Майя. Быт, религия, культура, страница 2

Глава 5. Власть и политика

Чиновничество

Главой государства майя являлся халач уиник, в чьих руках была сосредоточена духовная и светская власть. Он считался полубогом, и его подданные относились к нему с огромным почтением. Власть переходила по наследству, как правило, от отца к старшему сыну, но иногда и к другим членам царствующей семьи. Если наследников по отцовской линии не было, новый правитель мог быть избран государственным советом, который также назначал регента в случае престолонаследия несовершеннолетним. Государственный совет являлся в основном консультативным органом, а право принятия окончательного решения принадлежало халач уинику. Насколько совет мог влиять на его решение в чрезвычайных ситуациях, остается неясным. В состав членов совета входили вожди, упомянутые выше сановники батабы (множественное число на языке майя «батабоб»), наиболее важные жрецы и другие высокопоставленные лица. Вполне вероятно, что большая их часть состояла в родстве с халач уиником, поскольку их не избирали, а он сам назначал их в совет.

Говоря об обществе и политике майя, следует помнить, что мы рассматриваем их не в статичном положении, а в положении, которое до завоевания испанцами менялось на протяжении 1000 или 1500 лет. Разумеется, нам больше известно о более поздних периодах, чем о ранних. Ко времени появления испанцев классический период майя закончился, и они находились под иностранным господством. Как уже отмечалось, правление иностранной династии в Майяпане было столь деспотичным, что в 1441 году майя подняли восстание и сбросили иностранных правителей. После этого Юкатан распался на ряд мелких враждующих между собой государств, у каждого из которых был свой правитель, часто являвшийся тираном. В период, о котором имеются наиболее полные сведения, государства майя находились под контролем презираемых народом иностранных правителей, чья власть опиралась на силу и существовала за счет доходов от налогов, взимаемых с подданных, не желавших их платить. В таких условиях верховные правители были склонны окружать себя родственниками, кровно заинтересованными в сохранении своего доминирующего положения. Правитель обычно являлся главой тесно сплоченной правящей клики, чьи действия мотивировались самосохранением. В золотой век цивилизации майя, за 700 или 800 лет до этого, все, по-видимому, обстояло совершенно иначе.

Батаб являлся очень важным членом государственного совета и жил в столице. Но ему полагалось периодически посещать провинцию, которой он управлял. Во время посещения провинции, где ему оказывались королевские почести, он занимался отправлением правосудия, сбором податей и знакомился в общих чертах с положением дел в подчиненном ему регионе. Повседневные дела находились в ведении местных советов, членов которого правильнее всего назвать старейшинами, ежегодно избиравшими из своего числа председателя. Подобная структура управления во многом напоминала структуру управления средневековыми городами Европы, имевшими мэра и городской совет.

Совет представлял собой гражданское правительство, дела же военные относились к отдельному ведомству. Они находились в ведении военачальника, накома, избираемого или назначаемого (скорее всего, последнее) на трехлетний срок. Существовал также наком, под чьим руководством совершались жертвоприношения. Этот человек, так же как и у ацтеков, разрезал грудь жертвы и вырывал сердце. Вполне вероятно, что одно и то же название употреблялось для исполняющих различные обязанности людей, но также возможно и то, что одно и то же лицо совмещало две эти должности.

Существует некоторая путаница относительно армии майя, которой командовал наком. Как уже упоминалось, демонстрируемая на поле боя дисциплина указывает на то, что армия представляла собой хорошо вымуштрованную силу. По всей видимости, воинов тренировали и натаскивали, но регулярной армии не существовало. Кроме участия в проводимых военных кампаниях, солдаты все остальное время находились дома и работали в своих хозяйствах. Лишь находясь на военной службе, они получали плату за выполнение своих обязанностей. Считается, что каждый здоровый мужчина подлежал призыву на военную службу, но существуют упоминания о солдатах, как о людях, пользовавшихся особым уважением. По всей видимости, существовало нечто вроде формируемого на добровольной основе или путем призыва местного ополчения под командованием офицера, известного как ал холпоп. В случае необходимости ал холпоп и его подчиненные поступали в распоряжение накома. Также, по всей видимости, в более поздние периоды существовали находящиеся под командованием постоянных командиров отряды наемников, носивших название «холканы».

Военное дело

Большинство городов майя классического периода не были защищены крепостными стенами и рвами, и данный факт указывает на то, что войны тогда случались редко. Сражения, подобные тем, что изображены на фресках, скорее всего, представляли собой набеги, а не крупномасштабные войны. В более поздние периоды положение ухудшилось, и враждующие между собой города-государства, на которые распался Юкатан после падения Майяпана, вели непрекращающиеся войны. По словам одного из испанских летописцев: «Им был неведом мир, в особенности тогда, когда сбор урожая был закончен».

Но до прихода испанских завоевателей войны были весьма ограниченными по продолжительности явлениями. Сражения всегда заканчивались с наступлением темноты, когда сражавшиеся отправлялись на ужин, приготовленный сопровождавшими их женщинами. Также военные действия никогда не велись вдали от дома, так как не только женщинам и рабам приходилось переносить на своих спинах припасы для армии, но и каждый воин должен был быть готов собраться и отправиться домой, когда его присутствие требовалось в хозяйстве. В войнах против испанцев подобный способ ведения боевых действий делал майя слабыми противниками: они представляли собой ополчение крестьян, для которых основным занятием была работа на земле, а им противостояла хорошо организованная профессиональная армия. В IX и X веках тот же самый фактор препятствовал успешной борьбе народов Западной Европы в войнах с викингами.

Понятия майя о войне радикально отличались от европейских и еще в одном отношении. Для майя на войне было главным не убить врага, а пленить его. В особенности им хотелось взять в плен накома, командира врагов. Стоило увидеть, как его захватили, и сражение заканчивалось. Его армия прекращала сопротивление, а его самого пленившие противники с триумфом доставляли в свой город, где приносили в жертву. Та же судьба ждала его офицеров и других высокопоставленных особ. Простые солдаты становились рабами.

Для непродолжительных и решительных военных действий, которым отдавали предпочтение майя, наилучшей тактикой являлось неожиданное нападение. Майя прекрасно умели их организовывать. Они проводили тщательную рекогносцировку местности. Затем устраивали засаду, откуда нападали на противника с диким военным кличем, под бой барабанов и рев труб. Наком и его ближайшие подчиненные носили богато украшенные доспехи, сверкающие драгоценности и великолепные головные уборы из перьев, значительно увеличивавшие их рост. Атака майя наверняка была нелегким испытанием для ничего не подозревающего противника.

Исконным оружием майя были копья, дубинки, кинжалы и нечто вроде трезубцев, которые изготовляли из крупных морских раковин. Последние два вида вооружения использовались в рукопашных схватках. В IX веке мексиканские завоеватели ввели в обращение лук и стрелы, а также метательное орудие, известное под названием «атл-атл», которое позволяло одно за другим быстро метать копья. Это вооружение давало им решающее превосходство над майя, привыкшими вести боевые действия иначе, чем их противник. Сражение обычно начиналось с взаимного обстрела метательными снарядами, в качестве которых использовались дротики и камни, после чего противники сближались для рукопашной битвы. Используя стрелы и метательные машины, мексиканцы могли продлить борьбу на расстоянии до тех пор, пока сражение не оказывалось выигранным. Вероятно, в качестве ответа на эту новую тактику майя стали изготавливать особые доспехи, представлявшие собой стеганые куртки, в качестве набивки для которых использовался вымоченный в соляном растворе хлопок. Они также увеличили размеры своих щитов.

На протяжении веков мексиканского господства завоеватели превратились в аристократию, презираемую майя. В таких условиях вполне закономерным явилось то, что юные отпрыски знатных семей майя, не занятые продуктивным трудом, стали объединяться в сообщества воинов, во многом аналогичные рыцарским орденам средневековой Европы. Главными среди них были воины Ягуара и воины Орла. В первую очередь они являлись военными «орденами», но имели тесную связь с религией, также как, например, средневековый орден тамплиеров. На некоторых фресках изображены воины Ягуара, участвующие в ритуале жертвоприношения по принятым у майя канонам, на других фресках они изображены танцующими жертвенный танец. Во время этого церемониального танца воины «сражались» с привязанным к столбу пленником, вооруженным лишь украшенным перьями деревянным мечом, которым он должен был защищаться. Когда пленник выбивался из сил, его убивали и снимали с него кожу, которую затем носил один из танцоров.

Жречество

Жречество являлось многочисленным слоем общества майя. Как и в большинстве цивилизаций, у майя существовала строгая церковная иерархия, во главе которой стояли верховные жрецы, или ах кины. На ступень ниже стояли помощники и жрецы особой специализации. К последним относились: уже упоминавшийся наком, руководивший жертвоприношениями; чилан, то есть медиум или предсказатель; и чак, старейшина, выполнявший обязанности помощника во время жертвоприношений. Жречество выполняло многочисленные функции. Хранителями накопленных майя знаний являлись жрецы, им одним был известен ключ к иероглифам и системе вычислений. Жрецы не только руководили церемониями жертвоприношений, главной целью которых было задобрить богов, но и толковали связанные с жертвоприношениями предзнаменования. Необходимость составлять гороскопы сделала из них прекрасных астрономов. Но возможно, важнее всего было то, что они разработали замечательный и очень подробный календарь, на основании которого они сообщали мирянам сведения о религиозных торжествах, благоприятных днях для сева, неизбежности солнечных затмений и многое другое. Для увековечивания этих знаний, по всей вероятности, организовывались школы, учителями в которых были жрецы, но о них почти ничего не известно.

Священничество часто переходило по наследству. Многие жрецы были сыновьями жрецов. Но пополнение рядов духовенства шло и за счет сыновей из семей знати. Как уже отмечалось, верховный правитель совмещал выполнение ряда религиозных и священнических функций со светской властью. Поэтому, хотя государства майя и находились под двойной властью жречества и знати, между теми и другими не было существенных противоречий: все они являлись родственниками. Жречество и знать представляли собой тесно сплоченное сообщество людей, живущих в домах вокруг храмов-пирамид. Соблюдением религиозных обрядов в поселениях занимались местные жрецы, в чьи обязанности главным образом входило делать предсказания, хотя помимо этого они должны были определять благоприятные дни для свадеб и требования богов в отношении жертвоприношений, а также заниматься диагностикой болезней и снятием порчи.

Чаки были мирянами из числа наиболее уважаемых и знающих старейшин. Выше уже отмечалось, что они держали веревки по углам квадрата, внутри которого находились подростки во время торжеств по случаю достижения зрелого возраста. Четверо чак также держали четыре конечности жертвы во время жертвоприношения. По сведениям епископа де Ланда, среди чак имелись искусные резчики по дереву, которые время от времени в полной изоляции занимались изготовлением деревянных идолов. Чаки выполняли различные обязанности не только в городских храмах, но и в деревнях, где оказывали помощь в проведении различных местных празднеств, чем способствовали более тесному контакту духовенства с простым народом.

Чилан являлся еще одним из представителей духовенства, находящимся в гуще народных масс. Уместно предположить, что, поскольку он умел толковать волю богов, ему оказывали всевозможные почести, а передвигался он в паланкине. Готовясь к прорицанию, он должен был пройти ритуальное очищение, включавшее в себя продолжительный пост и воздержание. Тексты майя, если их перевод верен, указывают на то, что сеансы чилана проходили в отдельной хижине, где он, войдя в транс, лежал распростертым на полу и получал послания от богов, находящихся под крышей. Вполне вероятно, что входить в транс чилану помогали наркотики.

На более низкой ступени, чем чаки и чиланы, находились скромные священнослужители, носившие название «ах мены». Они должны были следить за тем, чтобы указания богов (переданные через жрецов) точно воплощались в жизнь крестьянских хозяйств. Они руководили проведением некоторых ритуалов, среди которых были гадания и лечение больных, также они, по всей видимости, за определенную плату молились богам.

Крестьянин майя относился к богам с огромным уважением, даже со страхом. Он тревожился за каждый свой шаг, опасаясь последствий. Поэтому в своих молитвах он просил богов либо о покровительстве, либо благодарил их за прошлые благодеяния. Молитвы эти не отличались особой духовностью. Кроме того, каждый крестьянин майя отождествлял себя с выращиваемыми сельскохозяйственными культурами и животными, живущими рядом с ним в этом мире. Его жизнь и жизнь маиса были неразрывно переплетены. Точно так же, как и он, каждое дикое животное обладало душой, находящейся под защитой богов земли. В случае необходимости человек мог убить животное, но до или сразу после этого он должен был принести извинения. Чтобы избежать кары, он иногда передавал свою добычу друзьям, а уже от них принимал ее часть. Таким образом, он мог утверждать, что ест лишь то, что ему было дано.

В городе Ушмаль существует получившее название «Женский монастырь» здание, где, как полагают, проживали давшие обет безбрачия девушки. Британский ученый Эрик Томпсон считает, что это не так. И все же у майя существовало сообщество давших обет безбрачия женщин, чьи обязанности предписывали им украшать изящной вышивкой ткани, делать украшения из перьев, проводить уборку в храмах и поддерживать священный огонь.

Глава 6. Боги и богини

Пантеон майя

Пантеон майя был очень сложным, и попытки разобраться в нем затруднены тем, что мы обладаем крайне неполными сведениями, несмотря на то что существует относящееся к временам испанского завоевания письменное упоминание, содержащее имена 166 богов. Многие боги появились здесь с приходом мексиканцев. Поэтому трудно понять, что собой представляло религиозное мышление майя в классический период.

Майя верили, что загробный мир состоит из расположенных горизонтально слоев. Тринадцать из них находились на небесах и приблизительно соответствовали раю, девять были расположены под землей и представляли собой ад. Рай и ад, тем не менее, не рассматривались как награда или наказание за поведение на земле. Скорее они являлись обителями для различных классов: в загробной жизни каждый оказывался в среде, присущей его положению и роду занятий.

Подобно тому как четверо жрецов держали концы веревок, огораживающих квадрат, внутри которого находились подростки во время церемонии по случаю достижения ими зрелого возраста, а четверо жрецов держали четыре конечности жертвы на жертвенном камне, четыре бога, называвшиеся бакабы, держали на своих плечах небесный свод – так же как четверо атлантов. Каждый бакаб ассоциировался с одной из сторон света и определенным цветом. Расположенный с северной стороны был белым, с западной стороны – черным, с южной – желтым, а с восточной – красным. Рядом с каждым из бакабов росло дерево соответствующего цвета (хотя вполне возможно, что сами бакабы считались принявшими форму деревьев). В центре находилось пятое дерево, зеленого цвета, и на каждом дереве сидела птица соответствующего цвета.

По представлениям майя, существовал и верховный бог, носивший имя Хунаб Ку, но он был столь безлик и непостижим, что фактически не имел большого значения. Его сын, Итзамна, был богом неба, а также богом ночи и дня. В качестве даров человечеству он преподнес пищу, медицину, искусство письма и многое другое. В искусстве майя он изображался стариком с телом ящерицы, поскольку ящерица была его знаком. Он был беззубым и косоглазым и часто изображался с бородой. Представления майя об Итзамне были довольно туманными, ибо считалось, что своим всемогуществом он непостижим для разума простых смертных, предпочитавших иметь дело с более понятными им божествами, которых имелось великое множество.

В каждом из «кругов» рая и ада был свой бог. Имена некоторых из них до сих пор не расшифрованы, но известно, что каждый из богов преисподней был покровителем одного из дней календаря майя. Говоря о более продолжительных временных периодах, следует отметить, что каждый к’атун, или двадцатилетний период, на которые майя делили время, находился под покровительством одного бога, а поскольку существовало тринадцать к’атунов, то можно предположить, что каждый из богов рая, состоящего из тринадцати «кругов», владел правами на один из к’атунов.

Помимо богов загробного мира, огромное количество богов контролировало деятельность человека на земле. К наиболее важным из них относились: бог дождя, бог маиса, бог войны, бог медицины, бог ветра, бог смерти, богиня луны, бог солнца, бог Полярной звезды и различные божества земли, среди которых был бог ягуаров. Положение усложнялось тем, что каждый из богов был средоточием как добрых, так и злых начал. Например, бог дождя давал воду посевам и пополнял источники, что являлось добром, но он также насылал наводнения, в результате которых возникали болезни, а это было злом. Подобным же образом бог солнца, давая людям тепло и свет, совершал благодеяния, но, вызывая засуху и жажду, творил зло. Каждый из богов в пантеоне майя имел два обличия. Еще большую путаницу вносило то, что каждый бог обладал отличительными чертами, как мужчины, так и женщины, а кроме этого, для него были характерны одни особенности в раю и совсем другие в аду. Так, например, бог солнца, спускаясь на закате в подземное царство, принимал там обличив бога-ягуара.

Согласно одному из вариантов теологии майя Итзамна был отцом всех других богов (кроме Хунаб Ку). Его супругой была Иш Чель, которая, таким образом, была матерью всех богов. Она была не только богиней луны, но и богиней беременности, наводнений, ткачества и других ремесел. И вместе с тем существовала еще одна богиня луны, Иш Чап, которую ряд авторов называет богиней новолуния. Она была женой бога солнца, носящего имя Ах-Кинчил. Являлись ли Иш Чап и Ах-Кинчил просто иными проявлениями Иш Чель и Итзамны или были отдельными божествами? Трудно сказать. По всей видимости, сами майя не знали ответа на этот вопрос. Стоит вспомнить все споры, кипевшие вокруг христианской доктрины о божественном триединстве.

Региональные разновидности

Столкнувшись с многообразием богов майя, стоит помнить о том, что многие имена в столь впечатляющем своими размерами списке могут являться синонимами одного и того же бога, а отнюдь не означают различные сущности. На территории майя богословские системы отличаются друг от друга в различных регионах. Приведенные выше сведения обобщают представления, существовавшие в низменных районах Юкатана. У народности майя чорти, живущей в восточных районах Гватемалы и прилегающих районах, вместо бакабов фигурируют чиканы, представляющие собой гигантских змей. Существует четыре чикана, и каждый из них живет в больших озерах, расположенных по четырем сторонам света. Каждый имеет свой цвет (как и бакабы) и ассоциируется с определенным днем.

Второстепенным чиканам нет числа. Томпсон говорит о том, что они живут «в реках, источниках и озерах, но с приближением засухи поднимаются вверх по течению и во время сухого сезона живут в находящихся в горах верховьях рек и источниках. С началом дождей они возвращаются в реки, при этом от размеров их тел уровень рек повышается. Если сразу много чиканов плывут вниз по течению, то реки выходят из берегов. Движения чиканов в горах вызывают землетрясения. Колебания земли свидетельствуют о том, что чикан ворочается во сне, если же он полностью переворачивается с одного бока на другой, то возникают страшные по силе землетрясения».

У юкатанских майя существовал аналогичный бог, Мам, вызывавший землетрясения тем же способом. У них также существовало множество второстепенных богов, многие из которых имели большое значение для различных сторон повседневной жизни. Существовали боги различных сельскохозяйственных культур, боги животных, боги ремесел, боги рек, озер и пещер, боги ветров, дующих с севера. Двойственность, присущая отдельным богам, порой поражает. Например, бог войны Эк Чуах являлся покровителем торговцев. Верховный бакаб, носивший имя Хобнил, являлся также богом пчел и покровителем пчеловодов. Здесь мы опять сталкиваемся с множественностью, ибо существовало несколько богов и пчел, и купцов. Эк Чуах также является богом какао, поскольку какао-бобы в отдельных случаях использовались купцами в качестве денег.

К числу малоизвестных богов относились: бог татуировки, бог акул, бог птицы чачалака, бог балче (разновидность вина), бог оленей и бог игроков в мяч. Животные и другие существа имели собственных богов, к которым людям полагалось относиться с почтением. Помимо этих связанных с повседневной жизнью богов существовали божества, представлявшие интерес лишь для духовенства. Среди них были боги звезд и планет, такие как бог Венеры и бог Полярной звезды. Бог (или богиня) Венеры, по всей видимости, имел отношение к земным делам и являлся покровителем охотников, а также ассоциировался с одним из месяцев календаря майя.

Христианство

Найти в сознании майя точки соприкосновения их старинных религиозных верований с христианством, введенным испанскими завоевателями, оказалось несложно. Их религия сегодня представляет собой форму христианства, впитавшего многие из их религиозных догм, – по существу это сплав христианства и традиционных учений майя. Многочисленные боги майя превратились в христианских святых (как это произошло во многих странах Европы на заре развития христианства), и старинные праздники майя были увековечены в днях того или иного святого.

В фундаментальных вопросах майя с готовностью приняли христианское таинство причастия, во время которого положено есть хлеб и пить вино. Идея о том, что тело Христа является хлебом жизни, не стала для них новой: именно такой была и роль их бога маиса. Прослеживаются ряд и еще более странных аналогий. В Книге Откровений Нового Завета мы читаем о четырех всадниках Апокалипсиса, чьи лошади были белой, черной, рыжей и палевой мастей. В мифологии майя четыре бакаба, каждый из которых жил с одной из сторон небосвода, также ездили на лошадях, а цвета, символизирующие четыре стороны света, аналогичны мастям библейских лошадей.

Аналогично нахождению точек соприкосновения с христианством, в более ранние периоды религии майя пришлось впитывать в себя новых богов, привнесенных мексиканскими завоевателями. Главным среди них был Кетцалькоатль (на языке завоевателей) или Кукулькан (на языке майя), который, возможно, являлся вождем мексиканцев и впоследствии был обожествлен. Его знаком был пернатый змей, являющийся одним из излюбленных мотивов искусства майя. Появились новые боги солнца и огня, а также внушающий ужас бог весны, изображаемый в одежде из кожи принесенных в жертву людей.

Изображения богов майя

Изображения богов в искусстве майя постоянно менялись, каждый бог или богиня изображались то в одном обличье, то в другом. Но определенные условности в изображениях богов часто делают их узнаваемыми. Как уже отмечалось, Кетцалькоатль или Кукулькан, как правило, изображался пернатым змеем. Итзамна обычно имел тело ящерицы или игуаны. Его жена Иш Чель, хотя и считалась добрым божеством, часто принимала обличие сварливой старухи. Богиня новолуния Иш Чап представляла собой Иш Чель в более привлекательном виде. Юм Кааш, бог маиса, всегда изображался молодым человеком и держал в руках горшок с растущим в нем побегом маиса. Форма его головы была настолько вытянутой и заостренной, что напоминала лист маиса. Чаки изображались с хоботом, как у тапира или слона, и с выступающими вперед зубами. Эк Чуах, бог преисподней и смерти, был черным и злобным, с выдающейся нижней губой. Ах Пуч, другой бог смерти, изображался скелетом. Его плащ был увешан колокольчиками, его сопровождала собака, сова и другие птицы, предвещающие несчастье.

Один из богов Венеры всегда изображался с завязанными глазами. Другой принимал обличие пумы, а в ухе еще одного была птица с зелеными перьями. Иш Чаб, богиня самоубийства (считавшегося у майя почетной смертью, открывающей немедленный доступ в рай), изображалась с веревкой на шее. Хобнила, главу бакабов, часто рисовали в виде стилизованной пчелы. А бога ягуаров всегда можно было отличить по маске ягуара.

Общение с богами

При наличии такого множества богов для простого крестьянина майя не навлечь на себя их гнев было сложной задачей, в особенности потому, что умиротворение богов требовало не столько высоконравственного поведения, сколько четкого и своевременного выполнения обрядов, ритуалов и жертвоприношений. Вполне очевидно, что при таком положении многочисленному духовенству было чем заняться.

Индивидуально крестьянин майя обычно молился богам в начале дня перед завтраком. Его молитвы содержали те или иные просьбы в зависимости от его потребностей, например, он мог просить послать ему успех на охоте, но при этом был очень осторожен, чтобы не запрашивать больше, чем ему требуется. Если в ответ на его мольбы милость была дарована ему, он выражал свою благодарность соответствующим жертвоприношением. Вдоль ведущих в деревню дорог располагались храмы, где можно было помолиться, а снаружи лежали груды камней, куда человек добавлял один камень после каждого обращения к богу.

К помощи жрецов приходилось прибегать, если требовалось определить благоприятный день для важных событий, таких как свадьба или торжество по случаю достижения зрелости. Жрец был нужен и в случае болезни, когда требовалось обратиться за помощью к соответствующему божеству. По существу, крестьянин майя ничего не мог сделать без обращения к богам, обычно при посредничестве жреца.

Отдельные личности, за исключением принадлежавших к высшим слоям общества, не имели большого значения в государстве майя. Само государство, или общество в целом, являлось значимым, и благополучие государства ставилось во главу угла при соблюдении религиозных обрядов и ритуалов. Поклонение богам представляло собой нечто вроде коммерческой сделки: милости можно было ждать, если боги получали щедрую плату, и платой, требуемой в случае наиболее важных событий, являлось человеческое жертвоприношение. Неизвестно, в какой степени обычай жертвоприношений майя был заимствован у кровожадных мексиканцев и насколько он был распространен у них до прихода мексиканских завоевателей. С уверенностью можно сказать, что у майя человеческие жертвоприношения не проводились в таких крупных масштабах, как у ацтеков, которые еще за несколько лет до вторжения испанцев могли совершать ритуальные убийства двадцати тысяч пленных солдат в один день. Но способы жертвоприношения мало чем отличались. Жертву, выкрашенную голубой краской, укладывали в распластанном положении на жертвенном камне, а четверо помощников (чаки) держали его за четыре конечности. Жрец одним резким ударом рассекал левую сторону груди жертвы ниже ребер и, запустив в рану руку, вытаскивал еще бьющееся сердце. Другой жрец преподносил сердце в виде дара богу, в честь которого совершалось жертвоприношение, размазывая кровь по его изображению.

Жертвоприношение могло совершаться во дворе храма или в любом другом месте, но обычно местом для него являлся помост на вершине храма-пирамиды. В этом случае тело жертвы, как правило, скатывали вниз по ступеням пирамиды. У ее подножия с тела сдирали кожу, и один из жрецов, набросив ее на себя, исполнял ритуальный танец. Иногда тело в ритуальных целях съедали, с тем чтобы качества покойного перешли к участникам церемонии. Существовали и иные варианты совершения жертвоприношений. Иногда жертву привязывали к столбу для операции по извлечению сердца. Нескольких странствующих монахов, попавших в 1696 году в плен к последним независимым майя из племени ица, привязали к каркасу, имеющему форму креста святого Андрея. Иногда жертву сбрасывали вниз с верхней точки пирамиды или с другого возвышенного места, а затем извлекали сердце. Для убийства могли использоваться и стрелы. Жертву привязывали к столбу и на груди в области сердца белой краской рисовали мишень для лучников. Но первые стрелы преднамеренно направляли в другие части тела жертвы.

Ритуальными жертвами могли быть мужчины, женщины, дети и даже животные, хотя чаще всего ими являлись взятые в плен во время войны враги. В ожидании благоприятного для церемонии дня пленников под усиленной охраной держали в клетках. Вообще, вероятность оказаться в роли жертвы, по все видимости, была той опасностью, с которой майя приходилось жить всю их жизнь. Поэтому вполне возможно, что многие из них пусть и неохотно, но с покорностью шли навстречу своей судьбе. Высказывались предположения, что они часто находились под воздействием наркотиков, но доказательств этого не существует. Иногда жертва даже была должна принимать участие в ритуальном танце вместе со своими убийцами.

На изумляющих фресках в Бонампаке изображены пытки пленников. У некоторых из них вырваны ногти, и они горестно взирают на капающую с кончиков пальцев кровь. Другие от изнеможения лишились сознания. Но ничего подобного этим изображениям больше нигде не было найдено. Еще одна из форм жертвоприношения была распространена у майя с Юкатана. Она использовалась в период засухи для умиротворения бога (или богов) дождя. У проживавших на Юкатане майя считалось, что боги дождя живут в сенотах – глубоких известковых пещерах, – являвшихся важными источниками воды для проживавших на равнинах майя. Если засуха продолжалась долго, в сеноты с окружающих утесов бросали человеческие жертвы, которые своими мольбами должны были умиротворить богов. Как правило, подобные ритуалы заканчивались смертью, но одному из героев удалось выжить, и он впоследствии стал знаменитым вождем. Помимо человеческих жертв в сеноты бросали всевозможные дары.

Ритуалы

Почти все церемонии майя требовали тщательных приготовлений. К ним помимо прочего относились пост и сексуальное воздержание. Невинность высоко ценилась, и этим, как полагают, объясняется большое количество принесенных в жертву детей, считавшихся «чистыми» жертвами. «Девственная» вода, то есть вода, набранная в подземных источниках или собранная по каплям внутри пещер, являлась одним из неотъемлемых атрибутов жертвоприношения. Когда требовался огонь, он должен был быть «девственным» огнем – жрецу полагалось заново разжечь его путем трения.

Важной составной частью религиозного ритуала являлись танцы, цель которых, по всей видимости, состояла в том, чтобы оказать гипнотический эффект на их участников, а также на зрителей. Танцы исполнялись под музыку. У майя были духовые и ударные музыкальные инструменты, но не было струнных. Духовые инструменты, такие как флейты или трубы, вели мелодию, а ударные отбивали ритм. На одной из фресок в Бонампаке изображен оркестр из двенадцати музыкантов. Трубачи возглавляли процессию, за ними следовали барабанщики (один играл на барабане, обтянутом шкурами животных, трое других – на барабанах, сделанных из панциря черепах) и музыканты с трещотками. Дирижер пел мелодию и дирижировал оркестром. Музыканта, допустившего ошибку в ритме, ждало наказание. На фреске не изображены все инструменты, известные майя. Они использовали также флейты, свирели и колокольчики, последние обычно привязывали на запястья, лодыжки и пояса танцоров. Флейты изготовляли из камыша, глины и костей (иногда человеческих). Изображенные на фреске в Бонампаке трубы сделаны из глины, но для их изготовления использовалось и дерево. Самым распространенным видом барабана был пустотелый обрубок бревна, обтянутый оленьей шкурой. На нем играли руками, но иногда пользовались палочками с резиновыми наконечниками. Крупные морские раковины широко использовались в качестве как барабанов, так и труб.

Одна из ранних испанских летописей так описывает исполнение танца на Юкатане:

«Индейцы готовили нечто вроде платформы и сверху помещали на нее небольшую башенку футов в шесть высотой, напоминавшую собой кафедру проповедника. Она сверху донизу была покрыта раскрашенной тканью, а сверху были укреплены два флага, по одному с каждой стороны. В этой башенке находился нарядно одетый индеец, верхняя часть туловища которого виднелась из башенки. В одной руке он держал трещотку, которыми пользуются в этой стране, а в другой – веер из перьев. Он постоянно тряс своим телом и свистел под аккомпанемент большого барабана, на котором играл индеец, находившийся рядом с платформой. Вместе с ним было много других индейцев, которые своим пением под звуки барабана и пронзительным свистом создавали невообразимый шум. Шесть индейцев несли платформу на своих плечах, и даже они, двигаясь, пели, танцевали и корчились под звуки барабана. Башенка была очень красивой и сильно раскачивалась, ее высота и яркие цвета позволяли заметить ее издалека. Этот танец назывался «Зоно», и они танцевали его с незапамятных времен».

Это весьма похоже на описание выступления поп-группы на современном городском празднике. В другом танце, носящем название «Коломче» или «Танец тростника», по описаниям епископа де Ланда, принимал участие хоровод из 150 танцоров. В центре круга два танцора изображали охотника и оленя. На де Ланда мастерство исполнения произвело глубокое впечатление, как, впрочем, и на других зрителей, которых, по его оценке, собралось около 15 000 человек, и многие из них приехали издалека. Еще в одном танце принимали участие 800 человек, исполнявших его безостановочно в течение целого дня. По всей вероятности, это был воинственный танец. Большинство танцев майя были вполне пристойными, и, как правило, мужчины и женщины вместе не принимали участия в танцах. Но испанские монахи, тем не менее, считали некоторые из них неприличными и эротичными.

Многие, а возможно, и большинство танцев майя включали в себя элементы спектакля, представляющего собой церемонию в честь какого-нибудь бога, чьим благосклонным отношением люди надеялись заручиться. Провести разграничение между такими церемониями и драматическими спектаклями довольно трудно, но, по всей видимости, драматическое искусство было довольно хорошо развито, и талантливые актеры не оставались без работы. На фресках одни актеры изображены в масках фантастических зверей, птиц и рептилий, другие одеты в стилизованные костюмы, назначение которых, несомненно, было понятно зрителям. Некоторые спектакли напоминали до сих пор сохранившиеся в сельских районах Англии пантомимы, в которых поборники сил света ведут борьбу и побеждают поборников сил тьмы, другие были похожи на широко исполняющиеся до сих пор во многих частях Европы спектакли, связанные с пробуждением природы. Как и большинство примитивных драматических представлений, спектакли майя включали в себя элементы сатиры и юмора. По мнению де Ланда, актеры майя отличались остроумием и прекрасной мимикой.

Спектакли проходили на открытом воздухе, на специально построенных для них каменных помостах. Спектакли, по словам де Ланда, игрались для «удовольствия зрителей», одни спектакли, по его мнению, являлись «фарсами», а другие «комедиями». Вполне вероятно, что существовали и трагедии, так как одну из таких сцен в городе Чичен-Ица со всех сторон украшают ряды человеческих черепов, высеченных из камня. Эта сцена примыкает к полю для игры в мяч, где, как уже упоминалось, фрески изображают победителя в игре, держащего в руках отрубленную голову своего побежденного соперника. По мнению доктора Майкла Коу, «вполне вероятно, что в эту игру играли «не на жизнь, а на смерть», и проигравшего ждала смерть на «тзомпантли» (сцене)». Как мы видим, танцы, музыка, драматические спектакли и игры были тесно взаимосвязаны, и все они в определенной степени имели отношение к религиозным церемониям.

Глава 7. Математика, наука и литература

У майя математика и литература являлись областями знаний, открытыми лишь для избранных: хотя существовало много книг, большинство народа не умело ни читать, ни писать. Иногда на стенах зданий майя можно видеть надписи, сделанные строителями, но они выполнены в виде рисунков. Не использовалось письмо и для составления контрактов и других коммерческих документов. Математикой в незначительной мере пользовалась купцы, которые, по словам де Ланда, занимались подсчетами с помощью фишек, – ими, возможно, служили какао-бобы, – «раскладывая их на земле или ровной поверхности». Более сложные математические задачи, как и искусство письма иероглифами, являлись уделом ревностно оберегавших их тайны жрецов.

Жрецы представляли собой многочисленный класс, и потому количество письменных документов было значительным. Когда в 1562 году епископ де Ланда издал указ о сдаче и сожжении всех книг майя, их сдавали сотнями. «В них не содержалось ничего, кроме предрассудков и дьявольской лжи, поэтому мы и сожгли их все», – писал епископ. Впоследствии он горько сожалел о своем варварском поступке и попытался кое-что восстановить, но, насколько известно, из всего этого обилия литературных произведений уцелели лишь три книги.

При отсутствии подлинных письменных документов мы вынуждены полагаться во многом на свидетельства самого де Ланда, чтобы составить представление о майя того времени. Помимо большого количества сведений об их обычаях, верованиях, истории и достижениях, он оставил нам своего рода ключ к иероглифическому письму майя, без которого его расшифровка не продвинулась бы так далеко. Но в настоящее время мы можем прочитать лишь половину иероглифов майя, и в основном это те, что имеют отношение к датам, астрономии и календарю. В дошедших до нас трех книгах майя речь главным образом идет об астрономии, астрологии и ритуалах, а уничтоженные книги, как полагают, содержали подробные сведения в различных областях знаний, таких как история, генеалогия, мифология (или религиозные учения), медицина и прорицание. Помимо сохранившихся книг, еще одним доступным для нас источником информации остаются многочисленные надписи на зданиях и памятниках. Благодаря «одержимости» майя календарем эти надписи почти всегда содержат даты, которые мы можем прочитать, и имена собственные, которые в большинстве случаев мы прочитать не можем. Поэтому наши знания об истории майя в хронологическом аспекте начиная с периода формирования являются достаточно точными, но многое другое остается туманным.

Математика

Система чисел майя была блестяще разработана и во многих отношениях превосходила систему, в течение многих веков служившую Римской империи. В ней были использованы две известные нам идеи, но они представлялись бы нам отнюдь не очевидными, если бы пришлось создавать систему чисел на пустом месте: 1) соотнесение численного значения с положением в ряду цифр и 2) идея нуля.

Если мы напишем цифры 1, 2, 3 в таком порядке, то мы, поскольку нам это знакомо, прочитаем их как «сто двадцать три». Цифра справа представляет собой единицы, средняя цифра указывает на количество десятков, а левая – на количество сотен. Мы, по существу, выражаем арифметическую сумму: мы сложили одну сотню, два десятка и три единицы. Ноль важен потому, что дает нам возможность придерживаться желаемой последовательности при таких условиях, которые, не будь нуля, внесли бы путаницу. Допустим, что нам надо написать число «сто три», мы используем знак нуля для разделения сотен и единиц. Без нуля нам пришлось бы оставить пробел между единицей (сотни) и тройкой (единицы), а это внесло бы путаницу.

Майя использовали положение цифры и ноль точно таким же образом. Но они пользовались вертикальными колонками вместо горизонтальных. И еще они использовали не десятеричную систему, как мы, а двадцатеричную, то есть основанную на числе 20. Количество возможных перестановок было бесчисленным и позволяло майя делать астрономические расчеты. Та легкость, с которой этого можно было добиться, по всей видимости, искушала математиков майя на проведение расчетов, практически не имевших смысла. Одна из надписей обозначает дату, отстоящую от момента написания на четыреста миллионов лет, что представляет собой период времени, равный 23 040 000 000 дням!

Глубокие познания майя в математике использовались их жрецами главным образом для совершенствования календарей. Множественное число здесь употреблено намеренно, поскольку у майя было по меньшей мере три календаря.

Один из них носил название «Хааб» и во многом совпадал с нашим календарем. Календарный год в нем состоял из 18 месяцев, или уиналов, продолжительность каждого месяца равнялась 20 дням. Таким образом, в году было 360 дней, а пять или пять с половиной дней не учитывались. Эти дни были известны под названием «уайэб», или неблагоприятные дни, и посвящались религиозным церемониям, связанным с празднованием Нового года. Год «Хааб» носил также название «Смутного года». Второй календарь носил название «Тцолкин» и считался священным. Год в нем состоял из 20 месяцев, в каждом из которых было 13 дней. Таким образом, продолжительность года равнялась 260 дням, хотя это число не имеет никакого отношения к естественной календарной продолжительности года. Как и откуда оно появилось, остается загадкой. И третьим был так называемый «Длительный счет» – термин, знакомый читателям книг о майя. Этот календарь являлся расширенным вариантом календаря «Хааб», используя в качестве единицы календарный год из 360 дней, носивший название «тун», он вел отсчет до 3113 года до нашей эры.

При более пристальном изучении всех трех календарей вскоре становится очевидным, что они выполняли полезную функцию проверки друг друга. Каждый день был помечен дважды, один раз в соответствии с календарем «Хааб» и еще один раз в соответствии с календарем «Тцолкин». Каждый день года по календарю «Тцолкин» совпадал с тем же самым днем года по календарю «Хааб» один раз каждые 18 980 дней. 73 года по календарю «Тцолкин» равнялось 52 годам по календарю «Хааб», и по истечении этих 52 лет цикл начинался вновь. Майя был известен этот цикл, и он имел для них особый смысл, ибо они учитывали его при строительстве пирамид.

Майя знали, по меньшей мере, еще два календаря, одним из которых был лунный календарь. В конце концов, математики майя добились такой точности, что смогли подсчитать продолжительность лунного месяца в днях как равную числу 29,53020 – сегодня мы считаем это число равным 29,53059. Такая точность изумляет. Майя добились ее с помощью серии уравнений, включающих формулу: 405 лунных месяцев =11 959 888 дням = 46 годам по 260 дней в каждом по календарю «Тцолкин». Затем эти расчеты были перепроверены с помощью других календарных уравнений.

Еще один календарь имел отношение к планете Венера (между прочим, майя, в отличие от многих других древних народов, знали, что Утренняя звезда и Вечерняя звезда были одной той же планетой). Они подсчитали, что синодический год Венеры, то есть промежуток времени между последовательными одноименными фазами, в среднем длится примерно 584 дня (на самом деле это число равно 583,92). На основании этого они вывели четкое уравнение: 65 венерианских лет = 104 годам по 365 дней в каждом по календарю «Хааб» = 146 годам по 260 дней в каждом по календарю «Тцолкин». Поскольку их оценка продолжительности синодического года Венеры была не совсем точной, они установили, что ошибка вкрадывается по прошествии длительных периодов времени, и эта ошибка была исправлена с помощью ряда довольно остроумных приемов. Ошибка, по существу, составляла отклонение всего в один день за более чем 6000 лет. (Будет отмечено, что венерианский цикл ровно вдвое превосходит по продолжительности цикл, при котором происходит совпадение количества лет по календарю «Хааб» и календарю «Тцолкин», то есть 52 года по календарю «Хааб» и 73 года по календарю «Тцолкин».)

Большую часть сведений о расчетах майя цикла Венеры и другие сведения по астрономии можно найти в так называемом Дрезденском кодексе (получившем такое название от города Дрездена в Германии, где он хранится), одной из трех дошедших до нас книг майя. Высказываются мнения, что еще одна астрономическая таблица в этом документе имеет отношение к синодическому году Марса, продолжительность которого составляет 780 дней. Другие таблицы, по мнению ряда авторов, имеют отношение к Меркурию и Юпитеру. Но мнения на этот счет расходятся.

С помощью календарей жрецы майя могли предсказывать солнечные и лунные затмения, что позволяло соблюдать необходимые ритуалы и совершать положенные жертвоприношения, а также способствовало тому, чтобы особо мнительные люди, такие, например, как беременные женщины, оставались дома, пока не минует опасность.

По календарю майя, носившему название «Длительный счет», год, или тун, имел продолжительность 360 дней. Таблица была составлена следующим образом:

20 кинов (или дней) = 1 уиналу (месяц)

18 уиналов = 1 туну

20 тунов (или 7200 дней) = 1 к’атуну

20 к’атунов (или 144 000 дней) = 1 бактуну

20 бактунов (или 2 888 000 дней) = 1 пиктуну

20 пиктунов (или 57 600 000 дней) = 1 калабтуну

20 калабтунов (или 1 520 000 000 дней) = 1 кинчилтуну

20 кинчилтунов (или 23 040 000 000 дней) = 1 алаутуну

Трудно сказать, что заставило майя вести в таблицах расчеты до столь значительных величин и какая от этого была польза. Еще большую путаницу при определении связанных с историей майя дат вносит то, что каждый день имел название или, пожалуй, даже два названия – одно по календарю «Хааб», другое по календарю «Тцолкин». Также существовали особые иероглифы, обозначавшие богов, являвшихся покровителями того или иного дня, и иероглифы для обозначения различных периодов времени, на которые приходится запись о том или ином событии.

Иероглифы

Иероглифы являлись формой письменности майя. Как можно будет увидеть ниже, каждый иероглиф напоминал по форме квадрат с закругленными углами. Внутри этих очертаний находился сложный рисунок, в котором часто можно разобрать отдельные части человеческого тела, такие как челюсти, руки и глаза. Другие рисунки, наоборот, выглядят полностью абстрактными. Существовали также часто наносимые рядом с основным орнаментом вспомогательные рисунки, которые, по всей видимости, являлись префиксами и суффиксами, изменявшими значение иероглифа. В отдельных иероглифах присутствуют точки и отрезки, обозначающие числительные. Иероглифы располагались двойными вертикальными колонками, их надо было читать сверху вниз и слева направо. Иероглифическое письмо майя в принципе схоже с китайским, где каждый иероглиф представляет собой целое слово, а не букву алфавита. И еще иероглифы майя напоминают иероглифическое письмо древних египтян. К сожалению, подобные аналогии мало помогают при расшифровке их значений.

Епископ де Ланда считал, что иероглифы майя были буквами алфавита. С помощью переводчика майя он записывал иероглифы или знаки букв алфавита, которые переводчик знал. Пусть это и оказалось полезным, но сделанные де Ланда расшифровки не дали ключа для чтения письменности майя. Считается, что трудности возникали потому, что переводчик не понимал, чего от него хотят, и давал названия букв, а не их звучание. Точно таким же образом при попытках выучить английский алфавит могут возникнуть трудности, если, показывая на букву «h», человеку говорят, что это «эйтч». Сведения окажутся верными, но не помогут, если человек попытается соотнести звучание этой буквы в разговорном языке с его написанием в слове. По существу, де Ланда ставил себе непосильную задачу, так как хотя в письме майя и присутствуют элементы алфавита, но по большей части оно является идеографическим и пиктографическим.

В своем фундаментальном труде «Иероглифическое письмо майя» британский археолог Эрик Томпсон подробно исследовал проблемы, связанные с письменностью майя. Несколько примеров послужат для иллюстрации этих проблем. В языке юкатанских майя слово «шок» имеет два значения: глагол «считать» и название мифологической рыбы. Поэтому в изображении иероглифа, выражающего идею счета, мы находим изображение головы рыбы. В мифологии майя птица моан (разновидность рогатой совы) является существом, которое из своего дома на небесах посылает на землю дождь. Поскольку сезон дождей являлся самой важной частью года для полностью зависящих от урожая маиса майя, иероглиф, означающий «тун» (год) в календаре «Хааб», содержит изображение головы птицы моан. Первый месяц календаря «Хааб» назывался «поп», и это же слово на языке майя обозначало плетеную циновку. Поэтому изображение циновки присутствует в иероглифе, употребляющемся для обозначения этого месяца. (Здесь также выражается и дополнительная мысль: так как циновка (поп), на которой сидел вождь, являлась символом власти, то это должно было быть отражено и в названии первого месяц года.)

Следовательно, с тем, чтобы даже просто попытаться расшифровать иероглифы майя, ученый должен обладать глубокими познаниями в их мифологии и фольклоре. Задачу эту отнюдь не упрощает и то, что майя испытывали настоящую страсть к заполнению всех свободных мест узорами. Некоторые иероглифы имеют такое количество деталей, что это вносит полную путаницу, и сложно определить, какие элементы являются главными для понимания смысла. Однако же, хотя прочтению книг и надписей майя препятствует масса трудностей, эту проблему отнюдь нельзя считать неразрешимой. Тот факт, что даты и другие хронологические записи, представляющие собой чуть ли не половину имеющегося в нашем распоряжении материала, можно понять, вселяет уверенность, что рано или поздно и остальные записи поддадутся расшифровке. Ученые в различных частях света работают над этим, и, когда шла работа над этой книгой, появились сообщения о том, что в России нашли ключ к иероглифам майя. Мы обладаем и тем преимуществом, что язык майя не является мертвым языком. Язык юкатанских майя, по всей вероятности, во многом схож с языком майя, живших в классические времена, и эти два языка взаимосвязаны друг с другом так же, например, как современный английский язык и английский язык Средневековья. В этой связи основной задачей становится соотнесение иероглифов со звучанием слов.

Что мы сможем узнать о майя, когда сумеем прочитать их иероглифы? Ответ на этот вопрос может вызвать разочарование. Несомненно, мы больше узнаем об их истории, в первую очередь из существующих надписей. Даты присутствуют в надписях, имеющихся почти на каждом из воздвигнутых майя монументальных сооружений, а когда мы сможем прочитать сопровождающие их иероглифы, то окажемся обладателями ценных сведений. В этой области уже удалось многого добиться. Было продемонстрировано, например, что на каждой стеле из города Пьедрас-Неграс, которые были тщательно изучены, запечатлены события одного царствования. Иероглифы на них описывают рождение царя, его восшествие на престол и вступление в брак, рождение детей, его военные победы и, наконец, смерть, и все это сопровождается датами. Иероглифы на фризах из Йашчилана позволили американской ученой Татьяне Проскуряковой собрать факты из истории династии «ягуаровых» королей, правивших здесь в VIII веке до нашей эры.

Расшифровка письменности майя, вероятно, позволит нам намного больше узнать об их религиозных верованиях и мифологии, о которых нам уже многое известно, и, несомненно, мы познакомимся со многими пророчествами. Есть надежда, что иероглифами написаны стихи и другие виды литературных произведений. В относящихся к периоду испанского владычества преданиях майя говорится об уничтоженных испанцами книгах, содержащих сведения по медицине. Хотя информация, касающаяся знаний майя о лечении травами, будет представлять несомненный интерес, многое из того, что нам уже известно об их суевериях, не дает оснований для оптимизма в отношении того, что майя действительно обладали глубокими познаниями в медицине.

В основе пророчеств жрецов майя лежала идея о цикличности истории, считалось, что однажды произошедшее повторится вновь. Они верили, что мир в своем развитии прошел четыре цикла, каждый продолжительностью ровно в 5200 лет (или 13 бактунов). Каждый из этих циклов заканчивался катаклизмом, таким как наводнение или пожар. Сейчас мы находимся в пятой фазе, начавшейся в 3113 году до нашей эры, и, по их подсчетам, она должна завершиться в 2011 году нашей эры. Они даже предсказали, какого числа это должно произойти – 24 декабря.

Подобно тому как, неизбежно подходя к своему завершению, повторялись сами циклы, повторялись и события внутри этих циклов. На этом основании приводились доводы в пользу того, что если известны точные даты прошлых событий, то при совпадении соответствующих дат произойдут те же самые события. Таким образом, обладавший знаниями жрец мог точно предсказать предстоящие события. Существовал и второстепенный цикл продолжительностью в 275 лет. Он подразделялся на 13 к’атунов, продолжительностью приблизительно 20 лет каждый. Считалось, что поскольку каждый к’атун находился под влиянием тех или иных тайных сил, как и к’атун с тем же названием, отстоящий от него на 275 лет, то в этот период должны произойти аналогичные события.

Подобная «точность» предсказаний воспитывала фатализм. Поскольку наступление тех или иных событий являлось неизбежным, то было бесполезно пытаться что-либо изменить. Результат плачевных последствий подобного отношения можно проиллюстрировать следующим примером. Когда последний независимый город майя, Таясал, в 1696 году продолжал сопротивляться испанцам, францисканский монах Авендано, изучивший календари майя, посетил этот город и сообщил его правителям, что, согласно предсказаниям, падение города неизбежно: через нескольких месяцев наступит конец эры старой религии, и на смену ей придет христианство. Его доводы, с которыми правители не посмели спорить, подорвали их решимость сопротивляться, и пусть не безропотно, но они впустили испанцев в город. Аналогичным, конечно, является и классический пример с последним императором ацтеков Монтесумой, который после появления Кортеса и его солдат, полагаясь на пророчества, колебался до тех пор, пока не оказалось слишком поздно.

Эта озабоченность основанными на прошлом предсказаниями породила еще одну любопытную тенденцию. В относящихся к периоду испанского владычества литературных произведениях майя зачастую непонятно, ссылается ли автор на действительно происходившие исторические события или на пророчества, сделанные на основании происходивших в далеком прошлом событий. Например, книги «Чилам Балам», десять или двенадцать томов которых частично дошли до нас, написаны на языке майя, но с использованием европейской письменности. Они создавались в различные периоды начиная с прихода испанцев и до конца XVIII века, и в них, по всей видимости, делались попытки сохранить накопленные майя знания. Признавая их огромную ценность, следует отметить, что в этих книгах имеется огромное количество ошибок, многие из которых возникают из-за смешения действительно происходивших событий с предсказаниями. (Подобным примером может служить библейская Книга Даниила, в которой якобы описываются события далекого прошлого Вавилонской монархии, а на самом деле она является облаченным по причинам безопасности в форму художественной прозы письменным отчетом о движении сопротивления в Палестине 400 лет спустя – примерно в 160 году до нашей эры.)

Глава 8. Искусство и архитектура

Живопись

Древние майя оставили прекрасное наследие из произведений искусства и архитектуры. И хотя живопись, вероятно, не являлась тем видом искусства, где они особо преуспели, развивая высказанные в предыдущей главе мысли, о ней следует сказать особо. Майя использовали живопись главным образом в своих книгах. «Бумагу» для них изготавливали из коры фигового дерева, которую измельчали, толкли и придавали ей необходимую плотность. Затем из нее делали длинные полотна, ширина которых достигала 8—12 дюймов. Их складывали таким образом, чтобы получались страницы шириной в 3 или 4 дюйма, и на эти страницы наносили рисунки с обеих сторон. Для придания поверхности гладкости бумагу покрывали известковой побелкой. Рисунки в дошедших до нас рукописях, очевидно, делались с помощью тонкой кисточки, преобладающими цветами являлись черный и красный, хотя встречаются зеленый, желтый и коричневый. В Дрезденском кодексе качество рисунков превосходно, но в других книгах они выполнены не столь тщательно.

Образцы живописи майя встречаются на гончарных изделиях, на произведениях из камня и даже на украшениях из нефрита. Однако большая часть живописных произведений, по всей видимости, подверглась разрушительному воздействию влажного тропического климата Центральной Америки и не сохранилась. Поэтому тем большую ценность представляют чудом дошедшие до нас образцы настенной живописи в Бонампаке. Они находятся в трех залах, обнаруженных лишь в 1946 году. Эти залы расположены в здании, длина которого составляет сорок четыре, а ширина почти тринадцать футов, его стены, сужаясь кверху, образуют конусообразный потолок, расположенный над полом на высоте в шестнадцать с половиной футов. Все стены покрыты превосходными фресками, запечатлевшими яркие сцены из жизни майя, в частности связанные с военными походами. На них изображены сцены битв и последующего триумфа победителей, пыток пленных, танцев под музыку, заседаний совета и резко контрастирующие с ними сцены из домашней жизни. Существует мнение, что фрески представляют собой своеобразную запись об одном из победоносных военных походов или о событиях царствования какого-то воинственного вождя.

Фрески в Бонампаке очень красочны, фигуры людей на них выглядят реалистично, а уровень художественного мастерства произведения в целом весьма высок. Они напоминают собой живописные изображения на египетских гробницах, но фигуры людей на них более естественны, а художественные образы отличаются меньшей условностью. Обладая несомненными художественными достоинствами, рисунки дают еще и возможность почерпнуть много ценных сведений об одежде, обычаях и других сторонах жизни майя.

Фрески писались прямо на штукатурке, толщина которой составляет примерно два дюйма. По утверждению фон Хагена, штукатуры и художники работали вместе, причем художник наносил рисунки на штукатурку, пока та еще не высохла. «Все три зала, по всей видимости, были расписаны за 48 часов», – писал он. Сопровождающие рисунки иероглифы до сих пор не расшифрованы, но когда-нибудь, возможно, они расскажут нам о том, что на них изображено.

Из всего обнаруженного на сегодняшний день живопись в Бонампаке является примером наивысших достижений искусства майя, но существуют и другие достойные внимания образцы во многих местах, самые ранние из которых находятся в городе Вашактун. Вполне вероятно, что большая часть скульптурных произведений майя, в особенности многочисленные рельефные изображения, первоначально расписывалась красками.

Скульптура

Фрески в Бонампаке настолько поражают своей реалистичностью, что по сравнению с ними скульптурные произведения майя выглядят в целом довольно примитивными. Их отличает условность и стилизация, они часто перегружены большим количеством мелких деталей, хотя уровень мастерства их исполнения обычно высок. Чтобы оценить их по достоинству, необходимо понять их предназначение. Как и большинство имеющих религиозную направленность произведений искусства средневековой Европы, скульптуры майя создавались ради прославления Бога (или в данном случае богов). Европейское искусство того времени помимо прочего ставило себе целью познакомить неграмотный народ с преданиями, связанными с верой, скульптуры майя, наоборот, как правило, устанавливались в храмах или тех частях храмов, куда простой народ не имел доступа. Они были предназначены исключительно для восприятия богов и горстки избранных жрецов. Большинство скульптур представляли собой изображения богов.

Можно представить, что при столь многочисленной и разноликой плеяде богов майя было важно соблюсти характерные детали в изображении того или иного бога, чтобы он мог быть узнаваем. Ошибка могла стоить дорого. В обществе, где наказанию подвергался танцор за потерю ритма, а музыкант за неправильно взятую ноту, суровое наказание ждало скульптора, который намеренно или случайно допускал ошибку в изображении бога. Знание этого накладывало отпечаток на творчество художника, ограничивая его рамки. Поэтому перед нами предстают ряды стилизованных фигур, чью внешность отличает помпезность, их позы условны, а пышные наряды, в частности головные уборы, весьма символичны. Лишь в побочных деталях, таких, например, как орнаменты из листьев у ног бога или находящиеся рядом с ним животные и птицы, скульптор давал волю своему воображению. Нечто подобное можно обнаружить и в церквях средневековой Европы, где можно найти настоящее изобилие резных изображений людей и животных, как реальных, так и мифологических, на церковных скамьях, хорах и горгульях.

Не следует забывать и о том, что большое количество сохранившихся и еще большее количество не дошедших до нас скульптур майя были созданы лишь с помощью каменных инструментов. В ранние периоды цивилизации майя большая часть скульптур представляла собой барельефы, но в более поздние периоды скульпторы стали создавать горельефы и пространственные фигуры.

В течение веков постепенно менялся стиль, и археологи в полной мере пользуются этим, прослеживая историю различных городов. Например, на ранних барельефах фигуры находятся в том же положении, что и на египетских гробницах, то есть лицо и ноги изображены в профиль, а тело повернуто анфас. И почти всегда они смотрят влево. Постепенно эти условности стираются, и примерно к VII—VIII веку до нашей эры скульпторы майя создают различные стоящие и сидящие фигуры и в профиль, и анфас. Возрождение искусства скульптуры происходило в период Новой империи – во времена владычества ица и их мексиканских союзников, – но качество изображений значительно уступает всему созданному ранее своей чрезмерной напыщенностью и перегруженностью мелкими деталями. Начиная с X века до нашей эры и в последующие периоды скульптура обретает новые черты, образцы этой скульптуры можно обнаружить в городе Чичен-Ица. К ним относятся уже упоминавшиеся чак мулы, атланты, знаменосцы и изготовленный из цельной каменной глыбы трон, украшенный головами ягуаров.

Архитектура

Большая часть скульптурных произведений майя была обнаружена в каменных сооружениях, при строительстве которых гений майя проявился в наибольшей степени. Архитектура майя эволюционировала из простого дома, многие из которых стояли на низких платформах или помостах. Монументальные здания в городах строились на нескольких уменьшающихся в размерах платформах, расположенных одна на другой в виде ступеней, ведущих к входу в здание. Подобное расположение нашло свое логическое завершение в создании пирамид, усеченных в верхней части. Построенную пирамиду обычно оштукатуривали. Археологу Эрику Томпсону посчастливилось увидеть одну из пирамид в ее первозданном виде, после разборки более поздней по времени создания пирамиды, построенной в соответствии с традициями майя вокруг первой. Вот как он описывает это:

«Вся поверхность пирамиды покрыта толстым слоем светлой, кремовой штукатурки, ярко сверкавшей в лучах тропического солнца. Вид этой пирамиды в лунном свете одно из самых волнующих и трогательных зрелищ… Всего несколько представителей белой расы видели или увидят ее в ее первозданной красоте, ибо с каждым сезоном дождей и по мере появления буйной растительности ее украшенная лепниной поверхность будет исчезать. Не пройдет и нескольких лет, как она превратится в бесформенную массу…

На плоской вершине располагались четыре углубления для столбов, образующие квадрат размером 16 на 11 футов – свидетельство того, что построенный из непрочных материалов храм когда-то венчал пирамиду. Его размеры, соответствующие размерам средней по величине комнаты, позволяли проводить церемонии, требующие присутствия шести – восьми жрецов».

Приносимых в жертву часто сбрасывали с вершин пирамид, обычно после ритуального убийства, но иногда и до него. Предполагали, что пирамиды служили именно для этого, но в 1952 году было сделано важное открытие, опровергнувшее точку зрения, что пирамиды никогда не использовались для захоронений. Доктор Алберто Руз Луийер, выдающийся мексиканский археолог, проводя раскопки в Паленке, заметил в полу Храма надписей, расположенного на вершине пирамиды на высоте 65 футов, камень с несколькими непонятного назначения отверстиями. Когда камень удалось поднять, под ним оказалась уходящая вниз лестница, по всей видимости намеренно заваленная камнями. Она вела довольно замысловатым путем в находящуюся на уровне основания пирамиды комнату. В ней находились пять или шесть скелетов – по всей видимости, останки принесенных в жертву, – а за ними располагалась огромная каменная плита. Сдвинув плиту, Луийер оказался в похоронной палате верховного правителя (халач уиника), чей скелет, украшенный нефритом и драгоценностями, лежал в большом саркофаге. Возможно, что захоронение было произведено до того, как была построена пирамида, и таким образом сама пирамида являлась памятником великому человеку.

Хижины крестьян и храмы-пирамиды представляли собой две крайности в архитектуре майя. Промежуточным в стилистическом отношении звеном являлись многочисленные строения, располагавшиеся вокруг храмов и больших площадей в центре городов майя. Их обычно называют «дворцами», но их истинное назначение непонятно. Комнаты в них не имеют окон, а большую часть внутреннего пространства занимает высокий помост. Жилища из них получались бы довольно неудобные, они скорее больше подходят для ритуальных целей. На этом основании полагают, что они использовались представителями высших слоев для приготовлений к важным религиозным церемониям, требовавшим поста и сексуального воздержания.

Эти здания, зачастую весьма внушительных размеров, возвышаются ярусами вокруг площадей, подобно слоям пирога. Они приземисты, массивны и имеют квадратную форму. Их крыши не совсем плоские, но редко имеют наклон более двенадцати дюймов, чего вполне достаточно для стока дождевой воды. Любопытной особенностью многих из них является расположенный в центре крыши гребень, представляющий собой островерхий конек, возвышающийся на много футов. По всей видимости, он служил для украшения здания. В ряде городов верхняя часть стен домов имеет наклон внутрь под небольшим углом, чем напоминает мансардную крышу.

В городах майя для строительства зданий использовался камень из близлежащих месторождений. Большинство зданий на Юкатане выстроено из известняка, в горных районах для строительства использовались песчаник, вулканическая порода и даже саман. В западных регионах, входящих в настоящее время в состав мексиканского штата Чьяпас, не было пригодного для строительства камня, поэтому здесь использовали обожженный кирпич. Изнутри пирамиды и платформы, на которых строились храмы и дворцы, укрепляли булыжником. По некоторым оценкам, в одной из пирамид в городе Тикаль около полумиллиона кубических футов булыжника было использовано для кладки, являющейся фундаментом для трех залов, общая площадь которых составляет менее 150 квадратных футов. Столь масштабное предприятие наверняка потребовало колоссального труда, но это, несомненно, мало волновало вельмож Тикаля.

Любопытным упущением со стороны майя, аналогичным их упущению по достоинству оценить преимущества колеса, было то, что они не смогли найти истинную форму арки. Единственным способом строительства арок у них являлся так называемый консольный способ. При таком способе камни кладки двух параллельных стен должны последовательно выступать навстречу друг другу, пока не образуют свод, увенчанный замковым камнем. Данный принцип требует большой точности, ибо если арка окажется слишком плоской, то это грозит обрушением всей конструкции.

Общественные здания

Другие сооружения, располагавшиеся вокруг центральных площадей городов майя, представляли собой стадионы для игры в мяч и некоторые общественные здания, в том числе и аналогичные современным саунам бани. В парных отделениях, где пар получали, поливая раскаленные камни водой, посетители, которыми, вероятно, были вельможи и купцы, принимали паровые ванны, а затем удалялись в соседнее помещение, чтобы охладиться. В городах, где источниками водоснабжения являлись сеноты, их часто облицовывали цементом или камнем. В большинстве случаев город пользовался двумя (и более) сенотами, один снабжал город водой, другой являлся местом жертвоприношения.

Одной из отличительных особенностей городов майя, и город Копан яркий тому пример, являются каменные стелы, воздвигнутые перед дворцами или храмами. В Копане их тридцать восемь, рядом со многими из них находятся алтари или нечто похожее на них. На некоторых из этих стел есть письменные упоминания о событиях одного царствования с полным указанием дат.

В Копане, одном из крупнейших городов майя, находятся 5 больших площадей и 16 площадей меньших размеров. В еще более крупном городе Тикале главная площадь имеет размеры 400 на 250 футов. Вокруг этих центральных площадей разрастались города майя с их хаотичной застройкой. Близлежащие предместья, вероятно, были заселены знатью, чьи построенные из дерева дома не уцелели, но их каменные полы сохранились до сих пор. Простые граждане жили в своих небольших крестьянских хозяйствах в более отдаленной зоне. Город майя, таким образом, в некоторых отношениях напоминает современный американский город с его центром, где расположены высокие здания, и окружающей обширной жилой зоной.

Проложенные по насыпям мощеные дороги вели к центральным площадям и соединяли их с другими площадями. Почти наверняка их использовали для церемониальных процессий. Они простирались от города к городу, образуя дорожную сеть, которую во всей Америке смогла превзойти лишь великолепная система дорог инков. Для строительства дорог майя, носивших название «саче» (что значит «белый путь»), использовался крупный, необработанный камень, поверх которого насыпали измельченный известняк или гравий. Дороги утрамбовывали с помощью больших и очень тяжелых каменных катков. По всей видимости, дороги имели стандартную ширину в четырнадцать с половиной футов. В ранних испанских хрониках отдается должное великолепным дорогам майя, большая часть которых сегодня, конечно, перестала существовать, хотя кое-где с воздуха можно различить направления части из них. Странно, что такая великолепная система дорог была создана для передвигавшихся лишь пешком людей, не имевших никаких транспортных средств.

Глава 9. Города майя и их судьба

Подобно цветам, города майя, как и города в других местах, росли, переживали период расцвета, а затем увядали, когда, достигая «старческого» возраста, приходили в упадок или предавались забвению. Ниже приводится краткий обзор истории некоторых наиболее важных городов, но не стоит забывать, что имеющиеся у нас сведения в лучшем случае являются поверхностными. Мы видим руины пирамид и проникаем в кишащие змеями и пауками коридоры прилегающих к ним «дворцов». Мы ходим по заросшим буйной растительностью мостовым больших площадей и расшифровываем даты, имеющиеся на различных зданиях и памятниках, но мы не можем прочитать даже старинные названия большинства городов. Мы восхищаемся портретами вождей и военачальников, но в большинстве случаев можем лишь догадываться, кем они были и чем занимались.

Не следует также забывать, что города эти существовали очень давно. И хотя в этой книге мы не перестаем утверждать, что майя отнюдь не вымерший и забытый народ, период расцвета их цивилизации остался в далеком прошлом. Последний оплот независимости майя, город Таясал, пал в 1697 году, когда на британском троне находился Вильгельм III, а Уильям Пени основывал первую колонию в Пенсильвании. Майяпан, главный город последнего великого государства майя, был разрушен за 51 год до отплытия Колумба в Новый Свет. Расцвет классического периода цивилизации майя совпал с мрачными временами Средневековья в Европе, наступившими с падением Римской империи и закончившимися примерно тогда, когда Западная Европа подвергалась опустошительным набегам викингов. Ранние этапы классического периода относятся к временам правления династии Цян в Китае, а более поздние – к временам расцвета арабской цивилизации на Ближнем Востоке.

Приблизительный хронологический порядок использован при перечислении описанных в этой главе городов. Этот выбор, возможно, не является строго научным, ибо пал прежде всего на те города, о которых нам хоть что-то известно. Кроме того, имеющиеся у нас сведения о ранних периодах настолько недостаточны, что не позволяют оценить важность выбора того или иного города. В джунглях Центральной Америки разбросаны развалины десятков, а то и сотен крупных городов, куда никогда не ступала нога археолога. Когда они наконец будут исследованы, не только значительно увеличатся наши знания о майя, но и придется пересмотреть часть наших представлений о них.

Исапа

Рассказы наших читателей

Татьяна

 Отличный музей, пожалуй, самый главный/важный в Мехико-сити. Особо ценно посетить его перед поездками к пирамидам. Большой, но хорошо структурирован. Не забудьте взять карту-схему со стойки рядом с кассой. 

Читать полностью

Этот город находится примерно в двадцати милях от тихоокеанского побережья на западном берегу реки Сучиате, по которой в настоящее время проходит граница между Мексикой и Гватемалой. Это крупный город, где имеется более 80 курганов, скрывающих храмы и пирамиды. Его расцвет пришелся на ранние этапы, когда еще не были созданы иероглифы и календарь, и, по мнению ряда ученых, он представляет собой звено между ранней цивилизацией олмеков и собственно цивилизацией майя. Влияние его художественного стиля можно обнаружить в других городах горных районов Мексики и Гватемалы.

Каминальгуйю

Этот город был расположен к западу от современного города Гватемала-Сити, и поэтому нам многое о нем известно. По мере роста город Гватемала-Сити своими окраинами вторгался в пределы этого старинного города, разрушив значительную его часть. Даже возвышающиеся над храмами курганы, которых насчитывалось несколько сотен, уничтожались, и их осталось всего несколько, но проведенные в них раскопки позволили нам узнать об этом городе больше, чем обо всех вместе взятых городах майя, расположенных в горных регионах.

По всей видимости, расцвет города Каминальгуйю происходил в период формирования культуры майя, приблизительно между VIII и III столетиями до нашей эры, когда создавались имеющие характерные отличительные признаки гончарные изделия и скульптуры. Расцвет продолжался еще в течение нескольких столетий, но постепенно город приходил в упадок и к 400 году нашей эры оказался почти полностью покинутым.

Название «культура мирафлорес» было присвоено этим ранним этапам расцвета гения майя. Являвшиеся до недавнего времени отличительной особенностью этого места многочисленные курганы скрывали платформы, на которых когда-то стояли храмы. При отсутствии добротного строительного камня платформы строили в основном из глины, что сделало их легкой добычей для современных бульдозеров. Венчавшие эти платформы храмы, вероятно, были деревянными и имели крыши из пальмовых листьев. Проведенные раскопки гробниц выявили, что отдававшие приказы о возведении храмов правители жили в роскоши. Их хоронили под храмами вместе с их сокровищами, среди которых было много украшений из нефрита. После очередного погребения настилали новый пол, увеличивая тем самым высоту храмового пьедестала. Интересно, что на этих относительно ранних этапах платформы храмов, являвшиеся, по существу, усеченными пирамидами, были связаны с обрядом погребения.

Обитатели Каминальгуйю разработали систему письменности на основе иероглифов, которые до сих пор не расшифрованы, но имеют сходство с ранними иероглифами майя. Среди обитателей города были талантливые художники, в частности им прекрасно удавалась роспись гончарных изделий. Прослеживаются многочисленные связи с культурой города Исапа. В начале V века нашей эры город Каминальгуйю, или то, что от него осталось, оказался в сфере влияния отдаленного Теотиуакана. Город продолжал существовать, но приходил в упадок. Предприимчивые купцы из Теотиуакана сначала прозондировали коммерческий потенциал горных районов Гватемалы и, обнаружив, что «плод» достаточно зрелый, вероятно, решились на военную вылазку. После этого еще несколько сотен лет (сколько именно, неизвестно) Каминальгуйю переживает период расцвета, но уже под иностранным господством. В этот период заметно влияние характерной для Теотиуакана культуры эсперанца, впоследствии впитавшей в себя черты культуры майя.

Каминальгуйю был всего лишь одним из нескольких центров майя, возникших в горных районах Гватемалы в период формирования их цивилизации. Среди других были такие города, как Монте-Альто, Эль-Баул, Абах-Такалик, а на территории современного Сальвадора – Тазумал и Усулутан. В Эль-Бауле обнаружена одна из самых ранних записей дат календарной системы длительного счета майя – она соответствует 36 году нашей эры.

Вашактун

Вашактун был одним из крупных городов майя в Петене, густонаселенном в прошлом регионе, который в настоящее время является одним из самых пустынных на земле. Самой ранней из расшифрованных дат, обнаруженных в этом месте, является 328 год нашей эры, но город, несомненно, существовал и ранее, а новые здания продолжали возводиться в нем и в 850 году нашей эры. По оценкам французского археолога Поля Риве, население этого города в период его расцвета достигало 50 000 человек.

В Вашактуне находится один из самых ранних образцов каменного строения майя – относящийся ко II веку нашей эры храм, сохранившийся благодаря возведенной над ним в более поздний период пирамиде. Это сооружение представляло собой несколько платформ, на верхней из которых располагался деревянный храм или усыпальница с крышей из пальмовых листьев. Сходство между ним и храмами Каминальгуйю очевидно: он также использовался для погребений, после каждого из которых настилался новый пол. В Вашактуне также находятся одни из самых старых скульптур и фресок майя, причем последние считались лучшими образцами живописи майя до обнаружения залов в Бонампаке в 1946 году.

Самая поздняя из сохранившихся в Вашактуне дат относится к концу IX столетия нашей эры. Вскоре после этого город, видимо, был покинут все тем же загадочным образом, столь характерным для истории майя. По мнению Томпсона, лишь центральная часть города оказалась покинутой, вероятной причиной чего явилось народное восстание, изгнавшее жрецов и знать. Относящиеся к более поздним периодам захоронения в этих местах указывают на то, что здесь продолжали жить люди, сохранявшие старые традиции.

Тикаль

Тикаль, вероятно самый крупный из всех городов майя классического периода, находится в джунглях Петена, в 11 милях к югу от Вашактуна. По всей видимости, он был основан в одно время с Вашактуном и имел с ним тесную связь. Высказываются предположения, что примерно до 435 года нашей эры, когда начался период расширения цивилизации майя, ее границы в равнинных районах были ограничены радиусом 30 миль вокруг этих двух городов.

Тикаль занимает огромное по площади пространство, лишь центральная часть которого была подробно исследована. Большая рыночная площадь этого города расположена на искусственно выровненном известняковом плато, находящимся между двумя ущельями, превращенными с помощью построенных майя плотин в водохранилища; эти плотины служили и в качестве путепроводов. В Тикале находятся восемь огромных пирамид и десятки более мелких, но не менее величественных сооружений. Некоторые пирамиды имеют высоту более 200 футов. Здесь также находятся 80 массивных стел и десятки алтарей. Везде можно обнаружить иероглифы, особенно много их на деревянных перемычках над входами в пирамиды.

По характерному для V века нашей эры типу скульптуры, обнаруженной в Тикале, ряд авторов высказывает предположение, что влияние Теотиуакана здесь было столь же сильным, как и в Каминальгуйю. Стало ли это результатом торговых отношений, завоевания или колонизации, остается невыясненным. Однако отнюдь не с этого времени ведет свое начало Тикаль, ибо имеются свидетельства проживания здесь людей, датируемые VI столетием до нашей эры. Ничего не известно и о конце Тикаля. Самая поздняя из обнаруженных в надписях дат относится к 869 году нашей эры. Когда 700 лет спустя здесь появились испанцы, это место представляло собой живописные руины посреди джунглей.

Йашчилан

Этот город принадлежит к числу городов, чье возникновение ознаменовало собой относящийся к началу VI века нашей эры период расширения цивилизации майя из района Тикаля – Вашактуна. Самой ранней из запечатленных здесь в надписях дат является 514 год нашей эры. Город был расположен на северном берегу (в настоящее время территория Мексики) крупной реки Усумасинта, на самой окраине Петена. Он простирался на две мили вдоль имеющего террасы берега реки, в нем находились восемь крупных, но невысоких пирамид-храмов и много других прекрасных сооружений. По мнению археолога Майкла Коу, многочисленные покрытые иероглифами каменные плиты над входами в пирамиды Йашчилана являются, «вероятно, наиболее полными из имеющихся документов о светских династиях, правивших древними городами майя». Однако серьезные археологические исследования этого места пока не проводились.

В VIII веке нашей эры в Йашчилане правила особо воинственная династия, а вскоре после этого, в IX веке, город приходит в упадок.

Бонампак

Этот город не принадлежит к числу значительных городов и включен в этот перечень лишь из-за своих всемирно известных фресок. Они иллюстрируют военный поход или набег, предпринятый вождем Бонампака примерно в 800 году нашей эры. Высказывались предположения, что Бонампак был подвластен Йашчилану, поэтому вполне возможно, что этот вождь принадлежал к упомянутой выше йашчиланской династии.

Пьедрас-Неграс

Это еще один город классического периода на реке Усумасинта, расположенный примерно в 25 милях вниз по течению от Йашчилана. Его испанское название указывает на встречающиеся в округе черные камни, но не является единственным известным названием этого города майя. Самой ранней из имеющихся в надписях дат является 534-й, а самой поздней – 810 год нашей эры. Здесь имеется много скульптурных изображений, главным образом на стелах, среди других достопримечательностей можно отметить несколько бань. Город, очевидно, имел тесные связи с Йашчиланом.

Паленке

Расположенный на одном из протекающих в джунглях притоков реки Усумасинте, примерно в 60 милях от Пьедрас-Неграс, город Паленке стал одним из первых городов, исследованных археологами. Пристальное внимание к нему отчасти объясняется его высокой репутацией, но город действительно является одним из самых красивых среди всех центров майя. «Именно здесь, – пишет Поль Риве, – талант скульпторов майя, создававших свои произведения из не уступающего своей твердостью металлу известняка, достигает своих вершин. Именно здесь величайшее мастерство отличает лепные работы».

Паленке находится в холмистой местности, откуда открывается великолепный вид на заросшую лесом долину реки Усумасинте. Название города, как и название Пьедрас-Неграс, является испанским (означает «изгородь»), название на языке майя неизвестно. По всей видимости, этот город был основан позднее большинства городов этого региона, самой ранней из расшифрованных дат является 642 год нашей эры. А поскольку самая поздняя из дат приходится на 783 год, период грандиозного расцвета Паленке, похоже, оказался недолгим.

Шикаланго

Путешествие на расстояние немногим более 70 миль от Паленке приведет вас на побережье в город Серриллос, который, как считается, находится на месте старинного порта Шикаланго. Описанные до этого города майя представляют собой обширные заброшенные руины посреди джунглей. В Шикаланго нет живописных развалин, ведь он просуществовал намного дольше, чем расположенные в глубине страны города, и продолжал процветать, когда сюда пришел Кортес.

Шикаланго был богатым торговым городом на самой окраине территории майя. Его название переводится с языка майя как «место, где изменяется язык». Он был расположен не непосредственно у моря, а на берегах большой лагуны, носящей название лагуна де Терминос, в районе, славившемся производством соли. Торговля осуществлялась преимущественно морским путем, корабли майя курсировали вдоль побережья, огибая полуостров Юкатан, и заходили в порты на севере Гондураса. Однако обсидиан, нефрит, древесину, перья птицы кетсоль, какао-бобы, кремень, изумруды и другие товары доставляли сюда из горных районов по суше, где была проложена хорошая сеть дорог.

Мало что известно о ранней истории Шикаланго, но существует запись о том, что народный герой Кетцалькоатль укрывался здесь примерно в 987 году нашей эры.

Киригуа

Этот город является форпостом на южных границах территории майя, как и Шикаланго на северо-западных. Торговые корабли из Шикаланго огибали Юкатан и бросали якоря в порту Нито (в настоящее время город Ливингстон в Гватемале). Отсюда купцы направлялись на 40—50 миль в глубь страны в город Киригуа, стоящий на реке Мотагуа.

Киригуа не принадлежит к числу наиболее примечательных городов майя. В нем всего несколько каменных строений и нет пирамид, но он может похвастаться прекрасными стелами из песчаника, одна из которых возвышается на 25 футов. Имеющиеся на них даты свидетельствуют, что расцвет города приходится на 692—810 годы нашей эры. Именно в Киригуа была обнаружена надпись, содержащая срок в 90 миллионов лет по календарю «длительного счета» майя.

Копан

Этот самый южный из всех великих городов майя классического периода находится приблизительно в 30 милях от города Киригуа. Время его расцвета датируется 460—801 годами нашей эры. Он расположен в красивой долине одного из притоков реки Мотагуа на высоте 2000 футов над уровнем моря, благодаря чему здесь прекрасный климат.

Его развалины представляют собой примечательный во многих отношениях архитектурный комплекс, состоящий из храмов, площадей (пять больших и большое количество мелких), акрополя и соединяющих их лестниц, имеющих внушительные размеры. Самая большая из всех, Лестница иероглифов, имеет 63 ступени, на каждой из которых выбиты иероглифы; их число, по самым приблизительным подсчетам, составляет две с половиной тысячи. Эта лестница была сооружена в 756 году нашей эры. В других надписях указывается, что девять лет спустя (в 765 году) ученые жрецы со всей территории майя собрались в Копале на совет, созванный для исправления ряда ошибок, вкравшихся в календарь. Копан, по всей видимости, был признанным центром астрономических исследований.

С художественной точки зрения мастерство выполнения иероглифов безупречно. Обращает на себя внимание обилие скульптур богов, животных, людей и мифологических существ. Здесь находятся 38 великолепных стел и большое количество алтарей, а также несколько пирамид, самая высокая из которых поднимается от своего основания на 130 футов. Имеющийся здесь стадион для игры в мяч был отреставрирован и считается самым красивым из всех подобных сооружений.

Калакмуль

Этот город, расположенный в самом центре мексиканского штата Кампече, являлся главным городом майя во времена классического периода. Судя по имеющимся в надписях датам, время его расцвета приходилось на 514—810 годы нашей эры. По количеству стел, которых здесь насчитывается 103, он превосходит любой другой город майя.

Чичен-Ица

В отличие от всех рассмотренных выше городов, город Чичен-Ица дважды переживал периоды расцвета. После того как он был покинут в классические времена, в конце X столетия происходит его возрождение, и в последующем в течение почти трехсот лет он вновь переживает период расцвета, затмивший своим великолепием его прежние достижения.

По всей видимости, город был основан в середине V столетия нашей эры на равнине рядом с двумя большими подземными источниками воды (сенотами), но за исключением того, что он был покинут приблизительно в конце VII столетия, мало что известно о ранних периодах его истории.

Затем, по мнению ряда ученых, во второй половине X века после гражданской войны в мексиканском государстве толтеков, чья столица Тула находилась в 50 милях от Мехико, значительная часть потерпевших поражение толтеков была вынуждена отправиться в изгнание. Под предводительством вождя по имени Кетцалькоатль (на языке толтеков, на языке майя – Кукулькан) они пересекли на кораблях Мексиканский залив и высадились на побережье Юкатана. Здесь они оказались в «вакууме», возникшем в результате того, что по каким-то необъяснимым причинам майя покинули многие свои древние города. Они обосновались в городе Чичен-Ица, перестроили его и сделали своей столицей.

Однако изложение этих фактов вносит путаницу в предание о народе ица, который был племенем майя, ранее проживавшим в этом регионе. Они, вероятно, покинули город Чичен-Ица в более ранние периоды и расселились вокруг прибрежного города Чаканпутун. Впоследствии они, видимо, объединились с толтеками, и возникшее сообщество часто именуют народом ица.

Археология в будущем, несомненно, прольет свет на эту загадку. Во всяком случае, возникшей после 987 года нашей эры в Чичен-Ице великолепной цивилизации присущи мексиканские черты. Люди поклонялись мексиканским богам, особо почитаем был изображаемый пернатым змеем бог, представлявший собой одну из ипостасей обожествленного героя Кетцалькоатля-Кукулькана. В архитектуре возникают новые стили, имеющие тесную связь с архитектурой отдаленной Тулы, а в самом городе явно господствовало чужое воинственное племя, главенствующее положение в котором занимали воины Ягуара и Орла.

В наше время город Чичен-Ица стал знаменит своим священным сенотом. В течение многих веков город являлся местом паломничества. Целые поколения майя бросали в этот священный водоем дорогие подарки и даже человеческие жертвы, его исследование современными археологами дало богатый урожай различных ценностей майя.

В 1194 году между Чичен-Ицей и Майяпаном вспыхнула гражданская война, в которой Майяпан одержал победу. Правители Чичен-Ицы, известные по хроникам как ица, были изгнаны, но город не был полностью покинут простыми жителями. Было прекращено строительство новых зданий, а существующие приходили в негодность. По всей видимости, часть правителей ица была доставлена в качестве заложников в Майяпан, но другие, спасаясь бегством, пересекли Юкатан и в конце концов достигли берегов отдаленного озера Петен-Ица, где основали город Таясал, последний независимый город-государство майя в Центральной Америке.

Ушмаль

Все города более поздних эпох цивилизации майя находились на севере Юкатана. Город Чичен-Ица расположен в центре полуострова, примерно в 60 милях от северного побережья. Ушмаль находится приблизительно в 80 милях к северо-западу от него и в 40 милях от западного побережья.

Ушмаль – в настоящее время частично восстановленный, хотя исследована лишь центральная его часть, – является одним из самых примечательных городов майя. Он раскинулся на обширной территории, две огромные пирамиды возвышаются над ним. Вокруг их расположены многочисленные здания, среди которых такие величественные сооружения, как Дворец Правителя, Дом Черепах и Женский монастырь. Последний, по предположениям испанских конкистадоров, представлял собой обитель давших обет безбрачия женщин, но, скорее всего, они ошибались. В свою очередь, они правильно определили назначение Дворца Правителя, который, по всей видимости, действительно являлся административным центром. Дворец занимает площадь в 5 акров и считается самым большим и самым красивым зданием, возведенным в доколумбовой Америке.

Кабах

Кабах принадлежит к числу группы из двадцати или более городов, чей расцвет происходил в одно время с Ушмалем, в результате чего данный регион являлся одним из самых густонаселенных в древней стране майя. Обнаруженной здесь расшифрованной датой является 879 год нашей эры. Город находится примерно в 13 милях к юго-востоку от Ушмаля.

Лабна, Сайиль, Шкалумкин, Ошкинток, Шкичмул

Эти города также относятся к группе городов, чей расцвет совпадает по времени с расцветом Ушмаля и Кабаха, во многих из них есть массивные и величественные сооружения. Сеть хороших дорог соединяет эти города.

Существующий со времени колонизации город Мерида находится на месте древнего города майя, носившего название Тихо.

Цибильчальтун

Крупный город, о котором почти ничего не было известно, пока несколько лет назад его не исследовали археологи. По самым скромным оценкам, он занимает площадь в 18 квадратных миль, в нем находится 21 000 храмов и других сооружений. Его расцвет, очевидно, совпадал по времени с периодом расцвета Ушмаля и других городов Юкатана, но построен он на месте очень древнего поселения. Считается, что это место было постоянно заселено начиная примерно с первого тысячелетия до нашей эры. Цибильчальтун находится к северу от Мериды, примерно в 15 милях от моря.

Изамал

Изамал расположен примерно в 40 милях к востоку от Мериды и приблизительно на том же расстоянии от Чичен-Ицы. Один из первых испанских летописцев (в 1633 году) писал, что он являлся местом паломничества, куда можно было попасть по «четырем дорогам, расходящимся в четыре стороны света во все концы этой земли – Табаско, Гватемалу, Чьяпас, – и потому сегодня во многих местах можно видеть остатки этих дорог». Изамал считался домом двух важных богов майя: Изамны и Кинич-какмо, являвшегося воплощением бога солнца, в честь которого здесь была сооружена одна из самых больших пирамид в Центральной Америке. Его расцвет совпадает по времени с расцветом Чичен-Ицы и Майяпана, но история этого города уходит своими корнями на много веков назад.

Тулум

Это был сравнительно небольшой, но важный морской порт на восточном побережье Юкатана. В отличие от большинства городов майя, он был обнесен крепостной стеной, возведенной, вероятно, по указанию господствовавших здесь правителей Майяпана. Основан же он был намного раньше и существовал уже в VI веке нашей эры. Крепостная стена представляла собой внушительное сооружение, ее толщина достигала двадцати, а высота 15—20 футов, она имела всего пять узких входов, проходить сквозь которые можно было только по одному. В отличие от большинства городов майя, Тулум оставался заселенным и в эпоху испанского господства.

Коба

Это был важный центр, находившийся в глубине территории на расстоянии 30 миль от порта Тулум. Именно сюда сходилась обширная сеть дорог. Хорошо сохранившаяся дорога соединяет этот город с Яшуной, расположенной на расстоянии 62 миль (на несколько миль южнее Чичен-Ицы). Для прокладки дороги, пересекающей многочисленные болота, использованы гати. Считается, что город Коба был основан в IV веке нашей эры и в ранние периоды, вероятно, являлся местом паломничества. Дорога соединяет его с городом Шела, еще одним портом, находящимся к северу от Тулума.

Майяпан

Майяпан осуществлял правление городами майя на Юкатане в течение нескольких веков до своего разграбления в 1441 году. В хрониках майя утверждается, что примерно в 987 году нашей эры три города, Чичен-Ица, Ушмаль и Майяпан, образовали союз, под контролем которого в течение почти двух столетий находился весь северный Юкатан. В результате последовавшей гражданской войны город Чичен-Ица был разрушен и возникло централизованное государство со столицей в Майяпане.

С момента основания Майяпан являлся местом пребывания мексиканских захватчиков, точная национальная принадлежность которых не ясна. Этот город, несомненно, представляет собой военное укрепление. В этом месте сплошные скалы, и его никогда бы не выбрали люди, заинтересованные в развитии здесь сельского хозяйства. Город был защищен мощной крепостной стеной, чья толщина достигала 10—12, а высота 12 футов. Длина стены составляла пять с половиной миль и окружала участок территории площадью в две с половиной квадратные мили. На этом пространстве, согласно последним оценкам, находилось порядка 3500 домов, способных вместить до 20 000 человек. За пределами стены находились предместья.

По европейским меркам, планировка Майяпана была весьма посредственной. Строения были хаотично разбросаны, улиц не существовало. По мнению археологов, архитектура города обнаруживает признаки вырождения в сравнении с блестящей архитектурой более ранних по времени возникновения городов майя, таких как Ушмаль и Чичен-Ица. Томпсон отмечал, что «лучшими каменными строениями являются дома знати, а не храмы. Для строительства частных домов во многих случаях используются остатки красивой каменной кладки зданий, существовавших здесь до возникновения Майяпана, а грубая кладка времен Майяпана используется при строительстве многих храмов». Кроме того, в этот же период значительно больший размах получают человеческие жертвоприношения. Складывается впечатление, что в городе господствовали знать и купцы-нувориши, наживавшиеся за счет податей, стекающихся сюда со всех концов региона. По всей видимости, одним из методов, с помощью которых правители Майяпана заставляли повиноваться своих соседей, был захват заложников: важных членов «королевских» семей из обложенных данью городов принуждали постоянно жить в Майяпане. В конце концов, вспыхнуло восстание, зачинщиками которого стали мексиканские майя из семьи Шиу, которая, по всей видимости, являлась семьей, имевшей отношение к городу Ушмалю. Восстание оказалось успешным. Правители Майяпана были убиты, а город разграблен. Это событие обычно датируется 1441 годом нашей эры, но, возможно, оно произошло немного позднее.

Майяпан расположен в центральной части севера Юкатана, приблизительно в 30 милях на северо-восток от Ушмаля и примерно на том же расстоянии к юго-востоку от Мериды.

Таясал

Когда приблизительно в 1194 году нашей эры ица были изгнаны из города Чичен-Ица, оставшиеся в живых двинулись на юг через Юкатан и Петен и, в конце концов, остановились в Таясале, на острове озера Петен-Ица. Там они построили новый город, который пощадил появлявшийся здесь Кортес. Город продолжал сохранять свою независимость и то, что осталось от цивилизации майя, до 1697 года. В настоящее время большая его часть погребена под кварталами гватемальского города Флорес.

Глава 10. Дальнейшая история майя

После падения Майяпана приблизительно в 1441 году Юкатан распался на ряд мелких городов-государств, которые вели практически непрекращающиеся междоусобные войны. Положение во многом напоминало происходившее в Британии во времена Средневековья, после падения Римской империи. Царивший хаос усугубили случившийся в 1464 году разрушительный ураган и эпидемия (ее природа неизвестна), унесшая множество жизней в 1480 году.

Первые испанцы появились на побережье Юкатана в 1511 году, и новая эпидемия – на этот раз эпидемия оспы, несомненно завезенной сюда испанцами, – вспыхнула на полуострове в 1515—1516 годах. Разведывательные экспедиции испанцев высаживались на Юкатане в 1517-м и 1518 годах, а в 1519 году экспедицию возглавил сам Кортес. Не найдя здесь много золота, испанцы решили на тот момент обойти Юкатан стороной.

В 1524—1525 годах для подавления мятежа в Гондурасе Кортес с небольшой армией, в состав которой входили майя и другие союзные индейские племена, выйдя из города Тузантепетля на берегу Мексиканского залива, совершил один из самых беспрецедентных в истории военных походов по дебрям Табаско, Юкатана и Петена. Его маршрут пролегал по самым диким и малонаселенным местам Центральной Америки, и высказываются предположения, что индейские проводники специально проложили его таким образом. Завоевание Юкатана началось в 1527—1528 годах, когда эта задача была возложена на Франсиско де Монтехо, в составе армии которого первоначально было 380 человек и 57 лошадей.

Миссия Монтехо была куда более сложной, чем у Кортеса в Мексике или у Писарро в Перу. Здесь не существовало центрального правительства, с которым он мог заключить договор после непродолжительной военной кампании. Каждый город приходилось брать по отдельности. Майя, к тому времени хорошо знакомые с репутацией испанцев и тем, что они творили в Мексике, избегали крупных сражений, но оказались вполне сведущими в ведении партизанской войны. Они выбили Монтехо из города Шела, где находилась его первая военная база, а затем из выбранного им в качестве новой базы города Четумаля, расположенного дальше по побережью на границе с современным Белизом. Одним из командиров майя был изменник-испанец по фамилии Гуерреро, погибший от шальной пули в городе Улуа на севере Гондураса. После его смерти война шла с переменным успехом, пока в 1535 году майя не добились решающих побед, изгнав испанцев с Юкатана. В таких условиях Монтехо, крайне разочарованный и уставший человек, подал в отставку, уступив командование своему сыну. В ходе возобновившихся в 1542 году военных действий испанцам удалось добиться успеха, что позволило им основать получивший название Мерида город на месте древнего города майя Тихо. Выстроенный младшим Монтехо в 1549 году дом до сих пор стоит на центральной площади Мериды.

Война приобрела более ожесточенный характер, а два существенных обстоятельства сильно ослабляли майя. Во-первых, они были крайне разобщены. Так же как и в Мексике, отдельные племена видели в испанцах союзников, способных помочь им рассчитаться со старыми противниками, – идея, оказавшаяся роковой для майя, как они впоследствии осознали. Другой помехой было то, что майя рассматривали войну как всего лишь непродолжительный по времени эпизод. Хотя междоусобные войны были жестокими и кровопролитными, они быстро заканчивались, и жизнь входила в обычное русло до следующего столкновения. У испанцев на этот счет были другие идеи. Они вели войну ради покорения противника, главной ее целью было порабощение всего населения. Монтехо в обмен на крупную денежную сумму, которую ему удалось собрать, заложив драгоценности своей жены, получил в дар от короля Испании участок территории Юкатана площадью 1000 квадратных миль. Он и его соратники по существовавшему у испанских конкистадоров обычаю разделили эту территорию между собой, и каждый владелец земли получил в дар рабов: майя оказались в рабстве.

Приход завоевателей знаменовал собой появление испанской церкви, стремившейся спасти души бедных индейцев всеми своими прекрасно апробированными методами убеждения. Одним из первых миссионеров был епископ Диего де Ланда, который, овладев основами языка майя, отправился в пеший поход по своей епархии. Добившись сравнительно небольшого успеха в своих попытках мирными средствами обратить индейцев в христианство, он стал прибегать к более жестким мерам, включавшим повсеместное уничтожение идолов, храмов и литературы майя. Он так преуспел в этом, что, как уже отмечалось, сохранились всего три книги майя. Ревностный и лишенный чувства юмора служитель церкви, он был не менее суров и со своей испанской паствой, отдавая приказы о телесных наказаниях за непосещение воскресных церковных служб. Парадоксально, но именно он стал для нас одним из основных источников информации о жизни майя в период завоевания и на более ранних этапах, ибо, вызванный в Испанию держать ответ за превышение своих полномочий, в ожидании допросов он проводил время за написанием «Истории Юкатана». Еще более ценным оказалось подготовленное им исследование языка майя, давшее ключи к частичной расшифровке иероглифов.

После разрушения привычных устоев их жизни майя практически превратились в собственность белых хозяев, нещадно эксплуатировавших их на своих гасиендах, разбросанных по всему Юкатану. Тем не менее, они не были послушными рабами и время от времени поднимали восстания. Серьезные выступления произошли в 1847, 1860 и 1910 годах. И пусть на первый взгляд майя смирились с католичеством и регулярно посещали церковные службы, между тем их старая религия продолжала жить, не сдавая своих позиций. Она настолько тесно слилась с католичеством, что подчас их трудно отделить друг от друга.

В горных регионах события развивались примерно по тому же сценарию. Гватемальских майя оставили в покое, пока не была завоевана Мексика. После этого в 1523 году Педро де Альварадо был направлен на юг для покорения горных племен, главным из которых было племя киче. Индейцы, как и следовало ожидать, были разобщены. Другое племя, какчикель, увидело в этом возможность посчитаться со своими старыми врагами из племени киче. Измены и предательства случались повсеместно, а де Альварадо отличился своей жестокостью. Находящиеся в горах города Утатлан и Ишимче пали в 1524 году, а Закулеу и Микско-Вьехо – в 1525 году. Испанцы построили новые столицы – город Сантьяго-де-лос-Кабалльерос (разрушенный землетрясением и наводнением в 1541 году) и еще один город Сантьяго, переименованный впоследствии в Антигуа-Гватемала, который также был разрушен землетрясениями в 1717-м и 1723 годах, но продолжает существовать и сегодня.

Вот таким образом Гватемала вошла в состав Испанской империи, разделив с ней все перипетии ее бурной истории в последующие века колониального господства и в эпоху образования независимых республик. Сегодня миллионы индейцев майя продолжают, как и раньше, жить в своих расположенных в горах и джунглях селениях – потомки древних майя, чей художественный и культурный гений в один прекрасный день еще заявит о себе в их наследниках.

Глава 11. Открытие майя

Эта книга отступает от общепринятых для книг о майя канонов в том, что уделяет основное внимание самим майя, а не ученым и исследователям, «открывшим» их. Однако невозможно не упомянуть о тех, кто кропотливо собирал по крупицам известные нам сейчас факты из истории майя, большая часть которой скрыта от нас.

Одним из первых авторов книг о майя был испанский епископ Диего де Ланда, создававший свой труд в 60-х годах XVI века. В более позднее время, сожалея о своем слишком рьяном уничтожении манускриптов майя, он посвятил много времени сбору оставшихся от их цивилизации реликвий и беседам с высокопоставленными и образованными майя. Составленный им алфавит майя оказался не столь полезен, как он, вероятно, надеялся, так как иероглифы майя не подчиняются строгому алфавитному порядку, тем не менее, он по-прежнему имеет большую ценность для ученых. Его книга была утрачена для мира в течение 300 лет, но в середине XIX века ее экземпляр обнаружил в одной из мадридских библиотек молодой священник Этьен Брассер де Бурбург. После этого де Бурбург занялся поиском литературы о майя и однажды на рынке в Мексике натолкнулся на майяско-испанский словарь. Его находки оказались весьма ценными источниками сведений, когда в конце XIX века пробуждается научный интерес к цивилизации майя.

Несколько испанских авторов составили отчеты об увиденном в Центральной Америке в XVI веке, а ряд книг на основе источников майя были записаны по-испански. Среди последних самыми значительными являются книга «Чипам Балам», «Летопись какчикелей» и «Пополь Вух». Полагают, что Чипам Балам был мудрецом, предсказавшим приход испанцев, а материалами для самой книги послужили различные источники. В ней частично отражена подлинная история, но большая часть содержащихся в ней сведений опирается на принятую у майя практику проецировать события одного периода (к’атуна) на другой и теорию о том, что история повторяется. Поэтому очень трудно отделить реальные факты от вымысла. Племя какчикель являлось одной из основных народностей майя в горных районах Гватемалы во времена завоевания испанцами. Они решили связать свою судьбу с испанцами, стремясь отомстить своим соседям, племени киче, но де Альворадо быстро взял их крепость Ишимче. «Пополь Вух» представляет собой священную книгу майя из племени киче. В ней приводятся мифы майя о сотворении мира, происхождении их народа и природе богов, но содержатся крайне неполные сведения об истории, географии и обычаях майя. Она была записана с использованием латинского алфавита примерно в 1550 году и, как считается, скопирована прямо с рукописи майя в рисунках. В настоящее время существуют переводы на английский язык всех трех книг.

Во времена испанского господства более двухсот лет города майя оставались забытыми, продолжая превращаться в руины. Но слухи о них не утихали, и в конце XVIII века капитан Антонио дель Рио с отрядом солдат был послан на поиски погибшего города, затерянного в джунглях Чьяпаса. Он обнаружил Паленке. С огромным трудом вернувшись назад в «цивилизацию», дель Рио написал книгу о нем, назвав ее «Описание развалин древнего города», и представил доклад королю Испании, заинтересовав его настолько, что тот издал указ о сохранении всех древних реликвий, обнаруженных в этом месте.

Впоследствии его книгу прочитал Жан Фредерик Вальдек, самозваный граф и искатель приключений, сопровождавший Наполеона во время его Египетской кампании. Когда ему было уже за шестьдесят, он отправился на Юкатан и стал археологом. За два проведенных здесь года он создал большой альбом схем и зарисовок города Паленке, которые оказались бы намного более ценными, сумей он побороть соблазн «вносить исправления» в то, что видел. Тем не менее, он способствовал усилению возрастающего интереса к майя. Еще один трудившийся в начале Викторианской эпохи исследователь, лорд Кингсборо, пришел к заключению, что майя, ацтеки и их соседи являются десятью потерянными племенами Израиля, и с 1830-го по 1848 год опубликовал цикл книг под общим названием «Древности Мексики». Он спас от забвения много древних документов и заслуживал лучшей доли, чем смерть в долговой тюрьме, куда он был заключен за неуплату долгов своему издателю.

1839 год отмечен появлением на сцене одного из самых выдающихся исследователей страны майя, американца Джона Ллойда Стивенса. Он был консулом США в Гватемале, и его интерес подогревался сообщениями о затерянных в джунглях городах. В 1839 году он вместе со своим другом, талантливым художником Фредериком Катервудом, отправился в первую экспедицию в глубь страны. После суровых испытаний, не последними из которых были доставляемые москитами и другими тропическими насекомыми Центральной Америки мучения, они добрались до развалин Копана. После размолвки с местным фермером Стивенc просто купил всю территорию, на которой располагался древний город, за 50 долларов! В отличие от Вальдека Катервуд оказался дотошным в мелочах художником. Он делал рисунки увиденного им, и, когда в 1841 году вышла книга Стивенса с иллюстрациями Катервуда, мир наконец смог убедиться в существовании преданной забвению сокровищницы произведений искусства, затерянных в джунглях Центральной Америки. Вышедшая недавно (1973 год) книга Виктора фон Хагена «В поисках майя» описывает историю этих двух исследователей.

Произведенный книгой Стивенса эффект (она вышла в двух томах, первый из которых выдержал двенадцать изданий за девять месяцев) возбудил подлинный интерес археологии к майя. До этого времени то немногое, что было известно о затерянных городах, являлось предметом самых невероятных измышлений, среди которых фигурировали Атлантида, Египет, потерянные колена израилевы и многое другое. Стивенc и Катервуд были людьми рассудительными, чуждыми романтизму, и их убежденность в том, что предки по-прежнему живущих в этих местах индейцев майя построили эти города, внесла элемент здравомыслия в данный вопрос. Среди читателей книг Стивенса оказался Альфред Модели, английский археолог, решивший повторно пройти по маршруту Стивенса, чтобы убедиться, что тот ничего не преувеличил. Обнаружив, что все именно так и обстоит, он неоднократно совершал экспедиции в джунгли и привозил с собой большое количество фрагментов облицовки зданий майя и слепков с рельефных изображений (для слепков он использовал превращенные в вязкую массу газеты, которые тоннами возил с собой). Его коллекция была выставлена в Британском музее, где находится до сих пор и вызывает огромный интерес. Модcли, произведенный в рыцари за свои заслуги, кроме того, написал четыре тома записок о своих открытиях.

Еще одним из пионеров в исследованиях культуры майя был австриец Теоберт Малер, который начиная с 1867 года в течение нескольких лет путешествовал по джунглям Центральной Америки и сделал превосходные фотографии обнаруженных им развалин. В Европе Эрнст Фёрстеманн, библиотекарь из Дрездена, подробно изучил Дрезденский кодекс и обнаружил в нем расчеты, имеющие отношение к планете Венера.

Вскоре наступила очередь проявить интерес и научным учреждениям Европы и Америки. Первым среди них оказался Музей археологии и этнографии имени Пибоди Гарвардского университета, который в период с 1892-го по 1915 год направил двадцать экспедиций в страну майя. Вашингтонский институт Карнеги, Пенсильванский университет, Британский музей, Национальный институт антропологии и истории Мексики, чикагский Музей естественной истории – все они внесли свой вклад. В каждой стране, где сохранились следы древней цивилизации майя, работа продолжается и сегодня. В последние годы важные раскопки были проведены Национальным географическим обществом Вашингтона. В 1964 году открылся великолепный Национальный музей антропологии в городе Мехико. В Белизе, где советником по археологии является доктор Дэвид Прендергаст из Королевского музея провинции Онтарио, все остатки цивилизации майя объявлены собственностью государства и находятся под его охраной. Другие республики Центральной Америки также стараются взять под свой контроль места археологических раскопок, но проблемы продолжают оставаться, и решительно настроенным грабителям удается безнаказанно похищать художественные ценности и продавать их музеям других стран.

К числу лучших современных авторов, много лет посвятивших изучению майя, принадлежит доктор Эрик Томпсон, участвовавший при содействии Вашингтонского института Карнеги во многих экспедициях на территории майя. Доктор Майкл Д. Ко, опубликовавший несколько книг о ранних цивилизациях Центральной Америки, является профессором Йельского университета, под его руководством проводились многочисленные раскопки в Мексике, Белизе и Гватемале. Среди цитируемых в данном издании работ следует отметить написанную основателем Музея человека во Франции Полем Риве книгу «Города майя», в которой вниманию читателей предлагаются цветные репродукции превосходных фресок из Бонампака. Виктор фон Хаген является автором популярных книг о древних цивилизациях Америки.

В последние десятилетия многие студенты и ученые, особенно те, кто готовит свои диссертации, часто проводят год или два, проживая в отдаленных общинах, где собирают сведения об их обычаях и традициях. Несколько общин майя были исследованы таким путем. В результате появилось много изобилующих подробностями книг, а собранные сведения оказались весьма полезными для восполнения пробелов в наших представлениях о погибшей цивилизации майя.

Было бы неверным утверждать, что изучение майя все еще переживает период «детства», но мы действительно находимся лишь на пороге великих открытий. Они ждут нас впереди. Мест, где предстоит вести раскопки, намного больше, чем тех, где уже побывали археологи. Каждый год приносит новые открытия. В библиотеках и музеях ученые по-прежнему бьются над расшифровкой иероглифов майя. Лишь совсем недавно Татьяна Проскурякова, ведущий майянолог института Карнеги, установила, что на каждой из стел, являющихся выдающимися произведениями архитектуры майя, запечатлены события одного царствования. Российский специалист по надписям Юрий Кнорозов усердно трудится над расшифровкой иероглифов и убежден, что у него есть ключ к ним.

Возможно, не столь уж несбыточна надежда, что в один прекрасный день среди самих майя снова появятся просвещенные люди, которые помогут нам лучше понять природу величайших достижений их погибшей цивилизации.

Ничто в археологии, и в особенности в археологии Центральной Америки, не стоит на месте. Не покладая рук археологи ведут раскопки древних городов майя. В Европе и Америке ученые продолжают работу над решением проблемы расшифровки иероглифов майя. Каждое новое открытие преумножает наши знания о древних майя или заставляет пересмотреть наши прежние представления.

После того как была написана большая часть этой книги, появились публикации о результатах многолетних раскопок в городе Тикаль, где работа продолжается и сейчас. Помимо огромного количества сведений о примечательной во многих отношениях центральной части города, исследования предъявили свидетельства, заставляющие пересмотреть наши прежние представления о повседневной жизни майя. Они указывают на то, что на площади порядка 50 квадратных миль вокруг центральных кварталов существовало большое количество семейных крестьянских хозяйств, которые редко удалены друг от друга более чем на 500 ярдов.

Такая плотность населения опровергает представление об использовании подсечно-огневого способа земледелия. Теперь считается, что в каждом хозяйстве имелись дома, строения и окружавший их участок интенсивно возделываемой земли. Хотя маис, несомненно, выращивался, но его чередовали с разведением других культур, среди которых, вероятно, были корнеплоды, а также деревья со съедобными плодами, так называемыми хлебными орехами.

Глоссарий

Ал холпоп – офицер местного ополчения.

Am атанзахоб – профессиональный сводник.

Атл-атл – метательная машина.

Атоле – жидкая маисовая кашица, подслащенная медом.

Ах Кин – верховный жрец.

Ах мен – прорицатель или молельщик.

Бакабы – группа верховных божеств.

Балче – разновидность вина.

Батаб – важный сановник.

Валапохов – растение, чьи листья жевали для утоления жажды.

Копал – благовоние из смолы копалового дерева.

Куб – женская одежда.

Манта – кусок ткани, используемый в качестве накидки или одеяла.

Моан – сова.

Наком – военачальник.

Пати – плащ.

Пок-а-ток – распространенная у майя игра в мяч.

Поп – плетеная циновка, а также первый месяц года.

Сенот – природный разлом-колодец в известняке.

Саче – дорога.

Тортиллъя – пресная маисовая лепешка плоской формы.

«Тцолкин» – один из календарей майя.

Уайэб – «неудачные» дни года.

«Хааб» – один из календарей майя, наиболее приближенный к нашему.

Халач уиник – «вождь людей», вождь или король.

Хуипил – платье.

Чак – старейшина, участвовавший в качестве помощника на религиозных торжествах и во время жертвоприношений.

Чикан – бог или дух, часто изображаемый в виде гигантской водяной змеи.

Чикл – сок саподиллового дерева, используемый для производства жевательной резинки.

Чилан – прорицатель или медиум.