывает на то, что майя поздно заселили Юкатан, и в архитектуре видно ухудшение стиля, доказательством чему служит высокая условность оформления и избыток украшений. В доказательствах влияния науа нет недостатка, что красноречиво говорит о более позднем периоде контактов, который, как известно, имел место между двумя этими народами. Его одного почти достаточно для того, чтобы установить дату поселения майя на Юкатане. Не следует думать, что на Юкатане майя образовали одно однородное государство, признающее центральную власть. Напротив, как часто бывает с колонистами, несколько групп переселенцев образовали различные государства или царства, каждое со своими отдельными преданиями. Таким образом, чрезвычайно трудно так сопоставить и критически оценить эти предания, чтобы воссоздать историю народа майя на Юкатане. Мы обнаруживаем, что различные города были основаны божественными существами, которые играют более или менее важную роль в пантеоне майя. Например, Кукулькан — первый царь Майяпана, а Ицамна фигурирует как основатель государства Ицамаль. Боги были духовными вождями этих групп майя, подобно тому как Иегова был духовным вождем и проводником израильтян в пустыне. Поэтому никто не удивляется, обнаружив в сборнике сказаний народов киче-майя в Гватемале, что бог Тохил (Барабан) привел их на место первого города народа киче. Некоторые авторы, интересующиеся этой темой, очевидно, считают, что событий в таких мифах о переселении, особенно что касается опеки и руководства племенами со стороны богов, и описаний пустынного ландшафта, содержащихся в них, достаточно, чтобы навесить на них ярлык местной версии Книги Исхода или, в лучшем случае, видят в них мифы, измененные под влиянием миссионеров. Правда состоит в том, что условия, при которых майя совершали свое переселение, были похожи на те, которые описаны в Священном Писании, и они ни в коем случае не отражают библейский сюжет, как это утверждают поверхностные авторы.

Кланы Юкатана

Цари-жрецы Майяпана, которые утверждали, что они потомки Кукулькана или Кецалькоатля, вскоре подняли свое государство на небывалую высоту среди окружающих его городов. Те, кто основали Чичен-Ицу и были известны как ицаи, принадлежали, с другой стороны, к касте воинов и, видимо, не очень-то бережно и рьяно относились к религиозным отправлениям. Правители ицаев, которые были известны как тутуль-шиус, видимо, пришли, согласно их преданиям, из западных государств майя; возможно, из Ноноуалько в Табаско. Прибыв оттуда на южную оконечность Юкатана, они основали на озере Бакалар город Циян-Каан, который процветал, по крайней мере, на протяжении жизни двух поколений. Когда этот период закончился, по какой-то необъяснимой причине они переселились на север, возможно, потому, что именно в это время центр власти начал сдвигаться в сторону северного Юкатана, и поселились в основанном ими городе Чичен-Ице, со временем ставшем священным городом майя.

Племя кокомов

Но им не суждено было обрести покой на новом месте жительства. Племя кокомов из Майяпана, бывшее тогда в зените могущества, с неприязнью отнеслось к поселению народа тутуль-шиус. После периода процветания, который продлился приблизительно 120 лет, оно было порабощено племенем кокомов, которое позволило лишь правителям и небольшому числу их подданных уйти в другие места.

Бегство народа тутуль-шиус

Изгнанный таким образом народ тутуль-шиус бежал на юг, откуда он первоначально и пришел, и поселился в Потончане или Чампотоне, где прожил почти триста лет. Из этого нового центра при помощи наемников из числа индейцев-науа они начали расширение своих территорий на север и вступили в дипломатические отношения с главами других государств майя. Именно в это время они построили Ушмал, и их власть распространилась так широко, что они отвоевали себе ту территорию, которую раньше отдали кокомам. В целом это, видимо, был период, когда процветали искусства при просвещенных правителях, которые умели завязать и поддерживать дружеские отношения с окружающими государствами, а великолепная сеть дорог, которыми была покрыта страна, и многочисленные свидетельства архитектурного мастерства доказывают, что у этого народа был досуг, чтобы многого достичь в искусстве и ремеслах. Так, город Чичен-Ица был связан с островом Коцумель дорогой, по которой с трудом брели тысячи паломников к храмам богов ветра и влаги. Из Ицамаля дороги также разветвлялись в разных направлениях, чтобы люди могли добраться до главной святыни страны, находящейся там. Но племя кокомов наложило свою тяжелую руку на другие государства майя, которые стали их данниками. Как и на Юкатане в наши дни, где несчастный сборщик агавы влачит жизнь настоящего раба, там существовала тяжелая система рабства. Кокомы обложили данью народ тутуль-шиус, который, в свою очередь, гонял до седьмого пота и сверх пределов человеческих возможностей несчастные подвластные ему племена. Как и во всех гибнущих цивилизациях, чувство ответственности у высших классов пребывало в спячке, и они предавались удовольствиям жизни, не думая о завтрашнем дне. Добродетель перестала цениться, а испорченность стала сердцевиной жизни майя. Повсюду стало быстро распространяться недовольство.

Революция в Майяпане

Следствием была, естественно, революция. Придавленные тиранией распутной олигархии, зависимые государства подняли восстание. Кокомы окружили себя наемниками из племени науа, которым удалось сбить первую волну бунта, которую возглавил царь Ушмала.

Он потерпел поражение, а его люди, в свою очередь, восстали против него. В результате город Ушмал был покинут. Народ тутуль-шиус снова был вынужден пуститься в странствия. На этот раз он основал город Мани, который стал лишь тенью великолепия Ушмала и Чичен-Ицы.

Хунак Ил

Если аристократия кокомов состояла из людей изнеженных, то их правитель был сделан из более твердого материала. Хунак Ил, который правил своим народом и держал в подчинении более мелкие княжества на Юкатане, был не только жестоким тираном и мстительным человеком, но и рассудительным и опытным государственным деятелем; он привлекал себе в помощь соседей-науа, которых использовал в кампании против нового соперника своей власти, правителя Чичен-Ицы. Собрав своих вассалов в мощную армию, Хунак Ил выступил против обреченного города, чей князь осмелился бросить ему вызов. Городу было нанесено сокрушительное поражение, но, очевидно, было позволено остаться под властью его князей. Бунт задохнулся, зато на территории самого царства Майяпан, территории кокомов, запылали пожары восстаний. Такое положение вещей продолжалось почти столетие. Затем наступил крах. Враги кокомов объединились. Народ Чичен-Ицы объединился с народом тутуль-шиус, который нашел себе убежище в центральном нагорье Юкатана, и с теми городами-государствами, которые располагались вокруг главного города Майяпана. Совместными силами была предпринята яростная атака, под напором которой полностью рухнула власть кокомов. Разгневанные союзники не оставили камня на камне: так они отомстили за свое почти трехсотлетнее рабство. Это событие относят к 1436 году, но, как и ко многим датам в истории майя, к ней надо относиться с большой осторожностью.

Последние из племени кокомов

Лишь немногие из кокомов уцелели. Их не было на территории науа; они предпринимали попытки собрать свежие силы для обороны Майяпана. Победители их пощадили, и, в конце концов, они поселились в Цотуте в центре Юкатана, в регионе, который покрыт почти непроходимыми лесами.

Город Чичен-Ица, чей князь всегда был готов возглавить восстание против кокомов, ничего не выиграл от падения власти сюзерена. Напротив, предание гласит, что жители покинули свой город и он превратился в развалины. В таком состоянии испанцы и нашли его, когда пришли в эту страну. Вероятно, люди покинули его из-за повторяющихся набегов кокомов, которые видели в нем главное препятствие на пути к установлению их власти над всем краем. Это подтверждает предание, которое рассказывает о том, как князь Чичен-Ицы, уставший от вооруженных столкновений и кровопролитной борьбы, покинул его в поисках колыбели народа майя в стране заходящего солнца. Действительно, далее говорится, что этот князь основал город Петен-Ица на озере Петен в Гватемале.

Народы майя в Гватемале

Когда народы майя в Гватемале, киче и какчикели, впервые проникли на эту территорию, они, вполне вероятно, обнаружили там более развитый народ, имевший корни в роду майя и обладавший более древними традициями, чем они сами. От соединения с этим народом они выиграли как в области искусства, так и ремесел. Об этом народе есть масса преданий в «Пополь Вух», древнем эпическом повествовании, содержанием которых мы подробно займемся в главе, посвященной мифам и легендам майя. Мы не можем относиться к нему как к заслуживающему доверия историческому документу, но почти нет сомнений в том, что у содержащихся в нем сказаний имеется фактическая основа. Различие между языком этих людей и языком их братьев с Юкатана всего лишь диалектическое, а в мифологии такое же небольшое различие вызвано, без сомнения, местными природными условиями, связанными с разницей между равнинным и сравнительно безводным краем и гористой местностью, покрытой густыми лесами. Другие отличия мы будем упоминать далее, когда станем рассматривать искусство и архитектуру народа майя в целом и двух его самых своеобразных ответвлений.

Туланские майя

Именно город Тулан, находящийся, вероятно, в штате Табаско, гватемальские индейцы майя считают отправной точкой всех своих переселений. Мы не должны путать это место с Толланом из мексиканских сказаний. Возможно, это название в обоих случаях произошло от корня, означающего место, из которого племя тронулось в путь, отправной пункт, но географическая связь полностью отсутствует. Отсюда Нима-Киче, Великий Киче, начал свой путь в горы в сопровождении трех своих братьев. В «Пополь Вух» говорится, что Тулан оказался несчастливым местом для людей, так как там они сильно страдали от холода и голода, и, как и при строительстве Вавилонской башни, языки первых четырех киче и их жен так перепутались, что они не могли понять друг друга. Конечно, это сказание было создано с целью объяснить разницу в диалектах различных групп майя и едва ли может иметь какие-то реальные основания, так как диалектические изменения происходят очень постепенно. Братья, как повествуется далее, поделили землю так, что один получил районы Мамес и Покомамс, другой — Верапас, третий — Чьяпас, а Нима-Киче получил страну киче, какчикелей и цутухилей. Было бы чрезвычайно затруднительно сказать, имеет ли это предание под собой какое-либо достоверное историческое основание. Если это так, то оно относится к периоду, предшествующему вторжению науа, так как упомянутые регионы, заселенные этими племенами, не были так разделены между собой ко времени прибытия сюда испанцев.

Сомнительные династии

Как и в случае с ранними династиями в Египте, много неясностей окружает историю первых царей киче. Действительно, имеется период такой неопределенности, что даже число правивших царей точно неизвестно. Из этого хаоса всплывают такие факты: цари киче осуществляли верховную власть над народами Гватемалы, они были современниками правителей города Мехико, и их часто избирали из числа князей зависимых государств. Акшопиль, преемник Нима-Киче, доверил своему среднему сыну управление народом какчикелей и поставил младшего сына над народом цутухиль, а старшему сыну отдал трон народа киче. Его старший сын Икутемаль, став преемником отца, подарил царство какчикелей своему старшему сыну, сместив собственного брата и нанеся ему таким образом смертельное оскорбление. Последовавшая за этим борьба длилась на протяжении нескольких поколений. Она ухудшила отношения между этими двумя родами майя в Гватемале и подорвала их силу. Обе стороны использовали в своей борьбе наемников из числа науа, которые внесли в существование майя много собственных неприглядных черт.

Приход испанцев

Такое положение дел продолжалось вплоть до времени прихода испанцев. Какчикели стали считать датой начала нового отсчета времени нанесенное ими в 1492 году поражение Кай Хун-Апу. Они могли и не стараться, так как уже близилось время, когда все календари их народа должны были кончиться, а записи суждено было вести уже другим людям и иными письменами. Одно за другим, главным образом по причине неразумной практики заключать союзы с захватчиками в борьбе против своих сородичей, древние царства Гватемалы стали добычей отчаянных конкистадоров, а их народы попали под иго Испании и стали невольниками, которым было суждено плодить бесчисленные поколения рабов.

Загадка древней письменности майя

То, что могло быть самым ценным источником для изучения истории майя, — увы! — в настоящее время скрыто от нас за семью печатями. Мы ссылаемся на манускрипты и надписи майя, смысл которых не могут расшифровать современные ученые. Некоторые старые испанские монахи, жившие в тот период, который последовал непосредственно за заселением этих краев белыми людьми, умели читать эти письмена и даже писать ими, но, к сожалению, они либо считали их порождением Дьявола, либо, раз это была местная письменность, вещью, не имеющей никакой ценности. Через несколько поколений все знания о том, как расшифровывать эти письмена, были окончательно утеряны, и для наших современников они представляют собой практически книгу за семью печатями. Наука пытается применить к ним логику и дедукцию, а люди, чья квалификация бесспорна, посвятили жизнь проблеме разрешения одной из величайших и самых таинственных загадок, какую человечество когда-либо пыталось решить.

Хорошо известна романтическая история открытия ключа к египетской иероглифической системе письма. На протяжении веков значки, изображенные на храмах и памятниках страны Нила, были для европейских ученых мужей всего лишь массой бессмысленных картинок и знаков. Так было до тех пор, пока сто лет назад не был обнаружен Розеттский камень, давший возможность их истолкования. На этом камне имелась одна и та же надпись, сделанная на греческом языке, записанная демотическим письмом (сокращенная форма скорописи египетского письма) и иероглифами, так что открытие «алфавита» утраченной письменности стало довольно простым делом. Но в Центральной Америке нет Розеттского камня и нет шанса на то, что такое вспомогательное средство когда-либо может быть найдено.

Рукописи майя

Основными рукописями майя, избежавшими разрушительного воздействия времени, являются кодексы, находящиеся в библиотеках Дрездена, Парижа и Мадрида. Из них известен Codex Perezianus, хранящийся в Национальной библиотеке в Париже, Дрезденский кодекс, долго считавшийся ацтекской рукописью, и Кодекс Троано, названный так по имени одного из его владельцев сеньора Тро-и-Ортолано и найденный в Мадриде в 1865 году. Эти рукописи имеют отношение главным образом к мифологии майя, но, так как их невозможно расшифровать хоть с какой-то точностью, они не могут нам сильно помочь в расширении знаний по этому предмету.

Система письма

Алтарь в Храме Креста дает представление о том, как в общем виде выглядела письменность древних народов Центральной Америки. Этот стиль несколько варьируется в большинстве рукописей и надписей, но в целом признано, что все применявшиеся системы первоначально возникли из одного общего источника. О квадратных значках, которые выглядят как переплетение лиц и предметов, говорят, что они имеют форму булыжника. И нельзя сказать, что это описание к ним не подходит. Из древних испанских рукописей известно, что их читали сверху вниз и одновременно двумя колонками. Язык майя, как и все языки народов Америки, был таков, что для выражения какой-нибудь мысли всю фразу собирали в одно слово. Полагали, что несколько значков или составных частей каждого квадратика или схематического изображения необходимы для того, чтобы составить такое сложное выражение.

Первый (так называемый) ключ к иероглифам Центральной Америки был найден епископом Ланда, который приблизительно в 1575 году предпринял попытку вычленить алфавит майя, пользуясь местными источниками. Ланда не располагал к себе местных жителей, чьи литературные сокровища он почти полностью истребил, и те в отместку сознательно обманывали его в том, что касалось истинного значения различных иероглифов.

Первый настоящий шаг на пути к расшифровке письменности майя сделал в 1876 году Леон де Росни, француз, изучавший древнюю Америку, которому удалось истолковать знаки, обозначающие четыре стороны света. Как это бывало со многими важными открытиями, значение этих иероглифов было в это же самое время раскрыто профессором Сайрусом Томасом в Америке. В двух из этих четырех значков был найден символ, который обозначал «солнце», что, по признанию де Росни, было само собой разумеющимся. Однако слово, которым майя обозначали солнце (kin), также обозначает «день», и позднее оказалось, что этот знак использовался также и в последнем значении. Открытие смысла этого знака в значительной степени стало стимулом для дальнейших изысканий, и благодаря материалу, имеющемуся теперь в их распоряжении, доктора Фёрстеман и Шеллхас из Берлина сумели добиться успеха в нахождении символа, обозначающего луну, и иероглифа, обозначающего у индейцев майя месяц протяженностью в двадцать дней.

Разумные объяснения

В 1887 году доктор Селер обнаружил символ для обозначения ночи (akbal), a в 1894 году Фёрстеман расшифровал символы для обозначения «начала» и «конца». Они представляют собой две головы, первая из которых имеет на месте глаза только что упомянутый значок акбаль. Здесь акбаль означает — помимо «ночи» — «начало месяца», а ниже лица с этим значком можно увидеть ступени или пятнышки, которые напоминают их очертания, означающие движение вперед. Символ, обозначенный другой головой, означает «седьмой», а также «конец». Благодаря частому противопоставлению этих элементов почти не остается сомнений в том, что их значение таково и есть.

«Союз» изображается в виде жала гремучей змеи, кольца которой для майя означают идею объединения. Этому знаку противопоставлено изображение, находящееся рядом. Оно представляет собой нож и означает «деление» или «разрезание». Важной «буквой» является кисть руки, которая часто встречается как в рукописях, так и надписях. Иногда ее рисуют, как будто она схватила что-то, с согнутым большим пальцем, а иногда — как будто она указывает в определенном направлении. В первом случае она, видимо, обозначает объединение или присоединение, как и значок гремучей змеи, а во втором случае, по мнению Фёрстемана, она изображает промежуток времени. То, что она может изображать будущее, приходит в голову современному исследователю как более вероятная гипотеза.

Символ, обозначающий весеннее равновесие, был обнаружен благодаря очевидности изображения в виде облака, из которого на землю льются три струи воды. Квадрат, находящийся сверху, изображает небо. Обсидиановый нож внизу означает деление или период времени, отделенный от других частей года. То, что это символ «весна», подтверждается его положением среди других символов, обозначающих времена года.

Символ «неделя» был открыт по той причине, что он почти всегда сопровождал знак, обозначающий число 13, то есть число дней в священной неделе майя. Знак птичьего пера указывает на множественное число, а когда он присоединен к определенным знакам, то указанный предмет умножается. Птичье перо, если подумать, является одним из самых подходящих символов, предоставляемых природой, для обозначения множественного числа, если количество ответвлений по обеим сторонам черенка принять за обозначение понятий «много» или «два».

Вода обозначается изображением змеи, так как эта рептилия олицетворяет собой волнообразную природу этой стихии. Очень интересен знак, называемый «обрядовая жертва». Первая часть этого знака — мертвая птица, а вторая изображает склоненного, обессиленного пленника, готового к принесению в жертву одному из ужасных богов майя, чья кровожадная религия требовала человеческих жертвоприношений. Рисунок, означающий «день нового года» в месяце Сех, был расшифрован следующим образом. Знак в верхнем левом углу обозначает слово «солнце» или «день», знак в верхнем правом углу — «год». В нижнем правом углу находится знак «деление», а в нижнем левом — знак месяца Сех, уже известный из календарей майя.

Знак «ветра» был найден благодаря тому, что он сопровождал символ, обозначающий божество четырех сторон света, откуда, по верованиям всех американских племен, прилетает ветер.

Методы изучения

Метод, применявшийся теми, кто был занят толкованием этих иероглифов, является типовым в современной науке. Различные знаки и символы буквально «изнашиваются» в процессе упорного изучения. Часами исследователь сидит, уставившись на какой-нибудь символ, впитывая каждую деталь, какой бы маленькой она ни была, пока весь рисунок и все его части не запечатлелись в целом и по отдельности в его памяти. Затем он сравнивает части этого символа с похожими частями в других символах, смысл которых известен. Из них он может почерпнуть ключ к разгадке значения всего знака в целом. Так, двигаясь от известного к неизвестному, он логически продвигается к полному толкованию всех иероглифов, изображенных в различных рукописях и надписях.

Метод, посредством которого доктор Селер обнаружил иероглифы или символы, имеющие отношение к различным богам майя, был и простым, и оригинальным. Он пишет: «Способ, при помощи которого это было сделано, поразительно прост. По своей сути он восходит к тому, что в обычной жизни мы называем „человеческой памятью», и почти естественным образом вытекает из тщательного изучения рукописей. Ведь часто, глядя на изображения, человек постепенно учится сразу узнавать похожие и знакомые фигурки богов по характерному впечатлению, которое они оставляют в целом, или по определенным деталям. Это же верно и для сопровождающих их иероглифов».

Система чисел майя

Если над епископом Ландой зло подшутили, когда речь шла об алфавите майя, то его ждал успех в открытии их числовой системы, которую он нам оставил и которая была гораздо более развита, чем у многих культурных народов, так как была, например, более практичной и более полной, чем числовая система Древнего Рима. В этой системе использовались всего четыре знака: точка для обозначения единицы, горизонтальная черточка для обозначения числа 5 и два знака для обозначения 20 и 0. И тем не менее из этих простых элементов майя разработали метод исчисления, который, возможно, является настолько же оригинальным, насколько может быть оригинальным любое достижение в истории математики. У майя, как и у нас, положение знака определяет его величину. Цифры они писали по вертикали, и одна из них использовалась в качестве десятичного множителя. Самая нижняя цифра в колонке имела арифметическую величину, которую она изображала. Цифры, которые стояли на втором, четвертом и каждом последующем месте, имели величину, в двадцать раз большую предыдущих цифр, в то время как цифры, стоявшие на третьем месте, были по величине в восемнадцать раз больше тех, что стояли на втором месте. Эта система допускает счет до миллионов и является одним из несомненных признаков культуры майя.

Много споров бушевало вокруг природы иероглифов майя. Видели ли в них сами индейцы изображение каких-то понятий или просто картинки, или они передавали читателю некий звук, как в нашем алфавите? В какой-то степени споры по этому вопросу напрасны, так как те испанские святые отцы, которые смогли научиться письму от самих майя, подтвердили его фонетический характер, так что в реальности каждый символ, вероятно, передавал читателю звук или звуки, а не просто какое-то понятие или картинку. Недавние изыскания полностью доказали это, так что полная расшифровка этой давней и трудной загадки, на которую было потрачено так много времени и терпения, возможно, уже близка.

Мифология майя

Пантеон майя, хоть он и очень похож на пантеон науа, во многих отношениях отличается от него, так что легко заметить, что в какой-то период он, вероятно, был совершенно свободен от влияния науа. Затем мы можем условно принять ту теорию, что в древности микологии науа и майя испытывали влияние из одного общего центра, если не были изначально идентичными. Но позже включение в близкородственные, но разделенные системы местных богов и божеств и обрядов переселившихся народов вызвало такую дифференциацию, которая размыла изначальное сходство между ними. Лейтмотив мексиканской мифологии — это обычай совершать человеческое жертвоприношение. Часто утверждают, что превосходство цивилизации майя демонстрирует то, что в их религии не было отталкивающих обычаев, характерных для верований науа. Однако это совершенно ошибочно. Хотя майя не были так склонны делать человеческие жертвоприношения, как науа, они все же часто делали их, и изображения их бескровных жертвоприношений не должны приводить нас к мысли, что они никогда не предавались иным действиям. Известно, например, что в период весеннего цветения они приносили в жертву богу воды девственниц, бросая их в глубокий водоем, где те тонули.

Кецалькоатль среди майя

Одна из самых явных мифологических связей между майя и науа проявляется в культе бога Кецалькоатля у майя. В Мексике, видимо, была широко распространена вера в то, что Кецалькоатль был чужеземным богом или, по крайней мере, относительно местным по отношению к своему сопернику Тецкатлипоке, если не к самим науа. Забавно видеть утверждения высоких авторитетов о том, что его культ не был связан с кровопролитием. Не вполне ясно, то ли кровожадные обряды, связанные с именем Кецалькоатля в Мексике, совершались его жрецами по их воле, то ли по наущению и под нажимом верховного жреца Уицилопочтли, под чьей юрисдикцией они находились. Имя, под которым Кецалькоатль был известен майя, было Кукулькан, что означает Пернатый змей и является точным переводом его имени с языка мексиканцев. В Гватемале его звали Гукумац, что также на языке киче совпадает с его именами на других индейских языках. Но Кукулькан у майя оказывается непохожим на Кецалькоатля в некоторых аспектах. Объяснением большинству из них, вероятно, может служить различие в климатических условиях. В Мексике Кецалькоатль, как мы уже видели, был не только Человеком Солнца, но и изначально богом ветра этой страны. У Кукулькана майя есть больше черт бога грома. В тропическом климате Юкатана и Гватемалы вокруг солнца в полдень собираются облака, которые имеют змееподобные формы. От них исходит гром, и молния, и благотворный дождь, и Кукулькан казался индейцам майя скорее богом неба, умеющим метать молнии, чем богом собственно атмосферы, как Кецалькоатль, хотя на нескольких стелах на Юкатане Кукулькан изображен так же, как и в Мексике, с ветром, вылетающим у него изо рта.

Алфавит богов

Главными источниками наших знаний о божествах майя являются Дрезденский, Мадридский и Парижский кодексы, упоминавшиеся выше. Все они содержат много графических изображений различных представителей пантеона майя. Сами имена некоторых из этих богов нам неизвестны, а процесс соотнесения их с традиционными именами богов майя, дошедшими до нас, настолько сложен, что немецкий исследователь древностей майя доктор Пауль Шеллхас предложил, чтобы изображениям богов, появляющимся в кодексах или манускриптах майя, условно присваивали букву алфавита. Изображений богов, встречающихся таким образом, всего пятнадцать, и поэтомуим присвоены буквы алфавита от А до П, исключая Й и Ё.

Трудности сравнения

К сожалению, труды испанских авторов, затрагивающих мифологию майя, не согласуются с изображениями богов, нарисованных в кодексах. То, что три этих кодекса объединены мифологией, не вызывает сомнений. Опять же чрезвычайно трудно сравнивать богов из этих кодексов с теми, что выгравированы и вылеплены на барельефах в регионе, где обитали майя. В области мифологии ученого вообще окружают весьма значительные трудности. Так мало данных до сих пор собрано в отношении мифологии майя, что делать безапелляционные заявления по какому-либо вопросу, с ней связанному, поистине было бы опрометчиво. Но за прошедшие десятилетия многое было достигнуто, так что медленно, но верно собираются доказательства, на основании которых можно сделать логичные выводы.

Конфликт между светом и тьмой

В мифологии майя мы наблюдаем почти такую же двойственность, как в Древней Персии, — конфликт между светом и тьмой. Мы видим противостоящих друг другу, с одной стороны, богов солнца, тепла и света, цивилизованной и радостной жизни, а с другой стороны — зловещих богов смерти, ночи, мрака и страха. Из этих изначальных понятий света и тьмы произошли все мифологические формы майя. Когда мы бросаем первый взгляд на верования майя, то отдаем себе отчет в том, что в ту пору, когда они попали в поле зрения европейцев, боги тьмы имели большое влияние, а в образе мыслей и теологии майя преобладал глубокий пессимизм. Жизнерадостный аспект веры майя был подчинен культу темных существ, божеств смерти и преисподней. И если культа света все еще держались с трогательной верностью, то это потому, что добрые силы обещали не покидать человечество навсегда, а возвратиться когда-нибудь в будущем и снова установить свет и мир.

Календарь

Как и у науа, мифология майя почти полностью опиралась на календарь, который по своему астрономическому значению и продолжительности был идентичен мексиканскому. Ритуальный год, состоявший из двадцати «недель» по тринадцать дней в каждой, делился на четыре четверти, каждая из которых находилась под покровительством особой четверти небес. Каждая «неделя» находилась в ведении отдельного божества.

Традиционные знания о богах

Небесные тела были основательно представлены в пантеоне майя. На Юкатане бог солнца был известен как Кинич-Ахау (Повелитель солнечного лика). Его отождествляли с Огненной птицей или Арарой и поэтому называли Кинич-Какмо (Огненная птица). Он также был главным духом севера.

Ицамна, один из самых важных богов майя, был богом луны, прародителем богов и людей. Он олицетворял угасание и возвращение жизни в природе. Его имя произошло из слов, при помощи которых, как считалось, он представился людям: «Itz en caan, itz en muyal» («Я небесная роса, я влага облаков»). Он был богом — покровителем запада.

Чак, бог дождя, является обладателем вытянутого носа, в чем-то похожего на хобот тапира, который конечно же представляет собой желоб, из которого льется по его воле на землю дождь. Он покровительствует востоку. Черный бог Эк Чуах был покровителем торговцев и тех, кто выращивал деревья какао. В рукописях его изображение встречается несколько раз.

Иш Чель была богиней медицины, а Иш Чебель Яш святой отец Эрнандес отождествлял с Девой Марией. Также было несколько богов, или скорее духов, которые назывались Бакабами, и они поддерживали небеса с четырех сторон. Их звали Канн, Мулук, Иш и Кауак. Они олицетворяли восток, север, запад и юг. Их символическими цветами были соответственно желтый, белый, черный и красный. В какой-то степени они совпадали с четырьмя вариантами мексиканского бога дождя Тлалока, так как многие народы Америки верили в то, что дождь, удобряющий землю, исходит из четырех сторон света. Мы обнаружим еще и других богов, когда станем рассматривать «Пополь Вух», книгу преданий народа киче, но трудно сказать, как глубоко они были связаны с богами майя на Юкатане, о которых нам мало что известно из преданий. Так что лучше рассматривать их отдельно, подчеркивая сходство там, где оно существует.

Политеизм майя

В целом, похоже, майя не были обременены столь обширным пантеоном богов, как науа, и их политеизм носит явно ограниченный характер. Хотя у них и существовал ряд божеств, чаще всего они были всего лишь разными формами одной и той же божественной силы — вероятно, местными ее формами. Различные племена майя поклонялись похожим богам, существовавшим под разными именами. Они признавали божественное единство в лице бога Хунаб Ку, который был невидим и превыше всех, но он не занимал в их мифологии более важное место, чем Прародитель всего сущего в других ранних верованиях. Солнце являлось великим божеством в религии майя, и мифы, рассказывающие о происхождении этого народа, связаны непосредственно с солнцем. Так как солнце приходит с востока, то и боги-герои, несущие культуру и просвещение, имеют восточное происхождение. Как Вотан, как Каб Ил (Чудодейственная рука), познакомивший людей с искусством письма и архитектуры, эти боги несут культуру народу солнца точно так же, как и Кецалькоатль.

Бог — летучая мышь

Зловещей фигурой, предводителем легиона тьмы у майя, являлся бог в образе летучей мыши Цоцилаха Чимальман, обитавший в Жилище летучих мышей, страшной пещере, расположенной на пути к обители смерти и тьмы. Он, без сомнения, был пережитком культа пещер в чистом и простом виде. «Майя, — пишет один старый летописец, — чрезмерно боятся смерти и облекли ее в особенно отвратительный образ». Ссылку на это божество мы найдем в «Пополь Вух», где он будет фигурировать под именем Камацоц, обитающий в непосредственной близости к Повелителям Смерти и Преисподней и пытающийся преградить путь богам-героям во время их путешествий по этим жутким царствам. Его изображения можно часто увидеть на барельефах Копана, и один из родов майя, ах-цоцилы, был назвал по его имени. По своему происхождению они были близки какчикелям, и, вероятно, он был их тотемом.

Боги, обозначенные буквами А, Б, В и Г

В Дрезденском и других кодексах бог под литерой А изображен в виде фигуры с обнаженным позвоночником, лицом, напоминающим череп, следами разложения на теле; весь его вид демонстрирует признаки смерти. На голове этот бог носит изображение улитки, символа рождения у ацтеков, возможно, для того, чтобы показать связь между рождением и смертью. На нем также изображена пара скрещенных костей. Иероглиф, сопровождающий эту фигуру, состоит из мертвой головы с закрытыми глазами, черепа и жертвенного ножа. Это символ календарного дня Сими, означающего смерть. Этот бог является покровителем запада, обители мертвых, куда они неизменно отправляются с заходящим солнцем. То, что это бог смерти, не может быть никаких сомнений, но имя его нам неизвестно. Возможно, он схож с ацтекским богом смерти и преисподней Миктланом и, может быть, является одним из тех Повелителей Смерти и Преисподней, которые приглашают героев принять участие в знаменитой игре в мяч, как об этом написано в эпосе киче «Пополь Вух», и потом держат их в плену в своем мрачном царстве.

Бог под литерой Б чаще всего встречается в рукописях. У него длинный усеченный нос, как у тапира, и в нем видны все признаки бога стихий. Он ходит по воде, владеет огненными вспышками и восседает на крестообразном дереве четырех ветров, которое так часто мелькает в мифах народов Америки. Очевидно, что это бог-сеятель или герой, так как его можно увидеть сажающим кукурузу, несущим инструменты и отправляющимся в путешествие — факт, устанавливающий его связь с солнцем. Фактически это Кукулькан или Кецалькоатль, и, изучая его, мы понимаем, что не может быть сомнений относительно этого тождества.

О боге под литерой В данных недостаточно, но он, очевидно, является богом Полярной звезды, так как в одном из кодексов изображен в окружении планетарных знаков и в нимбе из лучей.

Помеченный буквой Г — почти наверняка бог луны. Он изображен в виде старика с впалыми щеками и морщинистым лбом, на котором висит знак ночи. Его иероглиф окружен точками, изображающими звездное небо, за которым следует число 20, чтобы показать длительность лунного цикла. Как и большинство лунных божеств, он связан с рождением, так как иногда носит на голове символ улитки, олицетворяющей роды. Есть вероятность, что это Ицамна, один из величайших богов майя, которого считали прародителем всего сущего и который, наверное, был очень древнего происхождения.

Бог кукурузы

Бога под литерой Д идентифицировать не составит труда. В качестве головного убора он носит кукурузный початок с листьями. Фактически его голова возникла из обычных изображений кукурузного початка, так что мы можем сразу сказать, что это бог кукурузы, такой же как у ацтеков бог Сентеотль. Бринтон называет этого бога Гхананом, а Шеллхас полагает, что он может быть схож с богом Юм Кааш, чье имя означает Повелитель урожайных полей.

Большое сходство можно заметить между богами, обозначенными буквами Е и А, и считают, что последний напоминает ацтекского бога Шипе, бога человеческого жертвоприношения. Он украшен такими же черными линиями, проходящими по лицу и телу, которые символизируют зияющие смертельные раны.

Бог солнца

Мы можем быть уверены, что под литерой Ж нашли бога солнца. Его иероглиф представляет собой значок солнца, kin. Но нам следует быть осторожными и не путать его с такими божествами, как Кецалькоатль или Кукулькан. Он, как и Тотек у мексиканцев, является самим солнцем, а не посланником солнца, несущим людям цивилизацию, который покидает свое сияющее жилище, чтобы поселиться среди людей и познакомить их с ремеслами культурного бытия. Он само светило, чьей единственно приемлемой пищей является человеческая кровь и которого нужно кормить, постоянно поддерживая этот ужасный режим питания, или он погибнет, таща за собой мир людей в бездонную пропасть мрака. Поэтому мы не должны удивляться, видя, что иногда бог под литерой Ж носит символы смерти.

Бог, обозначенный буквой 3, видимо, имеет какое-то отношение к змее, но, каково оно может быть, неясно, и никаких определенных выводов сделать нельзя.

Под буквой И значится богиня воды, старуха с морщинистым коричневым телом и ступнями, похожими на когтистые лапы; на голове она носит вызывающую страх змею, свернутую в узел, служащий олицетворением воды, которая течет, извиваясь, подобно змее. В руках она держит глиняный горшок, из которого течет вода. Мы не можем сказать, что она похожа на мексиканскую богиню воды Чальчиуитликуэ, супругу Тлалока, которая была во многих отношениях божеством, делающим добрые дела. Богиня, обозначенная буквой И, кажется олицетворением воды в ее более страшной ипостаси наводнений и водяных смерчей, как неизбежно должно было бы казаться народу более знойных регионов Центральной Америки. А то, что ее считали посланницей смерти, видно по тому, что иногда она носит скрещенные кости бога смерти.

«Бог с украшенным носом»

Бог, значащийся под буквой К, в науке известен как «бог с украшенным носом». Возможно, он имеет близкое родство с богом под буквой Б. В отношении его никакие авторитетные мнения не совпадают. Кто-то считает его покровителем бурь, чей похожий на хобот нос, как у Кукулькана, должен символизировать удар стихии. Но мы замечаем определенные звездные знаки, связанные с богом К, которые доказывают, что в действительности он принадлежит к группе Кецалькоатля. Его черты постоянно встречались на дверных проемах и по углам разрушенных святынь Центральной Америки и заставили многих исследователей древности поверить в существование бога с головой слона, хоботоподобный нос которого является просто воронкой. То, что из него извергаются бури, показывает тщательное изучение pinturas. В то же время его нос мог быть смоделирован по образу хобота тапира. «Если бог дождя Чак отличается в рукописи майя особенно длинным носом, изгибающимся надо ртом, и если у других разновидностей бога дождя, к которым, кажется, принадлежит Балон Цакаб, нос расширяется и извергает стремительные потоки, то я полагаю, что в качестве модели был использован тапир, с которого был слеплен Чак, бог дождя у майя», — пишет доктор Селер. Что же, тогда бог под литерой К и есть Чак? Чак имеет все признаки сходства с мексиканским богом Тлалоком, лицо которого образовалось из колец двух змей, и его лицо с таким носом немного напоминает черты богов Б и К. Но опять же, мексиканские изображения Кецалькоатля совсем не похожи на изображения Тлалока, так что между Тлалоком и богом К не может быть сходства. Поэтому если мексиканский Тлалок и Чак у майя совпадают, а Тлалок отличается от Кецалькоатля, который, в свою очередь, совпадает с богом Б и К, то ясно, что Чак не имеет ничего общего с богом под литерой К.

Старый черный бог

Бога под литерой Л доктор Шеллхас назвал «старым черным богом» исходя из того обстоятельства, что его изображают стариком со впалыми щеками и беззубыми деснами, при этом верхняя, а иногда нижняя часть его тела закрашена черной краской. Его изображение есть только в Дрездене. Профессор Сайрус Томас из НьюЙорка полагает, что это бог Экчуа, которого традиционно рисуют черным, но Шеллхас примеряет это имя к богу под литерой М. Более вероятная теория принадлежит Фёрстеману, который видит в боге Л бога Вотана, идентичного ацтекскому богу земли Тепейоллотлю. У обоих богов есть похожие отметины на лице, а их темный цвет, возможно, символизирует ту подземную обитель, в которой, как предполагалось, они жили.

Бог путешественников

Бог, обозначенный буквой М, — настоящий черный бог с алыми губами. На голове у него обвязанный веревками сверток, напоминающий грузы, которые носили майя из класса носильщиков. Он противопоставляется богу, обозначенному буквой Е, который является врагом всех, кто скитается по неизведанным краям. Бог такого рода пришел к нам из преданий под именем Экчуа, а его чернота, вероятно, символизирует черную или сильно загорелую кожу носильщиков, которые постоянно подвергались воздействию солнечных лучей. Он кажется аналогом ацтекскому Якатекутли, богу странствующих торговцев или коробейников.

Бог несчастливых дней

Бога под литерой H Шеллхас соотносит с демоном Уайайябом, который главенствовал над пятью несчастливыми днями, которые, если вспомнить, шли в конце года мексиканцев и майя. У майя он был известен как Тот, кем отравлен год. Сделав его изображение из глины, они выносили его за пределы своей деревни, с тем чтобы в ней не могло остаться его пагубное влияние.

Богиню под буквой О изображают в виде старухи, занятой прядением. Вероятно, это богиня домашних добродетелей, покровительница замужних женщин.

Бог-лягушка

Бога П рисуют с телом и конечностями лягушки на голубом фоне, который, очевидно, должен изображать воду. Как и все другие боги-лягушки, это конечно же водяное божество, возможно играющее роль в сельском хозяйстве. Мы видим его сеющим семена и прокладывающим борозды, а когда вспомним важную роль, которую играли лягушки-боги в сельском хозяйстве Анауака, то у нас не должно быть никаких трудностей в соотнесении его с этими божествами. Селер утверждает его тождество с Кукульканом, но нельзя выдвинуть ни одной причины, кроме той, что он бог дождя, по которой можно было бы установить это тождество. На голове этот бог носит знак года, который, возможно, является ссылкой на время года.

Архитектура майя

Именно в своей замечательной архитектуре, которая развивалась без посторонней помощи, народ майя выразил свою индивидуальность. Как уже говорилось, те постройки, которые дошли до наших дней и вызывали восхищение у поколений археологов, главным образом ограничиваются образцами сооружений культового и официального предназначения. Жилища простых людей представляли собой простые хлипкие мазанки, которые рассыпались на куски вскоре после того, как жильцы оставляли их.

Похороненные в густых лесах или разрушающиеся под солнцем на равнинах Юкатана, Гондураса и Гватемалы, города, которые гордились этими зданиями, по большей части расположены вдали от современных торговых путей, и их не так-то легко найти. Именно на Юкатане, древней родине кокомов и тутуль-шиус, находятся самые совершенные образцы архитектуры майя, особенно в ее более позднем развитии. Здесь же ее можно увидеть и в фазе упадка.

Методы строительства

Майя почти всегда строили на кургане, или ku, природном или искусственном; чаще искусственном. В этом мы обнаруживаем сходство с мексиканскими teocalli. Часто эти ku стояли сами по себе, без какого-либо построенного сверху здания, за исключением небольшого алтаря, доказывающего, что они имеют отношение к храмовым постройкам Анауака. Типичный для архитектуры майя храм строили на нескольких земляных террасах, расположенных в строго параллельном порядке, причем сами постройки образовывали стороны квадрата. Эти курганы обычно скрыты под слоем штукатурки или облицованы камнем. Обычно это был твердый песчаник, изрядные запасы которого имелись у майя в месторождениях Чьяпаса и Гондураса. Так как он был не очень тяжелым, то трудности перевозки легко преодолевались, и большие глыбы его можно было без труда добыть в каменоломне. Индейцам майя не нужно было преодолевать особых трудностей при возведении больших зданий и храмов, исключая, вероятно, нехватку металлических инструментов, чтобы добывать, придавать форму и высекать резьбу на камне, который они использовали. И хотя они демонстрировали огромную изобретательность в применявшихся ими архитектурных приемах, им не были известны некоторые азы и принципы этого искусства.

Никакого понятия об арке

Например, они представления не имели о строительстве арок. Эту трудность они преодолевали, делая каждый горизонтальный ряд кладки так, что он нависал над тем рядом, который находился под ним. Они были подобны мальчику, играющему в кубики, который обнаруживает, что может делать «дверные проемы» только таким способом или при помощи простого приема — майя также его применяли, — когда на две вертикально стоящие опоры кладется горизонтальная плита. Впоследствии легко будет увидеть, что едва ли можно было думать о том, чтобы возводить второй этаж на таком ненадежном основании, а такая опора для крыши, которая возвышалась над дверным проемом, обязательно должна быть самого прочного сорта. Действительно, часто оказывается, что эта часть здания занимает более половины здания. Это пространство дало строителям майя великолепную возможность использовать стенные украшения, и нужно сказать, что они с готовностью ухватились за нее и использовали ее оптимальным образом: украшенные орнаментами фасады являются, наверное, самыми типичными чертами древней архитектуры майя.

Пирамидальные постройки

Но у майя были и постройки другого типа, которые позволяли возвести более одного этажа. Они представляли собой пирамидальный тип зданий, образцов которых до нас дошло много. Первый этаж строили в обычной манере, а второй возводили, увеличивая высоту кургана с задней части постройки, пока он не доходил до уровня крыши — еще один прием, хорошо известный мальчику, играющему в кубики. В центре пространства, созданного таким образом, можно было возводить еще один этаж, в который можно было попасть по лестнице с внешней стороны здания. Затрудняясь строить здания сколько-нибудь существенной высоты, архитекторы майя компенсировали этот недостаток, строя здания значительной длины и ширины, приземистый вид которых уравновешен прекрасными настенными украшениями с боков и по фасаду.

Определенность замысла

Тот был бы просто поверхностным наблюдателем, кто заключил бы, что эти спонтанно развившиеся образцы архитектуры были созданы без плана, чертежа или предварительных расчетов. То, что в их постройку вложено столько же мысли, сколько и современный архитектор вкладывает в свою работу, доказывает та манера, в которой покрытые резьбой камни подогнаны один к другому. Было бы нелепо предполагать, что эти огромные фасады, изобилующие бесконечным множеством замысловатых рисунков, могли быть сначала поставлены на свое место и потом украшены барельефами. Ясно, что сначала над ними работали по отдельности, следуя одному целостному замыслу. Таким образом, мы видим, что для возведения этих внушительных построек необходимы были самые высокие архитектурные способности.

Архитектурные районы

И хотя ремесло каменщика у народа майя было в высшей степени схоже во всех регионах, населенных его различными племенами и родовыми ответвлениями, в нескольких местностях, заселенных ими, существовали определенные различия в постройке и украшениях, которые дают нам возможность выделить их в отдельные архитектурные сферы. Например, в Чьяпасе мы видим, что здесь широко распространены барельефы из камня и лепнины. В Гондурасе мы видим жесткость замысла, который подразумевает более старый тип архитектуры, наряду с кариатидами и обелисками в виде человека. В Гватемале опять же мы обнаруживаем следы использования дерева. Так как цивилизацию майя невозможно хорошо понять без некоторого знания их архитектуры и так как это искусство было, безусловно, их сильной стороной, которая наиболее резко отличала их от окружающих полудиких народов, то будет неплохо рассмотреть ее наиболее известные памятники.

Привлекательность этого предмета

Тот был бы поистине лишен воображения, кто приступил бы к рассмотрению такого предмета, как этот, не испытывая некоторого трепета от тайны, которая его окружает. Знакомый с древностями майя по причине многолетнего тщательного их изучения, автор не может обратиться к этой теме без чувства самого глубокого благоговения. Мы рассматриваем памятники народа, отделенного от остального человечества тысячами лет, народа, который сам создал и развил цивилизацию, во всех отношениях сравнимую с цивилизациями Древнего Египта или Ассирии. В этих непроходимых лесах и высушенных солнцем равнинах были возведены мощные постройки, которые рассказывают об очень высокой культуре. Мы знаем, что люди, которые их воздвигли, занимались религиозными и, возможно, философскими размышлениями, которые уравнивают их с наиболее просвещенными народами древности. Но мы затронули всего лишь краешек истории майя. Свидетелями каких ужасных тайн, каких сцен и небывалой роскоши были эти стены из резного камня? Какие священные собрания жрецов, какую пышность обрядов, какие чудеса посвящения видели эти лесные храмы? Этого нам никогда не узнать. Это скрыто от нас во мраке, таком же осязаемом, как и те древесные чащи, в которых мы находим эти разрушенные творения когда-то могущественной теократии.

Загадочный Паленке

Одним из самых знаменитых древних центров жреческого владычества является Паленке, расположенный в современном штате Чьяпас. Этот город впервые привлек внимание дона Хосе Кальдерона в 1774 году, когда он обнаружил не менее восемнадцати дворцов, двадцать больших зданий и сто шестьдесят домов, и это доказывает, что в те времена девственный лес еще не вторгся сюда настолько, чтобы скрыть оставшиеся постройки, как это произошло на протяжении последних нескольких поколений. Помимо этого есть надежные доказательства того, что Паленке еще стоял во времена завоевания Юкатана Кортесом. И они немедленно будут представлены, чтобы рассеять любые сомнения, которые могли сложиться у читателя относительно огромной древности этих городов и находящихся в них построек. Самая старая из них датируется XIII веком, но немногие маститые американисты признали бы, что они настолько древние. Кое-где в Центральной Америке могут находиться и несколько более древние руины, но ни один храм или здание, сохранившиеся до наших Дней, не могут претендовать на больший возраст.

Город Паленке построен в форме амфитеатра, он удобно прильнул к нижним склонам Кордильер. Если встать на центральной пирамиде, то взору предстает кольцо разрушенных дворцов и храмов, воздвигнутых на искусственных террасах. Среди них главным и наиболее впечатляющим является дворец, громада, возведенная на одной-единственной платформе, образующей неправильный четырехугольник, с двойной галереей на восточной, северной и западной сторонах, которая окружает внутреннюю постройку с такой же галереей и двумя внутренними двориками. Очевидно, что при строительстве этого здания не придерживались никакой системы или плана, что необычно для архитектуры майя. Жилые покои располагались на южной стороне постройки, и здесь царит совершенная путаница, так как всевозможные по назначению и размерам здания теснят друг друга, возведенные на различных уровнях.

Наверное, сначала наш интерес возбудят три подземных жилых помещения, если спуститься вниз по мрачной лестнице. Здесь можно найти три огромных каменных стола, края которых испещрены лепными символами. В том, что это были алтари, почти нет сомнений, хотя некоторые посетители без колебания называли их обеденными столами! Они представляют собой только одну из многих загадок этого здания, имеющего 70 м длины по фасаду, 55 м в глубину и при этом всего лишь 8 м в высоту!

С северной стороны Дворцовой пирамиды фасад дворца совершенно разрушился, но кое-какие признаки входа все еще можно заметить. Вероятно, по фасаду было всего четырнадцать входов, каждый шириной около 3 м, а его колонны были покрыты барельефами. Внутренняя часть галерей также покрыта — через определенные промежутки — похожими рисунками или медальонами, многие из которых, вероятно, являются изображениями жрецов или жриц, которые когда-то жили за этими строгими стенами и проводили необычные обряды, поклоняясь давным-давно уже забытым богам. Среди них есть изображение женщины с тонкими чертами породистого лица, а оправа или рамка, его окружающая, украшена в манере, навевающей воспоминания о стиле Людовика XV.

Восточная галерея имеет 35 м в длину, северная — 56 м, а западная — 31 м, так что, как уже было замечено выше, недостаток симметрии очевиден. В большой двор можно попасть через арку майя, которая ведет к лестнице, по обеим сторонам которой вылеплены гротескного вида человеческие фигуры, обликом напоминающие майя. Кого они должны были изображать или для какого обряда предназначались, трудно сказать. Можно предположить, что это жрецы, так как на них надеты пояса, характерные для особ духовного звания, maxtli, a на одном из них есть украшение в виде бус, которые можно увидеть и на изображениях бога смерти. К тому же на них надеты митры.

Внутренний двор имеет совершенно неправильную форму. С южной стороны находится небольшое здание, которое способствовало расширению наших представлений о настенных украшениях майя. Особую ценность имеет прекрасный фриз, на котором мы замечаем знакомого нам пернатого змея Кукулькана, или Кецалькоатля. Повсюду мы видим плоские головы индейцев майя — расовый тип, вызванный, наверное, деформацией черепа в юности. Одной из самых важных частей дворца с архитектурной точки зрения является восточная сторона внутреннего его крыла, которое, наверное, сохранилось лучше всего. Здесь самая роскошная орнаментация. К двум крытым галереям, поддерживаемым шестью колоннами с барельефами, ведет лестница, на которой и по сей день видны иероглифы. Цементные рельефы на колоннах до сих пор слабо различимы, они, вероятно, были очень красивы. На них мифологические персонажи в различных позах. Сверху на исследователя с мрачной угрозой смотрят семь огромных голов. Эффект, производимый всем фасадом — даже разрушенным — в целом, колоссальный, и благодаря ему мы можем получить хотя бы слабое представление о великолепии этой замечательной цивилизации.

Архитектурная диковинка

Одна из немногих башен, которую можно увидеть среди руин архитектуры майя, стоит в Паленке. Она квадратная по форме и имеет в высоту три этажа, покатую крышу и некоторое сходство с колокольней какой-нибудь небольшой деревенской церкви в Англии.

Здание, которое мы описываем, хотя оно традиционно известно как «дворец», было, без сомнения, огромным монастырем или обителью лиц духовного звания. Действительно, весь город Паленке был исключительно жреческим центром, местом паломничества. Барельефы с изображениями жрецов и их прислужников доказывают это, равно как и отсутствие сюжетов на военные или монархические темы.

Храм Надписей

Храм Надписей, разместившийся на выступе на высоте около 12 м над землей, является самым большим сооружением в Паленке. Он имеет 23 м по фасаду, 8 м в глубину и огромную галерею, которая огибает всю переднюю часть храма. Здание получило свое название благодаря надписям, которыми покрыты некоторые плиты в центральных помещениях. Поблизости вверх по склону поднимаются три других храма. Это Храм Солнца, по своему типу родственный многим японским храмовым постройкам; Храм Креста, в котором был обнаружен удивительный алтарь, и Храм Креста второй. Испещренный надписями алтарь в Храме Креста дал название этому зданию. На центральной плите находится крест американского образца, который как бы корнями своими возникает из ужасной на вид головы богини Чикомекоуатль, Матери-Земли или ее аналога. Его ответвления простираются туда, где справа и слева стоят две фигуры, очевидно жреца и его прислужника, исполняющие какой-то загадочный обряд. На вершине дерева сидит священная индейка, или Изумрудная птица, которой делаются подношения в виде кукурузной халвы. Все это окружено надписями.

Аке и Ицамаль

В тридцати милях к востоку от Мериды находится Аке, колоссальные первозданные руины которого говорят о давнем присутствии майя. Здесь располагаются пирамиды, площадки для игры в мяч и гигантские колонны, которые когда-то поддерживали огромные галереи, — все в состоянии сильного разрушения. Главными среди них являются большая пирамида и галерея, мощная лестница, поднимающаяся к очень высоким колоннам, и нечто, напоминающее Стоунхендж. С какой целью это было построено — совершенно неизвестно.

Дом тьмы

Есть развалины, которые предание называет Домом тьмы. Сюда не попадает солнечный свет, за исключением того, что просачивается внутрь через открытый дверной проем. Сводчатая крыша теряется в далеком мраке. Так точно были подогнаны огромные глыбы камня, из которого сложено это здание, что между ними нельзя просунуть даже иголку. Вся постройка облицована твердой штукатуркой или цементом.

Дворец сов

Заслуживает внимания Кнук (Дворец сов), где можно увидеть прекрасный фриз из ромбовидных камней и шаров. Все здесь, без сомнения, относится к первой юкатекской эре, тому времени, когда майя впервые вторглись на эту территорию.

В Ицамале главным объектом, представляющим интерес, является огромная пирамида Кинич-Какмо (Солнечный лик с огненными лучами), основание которой занимает площадь почти 60 квадратных метров. Обычно к этой святыне приходили тысячи людей в тревожные или голодные времена, и с вершины, где находился блестящий идол, к безоблачному небу поднимался дым от жертвоприношений, пока множество облаченных в белое жрецов и прорицателей занимались песнопениями и предсказаниями. К югу от этой мощной постройки находятся развалины Ппапп-Хол-Чак (Дом голов и молний), жилища верховного жреца.

Храм Ицамны

В Ицамале также стоял один из главных храмов великого бога Ицамны, легендарного основателя империи майя. Он помещался на высокой пирамиде, а от нее в разные стороны шли четыре дороги: в Табаско, Гватемалу и Чьяпас. Здесь они останавливались, калеки и слепые, даже мертвые, чтобы получить помощь и снова возродиться к жизни — такая вера у них была в могущество Каб-Ула (Чудодейственная рука), как они называли этого бога. Четвертая дорога шла к священному острову Коцумель, где испанцы впервые нашли крест майя и решили, что он является доказательством того, что святой Фома в далекие времена открыл американский континент и обратил его обитателей в христианство, которое потом подверглось фальсификации.

Бородатые боги

На западе возвышалась еще одна пирамида, на вершине которой был построен дворец Ханпиктока (Главнокомандующий восемью тысячами кремней). Вероятно, это ссылка на бога молнии Хуракана, чье лицо гигантских размеров когда-то возвышалось над цокольной стеной, а в настоящее время исчезло. На этом лице были огромные усы — деталь внешности, неизвестная народу майя. И действительно, нас поражает та частота, с которой мексиканских и майяских богов и героев украшают бородой и другими волосяными покровами как на памятниках, так и в рукописях. Был ли первоначально правящий класс народом, носившим бороду? Едва ли это вероятно. Откуда же тогда эти все время встречающиеся бороды и усы? Возможно, они стали появляться у представителей класса жрецов благодаря постоянному церемониальному бритью, в результате чего часто появляется жиденькая бородка у монголов — доказательством этого являются современные японцы, которые, подражая западному обычаю, часто добиваются успеха в обретении вполне респектабельных бородок.

Гигантская голова

Недалеко находится гигантская голова, которая, вероятно, принадлежит богу Ицамне. Она имеет 4 м в высоту, а черты лица сначала были грубо намечены в камне, а затем все было покрыто слоем штукатурки. Фигуру опоясывают спирали, символы ветра или речи. На противоположной стороне пирамиды, о которой идет речь, наверху, найден изумительный барельеф с изображением лежащего тигра и человеческой головы, которая, возможно, была портретом одного из древних предков майя Балам-Кице (Тигр с нежной улыбкой); о нем мы можем прочесть в «Пополь Вух».

Чичен-Ица

В Чичен-Ице, находящемся на Юкатане, главным чудом является гигантская храмовая пирамида, известная как Эль-Кастильо. На нее можно взобраться по крутой лестнице; от нее кругами расходятся обширные развалины Чичен-Ицы. На восточной стороне находится рыночная площадь, на северной — огромный храм и площадка для игры в мяч, являющаяся, наверное, самым лучшим образцом этого рода на Юкатане, а на западной стороне стоят женский монастырь и Чичан-Чоб, или тюрьма. Коголлюдо рассказывает о Чичен-Ице такую историю: «Царь Чичен-Ицы по имени Канек отчаянно влюбился в молодую принцессу, которая то ли не ответила ему взаимностью, то ли была вынуждена подчиниться родительской воле и вышла замуж за более могущественного касика. Получивший отставку влюбленный, неспособный перенести эту потерю и движимый любовью и отчаянием, вооружил своих людей и внезапно напал на своего удачливого соперника. Тогда веселье свадебного пира сменилось шумом битвы, и среди неразберихи правитель Чичен-Ицы исчез, увезя с собой прекрасную невесту. Но, понимая, что его власть меньше возможностей его соперника, и боясь его мести, он бежал из страны с большей частью своих вассалов». Это исторический факт, что жители Чичен-Ицы оставили свой город, но по той ли причине, которую предлагает этот рассказ, установить невозможно.

Женский монастырь

Женский монастырь в Чичен-Ице представляет собой постройку исключительной красоты. Фриз над дверным проемом и изъеденные временем украшения верхнего этажа вызывают восхищение у большей части авторов, писавших о нем. Здесь жили посвятившие себя богу женщины, самые старшие из которых были посвящены Кукулькану и пользовались большим почтением. Цоколь здания занимают восемь больших фигур, а над дверями находится изображение жреца с плюмажем, а ряд гигантских голов увенчивает северный фасад. Здесь также находятся статуи бога ветра с выпяченными губами, которые многими поколениями исследователей древности принимались за головы слонов с поднятыми хоботами! Все здание является одной из жемчужин архитектуры Центральной Америки и радует глаз в равной степени как археолога, так и художника. В Эль-Кастильо найдены удивительные барельефы с изображениями бородатых мужчин, очевидно жрецов Кецалькоатля, причем он сам тоже с бородой. А натренированному глазу показалось бы, что один из них носит накладные усы и бороду, подобно тому как это имели обыкновение делать цари в Древнем Египте. Были ли эти бороды искусственными и являлись ли они символами?

Письмо во тьме

Акаб-сиб (Письмо во тьме) представляет собой барельеф, обнаруженный на притолоке внутренней двери в отдаленной части здания. На нем изображена фигура с вытянутым указательным пальцем, сидящая перед вазой. Откуда барельеф получил такое свое название, трудно сказать, если только не считать, что изображенный на нем человек запечатлен в процессе писания. Эта фигура окружена надписями. В Чичен-Ице была найдена статуя Тлалока, бога дождя или влаги, и огромные торсы Кукулькана. Здесь также находился ужасный колодец, в который во времена засухи сбрасывали людей в качестве искупительной жертвы богу дождя.

Кабах

В городе Кабахе есть фасад здания, которое поразительно напоминает тотемный дом североамериканских индейцев по фантастическому богатству деталей. Обломки разбросаны по большой площади и, вероятно, когда-то все были раскрашены яркими цветами. Здесь были найдены в земле две каменных конских головы, по которым видно, что местные жители точно скопировали коней завоевателей-испанцев. Об истории Кабаха ничего не известно, но его сосед Ушмаль, расположенный в пятнадцати милях от него, гораздо более знаменит.

Ушмаль

Впечатляющая громада Casa del Gobernador (так называемый Дворец губернатора) в Ушмале является, наверное, самой известной и лучше всех описанной постройкой из всех туземных сооружений Центральной Америки. Он занимает три следующие одна за другой гигантские террасы, а его фриз тянется линией длиной 90 м и разделен на секции, каждая из которых обрамляет огромную голову жреца или бога. И вот что поразительно в этом здании: хотя оно было заброшено в течение более трехсот лет, но и по сей день так же ново в архитектурном смысле, как тогда, когда вышло из рук своих строителей. Там и сям обвалились притолоки или вандалами были унесены камни, чтобы по соседству построить гасиенды, но в целом мы имеем самый неиспорченный из существующих образцов юкатекской постройки. Сбоку дворца, где расположен главный вход, прямо над воротами находится удивительное резное и лепное украшение, выполненное в виде горельефа, над которым парят три орла, вырубленные из камня, и все это увенчивает человеческая голова с украшением из перьев. На цоколе расположены три головы, по типу напоминающие римские, в окружении надписей. Точное доказательство сравнительно более позднего периода, в который был построен Ушмаль, можно увидеть в том, что все дверные перекрытия сделаны из дерева, большая часть которого до сих пор сохранилась в хорошем состоянии. Многие балки кровли также были сделаны из дерева и прикреплены к каменной кладке посредством специально вырезанных концов.

Дом карлика

Есть еще один женский монастырь, который весьма напоминает монастырь в Чичен-Ице и по своему архитектурному замыслу является таким же законченным и пышно украшенным. Но настоящую загадку в Ушмале представляет собой Casa del Adivino (Дом пророка), который также известен своим местным названием: Дом карлика. Он состоит из двух частей, одна из которых находится на вершине искусственной пирамиды, тогда как другая, маленькая, но прекрасная в своей законченности часовня, расположена ниже и обращена фасадом к городу. До того здания, которое расположено выше, можно добраться по чрезвычайно крутой лестнице. Судя по всему, его использовали в качестве святилища, так как здесь нашли какао и следы сожженной камеди — что, по оценке Коголльюдо, было не раньше 1656 года, и это является хорошим доказательством того, что юкатеки не сразу забросили свою древнюю веру по указке испанских святых отцов.

Легенда о карлике

В своей книге «Путешествия по Юкатану» Стефенс приводит легенду, имеющую отношение к этому дому, которую вполне можно дать в его собственном изложении. Он пишет: «В своей хижине одиноко жила одна старая женщина, редко покидая место у очага. Она очень горевала о том, что у нее не было детей, и однажды в печали она взяла яйцо, аккуратно завернула в тряпицу и положила в угол своей хижины. Каждый день она заглядывала туда с большим волнением, но в яйце не было заметно никаких изменений. Однако однажды утром она нашла разбитую скорлупу, и очаровательное крошечное создание протянуло к ней свои ручки. Женщина была в восторге. Она прижала его к своему сердцу, нашла ему кормилицу и так заботилась о нем, что в конце года ребенок уже ходил и разговаривал так же хорошо, как и взрослый человек. Однако он перестал расти. Добрая женщина в своей радости восклицала, что этот ребенок должен стать великим вождем. Однажды она велела ему пойти в царский дворец и попросить, чтобы там испытали его силу. Карлик слезно умолял, чтобы она не посылала его туда. Но женщина настояла, чтобы он все-таки пошел, и он подчинился. Когда его привели пред царские очи, царь улыбнулся и попросил его поднять камень весом три арроба (34 килограмма). Ребенок, плача, вернулся к матери, которая отправила его назад со словами: „Если царь может поднять этот камень, то и ты тоже можешь». Царь поднял его, но и карлик тоже сумел сделать это. Его силу испытывали и многими другими способами, но все, что ни делал царь, так же легко выполнял и карлик. Разгневавшись на то, что его победил такой ничтожный человек, царь сказал карлику, что если тот не построит дворец, который будет выше любого дворца в городе, то умрет. Испуганный карлик возвратился к старой женщине, которая велела ему не отчаиваться, и на следующее утро они оба проснулись во дворце, который стоит и по сей день. Царь увидел этот дворец и сильно удивился. Он тотчас послал за карликом и пожелал, чтобы тот собрал две вязанки cogoiol (сорт твердого дерева). Одну из них он собрался использовать для того, чтобы бить карлика по голове, и согласился, чтобы в ответ его побил его крошечный противник. Карлик опять возвратился к матери, стеная и жалуясь. Но она ободрила его и, положив ему на голову tortilla (род лепешек), отправила назад к царю. Испытание происходило в присутствии всех вельмож государства. Царь сломал всю вязанку дров о голову карлика, не причинив тому ни малейшего вреда. Увидев это, он захотел спасти собственную голову от неминуемого испытания, но его слова прозвучали в присутствии всех собравшихся придворных, и он не мог отказаться. Карлик ударил, и на втором ударе череп царя раскололся. Зрители тут же провозгласили победившего карлика своим монархом. После этого старая женщина исчезла. В деревне Мани, находящейся в пятидесяти милях, есть глубокий колодец, ведущий к подземному проходу, который простирается до самой Мериды. Здесь на берегу реки в тени большого дерева сидит старуха, а рядом с ней лежит змея. Она в небольших количествах продает воду и не берет денег, так как ей нужны люди, невинные младенцы, которых пожирает змея. Эта старуха и есть мать карлика».

Истолкование этого мифа не представляет большой трудности. Старуха, без сомнения, богиня дождя, карлик — Солнечный Человек, который появляется из космического яйца. На Юкатане карликов посвящали богу солнца и время от времени приносили их ему в жертву по неясным причинам.

Жертвенный курган

Другой постройкой в Ушмале, вызывающей непреходящий интерес, является Жертвенная пирамида, здание, построенное по плану мексиканской teocalli. Действительно, она, вероятно, ацтекского происхождения и могла быть возведена наемниками, которые в XV веке толпами хлынули из Мексики в Юкатан и Гватемалу, чтобы поступить на службу к соперничающим вождям, которые вели в этих государствах гражданскую войну. Рядом с этим находится еще один курган, увенчанный очень красивым храмом, который в настоящее время пребывает в сильно разрушенном состоянии. «Голубиный дом» представляет собой богато украшенное громадное здание с остроконечными башенками, пронизанными большими отверстиями, которые, вероятно, служили голубятнями. Вся архитектура Ушмаля по своему типу более примитивная, чем та, что можно видеть в других местах на Юкатане. Есть документальное подтверждение того, что еще в 1673 году индейцы по-прежнему молились своим богам на развалинах Ушмаля.

Здесь они жгли древесную смолу и совершали «другие отвратительные жертвоприношения». Так что даже ста пятидесяти лет испанского владычества было недостаточно, чтобы отучить аборигенов молиться древним богам, перед которыми склонялись поколения их отцов. Это также кажется убедительным доказательством того, что строения Ушмаля были, по крайней мере, делом рук существующего народа.

Город-призрак

В своих «Путешествиях по Центральной Америке» Стефенс излагает захватывающую историю, рассказанную ему священником из Санта-Крус-дель-Киче, о том, что в четырех днях пути от того места можно было увидеть большой, густонаселенный индейский город, сохранивший их древнюю цивилизацию. Он действительно видел его с вершины скалы. Тот сиял великолепной белизной зданий на расстоянии многих лиг от нее. Возможно, это был город Лориллард, открытый Суаресом, а затем Чарнеем. В общем виде Лориллард близко напоминает Паленке. Здесь был найден изумительной работы каменный идол, который, как решил Чарней, изображал иной расовый тип, чем тот, что видели в других центральноамериканских городах. Наиболее интересными находками в этом древнем городе были замысловатые барельефы: один — над центральным входом в храм. Возможно, это символическое изображение Кецалькоатля, держащего в обеих руках крест из дождя, напротив которого стоит прислужник, также держащий в руках символ. Вполне возможно также, что эта фигура изображает верховного жреца Кецалькоатля, или Кукулькана. На другом барельефе мы видим жреца в процессе жертвоприношения Кукулькану. Он протянул через свой язык волокно агавы, чтобы извлечь кровь, — пример замены целого на его часть в жертвоприношении.

Бог-конь

В Петен-Ице Кортес оставил своего заболевшего коня на попечение индейцев. Животное погибло, потому что они неправильно с ним обращались и давали не тот корм. Пришедшие в ужас индейцы, считавшие его божественным существом, поставили статую коня и назвали его Ицимин Чак (Гром и Молния), потому что видели, как всадник стрелял из оружия, и вообразили, что огненная вспышка и звук выстрела исходили от этого животного. Вид этого идола вызвал такое глубокое возмущение в пылкой груди некоего испанского монаха, что он разбил его огромным камнем и, если бы не вмешательство вождя, мог бы лишиться жизни за свое безрассудство. Петен был городом, «полным идолов». Таким же был и Таясал, расположенный поблизости, где в XVII веке было построено не менее девяти новых храмов, что доказывает, что религия коренного населения не угасла. У одного из этих новых храмов, по утверждению Виллагутьерре, был испанский балкончик из тесаного камня! В Храме Солнца в городе Тикале, расположенном по соседству, удивительная алтарная плита, на которой изображено неизвестное божество, и также есть много других превосходно вырезанных из камня идолов, отличные изображения которых дает Стефенс в своей захватывающей книге.

Копан

Копан, один из наиболее интересных из этих удивительных городов, название которого поистине стало почти обыденным, расположен в том же самом районе, что и только что описанные города. В нем в изобилии можно увидеть главным образом монолитные изваяния. После отчаянной борьбы он сдался в 1530 году Эрнандесу де Чавесу, одному из заместителей Альварадо. Монолитные изваяния, которые в таком множестве представлены здесь, выделились из стел и барельефов и не являются статуями в полном смысле этого слова, так как они не полностью освобождены от каменной основы, из которой вырезаны. Найденный в Копане алтарь являет собой настоящее произведение искусства скульптуры. Головные уборы, украшения и выражения лиц у восьми фигур, вырезанных у него по бокам, чрезвычайно тщательно проработаны; они как живые. Здесь мы вновь видим иной расовый тип, что служит доказательством того, что одному народу в одиночку не под силу было создать все эти великолепные разрушенные города и то, что в них находится. Мы должны представить себе смену рас и перемещения народов в Центральной Америке, подобные тем, которые, как мы знаем, происходили в Европе и Азии, прежде чем сможем правильно понять этнологические проблемы цивилизации Нового Света. И любая теория, которая должным образом не учитывает эти условия, обречена на провал.

Митла

Сейчас мы подходим к последним из этих изумительных останков исчезнувшей цивилизации, к Митле, которую ни в коем случае нельзя считать самым незначительным из творений рук цивилизованного человека в Центральной Америке. В период конкисты этот город занимал большую площадь, но в настоящее время сохранились только шесть дворцов и три разрушенные пирамиды. Большой дворец представляет собой обширное здание в форме буквы Т, самая длинная сторона которой составляет 40 м, и там расположено помещение такого же размера. Шесть гигантских монолитных колонн, поддерживавших крышу, до сих пор стоят по отдельности, а крыша уже давно обвалилась. Темный проход ведет во внутренний двор, стены которого покрыты секционной мозаикой, которая чем-то напоминает узор, известный как «греческий орнамент». Дверные перекрытия сделаны из огромных каменных блоков длиной почти восемнадцать футов. Об этом здании Виолет-ле-Дюк пишет: «Только памятники периода расцвета Греции и Рима могут сравниться с великолепием этого огромного здания».

Место погребения

Развалины Митлы ни в чем не схожи с развалинами Мексики или Юкатана: ни в архитектуре, ни в украшении. Если в постройках Юкатана имеются перекрывающиеся стены, то во дворцах Митлы перпендикулярно расположенные стены предназначены поддерживать плоские крыши. Из этих построек только второй и четвертый дворцы сохранились настолько, что позволяют произвести общее описание. Своей скульптурной дверной перемычкой и двумя внутренними колоннами второй дворец показывает, что при его строительстве соблюдался тот же план, что и в большом дворце, который был только что описан. На южном фасаде четвертого дворца имеются овальные панели и интересные кариатиды, или колонны в форме человеческих фигур. Эти дворцы состояли из четырех верхних покоев с прекрасными скульптурными украшениями, и такое же количество помещений находилось на нижнем этаже, который занимал верховный жрец и куда приходил царь, чтобы погоревать о кончине какого-нибудь родственника. Здесь также погребали жрецов, а в прилегающей комнате хранились изображения богов. Тела выдающихся воинов и жертв богам бросали в огромную подземную камеру. Делались попытки отождествить Митлу с Миктланом, царством теней у мексиканцев, и есть причины предполагать, что такое отождествление будет правильным. Следует помнить о том, что Миктлан был в такой же мере царством мертвых, в какой и местом отбывания наказания, каким был Гадес у греков, и поэтому он по праву может означать место погребения, каким и была, без сомнения, Митла. Следующие далее отрывки из написанного старыми историографами Митлы Торквемадой и Бургоа проливают много света на эту сторону жизни города. Кроме того, они полны любопытной информации, так что их можно привести дословно. Но, прежде чем перейти к ним, нам следует на минутку отвлечься на предположение Селера, что коренные американцы воображали, будто их предки изначально вышли на белый свет из подземного мира через некие пещеры, и что по этой причине Митла была не только местом захоронений, но и святилищем.

Старинное описание Митлы

Отец Торквемада пишет о Митле так:

«Когда несколько монахов-францисканцев из моего ордена шли, проповедуя и отпуская грехи, по провинции сапотеков, столицей которой является город Теуантепек, они пришли к деревне, которая называлась Миктлан, то есть Преисподняя (Ад). Помимо упоминания о большом количестве людей в этой деревне они рассказали о зданиях, которые имели вид более величественный и внушительный, чем те, которые они до той поры видели в Новой Испании. Среди них был храм злого духа и жилые покои для его дьявольских прислужников, а среди других диковинок там был зал с узорными панелями, построенный из камня, украшенного разнообразными причудливыми орнаментами и другими замечательными рисунками. В нем были дверные проемы, каждый из которых был построен из трех каменных глыб: двух вертикальных по бокам и одной поперечной — таким образом, что, хотя эти дверные проемы были очень высокими и широкими, этих каменных глыб хватало для всей этой конструкции. Они были такими толстыми и широкими, что нас уверили, что подобных им мало найдется. В этих зданиях или прямоугольных храмах был еще один зал, который целиком был построен на круглых каменных колоннах, очень высоких и очень толстых. Таких толстых, что двое взрослых людей едва могли обхватить их руками, причем они не могли дотянуться друг до друга кончиками пальцев. Эти колонны были сделаны из одного куска камня, и говорят, весь ствол колонны от верхушки до основания равнялся пяти элам. Они были очень похожи на колонны в церкви СантаМария-Маджоре в Риме, очень искусно сделаны и отшлифованы».

Святой отец Бургоа дает более точное описание. Он пишет:

«Дворец Живых и Мертвых был построен для этого человека (верховного жреца сапотеков)… Они построили этот великолепный дом или пантеон в форме прямоугольника, отдельные части которого поднимаются над землей, другие спускаются вниз, под землю. Последние представляют собой яму или полость, которую нашли под поверхностью земли. В нем есть искусно сделанные помещения одинаковых размеров, соединенные друг с другом таким образом, что посередине остается просторный двор. А для обеспечения надежности этих четырех равных по размерам комнат они сделали то, что такие варвары и язычники (какими они и были) могли достичь только при помощи сверхъестественных существ и искусства архитектора. Неизвестно, в каком карьере они вырубили эти колонны, которые настолько толсты, что двое мужчин едва могут обхватить их руками. Они представляют собой простые цилиндры без капители или основания, но они поразительно гладки и правильной формы и имеют в высоту около пяти элей; и это цельный кусок камня. Они служили опорой для крыши, которая состоит из каменных плит вместо балок. Эти плиты имеют около двух элей в длину, один эль в ширину и половину эля в толщину и тянутся от одной колонны к другой. Колонны стоят в ряд, одна за другой, чтобы получать нагрузку. Каменные плиты настолько правильной формы и так точно подогнаны, что без какого-либо известкового раствора или цемента на стыках они напоминают скрепленные при помощи шипа и паза балки. Очень просторные четыре комнаты расположены точно таким же образом и крыты такой же крышей. Но в строительстве стен они превзошли величайших архитекторов земли, так как я не нашел описаний такой архитектуры ни у египтян, ни у греков. Ведь они начинаются у фундамента с узкого контура, и по мере роста постройки в высоту она расширяется при помощи верхних широких перекрывающих рядов кладки так, что верхняя часть больше основания по ширине и выглядит так, как будто она, того и гляди, упадет. С внутренней стороны стены покрыты строительным раствором или штукатуркой такой твердости, что никто не знает, с какой жидкостью мог быть замешан такой раствор. Внешняя их сторона выполнена с таким необыкновенным мастерством, что поверх каменной кладки стен высотой около одного эля положены каменные плиты с выступающими краями, которые являются опорой для бесконечного числа небольших белых камней, самые маленькие из которых имеют в длину один эль, в ширину половину эля и в толщину четверть эля. Они такие гладкие и имеют такую правильную форму, как будто все сделаны по одному шаблону. Таких камней у них было так много, что, устанавливая их один рядом с другим, они с их помощью составляли большое количество разных прекрасных геометрических узоров, каждый из которых имел в ширину один эль и тянулся во всю длину стены. У каждого узора был свой рисунок вплоть до венчающей его части, который был прекраснее всего. И что всегда казалось необъяснимым величайшим архитекторам — это установка этих небольших камушков без единой горсти строительного раствора. Удивляет также тот факт, что без каких-либо инструментов, не используя ничего, кроме твердых камней и песка, они смогли добиться такой прочности, что, хотя вся постройка и очень старая и никто не знает, кто ее возвел, она сохранилась до наших дней».

Человеческие жертвоприношения в Митле

«Я тщательно обследовал эти памятники около тридцати лет назад в части надземных помещений. Они имеют такие же размеры и построены точно так же, как и те, что находятся под землей, и, хотя отдельные фрагменты разрушились, потому что расшатались отдельные камни, оставалось еще много такого, чем можно было восхищаться. Дверные проемы были очень большие. Их боковые стороны представляли собой монолитные камни такой же толщины, что и стена, а перекрытие было сделано из другого камня, который соединял эти два нижних камня наверху. Было четыре помещения над землей и четыре под нею. Подземные помещения располагались в зависимости от их предназначения таким образом, что одна передняя комната служила часовней и святилищем для идолов, которые стояли на огромном камне, служившем алтарем. А для наиболее важных праздников, которые они отмечали жертвоприношениями, или во время похорон царя или большого вельможи верховный жрец приказывал жрецам более низкого ранга или храмовым служащим приготовить часовню и его облачения, и они курили фимиам в больших количествах. А затем он спускался с большой свитой, и никто из простолюдинов не видел его и не осмеливался взглянуть ему в лицо, убежденный в том, что если он сделает это, то упадет замертво на землю, что будет наказанием за дерзость. А когда он входил в часовню, на него надевали длинное белое одеяние из хлопка вроде стихаря, а поверх него — одеяние, похожее на далматик, которое было расшито изображениями диких зверей и птиц. На голову ему надевали шапочку, а на ноги — обувь, сплетенную из разноцветных перьев. Надев эти облачения, он с торжественным выражением лица и размеренным шагом шел к алтарю, низко склонялся перед идолами, воскурял заново ладан, а затем неразборчивым шепотом он начинал беседовать с этими истуканами, этими вместилищами подземных духов. Так он продолжал свою своеобразную молитву, сопровождая ее ужасными гримасами и ужимками и произнося нечленораздельные звуки, наполнявшие всех присутствующих страхом и ужасом, пока он не выходил из этого дьявольского транса и не начинал рассказывать всем стоящим вокруг него людям всякое вранье и выдумки, которые сообщил ему дух или которые он придумал сам. Когда приносили в жертву людей, количество ритуалов увеличивалось. Помощники верховного жреца растягивали жертв на большом камне, оголив им грудь, которую они вспарывали при помощи огромного каменного ножа, в то время как тело корчилось в ужасных конвульсиях. Они обнажали сердце и вырывали его из груди, а вместе с ним и душу, которую забирал дьявол, в то время как они несли сердце верховному жрецу, чтобы он мог отдать его идолам, держа его перед их ртами помимо других церемоний. А тело бросали в место погребения их „святых» — так они их называли. И если после жертвоприношения он был расположен задержать еще тех, кто просил о какой-нибудь милости, он через подчиненных ему жрецов извещал их, чтобы они не покидали свои дома, пока боги не будут умилостивлены. В это время он повелевал им подвергнуться епитимье, поститься и не общаться с женщинами. И до тех пор, пока этот отец греха не ходатайствовал о прощении кающихся грешников и не объявлял, что боги умилостивились, они не осмеливались переступить порога своих домов.

Вторая (подземная) комната была местом захоронения этих верховных жрецов. Третья — местом захоронения царей Теоцапотлана, которых они привозили сюда богато одетыми в их лучшие одежды, перья, ювелирные украшения, золотые ожерелья и драгоценные камни. В левую руку царю вкладывали щит, а в правую — копье подобно тому, как они держали их на войне. Во время их похоронных церемоний царил глубокий траур; музыкальные инструменты издавали горестные звуки; с громкими стенаниями и непрекращающимися рыданиями они воспевали жизнь и подвиги своего повелителя до тех пор, пока не укладывали его на специальное сооружение, которое было подготовлено для этой цели».

Живые жертвы

«Последнее (подземное) помещение имело вторую дверь, которая находилась позади и вела в темную и ужасную комнату. Она была заперта каменной плитой, занимавшей весь проход. Через эту дверь они бросали тела жертв и великих властителей и вождей, павших в сражениях. Их привозили из тех мест, где они были убиты, даже если это было очень далеко, к этому месту захоронения. И так велика была варварская одержимость этих индейцев, что, веря в счастливую жизнь, которая их ожидала, многие из тех, на кого навалились болезни или трудности, просили этого мерзкого жреца принять их в качестве живых жертв и позволить им войти в эту дверь и бродить в темных недрах горы в поисках тех мест, где пировали их предки. А когда кто-нибудь получал такую милость, слуги верховного жреца вели его туда со специальными церемониями. После того как он входил в небольшую дверь, они снова заваливали вход камнем и оставляли его, а несчастный человек, скитаясь в этой темной бездне, умирал от голода и жажды, испытывая еще при жизни боль адовых мук. И из-за этой ужасной бездны эту деревню называли Лийобаа».

Пещера смерти

«Когда позднее на этих людей пролился свет Евангелия, его служители приложили большие усилия, чтобы вразумить их и выяснить, преобладает ли до сих пор это заблуждение, общее для всех этих народов. И из рассказов они узнали, что все были уверены в том, что эта сырая пещера простирается более чем на тридцать лиг под землей и что ее своды поддерживают колонны. И нашлись люди, усердные прелаты, жаждущие знаний, которые, чтобы убедить этих невежественных людей в их заблуждении, отправились в эту пещеру в сопровождении большого числа людей с зажженными факелами и головнями и спустились по нескольким большим ступеням. Вскоре они наткнулись на множество больших подпорок, которые образовывали нечто вроде улицы. Они предусмотрительно захватили с собой веревку, чтобы использовать ее в качестве ориентира движения и не потеряться в этом запутанном лабиринте. Разложение, и дурной запах, и сырость земли были очень сильны, а также там гулял холодный ветер, который задул их факелы. Пройдя небольшое расстояние, они испугались погибнуть от зловония или наступить на ядовитых змей, которых они видели, и решили выйти оттуда и окончательно замуровать этот черный ход в ад. Четыре надземные постройки были единственными, которые до сих пор остаются открытыми. В них имелись двор и комнаты подобно тем, что были под землей; и развалины этих построек сохранились даже до настоящего времени».

Дворец верховного жреца

«Одно из надземных помещений было дворцом верховного жреца, где он восседал и спал, так как в этих покоях было место для всего. Его трон был похож на подушку с высокой спинкой, чтобы на нее можно было откинуться. Он был покрыт тигровой шкурой, набитой мягкими перышками или травой, которую использовали для этой цели. Другие сиденья были меньшего размера, даже для царя, который приходил сюда повидаться с ним. Власть этого дьявольского жреца была так велика, что никто не осмеливался пройти через двор, а чтобы избежать этого, в других трех помещениях были позади двери, через которые входили даже цари. Для этого у них были узкие переходы и коридоры с внешней стороны наверху и внизу, по которым люди могли входить и выходить, когда приходили увидеть верховного жреца…

Второе помещение наземной части дворца предназначалось для жрецов и помощников верховного жреца. Третье предназначалось царю, когда он приходил сюда, а четвертое — вождям и военачальникам. И хотя места было немного для такого большого количества людей и для стольких различных семей, тем не менее они приноравливались друг к другу из уважения к этому месту и избегали раздоров и интриг. В этом дворце больше не было никакого органа правосудия, за исключением верховного жреца, перед безграничной властью которого все склонялись».

Обстановка храмов

«Все помещения были чистыми и устланными циновками. У них не было привычки спать на кроватях, каким бы высокопоставленным ни был человек. Они использовали очень искусно сплетенные циновки, которые расстилались на полу, а также мягкие шкуры животных и тонкие ткани в качестве покрывал. Их пищей обычно были животные, убитые на охоте: олени, кролики, броненосцы и т. д., а также птицы, которых они убивали стрелами или ловили силками. Хлеб, испеченный из их кукурузы, был белым и хорошо вымешанным. Их напитки всегда были холодные, сделанные из молотого какао, которое смешивали с водой и истолченной кукурузой. Другие напитки делали из мякоти фруктов, которую затем смешивали с опьяняющим напитком, изготовленным из агавы. Так как простым людям запрещалось пить пьянящие напитки, то такие всегда были под рукой в изобилии».

Мифы майя

Мифология майя

Наши знания о мифологии майя далеко не полны и невелики, в отличие от мексиканской мифологии. Немногочисленные предания во многом неясны, а иероглифическая часть закрыта для нас. Но существует один важный источник мифологии майя-киче, который дает нам много информации о космогонии киче и их псевдоистории с кое-где проскакивающими ссылками на различных богов пантеона киче. Это «Пополь Вух», книга, в которой небольшая толика настоящей истории перемешана с большой мифологической частью. Она была составлена в XVII веке в том виде, в каком мы сейчас ее имеем, принявшим христианство местным жителем из Гватемалы и переписана на языке киче, на котором и была изначально написана неким Франсиско Хименесом, монахом, добавившим к ней также и перевод на испанский язык.

Потерянный «Пополь Вух»

Поколения историков, интересовавшихся этой удивительной компиляцией, знали, что она существует где-то в Гватемале, и часто выражали сожаление, что не могут обнаружить ее. В начале XIX века ею воспользовался некий дон Феликс Кабрера, но местонахождение виденного им экземпляра невозможно было установить. Доктор С. Шерцер из Австрии решил по возможности найти его и в 1854 году приехал с этой целью в Гватемалу. После упорных поисков ему удалось отыскать затерянную рукопись в университете Сан-Карлос в городе Гватемале. Переписавший рукопись Хименес поместил ее в библиотеку монастыря Чичикастенанго, откуда в 1820 году она попала в библиотеку университета Сан-Карлос.

Подлинность произведения

Много сомнений было в отношении подлинности «Пополь Вух», их высказывали главным образом люди, которые были почти — если не совсем — не в курсе проблем доколумбовского периода в истории Америки. Подлинность этого произведения, однако, совсем не трудно доказать. Утверждали, что оно является просто переработкой известных фактов истории майя, окрашенных знанием Библии, что это местная версия христианской Библии. Но эта теория не устоит, когда будет показано, что содержащийся в этом произведении материал согласуется с общепринятыми фактами из мексиканской мифологии, на которую «Пополь Вух» проливает много света. Кроме того, все произведение как компиляция носит отпечаток чисто местного характера, в нем чувствуется далекая древность. Наши знания общих принципов мифологии также подготавливают нас к безоговорочному принятию материала, изложенного в «Пополь Вух», так как мы находим в нем рассказы и сказки, планы и идеи, связанные с древней религией, которые принадлежат не одному народу, а всем народам и племенам на ранней ступени общественного развития.

Схожесть с другими псевдоисториями

В этой интересной книге мы находим сходство со многими другими произведениями древних времен. «Пополь Вух» действительно принадлежит к тому же жанру и классу, что и «Heimskriengla» Снорре, история Саксона Грамматика, история Китая в «Пяти книгах», японская «Nihongi» и многие другие похожие компиляции. Но это произведение превосходит их все, вызывая больший интерес, потому что является единственным произведением коренного населения Америки, дошедшим до нас с доколумбовских времен.

Название «Пополь Вух» означает «Сборник исписанных листов», и это доказывает, что книга, вероятно, содержала в себе предания, записанные в очень давний период. Это произведение действительно представляет собой компиляцию материалов мифологического характера с вкраплениями псевдоисторических фактов, которые по мере приближения повествования к современности незаметно становятся чисто историческими и рассказывают о деяниях реально существовавших людей. Язык киче, на котором книга была написана, был диалектом языка майя, распространенным во времена завоевания испанцами Гватемалы, Гондураса и Сан-Сальвадора; на нем и по сей день говорят местные жители в этих регионах.

Миф о создании мира

Начало этой интересной книги близко по содержанию истории киче о создании мира и о том, что случилось сразу же после этого. Мы узнаем, что бог Хуракан, могучий ветер, в котором мы можем разглядеть кичинского эквивалента Тецкатлипоки, пролетал по Вселенной, еще окутанной мраком. Он крикнул «Земля!» — и появилась твердая почва. Затем главные боги стали советоваться между собой, что делать дальше. Это были Хуракан, Гукумац, или Кецалькоатль, и Шпийякок и Шмукане, богиня-мать и бог-отец. Они договорились, что нужно создать животных. Когда это было сделано, они обратили свое внимание на создание человека. Они сделали людей из дерева, но те оказались непочтительными и рассердили богов, которые решили их погубить. Хуракан (Сердце неба) сделал так, что воды вспучились, и мощный потоп обрушился на этих людей. И непроглядный ливень хлынул на них. Птица Щекотковач вырывала им глаза, птица Камулац сносила им головы, птица Коцбалам пожирала их плоть, птица Текумбалам ломала им кости и мускулы и растирала их в порошок. Затем все существа, большие и маленькие, стали плохо обращаться с деревянными людьми. Домашняя утварь и домашние животные насмехались над ними и зло подшучивали. Куры сказали: «Вы очень плохо обращались с нами, поедали нас. Теперь мы будем поедать вас». Жернова сказали: «Вы нам очень досаждали, и каждый день, днем и ночью, мы скрипели и трудились для вас. Теперь вы почувствуете нашу силу, мы перемелем вашу плоть и сделаем пищу из ваших тел». А собаки рычали на несчастных истуканов и рвали их зубами, потому что их не покормили. Чашки и блюда сказали: «Вы причиняли нам боль и страдания, закоптив нас, ставя нас на огонь, обжигая нас и причиняя нам вред, как будто мы не можем чувствовать. Теперь настала ваша очередь, гореть будете вы». Несчастные деревянные люди метались в отчаянии. Они залезали на крыши своих домов, но дома рушились под их ногами. Они пытались вскарабкаться на вершины деревьев, но деревья сбрасывали их вниз. Даже пещеры не пускали их и закрывались перед ними. Так, в конце концов, был низвергнут и уничтожен этот несчастливый народ. Единственное, что осталось, это их потомки, маленькие обезьянки, живущие в лесах.

Вукуб-Какиш, Великий Ара

Вскоре после того как земля совсем оправилась от последствий обрушившегося на нее бурлящего потопа, жило на ней гордое существо по имени Вукуб-Какиш (Семь раз цвет огня — название, которое дали индейцы киче большому попугаю ара). Его зубы были изумрудные, а другие части тела сияли золотым и серебряным блеском. Короче, очевидно, что в доисторические времена он был богом солнца и луны. Он ужасно хвастался, и его поведение так раздражало других богов, что они решили уничтожить его. Двое его сыновей, Ципакна и Кабракан (Петушиная шпора и Осыпающий землю, или Землетрясение), были богами землетрясения, вроде Ётунса из скандинавских мифов или титанов из греческих легенд. Они также были заносчивыми гордецами, и, чтобы свергнуть их, боги послали на землю небесных близнецов Хун-Апу и Шбаланкуэ с наказом покарать эту троицу.

Вукуб-Какиш гордился тем, что обладал удивительным деревом, на котором росли круглые желтые ароматные плоды, и ими он завтракал каждое утро. Однажды утром он залез на его верхушку, откуда мог лучше разглядеть отборнейшие плоды, и там, к своему удивлению и ярости, увидел двух незнакомцев, которые пришли туда до него и лишили дерево почти всех его плодов. Увидев Вукуба, Хун-Апу приложил ко рту духовую трубку и выпустил в великана дротик. Дротик попал ему в рот, и он упал с вершины дерева на землю. Хун-Апу прыгнул на Вукуба и сцепился с ним. Но великан, ужасно рассердившись, схватил бога за руку и выдернул ее из туловища. Потом он вернулся в свой дом, где его встретила его жена Чималмат, которая спросила, почему он ревет от боли. В ответ он показал на свой рот, и так велика была его злость на Хуна-Апу, что он взял выдернутую у него руку и повесил ее над пылающим огнем. Потом он бросился на постель, чтобы оплакать свои раны, утешаясь, однако, тем, что отомстил нарушителям своего спокойствия.

Пока Вукуб-Какиш стенал и завывал от ужасной боли в челюсти и зубах (так как дротик, который попал в него, был, вероятно, отравленным), рука Хуна-Апу висела над огнем. Жена Вукуба Чималмат все поворачивала и поворачивала ее и сбрызгивала жиром. Бог солнца осыпал проклятиями тех, кто проник в его рай и причинил ему такие несчастья, и давал волю страшным угрозам относительно того, что он сделал бы, если бы они попали к нему в руки.

Но Хуна-Апу и Шбаланкуэ не беспокоило, что Вукуб-Какишу удалось так легко скрыться: нужно было любой ценой восстановить руку Хуна-Апу. Поэтому они пошли посоветоваться с двумя великими мудрыми волшебниками Шпийякоком и Шмукане, в образах которых мы видим двух изначальных богов-создателей у индейцев киче. Они посоветовали этим близнецам отправиться с ними переодетыми в жилище Вукуба, если хотят вернуть утраченную руку. Старые волшебники решили переодеться в лекарей, а Хуна-Апу и Шбаланкуэ одели в другую одежду; те должны были изображать их сыновей.

Вскоре они прибыли к дворцу Вукуба и, находясь еще в некотором отдалении от него, услышали его стоны и крики. Они приветствовали его в дверях его дома и сказали, будто услышали, как кто-то кричит от боли, и, будучи знаменитыми лекарями, посчитали своим долгом спросить, кто здесь так страдает.

Казалось, Вукуб удовлетворился этими словами, но тщательно расспросил старых волшебников о том, кем им приходятся те два молодых человека, которые их сопровождают.

«Это наши сыновья», — ответили волшебники.

«Хорошо, — сказал Вукуб. — Как вы думаете, сможете меня вылечить?»

«У нас нет никаких сомнений, — ответил Шпийякок. — Вы получили серьезные раны рта и глаз».

«Причина моих страданий — демоны, которые выпустили в меня дротик из духовой трубки, — сказал Вукуб. — Если вы сможете вылечить меня, я щедро награжу вас».

«У вашего высочества много плохих зубов, которые надо удалить, — сказал лукавый старый волшебник. — И ваши глаза, мне кажется, тоже поражены болезнью».

Вукуб выглядел сильно встревоженным, но волшебники быстро разуверили его.

«Необходимо, — сказал Шпийякок, — чтобы мы удалили ваши зубы, но мы позаботимся о том, чтобы вставить вместо них кукурузные зерна. Они вам покажутся гораздо лучше во всех отношениях».

Ничего не подозревающий великан согласился на эту операцию, и очень быстро Шпийякок с помощью Шмукане удалил его изумрудные зубы и заменил их белыми зернами кукурузы. И с титаном произошла быстрая перемена. Его блеск быстро исчез, а когда они вынули из его глазниц глазные яблоки, он потерял сознание и умер.

В это время жена Вукуба поворачивала над огнем руку Хуна-Апу, но Хун-Апу выхватил ее из жаровни и с помощью волшебников присоединил к своему плечу. Поражение Вукуба стало полным. Вся компания покинула его жилище с сознанием выполненной задачи.

Земные великаны

Но на самом деле она была только частично выполнена, потому что у Вукуба было двое сыновей, Ципакна и Кабракан, с которыми еще предстояло иметь дело. Каждый день Ципакна занимался тем, что вздымал горы, а его брат Кабракан тряс их землетрясениями. Свою месть Хун-Апу и Шбаланкуэ сначала направили на Ципакну и сговорились с шайкой юнцов убить его.

Эти юнцы, которых было четыреста человек, сделали вид, что заняты строительством дома. Они срубили большое дерево, которое должно было изображать коньковый прогон их дома, и стали ждать в лесу, через который, как они знали, должен был пройти Ципакна. Через некоторое время они услышали, как великан ломится через чащу. Он появился в поле зрения и, когда увидел их стоящими вокруг огромного древесного ствола, который они не могли поднять, очень развеселился.

«Что это тут у вас, о коротышки?» — спросил он со смехом.

«Всего лишь дерево, ваше высочество, которое мы срубили, чтобы сделать коньковый прогон для нового дома, который мы строим».

«Разве вы не можете унести его?» — спросил с презрением великан.

«Нет, ваше высочество, — ответили они, — оно слишком тяжелое, чтобы мы могли унести его даже объединенными усилиями».

С добродушным смешком титан нагнулся и поднял огромный ствол себе на плечо. Затем, попросив их указывать путь, он стал продираться через лес, ничуть не смущаясь своей немалой поклажей. А молодые люди, подстрекаемые Хуном-Апу и Шбаланкуэ, уже вырыли огромную яму, которая якобы была предназначена для фундамента их нового дома. В нее они и попросили спуститься Ципакну, и, не чуя подвоха, великан охотно выполнил эту просьбу. Когда он спустился на дно ямы, его вероломные знакомые стали сбрасывать на него огромные стволы деревьев, но, услышав шум их приближения, великан быстро укрылся в небольшом боковом проходе, который выкопали эти молодые люди, чтобы построить погреб под своим домом.

Решив, что великан убит, они начали выражать свою радость пением и танцами, а Ципакна, чтобы сделать свою уловку еще более убедительной, отправил на землю нескольких готовых помочь ему муравьев с прядями волос, которые, как заключили молодые люди, были взяты с его мертвого тела. Получив мнимые доказательства смерти великана, юнцы продолжили строить свой дом на стволах деревьев, под которыми, как им казалось, лежало тело Ципакны. Затем, приготовив достаточное количество пульке, они начали веселиться, отмечая кончину своего врага. В течение нескольких часов их новое жилище звенело от шумной пирушки.

Все это время Ципакна, тихо сидевший внизу, прислушивался к шуму наверху и ждал своего шанса отомстить тем, кто заманил его в ловушку.

Внезапно поднявшись во весь свой гигантский рост, он подбросил и дом, и всех его обитателей высоко в воздух. Дом совершенно разрушился, а шайка юнцов оказалась подброшена в небо с такой силой, что там они и остались, среди звезд, которые мы называем Плеядами. Мы и по сей день можем видеть, как они, утомившись, ждут возможности возвратиться на землю.

Гибель Ципакны

Но Хун-Апу и Шбаланкуэ, опечаленные тем, что их товарищи погибли такой смертью, решили, что Цилакне нельзя позволить так легко уйти. Штурмуя горы под покровом ночи, днем он искал себе пропитание на берегу реки, где бродил, ловил рыбу и крабов. Близнецы создали большого искусственного краба, которого положили в углубление на дне ложбины. Затем они вырыли искусный подкоп под огромной горой и стали ждать развития событий. Очень скоро они увидели Ципакну, бродящего вдоль берега реки, и спросили, куда он идет.

«Я всего лишь ищу себе пищу», — ответил великан.

«А что за пищу ты ешь?» — спросили братья.

«Только рыбу и крабов», — ответил Ципакна.

«Ой, да там внизу краб, — сказали коварные братья, указывая на дно лощины. — Мы заметили его, когда шли. Правда, это огромный краб! Он будет тебе превосходным завтраком».

«Отлично! — вскричал Ципакна, и глаза его заблестели. — Я должен немедленно достать его». И одним прыжком он был уже там, где в ложбине лежал хитро задуманный краб.

Не успел он добраться до него, как Хун-Апу и Шбаланкуэ сбросили на него гору. Но он прилагал такие отчаянные усилия освободиться, что братья испугались, что он может сбросить огромную массу земли, под которой он был похоронен. И чтобы гарантировать его гибель, они превратили его в камень. Так у подножия горы Меахуан у Вера-Пас погиб гордый Создатель гор.

Поражение Кабракана

Теперь из семьи хвастунов остался последний, и он был самым большим гордецом.

«Я Ниспровергатель гор!» — говорил он.

Но Хун-Апу и Шбаланкуэ решили, что никто из рода Вукуба не должен остаться в живых.

В тот момент, когда они строили заговор с целью уничтожения Кабракана, он был занят тем, что двигал горы. Он хватал горы у их основания и со всей своей огромной силой расшвыривал их; а на маленькие горы он вообще не обращал внимания. В то время, пока он был занят этим делом, он встретил братьев, которые сердечно приветствовали его.

«Здравствуй, Кабракан, — сказали они. — Что это ты делаешь?»

«Ба! Да ничего особенного, — ответил великан. — Разве вы не видите, что я разбрасываю горы? Это мое обычное занятие. А кто вы такие, что задаете такие глупые вопросы? Как вас зовут?»

«У нас нет имен, — ответили они. — Мы всего лишь охотники, и у нас есть духовые трубки, с помощью которых мы охотимся на птиц, живущих в этих горах. Так что видишь, нам не нужны имена, потому что нам никто не встречается на пути».

Кабракан с презрением посмотрел на братьев и собрался уже уходить, когда они сказали ему: «Останься; нам хотелось бы посмотреть, как ты будешь швырять горы».

Это подогрело гордость Кабракана.

«Ну, раз вы этого хотите, — сказал он, — я покажу вам, как я могу перемещать по-настоящему большие горы. Теперь выбирайте ту, которую вы хотите, чтобы я уничтожил, и, прежде чем вы это осознаете, я обращу ее в пыль».

Хун-Апу посмотрел вокруг и, заметив огромную горную вершину, указал на нее. «Как ты думаешь, ты сможешь обрушить эту гору?» — спросил он.

«Легче легкого, — ответил, громко рассмеявшись, Кабракан. — Пойдемте к ней».

«Но сначала ты должен поесть, — сказал Хун-Апу. — Ты с утра не ел, а такое великое дело нельзя довести до конца, если постишься».

Великан причмокнул губами. «Вы правы, — сказал он, бросив голодный взгляд. Кабракан был одним из тех людей, что всегда голоден. — Но что у вас есть, чтобы покормить меня?»

«С собой у нас ничего нет», — сказал Хун-Апу.

«Уф! — прорычал Кабракан. — И хороши же вы! Спрашиваете меня, что я буду есть, а потом говорите, что у вас ничего нет». И в гневе он схватил одну из небольших гор и бросил ее в море, так что волны всплеснули до неба.

«Да ладно, — сказал Хун-Апу, — не сердись. У нас с собой наши духовые трубки, и мы подстрелим тебе птицу на обед».

Услышав это, Кабракан немного поутих.

«Почему вы сразу об этом не сказали? — прорычал он. — Давайте поживее, а то я голоден».

Как раз в этот момент над их головой пролетала большая птица, и Хун-Апу и Шбаланкуэ поднесли свои духовые трубки ко ртам. Дротики быстро взвились вверх и оба попали в птицу, которая, кувыркаясь в воздухе, упала к ногам Кабракана.

«Замечательно, замечательно! — воскликнул великан. — А вы и впрямь ловкие ребята!» И, схватив убитую птицу, он собрался съесть ее сырой, когда Хун-Апу остановил его.

«Погоди-ка, — сказал он. — Она будет гораздо вкуснее, если ее приготовить». И он начал тереть друг о друга две палочки, а Шбаланкуэ он велел собрать немного сухого хвороста, и вскоре огонь уже пылал.

Птицу подвесили над огнем, и через непродолжительное время аппетитный запах защекотал ноздри великана, который стоял и наблюдал за готовкой голодными глазами и истекал слюной.

Прежде чем поместить птицу для приготовления над огнем, Хун-Апу смазал ее перья толстым слоем глины.

Индейцы в некоторых частях Центральной Америки и по сей день делают так, чтобы, когда глина высохнет от жара огня, перья отвалились вместе с ней, оставив птичье мясо готовым к употреблению. Но Хун-Апу сделал это специально. Глина, которой он обмазал перья птицы, была отравленной и называлась tizate; ее частицы глубоко проникли в мясо птицы.

Когда аппетитное блюдо было готово, он отдал его Кабракану, который быстро проглотил его.

«А теперь, — сказал Хун-Апу, — пойдемте к той высокой горе и посмотрим, сможешь ли ты поднять ее, как ты хвастаешься».

Но Кабракан уже почувствовал непонятную острую боль.

«Что это? — спросил он, проводя рукой по лбу. — Кажется, я не вижу гору, о которой ты говоришь».

«Чепуха, — сказал Хун-Апу. — Вон там она. Видишь? К востоку отсюда».

«Что-то мои глаза затуманены сегодня с утра», — ответил великан.

«Да не в этом дело, — сказал Хун-Апу. — Ты похвастался, что можешь поднять эту гору, а теперь боишься попробовать сделать это».

«Говорю же тебе, — сказал Кабракан, — что мне трудно видеть. Ты отведешь меня к горе?»

«Конечно, — сказал Хун-Апу, протягивая ему руку, и через несколько шагов они уже были у подножия вершины.

«Ну а теперь, — сказал Хун-Апу, — посмотрим, что ты сможешь сделать, хвастунишка».

Кабракан тупо смотрел на громаду, высившуюся перед ним. Его колени так тряслись и стучали друг о друга, что этот звук был похож на звуки военного барабана, пот лился у него со лба и небольшим ручьем сбегал по склону горы.

«Ну, давай! — насмешливо закричал Хун-Апу. — Ты будешь поднимать гору или нет?»

«Он не может, — презрительно сказал Шбаланкуэ. — Я знал, что он не сможет».

Кабракан встряхнулся, делая последнее услилие, чтобы собраться с силами, но все напрасно. Яд устремился в его кровь, и со стоном он упал замертво перед братьями.

Так погиб последний из земных великанов Гватемалы, уничтожить которых были посланы Хун-Апу и Шбаланкуэ.

Вторая книга

Вторая книга «Пополь Вух» в общих чертах обрисовывает историю богов-героев Хуна-Апу и Шбаланкуэ. В ней рассказывается о том, что Шпийякок и Шмукане, боготец и богиня-мать, имели двоих сыновей, Хунхуна-Апу и Вукуба-Хунапу. Первому из них его жена Шбакийяло родила двоих сыновей, Хунбаца и Хунчоуэна. Все члены этой семьи питали слабость к местной игре в мяч — возможно, это была мексиканско-майяская игра в tlachtli — напоминающей хоккей. Аборигены Центральной Америки были заядлыми любителями этой забавы, и многочисленные следы площадок для игры в tlachtli можно найти среди развалин городов на Юкатане и в Гватемале. Смысл игры заключался в том, чтобы загнать мяч в небольшое отверстие, проделанное в камне круглой формы, или в ворота, а игрок, которому удалось проделать это, мог требовать у зрителей всю их одежду и драгоценности. Игра, как уже сказано, была чрезвычайно популярна в Центральной Америке в древности, и есть основания полагать, что между различными городами-государствами проходили матчи, сопровождавшиеся такой же горячей поддержкой болельщиков и соперничеством, как и футбольные матчи наших дней.

Гадес бросает вызов

Однажды Хунхун-Апу и Вукуб-Хунапу играли в мяч и не заметили, как оказались в окрестностях царства Шибалба (Гадес или Аид у народа киче). Правители этой обители скорби увидели в этом возможность захватить братьев в плен и вызвали их на игру в мяч. Этот вызов правители ада Хун-Каме и Вукуб-Каме послали с четырьмя гонцами в образе сов. Братья приняли вызов и, простившись со своей матерью Шмукане, со своими сыновьями и племянниками, последовали за пернатыми гонцами вниз по склону горы, который вел в Преисподнюю.

Одураченные братья

Американский индеец серьезен и молчалив. Если и есть что-то, чего он боится и не любит больше всего, то это насмешка. Его суровой и надменной натуре она кажется чем-то, что унижает его достоинство и проявляет неуважение к его мужским качествам. Братья-герои недолго пробыли в Шибалбе, когда поняли, что владыки подземного царства имели намерение одурачить их и подвергнуть всяческим оскорблениям. Переправившись через кровавую реку, они пришли к дворцу владык Шибалбы, где и увидели две фигуры, сидящие перед ними. Думая, что это Хун-Каме и Вукуб-Каме, они приветствовали их приличествующим образом, но с досадой обнаружили, что свое приветствие адресовали деревянным истуканам. Это вызывало грубые издевки со стороны обитателей Шибалбы, которые подняли братьев на смех. Затем их пригласили занять почетные места. К своему ужасу, они увидели, что это раскаленный камень, — и это вызвало безграничное веселье у обитателей подземного мира. Затем их заточили в Дом Мрака, где принесли в жертву и похоронили. Но голову Хунхуна-Апу повесили на дереве, с ветвей которого свешивались тыквы, так похожие на ужасный трофей, что были неотличимы от него. Вышел указ, чтобы никто в Шибалбе не ел плодов с того дерева. Но владыки Шибалбы не сумели предусмотреть женское любопытство и его непреодолимую тягу ко всему запретному.

Принцесса Шкуик

В один прекрасный день — если дневной свет вообще проникал в это темное и вредное для здоровья место — принцесса Шибалбы по имени Шкуик (Кровь), дочь Кучумакуика, известного в Шибалбе человека, проходила под этим деревом и, глядя на вожделенные плоды, которыми оно было усыпано, протянула руку, чтобы сорвать одну тыкву. Голова Хунхуна-Апу плюнула в ее протянутую ладонь и сказала принцессе, что она станет матерью. Но прежде чем та вернулась домой, бог-герой уверил, что ей не будет причинен никакой вред и она не должна бояться. Вскоре отец принцессы узнал о ее приключении, и она была обречена на погибель. Совы, посланцы владык Шибалбы, получили приказ убить ее и принести назад в чаше ее сердце. Но по дороге она смутила сов прекрасными обещаниями, и они заменили ее сердце свернувшимся соком растения.

Рождение Хуна-Anyи Шбаланкуэ

Оставшаяся дома Шмукане присматривала за юными Хунбацем и Хунчоуэном, и сюда, по наущению головы Хунхуна-Апу, пришла за защитой Шкуик. Поначалу Шмукане не поверила ее рассказу, тогда Шкуик воззвала к богам, и для нее было сотворено чудо: чтобы подтвердить правдивость ее слов, ей была дана возможность собрать корзину кукурузы там, где кукуруза не росла. Так как она была принцессой Подземного мира, то неудивительно, что была связана с таким феноменом, ведь именно от богов этого мира мы обычно ожидаем чуда роста. Вскоре после этого, когда она завоевала благосклонность пожилой Шмукане, у нее родились сыновья-близнецы Хун-Апу и Шбаланкуэ, которые нам уже встречались в качестве главных героев первой книги.

Дети бога

Но дети бога были и шумными, и непослушными. Они досаждали своей почтенной бабушке пронзительными криками и каверзами. Наконец, Шмукане, которая не могла примириться с их поведением, выставила их за дверь. К жизни за пределами дома они приспособились удивительно легко и вскоре стали искусными охотниками и научились ловко пользоваться serbatana (духовая трубка), при помощи которой подстреливали птиц и мелких животных. Их единокровные братья Хунбац и Хунчоуэн плохо обращались с ними, так как ревниво относились к их славе хороших охотников, и всячески донимали их. Но эти дети отплатили им тем, что превратили своих мучителей в страшных обезьян. Внезапная перемена внешности и она стала просить, чтобы те, кто радовал ее дом пением и игрой на флейте, не были обречены на такую ужасную судьбу. Братья сказали ей, что если она сможет смотреть на их кривлянье без улыбки, то ее желание будет исполнено. Но они откалывали такие шуточки и строили такие гримасы, что она так развеселилась, что трижды не сумела удержаться от смеха, и люди-обезьяны должны были уйти.

Волшебные инструменты

Детство Хуна-Апу и Шбаланкуэ было полно таких эпизодов, которых можно было ожидать от этих существ. Например, пытаясь расчистить milpa (кукурузная плантация), они применили волшебные инструменты, которым можно было доверить сделать работу за целый день, в то время как они отсутствовали на охоте. Возвращаясь вечером, они пачкали землей руки и лица, чтобы заставить Шмукане поверить, что весь день трудились на полях. Но дикие звери собрались ночью на тайное совещание и вернули на свои места все корни и кустарник, которые до этого вырубили волшебные инструменты. Близнецы поняли, что тут не обошлось без разных животных, и положили на землю большую сеть, чтобы, если на следующую ночь звери придут на это место, они попались в нее. И они пришли, но сумели благополучно убежать, за исключением крысы. И еще кролик и олень потеряли свои хвосты, вот почему у этих животных нет хвостов! Крыса, в благодарность за то, что братья пощадили ее, рассказала им историю их отца и дяди, а также об их героических усилиях противостоять силам Шибалбы и о существовании набора клюшек и мячей, которыми они могут сыграть в tlachtli на игровой площадке в Ниншор-Карчах, где до них играли Хунхун-Апу и Вукуб-Хунапу.

Второй вызов

Но бдительные Хун-Каме и Вукуб-Каме вскоре узнали, что сыновья и племянники их первых жертв переняли игру, которая привела последних в когти коварных обитателей Шибалбы, и решили послать такой же вызов Хуну-Апу и Шбаланкуэ, думая, что близнецы не знают о судьбе Хунхуна-Апу и Вукуба-Хунапу. Поэтому они отправили к дому Шмукане гонцов с целью вызвать их на игру в мяч. И Шмукане, встревоженная этим вызовом, послала вошь предупредить ее внуков. Вошь, не имевшая возможности передвигаться так быстро, как ей этого хотелось, позволила жабе проглотить себя; жабу проглотила змея, а змею — птица Вок, гонец Хуракана. В конце путешествия все животные должным образом освободили друг друга, но жаба не могла избавиться от вошки, которая на самом деле спряталась в жабьих деснах, так что вовсе не была проглочена. Наконец, сообщение было доставлено, и близнецы вернулись в жилище Шмукане, чтобы проститься со своей бабушкой и матерью. Прежде чем уйти, каждый из них посадил посреди хижины стебель тростника, сказав, что они засохнут, если с ними приключится какое-нибудь несчастье.

Обманутые обманщики

И затем они отправились в Шибалбу по дороге, протоптанной Хунхуном-Апу и Вукубом-Хунапу, и прошли мимо кровавой реки, как это раньше сделали они. Но они приняли меры предосторожности и послали вперед животное под названием Шан в качестве шпиона или разведчика. Они велели этому животному колоть всех жителей Шибалбы волосом с ноги Хуна-Апу, чтобы обнаружить, кто из них сделан из дерева, и заодно узнать имена других, когда те будут обращаться друг к другу, уколовшись волосом. Так, когда они прибыли в Шибалбу, то получили возможность проигнорировать деревянных истуканов и предусмотрительно избежали раскаленных докрасна камней. И испытание в Доме Мрака не испугало их, и они прошли через него, оставшись невредимыми. Обитатели Подземного мира были и удивлены, и разъярены от разочарования. В довершение ко всему, они крупно проиграли в игре в мяч, которая затем последовала. Тогда Владыки Ада попросили близнецов принести им четыре букета цветов из царского сада Шибалбы, одновременно приказав садовникам хорошенько смотреть за цветами, чтобы ни один из них нельзя было сорвать. Но братья призвали себе на помощь муравьев, которым удалось вернуться с цветами. Гнев владык Шибалбы был ужасен, и они заточили Хуна-Апу и Шбаланкуэ в Дом копий, где демоны яростно метали острые копья в пленников. Но те подкупили копьеносцев и остались невредимы. Владыки Шибалбы расщепили клювы совам, которые охраняли царские сады, и выли от бешенства.

Дома испытаний

Затем их затолкали в Дом холода. Здесь они избежали ужасной участи замерзнуть насмерть, согреваясь тем, что жгли сосновые шишки. Их бросали на ночь в Дом тигров и в Дом огня, но в обоих случаях они спаслись. В Доме летучих мышей им так не повезло. Когда они пробирались по этому страшному месту, на них, со свистом рассекая воздух кожистыми крыльями, спикировал Камацоц, правитель летучих мышей, и одним взмахом своих похожих на сабли когтей снес голову Хуну-Апу. Однако черепаха, которая случайно проползала мимо обезглавленного распростертого на земле тела героя и коснулась шеи, тут же превратилась в голову, и Хун-Апу поднялся на ноги и стал ничуть не хуже, чем был.

Эти дома, в которых братьев насильно заставляли провести какое-то время, напоминают нам круги Ада у Данте. Шибалба для индейцев киче была не местом наказания, а темным и страшным местом, полным множества опасностей. Ничего удивительного, что у индейцев майя был, по словам Ланда, «непомерный страх смерти», если они верили, что после нее попадут в такое жуткое обиталище!

Чтобы доказать свое бессмертие противникам, Хун-Апу и Шбаланкуэ, предварительно договорившись с двумя колдунами Шулу и Пакау о своем воскрешении, легли на похоронные дроги и умерли. Их кости растерли в порошок и выбросили в реку. Затем они подверглись процедуре возрождения и на пятый день после своей смерти выглядели как люди-рыбы, а на шестой — как оборванные и всклокоченные старики, которые убивали и возвращали друг друга к жизни. По просьбе владык Шибалбы они сожгли царский дворец и восстановили его до его первоначального великолепия, убили и оживили царскую собаку, разрезали человека на куски и вновь вернули его к жизни. Владыкам Ада было любопытно испытать смерть, и они попросили, чтобы их убили и воскресили. Первую часть их просьбы братья-герои очень быстро выполнили, но не посчитали нужным обратить внимание на вторую часть.

Отбросив маскарад, братья собрали уже сильно перепуганных принцев Шибалбы и объявили о своем намерении наказать их за враждебное отношение к ним, их отцу и дяде. Им запретили принимать участие в благородной классической игре в мяч — большое бесчестье в глазах майя высшей касты, — их обрекли выполнять работу слуг, и у них была власть только над дикими лесными зверями. После этого их власть стала быстро убывать. Эти принцы Подземного мира описаны похожими на сов, с лицами, раскрашенными черной и белой краской, что является символом их двуличного и лживого нрава.

В качестве некоторой награды за ужасные унижения, которые они претерпели, души Хунхуна-Апу и Вукуба-Хунапу, первых искателей приключений в мрачном царстве Шибалбы, были перенесены на небо, где стали солнцем и луной. Этим апофеозом заканчивается вторая книга.

Совершенно не трудно, в свете сравнительной мифологии, увидеть в материале этой книги вариант «разорения преисподней», общий для многих мифологий. Во многих первобытных верованиях герой, или герои, противостоит бесчисленным опасностям Гадеса, чтобы доказать разуму дикаря, что страх смерти можно преодолеть. В мифологии индейцев алгонкинов Голубая Сойка высмеивает Мертвеца, за которого вышла замуж ее сестра Иой, а Бальдр проходит через скандинавский Хельхайм. Бог сначала должен спуститься в пропасть и выйти из нее с победой, чтобы робкие люди получили уверенность в бессмертии.

Реальность в мифе

Именно материал, содержащийся во второй книге «Пополь Вух», дает нам возможность увидеть, насколько миф может быть реальным. Как уже подчеркивалось, очевидно, что страх перед смертью в голове дикаря мог дать толчок к идее его подавления, как это явствует из «Пополь Вух». Но есть причина подозревать, что и другие факторы тоже вошли в композицию мифа. Хорошо известно, что племя завоевателей, гоня перед собой остатки завоеванного народа, склонно рассматривать его по прошествии смены нескольких поколений как нечто сверхъестественное, как обитателей мест, более или менее связанных с преисподней. Причины этого нетрудно понять. Прежде всего, различия в ритуальных обрядах служат толчком к возникновению веры в то, что вражеское племя занимается магией. Враг редко видим глазу, и, если он оказывается замеченным, то быстро укрывается или «исчезает». Большинство туземных племен часто жили в землянках или в пещерах, как шотландские пикты. Вероятно, такими же были и первые обитатели Шибалбы.

Захватчики из племени майя-киче, повстречавшись с такими людьми в укромных пещерах на горных склонах Гватемалы, естественно, стали бы считать их жителями Преисподней. Скальные жилища в Мексике и Колорадо демонстрируют явные признаки существования такого пещерного народа. В штате Колорадо есть каньон Скального Дворца, огромная расселина естественного происхождения, в которой был построен фактически небольшой город, до сих пор отлично сохранившийся. В какой-нибудь такой же полуподземной расселине, возможно, и стоял город под названием Шибалба.

Жители Шибалбы

Мы также можем увидеть, что жители Шибалбы были не просто обитателями земных глубин. Шибалба — это не ад, где отбывают наказание за грехи, а место обитания мертвых, и его жители едва ли были «чертями» или злыми богами. Переписчик «Пополь Вух» пишет о них так: «В старые времена у них не было власти. Они досаждали и мешали людям, и, по правде говоря, их не считали богами». Слово «Шибалба» произошло от корня со значением «бояться», от которого и возникло слово «привидение» или «призрак». Таким образом, Шибалба была Обителью призраков.

Третья книга

В начале третьей книги боги опять советуются насчет создания человека. В результате этих совместных обсуждений появляются четыре человека. Этих существ сделали из теста, замешанного из муки желтой и белой кукурузы, и назвали Балам-Куице (Тигр с ласковой улыбкой), Балам-Агаб (Тигр ночи), Махакутах (Прославленное имя) и Ики-Балам (Тигр луны).

Но создавший их бог Хуракан не был доволен творением рук своих, так как эти существа были слишком похожи на самих богов. Боги еще раз собрались на совет и договорились, что человек должен быть менее совершенен и иметь меньше знаний, чем это новое племя. Человек не должен стать равным богу. Поэтому Хуракан затуманил их глаза тучей, чтобы они могли видеть только часть земли, тогда как раньше они могли видеть всю круглую сферу мира. После этого четырех мужчин погрузили в глубокий сон и создали четырех женщин, которые были отданы им в жены. Их звали Каха-Палума (Падающая вода), Чойма (Прекрасная вода), Цунуниха (Дом воды) и Какиша (Вода попугаев или Сверкающая вода). Их выдали замуж за мужчин соответственно в том порядке, который был приведен выше.

Эти восемь людей стали предками только народа киче, после чего были созданы предшественники и других народов. В это время не было солнца, и на поверхности земли царила относительная тьма. Люди не умели поклоняться богам, но слепо поднимали свои глаза к небу и молили Создателя ниспослать им тихую жизнь и дневной свет. Однако никакого светила не появилось, и беспокойство вошло в их сердца. И они отправились в место под названием Тулан-Цуива (Семь пещер) — практически то же самое, что и Чикомоцток в ацтекском мифе, — и там им были дарованы боги. Культ бога Тохила принял Балам-Куице, культ Авилиша — Балам-Агаб, а культ Хакавица был дарован Махакутаху. И Ики-Баламу был дан бог, но так как у него не было детей, его вера и знания умерли.

Как киче получили огонь

Индейцам племени киче остро не хватало огня в их мире, в котором не было солнца, но бог Тохил (Громовержец, бог огня) дал им его. Однако с небес обрушился сильный дождь и погасил все огни на земле. Правда, их всегда мог заново зажечь Тохил: ему стоило лишь ударить ногой об ногу, чтобы появился огонь. В этом образе без труда можно увидеть хорошо прорисованного бога грома.

Аналогия с Вавилоном у киче

Тулан-Цуива называлось то место, которое принесло большие несчастья племени киче, так как из-за смешения языков отдельные рода этого народа перестали понимать друг друга, что напоминает историю Вавилона. Из-за этого первые четыре человека больше не могли понимать друг друга и решили покинуть это несчастливое место и под предводительством бога Тохила стали искать другие, более удачные края. На своем пути им встретились бесчисленные трудности. Им пришлось пересечь много высоких гор, а однажды — долго идти в обход по дну океана, воды которого чудодейственным образом разошлись, чтобы дать им пройти. Наконец, они подошли к горе, которую назвали Хакавиц, по имени одного из своих божеств, и там и остались, так как им было предсказано, что здесь они увидят солнце. И вот появилось светило. Люди и звери стали бурно радоваться, хотя его лучи не были сильны и оно казалось больше похожим на отражение в зеркале, чем на мощное солнце более позднего времени, чьи огненные лучи быстро высасывали кровь жертвы на алтаре. Когда оно явило свой лик, три бога племени киче обратились в камень, подобно богам или тотемам, связанным с дикими животными. Затем появился первый город народа киче или постоянное место его проживания.

Последние дни первых людей

Время шло, и первые люди племени киче состарились. Им стали являться видения, в которых боги уговаривали их принести человеческие жертвы, и, чтобы выполнить приказ богов, они делали набеги на соседние земли, жители которых оказывали активное сопротивление. Но в большом сражении племени киче оказал чудесную помощь рой ос и шершней, которые летели в лица их врагов, жаля и ослепляя их, так что они не могли ни воспользоваться оружием, ни эффективно сопротивляться. После этого сражения все окрестные племена стали их данниками.

Смерть первого человека

Теперь первые люди почувствовали, что их смертный час близок, и они позвали своих сородичей и вассалов, чтобы те выслушали их предсмертные слова. Исполненные печали, они спели песню «Камуку» («Мы видим»), которую так радостно пели, когда впервые увидели дневной свет. Затем они попрощались со своими женами и сыновьями по очереди. И вдруг их не стало, а на их месте остался большой сверток, который никогда не открывали. Его назвали Сверток величия. Так умерли первые люди из племени киче.

Как явствует из этой книги, здесь мы имеем дело с проблемой происхождения и создания человека, над которой задумывались индейцы майя-киче. Несколько связанных с ней мифов очень сильно напоминают мифы других народов Америки. В мифологии американских индейцев редко можно найти Адама, одинокого персонажа, оставленного в мире одного, без какого то ни было дружеского общения. Человек почти всегда является сыном матери-земли и выходит на свет божий из какой-нибудь пещеры или подземной страны совершенно взрослым и полностью приспособленным к жизни на поверхности земли. Мы находим мифы такого рода в мифологии ацтеков, перуанцев, чоктау, черноногих индейцев и многих других американских племен.

Переселения американских племен

В рассказе о переселении народа киче мы также находим поразительное сходство с мифами о переселении других американских племен. Но в мифе племени киче мы можем проследить точное передвижение этого народа с холодного севера к теплому югу. Сначала солнце еще не родилось. Царит тьма. Когда солнце все-таки появляется, оно слабое, и его лучи тусклы и водянисты, как лучи светила в северных широтах. И опять здесь есть ссылки на переправу через реки по «блестящему песку», их покрывающему, и разумно предположить, что тут подразумевался лед. В этой связи можно привести цитату из ацтекского мифа о переселении народов, который кажется почти идентичным мифу народа киче.

«Это начало описания исхода мексиканцев из места под названием Ацтлан. Они прибыли сюда по воде, эти четыре племени, и путь они проделали на лодках. Они построили свои хижины на сваях в том месте, которое называлось гротом Куиневейян. И оттуда вышло восемь племен. Первым племенем было племя уэшоцинко, вторым — племя чалька, третьим — племя шочимилько, четвертым — племя куитлавака, пятым — племя маллиналька, шестым — племя чичимека, седьмым — племя тепанека и восьмым — племя матлацинка. Именно там были их истоки в Кольуакане. Они были колонистами этих мест с тех самых пор, когда высадились здесь, прибыв из Ацтлана. …И отсюда они вскоре ушли, унеся с собой своего бога Уицилопочтли. …Там эти восемь племен проложили наш путь по воде».

В «Уоллум Олум», или в нарисованных календарных записях индейцев ленни-ленапе, есть похожий миф. Как гласит рассказ: «После потопа индейцы ленапе и храбрые существа, похожие на черепах, жили поблизости друг от друга в пещере, жилище Талли. …Они увидели, что страна змей красива и богата. Договорившись все вместе, они пошли по воде замерзшего моря, чтобы овладеть этой страной. Было удивительно, когда они все шли по гладкой замерзшей воде глубокого моря через узкий проход змеиного моря в великом океане».

Содержат ли эти мифы какое-то зерно правды? Есть ли в них ссылка на реальное переселение народов, когда предки некоторых американских племен прошли по замерзшим водам океана в Камчатском проливе и ушли из этих пасмурных северных краев с их арктической ночью в зону более благоприятного климата? Могло ли такое предание дойти до нас через бессчетное количество веков, которые должны были пройти между появлением на американском континенте первого человека монголоидной расы и написанием или сочинением нескольких приведенных легенд? Разумеется, нет. Но разве не могло быть более поздних переселений с севера? Разве не могли орды людей, дальних родичей первых американцев, пронестись через замерзший пролив и через несколько поколений направиться в регионы с более теплым климатом, как это сделали, как мы знаем, индейцы науа? Скандинавские викинги, достигшие северо-восточного побережья Америки в X веке, нашли там племя людей, совершенно отличное от людей с красной кожей и больше похожее на эскимосов, которых они назвали «скреллингр», или «стружки», — уж такими маленькими и уродливыми они были. Такое описание едва ли могло относиться к известным нам североамериканским индейцам. Основываясь на легендах о краснокожем народе Северной Америки, мы можем предположить, что на протяжении жизни нескольких поколений они оставались на далеком западе североамериканского континента, прежде чем переселились на восток. И можно даже отважиться предположить, что, появившись в Америке где-то на заре христианской эры, они медленно расселялись в юго-восточном направлении и оказались в восточных частях Северной Америки приблизительно в конце XI века или даже немного позднее. Это означало бы, что легенде, подобной той, которую мы сейчас внимательно прочитали, нужно было бы пережить всего лишь тысячу лет, при условии что «Пополь Вух» был впервые записан где-то в XI веке, что кажется вполне вероятным. Но такие умозрительные построения несколько опасны в свете почти полного отсутствия доказательств, и их следует встречать с большой осторожностью и относиться к ним только как к предположениям.

«Пополь Вух» о возникновении и развитии вселенной

Мы уже завершили краткий обзор той части «Пополь Вух», которая относится к мифологии, и здесь будет уместно углубиться в происхождение и природу различных богов, героев и похожих на них персонажей, которые заполняют его страницы. Но прежде чем сделать это, давайте взглянем на миф о создании мира, который подробно изложен в первой книге. По внутренним признакам мы можем увидеть, что он, вероятно, является результатом слияния более чем одной истории о сотворении мира. Мы обнаруживаем, что в мифе упоминаются существа, каждое из которых в какой-то степени осуществляет функцию создателя или «творца». У этих существ также есть общие черты. Очевидно, здесь мы имеем воспоминания о ранних альтернативных верованиях. Мы знаем, что это произошло в космогонии перуанцев, которая известна своей сложностью, и многие другие мифологии европейских и азиатских народов тоже являются примером такого явления. Даже в истории мироздания, изложенной в Книге Бытия, мы можем обнаружить слияние двух отдельных рассказов, что следует из ссылки на созидательную силу, которая обозначена и как «Иегова», и как «Элогим» (окончание множественного числа второго имени доказывает присутствие и политеистических, и монотеистических представлений).

Древность «Пополь Вух»

Эти рассуждения ведут к предположению, что «Пополь Вух» является собранием мифов очень большой древности, так как слияние религиозных верований представляет собой сравнительно медленный процесс. Конечно, в отсутствие других данных невозможно установить дату его происхождения даже приблизительно. Мы имеем только один вариант этой интересной книги, так что вынуждены ограничиваться рассмотрением только его одного, без помощи филологии, которая дала бы возможность сравнить два варианта, написанные в разное время.

Бог-отец и богиня-мать

В мифе о сотворении мира народа киче мы обнаруживаем два существа двойственной природы. Это Шпийякок и Шмукане, бог-отец и богиня-мать, которые, очевидно, являются аналогами мексиканской паре Ометекутли-Омесиуатль, о которых мы уже упоминали. Первый представляет собой мужское оплодотворяющее начало, а имя второго божества означает «женская сила». Этих богов, вероятно, считали гермафродитами, каковыми, видимо, являются многочисленные боги североамериканских индейцев. Они могут быть аналогами «Отца-неба» и «Матери-земли» из многих других мифологий.

Гукумац

С процессом мироздания у киче также связан Гукумац. У майя-киче он представлял собой разновидность мексиканского Кецалькоатля, или же, возможно, все было наоборот. Его имя означает, как и на языке науа, «Змей с зелеными перьями».

Хуракан

Бог ветра Хуракан, «Тот, кто швыряет вниз», чье имя, возможно, означает «Одноногий», должно быть, то же самое, что и Тецкатлипока у науа. Было высказано предположение, что слово «ураган» произошло от имени этого бога, но такое словообразование кажется слишком неожиданным и случайным, чтобы быть реальным. У Хуракана было трое подручных богов Какулха-Хуракан (Молния), Чипи-Какулха (Вспышка молнии) и Раша-Какулха (След молнии).

Хун-Aпyи Шбаланкуэ

Боги-герои Хун-Апу и Шбаланкуэ изображены так, что у них есть черты полубогов вообще. Имя Хун-Апу означает «Победитель» или «Волшебник», а Шбаланкуэ — «Маленький тигр». В американских мифах, в которых полным-полно богов-героев, мы находим много таких персонажей.

Вукуб-Какиш и его сыновья

Вукуб-Какиш и его потомство, конечно, представляют собой земных великанов, подобно титанам в греческой мифологии или ётунам у скандинавов. Изъятие изумрудных зубов у Вукуба-Какиша и замена их на зерна кукурузы могли бы показаться аллегорией или мифической интерпретацией нарушения девственности земного покрова и его засеивания семенами кукурузы. Поэтому, возможно, что Вукуб-Какиш бог земли, а не доисторический бог солнца и луны, как утверждает доктор Селер.

Стихотворное происхождение «Пополь Вух»

Есть основания полагать, что «Пополь Вух» первоначально был размерным сочинением. Это подтвердило бы гипотезу о его древности на том основании, что оно передавалось из поколения в поколение, прежде чем было записано. Отрывки, взятые из него, показывают явную тенденцию к размерности, а один, без сомнения, относится к описанию танца, символизирующего восход солнца. Вот он:

«Ama x-u ch’ux ri Vuch?»

«Ve», x-cha ri mama.

Ta chi xaquinic.

Quate ta chi gecumarchic.

Cahmul xaquin ri marna.

«Ca xaquin-Vuch», ca cha vinak vacamic.

В свободном переводе это может звучать так:

«Будет рассвет?»

«Да», — ответил старик.

Тогда он раскинул свои ноги.

Снова возникла тьма.

Четыре раза старик раскидывал ноги.

«Теперь опоссум раскидывает свои ноги», —

Говорят люди.

Очевидно, что многие из этих строк обладают хорошо известным свойством, характерным для первобытной плясовой поэзии, которая проявляется в чередовании одной длинной стопы и двух коротких. Мы знаем, что киче очень любили ритуальные танцы, сопровождая их произнесением нараспев длинных текстов, которые они называли nugumtzih или «гирлянды слов». И «Пополь Вух», наряду с другим материалом, вероятно, включал в себя много и таких.

Псевдоистория народа киче

Четвертая книга «Пополь Вух» содержит псевдоисторию царей народа киче. Очевидно, она сильно запутана, и было бы трудно сказать, какая ее часть изначально входила в «Пополь Вух» и какая была добавлена или придумана самым последним ее составителем. Нельзя провести различие между сагой и историей или между царями и богами, реальным и выдуманным. Темой большей части этой книги являются бесконечные сражения, столкновения и конфликты и подробно излагаются многочисленные переселения народа.

ЦарицаMy

Имея дело с псевдоисторией народа майя, будет полезно взглянуть на теории недавно умершего Августа Ле Плонжона, который в течение многих лет жил и проводил раскопки на Юкатане. Доктор Ле Плонжон был одержим идеей, что древние майя распространили свою цивилизацию по всей обитаемой поверхности земного шара и были создателями египетской, палестинской и индийской цивилизаций, помимо многих других. К тому же он считал себя истинным дешифровальщиком системы иероглифов майя, которая, по его оценке, была практически идентична египетской. Мы не будем пытаться опровергнуть его теории, так как они основывались на незнании законов, которые управляют филологией, антропологией и мифологией. Но он обладал глубоким знанием языка майя, а его знакомство с их обычаями было исключительно всесторонним. Одна из его идей состояла в том, что некий зал среди развалин Чичен-Ицы был построен царицей My, принцессой народа майя, которая после трагической кончины своего брата, который одновременно был и ее мужем, и катастрофы, закончившейся погружением под воду Атлантиды, бежала в Египет, где и основала древнюю египетскую цивилизацию. Эту теорию можно было бы легко опровергнуть. Но в сказке, рассказанной доктором Ле Плонжоном, достаточно романтики, чтобы возбудить к ней интерес и служить оправданием тому, чтобы извлечь ее из малоизвестной книги, в которой она опубликована (Царица My и египетский сфинкс. Лондон, 1896).

Из книги доктора Ле Плонжона мы не узнаем, посредством каких рассуждений он пришел к открытию того, что имя его героини — довольно неблагозвучное «My». Возможно, ему пришло это в голову точно тем же путем, каким он открыл, что определенные архитектурные узоры майя представляли собой на самом деле египетские буквы. Но будет лучше, если он расскажет свою историю сам. Вот она.

Погребальная камера

«Перед входом в погребальную камеру, освященную любовью сестры-жены, царицы My, наше внимание привлекает красивая резная балка, которая образует дверное перекрытие. Здесь изображена вражда между братьями Ааком и Кохом, которая привела к убийству последнего первым. На дверном перекрытии вырезаны имена этих персонажей, изображенных в виде их тотемов: голова леопарда изображает Коха, а голова кабана или черепаха — Аака (на языке майя это слово означает и „кабан», и „черепаха»). Аак изображен внутри солнечного диска, его бога-покровителя, о чем свидетельствуют настенные надписи в Ушмале. Исполненный гнева, он смотрит в лицо своему брату. В его правой руке зажата эмблема, украшенная перьями и цветами. То, с каким угрожающим видом он ее держит, предполагает скрытое оружие… Лицо Коха также выражает гнев. Вместе с ним мы видим пернатого змея, символизирующего царскую власть, а следовательно, и страну. Чаще его изображают в виде крылатого змея, защищающего Коха. В левой руке он держит свое оружие, опущенное к земле, а его правая рука сжимает символ власти, которым он прикрывает свою грудь, словно для защиты, требуя уважения, положенного ему по положению…

Проходя между фигурами вооруженных вождей, вырезанных по обеим сторонам дверного проема и кажущихся часовыми, охраняющими вход в погребальную камеру, мы замечаем скульптуру в головном уборе, похожем на корону правителя Нижнего Египта, которая была частью pshent египетских фараонов».

Фрески

«Фрески в погребальной камере Мемориального зала принца Коха, написанные водяными красками, сделанными из растительного сырья, состоят из ряда картин, разделенных синими линиями. Плинтусы, углы комнаты и края потолка, также покрашенные в синий цвет, указывают, что эта комната была предназначена для погребения… Первая сцена изображает царицу My в детстве. Она сидит на спине пекари, разновидности американской дикой свиньи, под царским зонтом из перьев, символом царской власти в стране майя, равно как и в Индии, в Халдее и других местах. Она советуется с мудрецом: с глубоким вниманием слушает предсказание судьбы, которое стало известно после того, как нагретый на жаровне панцирь броненосца раскололся и приобрел различные оттенки. Этот способ гадания являлся одним из обычаев майя…»

Прорицатели

«Перед юной царицей My, лицам к ней, сидит прорицатель, который, очевидно, является жрецом высокого ранга, судя по голубому и желтому цвету перьев на его ритуальном плаще. Он читает предсказания судьбы по панцирю броненосца. Рядом с ним стоит крылатый змей, символ и дух-покровитель империи майя. Голова жреца повернута к королевскому знамени, которое он как будто гладит. Удовлетворение отражается в мягком и довольном выражении его лица. Позади жреца, который держит руку точно так же, как и католические священники, благословляющие свою паству (значение этого жеста хорошо известно оккультистам), находятся фрейлины юной царицы».

Царица-невеста

«На другой картине мы опять видим царицу My, но уже не ребенка, а привлекательную молодую женщину. Она не сидит под царским зонтом или знаменем, а опять находится в обществе мудреца, чье лицо скрыто под маской в виде головы совы. У нее, миловидной и кокетливой, есть много поклонников, которые соперничают друг с другом за честь обладания ее рукой. В сопровождении одного из поклонников она идет советоваться со жрецом. С ней идут пожилая дама, вероятно ее бабушка, и служанки. По традиции за царицу говорит пожилая дама. Она заявляет, что молодой человек, который сидит на низкой скамеечке между двумя служанками, желает жениться на царице. Помощник жреца, который также сидит на скамеечке позади всех, выступает в роли глашатая и громко повторяет все то, что говорит пожилая женщина».

Отказ царицыMy

«Молодая царица отвергает предложение. Мудрец объясняет, что My, будучи женщиной царской крови, по закону и обычаю, должна выйти замуж за одного из своих братьев. Молодой человек выслушивает это решение с должным почтением к жрецу, на что указывает его левая рука, лежащая поперек груди и покоящаяся на правом плече. Однако он не принимает отказ с покорностью. Его сжатый кулак, а также поднятая словно для того, чтобы топнуть, нога указывают на гнев и разочарование, в то время как прислужница позади увещевает его, советуя быть терпеливым и смириться, судя по положению ее руки, повернутой ладонью вверх».

Отвергнутый поклонник

«На другой картине мы видим того же самого молодого человека, чье матримониальное предложение было отвергнуто молодой царицей после консультации с nubchi, или прорицателем, жрецом, на чей высокий ранг указывает его головной убор и тройной нагрудный знак, который он носит поверх плаща из перьев. Молодой человек, очевидно важная персона, пришел в сопровождении своего доверенного друга, или hachetail, который сидит позади него на подушечке. Выражение лица отвергнутого молодого человека показывает, что он не принимает смиренно распоряжение судьбы, хотя оно передано толкователем в наиболее примирительной манере. Его друг обращается к прислужнику жреца. Отражая мысли своего господина, он заявляет, что прекрасная речь nubchi и его фальшивое толкование воли богов — полная чушь. Ответ помощника жреца, обозначенный суровостью его лица, утверждающим жестом и прямотой речи, явно означает: «Да, это так!»

Напористое сватовство Аака

«Брат ее Аак безумно любит My. Он изображен приближающимся к толкователю воли богов, который стоит без одежд в знак смирения в присутствии их величия и покорности их решениям. Он приходит, надменный, одетый в роскошный наряд, с помпой, присущей царям. Он идет не как проситель, чтобы выслушивать и принимать советы, а, полный высокомерия, он осмеливается отдавать распоряжения. Он гневается, когда жрец отказывается принять его требование руки своей сестры My, на чей тотем — а в этом случае это броненосец — он властно указывает. Именно на панцире броненосца богини судеб начертали предсказания ее судьбы, когда для этого провели церемонию Рои. Желтое пламя ярости, исходящее от всей его фигуры со всех сторон, символизирует чувства Аака. Однако верховного жреца это не трогает. Именем богов с невозмутимым выражением лица он отклоняет просьбу гордого властелина. Крылатый змей, дух этой страны, вертикально стоящий рядом с Ааком и возмущенный им, также в гневе от его претензий. Он демонстрирует это своими чертами, а посылая дротик в царский стяг Аака, показывает решительное их неприятие».

Принц Кох

«Принц Кох сидит позади жреца в качестве одного из его спутников. Он присутствует при этой сцене, слышит спокойный отрицательный ответ, видит гнев своего брата и соперника, смеется над его бессилием и радуется поражению. Но за ним сидит шпион, который повторит его слова и донесет о них его врагу. Он слушает, он наблюдает. Сам верховный жрец Кай, их старший брат, видит надвигающуюся грозу за разногласиями между Кохом и Ааком. Он дрожит при мысли о несчастьях, которые непременно выпадут династии Канов, о разорении и нищете страны, которые, несомненно, последуют. Сняв свое жреческое одеяние, он выходит, нагой и смиренный, как и подобает людям в присутствии богов, чтобы испросить у них совета, как лучше всего избежать неминуемых бед. Прорицатель находится в процессе толкования знамений по трепещущим внутренностям рыбы. Печальное выражение его лица, выражение покорности и смирения на лице жреца, выражение почтительного удивления на лице его помощника говорят о неизбежности несчастий, которым суждено произойти в ближайшем будущем.

Мы проходим мимо интересных сцен сражений… в которых обороняющиеся терпят поражение от майя. Кох возвратится к своей царице, нагруженный добычей, которую положит к ее ногам вместе со своей славой, тоже принадлежащей ей».

Убийство Коха

«Затем мы видим ужасную ссору между ним и его братом Ааком. Фигуры в этой сцене изображены почти в натуральную величину, но они так изуродованы и испорчены, что невозможно получить четкий рисунок. Кох изображен безоружным, его кулаки стиснуты, он угрожающе смотрит на противника, держащего три копья, которыми им были вероломно нанесены три раны в спину брату, убившие его. Теперь Кох лежит, его тело готовят к сожжению. Его грудная клетка вскрыта, чтобы можно было извлечь внутренности и сердце, которые после кремации должны будут храниться в каменной урне с киноварью, где автор книги и нашел их в 1875 году. Царица My, его сестра-жена, в горестных раздумьях над останками своего любимого… стоит на коленях у его ног. …Крылатый змей, дух-защитник этой страны, нарисован без головы. Правитель страны убит. Он мертв. Люди остались без вождя».

Вдовство царицыMy

Далее на последующих картинах изображается вдовство царицы My. Другие претенденты на ее руку и сердце, среди которых Аак, делают ей предложения, но она отказывает всем. «Гордость Аака была уязвлена, его любовь обратилась в ненависть. С той поры его единственным желанием было узурпировать верховную власть и начать войну против друга своего детства. Он начал ее под предлогом религиозных разногласий. Он объявил, что поклонение солнцу стоит выше почитания крылатого змея, покровителя страны, а также выше почитания предков, которое олицетворял пернатый змей с рогами и пламенем или сиянием на голове… Подстрекаемый такими пагубными страстями, он встал во главе своих вассалов и напал на тех, кто оставался верным царице My и памяти принца Коха. Вначале сторонники My успешно противостояли ее врагам. Соперничающие стороны, забыв в пылу борьбы о том, что они дети одной и той же земли, и ослепленные предрассудками, позволили гневу взять верх над разумом. В конце концов царица My попала в руки своего врага и стала его пленницей».

Рукопись Троано

Здесь доктор Ле Плонжон берет на себя смелость утверждать, что эта история имеет продолжение в рукописи Троано. Так как никто не может полностью расшифровать эту рукопись, он может спокойно настаивать на своем. По мнению нашего автора, вот что говорит упомянутая им pintura в отношении царицы My:

«Народ майя, который силой заставили подчиниться и запугали, больше не оказывал значительного сопротивления. Повелитель схватил ее за волосы и вместе с остальными заставил страдать от ударов. Это случилось на девятый день десятого месяца года Кан. Потерпев полное поражение, она перебралась на противоположный берег моря в южных районах страны, которые уже понесли большой ущерб».

Здесь мы оставим царицу и тех, кто оказался достаточно доверчив, чтобы создать и поверить в нее и ее спутников. Мы не утверждаем, что рисунки на стенах храма в Чичен-Ице не несут ссылки на какую-то подобную историю или ряд событий, подобно описанным доктором Ле Плонжоном. Но наделять именами dramatis personae (действующие лица) при условии почти полной неспособности читать письменность майя и отсутствия сопутствующих исторических документов является просто напрасным делом, и мы должны относиться к повествованию доктора Ле Плонжона как к придуманному рассказу о чем-то возможном. В то же время пролитый им свет — за вычетом некоторых явно научных замечаний — на обычаи майя придает его рассказу значительный интерес, который служит оправданием того, что мы так подробно изложили его здесь.