Панчо Вилья и Мексиканская революция
Панчо Вилью называли мексиканским Робин Гудом. Герой бедняков. Бессердечный злодей, жертвами которого были богачи. Биография этого неоднозначного человека представлена в книге Иосифа Лаврецкого, автора популярных книг из серии «Жизнь замечательных людей».
Глава первая.
Вне закона
Мне не жить, покуда не верну
то, что отнял у меня патрон:
маленькое ранчо и жену,
стол с нехитрой пищей, мирный сон,
дикий вой койота на луну,
пашню эту, что со всех сторон
тянется к напеву и зерну…
Много ль нужно, чтобы быть счастливым:
дети и любимая жена,
поцелуй, глоток-другой вина
да маис, желтеющий по нивам.
Происшествие в городе паррале
Чиуауа — один из крупнейших штатов Мексики. На его территории без труда уместились бы три государства величиной с Испанию. На западе Чиуауа пересекается крутыми горными хребтами; но склонам гор здесь пасутся табуны диких лошадей и стада рогатого скота. В восточной части простирается выжженная солнцем безводная пустыня, заросшая кое-где низкорослыми кактусами, кряжистым мескиталем и колючим кустарником — чапарралем.
Неохотно поселялся человек на суровых землях Чиуауа. После завоевания Мексики испанцами сюда отступили наиболее воинственные племена индейцев. В течение многих лет сопротивлялись они бледнолицым пришельцам из-за океана, но испанцы все же покорили их и заставили добывать золото и серебро. Многие тысячи индейцев погибли от непосильного труда на рудниках, добыча с которых обогащала казну испанского короля. Давно уже изгнаны испанские завоеватели из пределов Мексики, а потомки индейцев продолжают гибнуть от изнурительного труда на рудниках, которые теперь, как и раньше, принадлежат чужеземцам. Разница только та, что испанцы уступили место американцам — гринго.
Почти все земли Чиуауа принадлежат нескольким помещикам. Крупнейший из них генерал Луис Террасас. В его поместьях трудятся тысячи пеонов, надсмотрщики-майордомы относятся к ним, как к рабочему скоту. Другим поместьем, величиной с Бельгию, владеет Карраль, министр в правительстве диктатора Диаса.
Необъятные земли принадлежат англичанину Бентону. Этой «святой троице» служат власти и суд. По их приказу руралес (сельская жандармерия) беспощадно расправляется с непокорными пеонами.
Но в Чиуауа есть не только помещики, пеоны и рудокопы. В горах Сьерра-Мадре и Сьерра-Асуль, в пещерах горного хребта Пиньонес, в труднодоступных зарослях чапарраля, а иногда и в лачугах на окраинах селений и городков можно увидеть подлинно свободных людей этой земли. Они не признают ни спесивых помещиков, ни их руралес. Эти люди нападают на помещиков, жгут их усадьбы, угоняют их скот, охотятся за полицейскими, продажными судьями и жадными чиновниками.
Власть имущие боятся этих смелых и мужественных людей, называют их бандитами.
Зато народ относится к ним по-иному. Пеоны и рудокопы, мелкие лавочники и торговцы имеют среди этих «бандитов» родственников и друзей, видят в них своих защитников и мстителей. Ведь только помогая им, простые люди могут рассчитывать на справедливость, могут надеяться, что их обидчики — помещики, майордомы, полицейские, владельцы рудников, судьи — понесут заслуженное наказание.
На севере Чиуауа граничит с могущественным соседом Мексики — Соединенными Штатами. С севера на юг ее пересекает железная дорога, принадлежащая американцам и англичанам. Начинается она на самой границе в городе Хуаресе, расположенном напротив американского пограничного пункта Эль-Пасо, и заканчивается в столице страны Мехико. На этой железной артерии протяженностью в несколько тысяч километров расположены крупнейшие города Северной Мексики: Чиуауа, столица штата, Хименес, Торреон, Сакатекас, Агуаскалиентес, Кере-таро. От Хименеса вьется серпантином на запад по направлению к горам Сьерра-Мадре железнодорожная ветка, обрывающаяся у небольшого города Парраля.
Парраль — по-испански значит «Виноградная беседка». Город расположен в центре богатого скотоводческого и горнорудного района. Население Парраля гордится своим славным прошлым. Здесь еще в начале XIX века под руководством Идальго, патриоты сражались против испанского владычества. Здесь останавливался Бенито Хуарес, президент-индеец, возглавивший борьбу мексиканского народа против французских интервентов. Парраль был последним городом, признавшим диктатора Порфирио Диаса, когда тот захватил власть в 1877 году.
В центре Парраля — несколько величественных католических храмов, муниципальный дворец, дома богатых помещиков и владельцев рудников. Окраины города застроены глинобитными хижинами, в которых живут ремесленники, носильщики, уличные торговцы. На главной площади Сан-Хуан де Диос устраивается ежегодно 10 апреля — в день святого Антония — ярмарка. Сюда съезжаются издалека пеоны, рудокопы, пастухи — чаррос и мелкие фермеры — ранчерос.
И в этом 1910 году в день святого Антония на площади Сан-Хуан де Диос было людно и оживленно. Бойко шла торговля всякой всячиной: тортильяс — лепешками из кукурузы, которые пекут здесь же, на виду у покупателей; тамаляс — пирожками из кукурузной муки, начиненными свининой и перцем и завернутыми в кукурузные листья; пулькой — алкогольным напитком из кактуса агавы; обжигающим нёбо и внутренности перцем — чиле; атоле — молоком с корицею. На лотках — горы разнообразных сомбреро с широчайшими полями; уздечки и седла, украшенные серебром; гуарачес — сандалии из сыромятной кожи; серебряные и медные величиной с блюдце шпоры, звенящие, точно колокольчики; сарапе — домотканые покрывала, раскрашенные во все цвета радуги, с разрезом посередине, заменяющие плащ, одеяло или матрац, смотря по надобности; петатес — соломенные циновки с яркими узорами.
Площадь заполняла пестрая толпа пеонов, рудокопов и ранчеро, одетых в белые панталоны и покрытых сарапе. На головах у них красовались широкополые сомбреро, а ноги были обуты в неизменные гуарачес. Приезжие слонялись из стороны в сторону, не столько в поисках чего-либо необходимого, сколько в надежде встретить знакомого или друга. Ведь для чего же ездят на ярмарку, как не для этого? Они подолгу останавливались около бродячих певцов, которые под звуки маримбы — индейского ксилофона — пели корридо — народные песни — о великих патриотах Идальго и Хуаресе, о бесстрашных и неуловимых разбойниках, о пылких и несчастных влюбленных. Полицейские, вооруженные плетками из сыромятной кожи и огромными пистолетами, важно, точно павлины, расхаживали вдоль лотков, пытливо вглядываясь в лица пеонов.
Когда на башне муниципалитета часы пробили полдень, в самом центре ярмарки раздались один за другим три выстрела.
Толпа на площади замерла на мгновение, потом, точно раненое стоглавое чудовище, зашумела, заметалась в разные стороны. Полицейские, оглушительно свистя и энергично действуя плетками, пытались пробиться к месту происшествия. Это им удалось лишь после того, как прискакавший эскадрон федералов с обнаженными саблями врезался в бушевавшую толпу и открыл дорогу к распростертому на земле человеку. Из-под лежащего медленно текла ярко-красного цвета струйка, в которой весело сверкали лучи палящего солнца.
— Да ведь это судья Санчес! — заорал подскакавший на гнедом жеребце командир эскадрона. — А ну-ка, поверните его, да поосторожней.
Подоспевшие полицейские не замедлили выполнить приказание.
— Кто это вас так прошил, дон Альфредо? — спросил офицер лежавшего теперь уже на спине человека с неестественно выпученными не то от страха, не то от боли глазами.
— Вилья! — прохрипел судья. — Воды дайте, воды!
— Оцепить площадь, — распорядился офицер. — Выставить посты у городских ворот. Всех проверять и обыскивать! Дона Альфредо отнести в муниципалитет. Вызвать к нему доктора де Лилье Борху!
Офицер повернул лошадь и поскакал по площади, а за ним солдаты с диким свистом и гиканьем, немилосердно паля в воздух из старых американских ружей времен гражданской войны.
Старания властей обнаружить убийцу не дали, однако, результатов. Он, как говорят в этих местах, словно превратился «в глаз муравья». Доктор де Лилье Борха, единственный врач, хирург и акушер в городе, несмотря на все свои старания, так и не смог вдохнуть жизнь в тело судьи Санчеса. Местный политический начальник — хефе политике — был преисполнен решимости покончить с Вильей, при одном имени которого бледнели власть имущие.
На следующий день на улицах Парраля появилось объявление:
10 000 ПЕСО будет выдано тому, кто передаст в руки правосудия живым или мертвым бандита, вора и убийцу ПАНЧО ВИЛЬЮ. Хефе политике штата Чиуауа, полковник Адальберто Крус Монтойа
Загружается
Важное решение
Между тем тот, голову которого столь высоко оценивал хефе политике города Парраля, сидел на груде шкур в одной из пещер Сьерра-Асуль и беседовал со своим помощником и кумом меднолицым коренастым метисом средних лет.
— Моя голова растет в цене: шесть месяцев назад полковник Крус предлагал за нее пять тысяч песо, а теперь уже десять. Во сколько же оценит мою башку губернатор Чиуауа, если я помогу полковнику Крусу перебраться на тот свет? Как ты думаешь, компадре Томас? Наверное, тысяч в пятьдесят? Ты сам читал объявление Круса?
— Нет, компадре Панчо. Ты ведь знаешь, какой из меня грамотей. Я только гляну на печатные буквы, как у меня начинает кружиться голова, точно накурился марихуаны.
— Поэтому за твою голову начальство и не назначает награды. Кто же тебе прочел послание полковника Круса?
— Твой учитель Абраам Гонсалес. Кстати, он просил передать, что нам необходимо обосноваться в Чиуауа. Его друзья, наконец, решили восстать против правительства Порфирио Диаса. Они надеются на нашу помощь.
Вилья долго ворошил сухой веткой угли потухшего костра, на котором давно уже остыл чугунок с его любимой кукурузной похлебкой — посоле.
— Ну что ж, компадре Томас, по-видимому, так и придется сделать. В пригородах Чиуауа мы сможем снять участок, огородим его, построим хижину, конюшню для наших лошадок да сарай. Но место надо найти такое, чтобы можно было из него легко выбраться, ежели нападут федералы. Я ведь не хочу, чтобы один из этих стриженых — пелонес — заработал на мне целое состояние. Я верю моему компадре Абрааму. Он человек ученый, настоящий друг народа и знает, что крестьянам нужно возвратить их землю, которую захватили помещики. Абраам знает, как это сделать. Мы же с тобой, компадре Томас, умеем только отправлять на тот свет федератов и их прихвостней.
Где-то поблизости раздался протяжный свист и тихо заржали кони. У входа в пещеру мелькнули тени. Из темноты вынырнула закутанная в сарапе фигура и подошла к сидевшему на шкурах человеку.
— Садись с нами, Паблито, и отведай посоле. Ночью федералы к нам не сунутся, а на рассвете здесь останутся только пепел от нашего костра да обглоданные элоте. За них федералы не получат десяти тысяч песо.
Министр докладывает диктатору
Далеко к югу от гор Сьерра-Асуль, на дне высохшего горного озера Тескоко, на высоте 2500 метров над уровнем моря, раскинулась столица страны — город Мехико. Много в ней дворцов, выстроенных еще конкистадорами. Много памятников старины, напоминающих о древних обитателях страны — ацтеках, о трехсотлетнем господстве испанцев, о революциях, переворотах и сражениях.
Наряду с шикарными дворцами и особняками, где живут крупные чиновники, негоцианты, помещики и генералы, в столице целые районы застроены лачугами, в которых ютятся десятки тысяч простых людей. Их труд превратил бывшую резиденцию ацтекских императоров в один из красивейших городов мира.
Красив город Мехико, но красивей всего в нем благоухающие сады Чапультепека. Среди них на утопающем в зелени холме, точно неприступная крепость, высится дворец — личная резиденция президента республики.
Вот уже свыше тридцати лет, как страною правит всемогущий дон Порфирио. Когда-то он отличился в войне против французских захватчиков, был храбрым генералом. Его любили солдаты, простые пеоны. Но это было так давно! Сам дон Порфирио уже забыл об этом, как и о многом, другом из бурной истории Мексики.
История Мексики действительно была полна бурных событий. Много страданий выпало на долю мексиканского народа. В начале XVI века Мексика была завоевана испанскими конкистадорами во главе с Эрнаном Кортесом. Конкистадоры и сопровождавшие их монахи разрушили памятники культуры индейцев ацтеков и майя, поработили коренное население.
300 лет господствовали в Мексике испанские колонизаторы. В 1810 году народы испанских колоний в Америке поднялись на борьбу против своих поработителей. В Мексике восставших возглавили патриоты Идальго и Морелос. Испанцам удалось подавить восстание. Колонизаторы казнили Идальго и Морелоса. Борьба народа за свободу, однако, продолжалась.
В 1821 году помещики в сговоре с церковниками, будучи не в силах сдержать возмущение народа, провозгласили независимость Мексики. Реакционный генерал Итурбиде был объявлен императором. Два года спустя он был свергнут и вскоре убит. Мексика стала республикой.
В течение нескольких десятилетий в стране один переворот сменялся другим. Индейцы-крестьяне жаждали земли, требовали демократических свобод, а правящие группировки — консерваторы и либералы — боролись за власть, используя народное недовольство.
Во внутреннюю борьбу Мексики постоянно вмешивались Соединенные Штаты. Американские миллиардеры, спекулянты и авантюристы стремились завладеть богатствами страны. Они оказывали поддержку различным враждующим группировкам. Их интриги обостряли и затягивали междоусобицу.
В 1846 году правительство США объявило войну Мексике. Американцы вторглись в страну. Несмотря на геройское сопротивление мексиканского народа, американцам удалось, используя свое материальное превосходство и помощь предателей — высшего духовенства и крупных помещиков, захватить важнейшие центры страны. Мексиканскому правительству навязали мир, по которому в руки американских захватчиков перешли такие богатейшие провинции Мексики, как Техас и Калифорния.
В 1861 году Франция, Англия и Испания, воспользовавшись бушевавшей в Мексике гражданской войной, высадили на ее берегах вооруженную экспедицию. Заморским разбойникам, которых послал французский император Луи Наполеон, удалось занять столицу Мехико. Вторжение европейских колонизаторов, их злодеяния, алчность и жестокость пробудили мексиканский народ, который единодушно поднялся на борьбу за свою независимость и свободу. Его возглавил президент Бенито Хуарес, индеец по происхождению, неподкупный патриот, сторонник демократических реформ и преобразований. Почти семь лет длилась освободительная война мексиканского народа против французских колонизаторов и их союзников. В конце концов восставший народ изгнал их со своей земли.
Безвременная смерть не позволила президенту Хуаресу полностью осуществить намеченную им программу демократических преобразований. После его кончины власть захватил генерал Порфирио Диас. Метис, малограмотный, но хитрый политикан, Диас сумел объединить различные враждующие группировки. Своих сторонников он награждал землями, назначал их на высокие правительственные должности, врагов подкупал или уничтожал.
Существо диктатуры Диаса, по образному выражению одного историка, состояло в том, что волчьим стаям было предложено, вместо того чтобы драться друг с другом, сообща напасть на овчарню. Волчьими стаями были помещики, капиталисты, честолюбивые и жадные до власти и денег генералы; овчарней — крестьяне, индейцы, пеоны, рабочие.
Поддерживаемый местными богатеями и иностранными дельцами, которым он раздавал за бесценок всевозможные концессии, Диас превратился во всемогущего диктатора. В стране формально действовала конституция. Регулярно проводились выборы президента и депутатов в конгресс, который столь же регулярно заседал. Однако всеми делами, по существу, вершил дон Порфирио. Фальсифицируя результаты выборов, он шесть раз переизбирал себя президентом. Любой другой деятель, осмелившийся выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах, рисковал поплатиться головой. С такими смельчаками расправлялись наемные убийцы.
Диас лично составлял список кандидатов в парламент, в который включал своих родственников, друзей и лиц, которых желал наградить за услуги. В один из таких списков однажды попал зубной врач вылечивший больной зуб диктатора. Бывали случаи, когда Диас включал в заветный список людей, которых уже не было в живых. Мертвецы также избирались в парламент, ибо приближенные диктатора в своей холопской услужливости не решались возразить ему.
Многие избиратели бойкотировали выборы, но чиновники Диаса аккуратно опускали за них в урны избирательные бюллетени. Иногда власти заставляли арестантов-уголовников заполнять бюллетени отсутствовавших избирателей. Судьи, как и депутаты парламента, фактически назначались диктатором и беспрекословно выполняли его волю.
Суды благоволили к друзьям Диаса, власть имущим и иностранным концессионерам, для трудящихся же правосудия не существовало. Крестьян и рабочих за малейшую провинность осуждали на каторгу. Они отбывали ее, работая бесплатно на помещиков в районах, где свирепствовали желтая лихорадка и другие тропические болезни.
В сельских местностях творила суд и расправу сельская жандармерия — руралес, набранная из головорезов и уголовников. По приказу помещиков руралес беспощадно расправлялись с непокорными пеонами и крестьянами на основе так называемого «закона о бегстве». Этот закон давал им право расстреливать без суда и следствия любого неугодного властям человека, попавшего им в руки, под предлогом, что он пытался совершить побег. Руралес закапывали строптивых пеонов по горло в землю и гарцевали по ним до тех пор, пока несчастные не гибли под копытами лошадей.
Рабочие трудились по 14 часов в сутки. Забастовки подавлялись силой оружия. Забастовщиков власти рассматривали как мятежников и беспощадно расправлялись с ними.
Диас превратил Мексику в ад для трудящихся и в рай для местных богатеев и иностранных капиталистов.
Иностранным компаниям запродал дон Порфирио, мексиканские недра, богатые нефтью и драгоценными металлами. Американские бизнесмены за бесценок получили от него огромные земельные площади. Только газетный король Херст владел в Мексике семью миллионами акров земли. Телефон, трамвай, электричество, железные дороги попали в руки американских, английских и немецких компаний.
Диас не любил и боялся простых людей Мексики — пеонов, рабочих. Он ненавидел индейцев. Помещики массами истребляли индейцев, завладевая их землей. За годы правления Диаса помещики получили от правительства 55 миллионов гектаров земли, а вообще в их руках находилось 85 процентов, всей земли Мексики.
Хотя Диасу давно уже исполнилось 80 лет, он продолжал цепляться за власть. В ней диктатор видел единственную цель своей жизни. Его правительство состояло из таких же, как и он сам, старцев, озабоченных лишь сохранением богатства, награбленного за долгие годы власти.
В этот день в Чапультепекском дворце дон Порфирио принимал членов кабинета министров. Первым во дворце появился министр внутренних дел Рамон Торрес, престарелый помещик из Чиуауа, к которому особенно благоволил диктатор.
Дворцовая стража почтительно пропустила его коляску. Молодцевато выпрыгнув из нее, Торрес, в руках которого был большой зеленый портфель из тисненной мексиканскими узорами кожи, быстро поднялся на второй этаж. Министр прошел ряд покоев, уставленных статуями и скульптурами, завезенными сюда еще императором Максимилианом, и вошел в приемную. Молодой адъютант, завидев любимца диктатора, щелкнул каблуками и молча открыл дверь в кабинет президента.
Кабинет диктатора выходил окнами в дворцовый парк, но, хотя стояла теплая, солнечная погода, окна были плотно закрыты и полузавешены тяжелыми бархатными портьерами. Диктатору было холодно, и свет неприятно резал ему глаза. В кабинете царил полумрак. За большим столом, на котором стояли два бронзовых канделябра и огромный чернильный прибор, украшенный государственной эмблемой Мексики — орлом, зажавшим в когтях змею, — в массивном кресле с позолоченной спинкой восседал диктатор. Он был одет в черную визитку. Седой, с длинными редкими усами, дон Порфирио напоминал престарелого моржа. Черные, немного раскосые глаза смотрели холодно и бесстрастно.
Министр бесшумно подошел к столу и низко поклонился.
— Садись, дон Рамон, и рассказывай, что нового.
— Ваше превосходительство, положение тревожное. Враги объединяются вокруг Франсиско Мадеро, который всерьез надеется победить на предстоящих выборах.
— Мадеро, дон Рамон, опасный фантазер. Напрасно его отец, которого я уважал и любил, послал своего сына учиться во Францию. Там этот молокосос нахватался всяких современных идей и возомнил себя спасителем Мексики. Несколько месяцев назад из уважения к его отцу я принял молодого человека и пытался образумить. Но это оказалось напрасной тратой времени: мое благожелательство он истолковал как слабость и потребовал, чтобы я ушел в отставку.
— Вы правы, ваше превосходительство. Даже отец Мадеро утверждает, что сын его сумасшедший. Таких сумасбродов наша Мексика еще не знала. Мы закрыли его газетенку «Третья империя».
— Этого мало, дон Рамон. Арестуйте Панчито Малеро и его молодчиков и подержите их с год на хлебе и воде. Им это пойдет впрок. Наш народ все еще темен и невежествен. Он готов пойти за любым демагогом, который пообещает ему чужое добро.
— Слушаюсь, ваше превосходительство! Мадеро действительно стал притягательной силой для всех отбросов общества. Его провозглашают своим вождем шайки беглых пеонов. Нам стало известно, ваше превосходительство, что главарь одной из таких шаек Панчо Вилья, орудующий в штате Чиуауа, действует теперь, выполняя указания мадеристм. Всего лишь неделю назад губернатор Чиуауа сообщил мне, что Вилья среди бела дня убил политического шефа Парраля полковника Круса, добродетельнейшего слугу отечества. Два дня спустя тот же Вилья в баре «Пятнадцать букв» в центре города Чиуауа выстрелом из пистолета прикончил некоего Кларо Реса, бывшего своего дружка, перешедшего на работу в федеральную полицию.
По тому, как дрогнули брови и сжались бескровные губы диктатора, министр понял, что его повелитель крайне недоволен полученными сведениями.
— И этот головорез все еще не пойман и не наказан, дон Рамон?
— К сожалению, нет, ваше превосходительство. Вот уже много лет как этот пеон нападает на помещиков и майордомов, на чиновников, на богатых старателей и хозяев рудников. Он забирает их скот, урожай, убивает сторонников правительства и всех, кто ему оказывает сопротивление. К моему стыду, я должен признаться, что все наши усилия поймать его до сих пор не дали желаемого результата. Мы ликвидировали некоторых участников его злодейской банды. Но пеонов в Чиуауа много, и это хорошо знает Панчо Вилья.
Диктатор сморщил лоб и с укоризной посмотрел на своего министра внутренних дел.
— Ваше превосходительство, мы делаем все возможное, чтобы избавить нашу страну от этого злодея. Весь север наводнен летучими отрядами федеральных войск. Мы устраиваем засады, подкупаем пеонов, засылаем к Вилье опытных людей с поручением при первой же возможности застрелить, заколоть или, наконец, отравить его. Но Панчо Вилья неуязвим и неуловим. Он осторожен, точно пантера, недоверчив, как волк, хитер, как лиса. С первого же взгляда узнает он наших людей и расправляется с ними. Пеоны и ранчеро боготворят Вилью. Мы все знаем о нем, и тем не менее — я с искренним сожалением признаю это — не в состоянии с ним покончить.
— Назначили награду за его поимку?
— Да, ваше превосходительство! Губернатор Чиуауа обещал пятьдесят тысяч песо за его голову, но никто не решается на такой подвиг; опасаются, что пеоны будут мстить за смерть своего вожака.
— А вы попытайтесь купить его. Предложите ему сто тысяч песо и полное прощение, если он перейдет на сторону правительства и окажет помощь властям в борьбе с непокорными пеонами.
Министр вытер белоснежным батистовым платком покрывшийся легкой испариной лоб и слабо улыбнулся.
— Что же вы в таком случае предлагаете предпринять, сеньор министр? — официальным тоном спросил диктатор.
Торрес беспомощно развел руками.
— Мы будем продолжать неустанно преследовать его в надежде, что божественное провидение рано или поздно отдаст его в наши руки.
— Пока что оно покровительствует Вилье. Божественное провидение помогает смелым и решительным людям, сеньор министр, и поворачивается спиной к трусам, бесхребетникам. Эту истину вам следовало бы уже давно усвоить. Оставьте мне бумаги. Я сам распоряжусь о необходимых мерах. Вам же, сеньор Торрес, я советую подать прошение об отставке. Судя по вашему виду, со здоровьем у вас не все благополучно. Впрочем, этому удивляться не приходится.
Министр, или, вернее, уже бывший министр, дрожащими руками достал из зеленого портфеля синюю папку, на которой размашистым канцелярским почерком было написано: «Дело бандита Доротео Аранго, алиас Панчо Вильи», — положил ее на стол, затем низко поклонился и, пятясь, вышел из кабинета.
Некоторое время Порфирио Диас сидел неподвижно. Потом порывистым жестом взял со стола «дело» и стал его быстро листать. Внимание президента привлекла докладная записка на имя министра внутренних дел, подписанная губернатором Чиуауа. Диктатор надел очки в золотой оправе и принялся ее читать.
Жизнеописание Доротео Аранго
«Доротео Аранго, по прозвищу Франсиско Вилья, он же Панчо Вилья (Панчо — уменьшительное от Франсиско), опасный бандит и преступник. Родился в 1877 или 1878 году (с точностью не установлено) в семье пеона на землях асиенды Гогохито, неподалеку от селения Сан-Хуан дель Рио, штат Дюранго. Вилья — метис испано-индейского (тараумарского) происхождения. В 12-летнем возрасте, потеряв отца, бежал из асиенды в другой район, но вскоре был пойман и водворен по месту жительства. За этот проступок был наказан и посажен на цепь майордомом асиенды. Однако вскоре вновь проявил непокорность и бежал в лес вместе со своим приятелем Франсиско Бенитесом, который обвинялся в убийстве служащего асиенды Гогохито. Беглецов настигли руралес; Бенитеса убили при попытке в бегству, а Доротео Аранго заключили в тюрьму, из которой он был освобожден по просьбе местного помещика — либерала Пабло Валенсуэлы, брата известного в Дюранго скандалиста и противника правительства писателя Клодовео Валенсуэлы.
Некоторое время Доротео Аранго занимался мелкой торговлей, покупая в городе по поручению местных пеонов и крестьян различные предметы. Но мирная жизнь не прельщала этого буяна. В 16-летнем возрасте он совершает новое преступление: пытается убить сына хозяина асиенды дона Аугустина Лопеса Негрете за то, что молодой патриций осквернил честь его 14-летней сестры. Тяжело ранив сеньора Лопеса Негрете, Аранго бежал в горы, где вскоре присоединился к банде, возглавляемой известным головорезом Игнасио Паррой. Эта банда занимается угоном скота, нападает на богатых помещиков. Некоторое время спустя отряд руралес арестовал молодого бандита, но ему удалось бежать. Вскоре Аранго вновь попал в руки руралес, однако и на этот раз он бежал, причем убил троих стражников.
В 1895 году нашим доблестным руралес удалось в жестокой схватке с бандой Парры убить одного из наиболее опасных участников его шайки — некоего Панчо Вилью, с которым особенно был дружен Доротео Аранго. Последний принял имя и фамилию убитого бандита. Впоследствии Аранго утверждал, что он якобы был незаконнорожденным сыном помещика Хесуса Вильи. В действительности же Доротео Аранго видел в злодейских похождениях бандита Панчо Вильи пример, достойный подражания.
Доротео Аранго, которого все с того времени называют Панчо Вильей, в начале этого столетия, видимо устав от бродячей жизни, оставил банду Парры и нанялся рудокопом на один из приисков близ города Парраля. Одно время он работал каменщиком в том же городе. Узнанный полицией, Вилья снова бежал в горы и в течение нескольких лет занимался разбоем в штатах Чиуауа, Коауила и Дюранго. Все стремления властей поймать или каким-либо способом обезвредить его не дают желаемого результата.
В настоящее время Панчо Вилья возглавляет банду мятежных пеонов из 30–40 человек, которая базируется в горах на северо-западе от города Чиуауа. Его правой рукой является известный бандит и убийца пеон Томас Урбина, на совести которого десятки жизней верных слуг правительства — руралес, федеральных солдат, чиновников и помещиков.
Банда Вильи пользуется поддержкой местных крестьян, из среды которых она пополняется.
Вилья и его люди хорошо вооружены винтовками и пистолетами, у них всегда вдоволь амуниции. У банды свои соглядатаи на всех станциях железной дороги, в селениях и асиендах. Это позволяет Вилье заблаговременно узнавать о передвижении наших воинских частей и вовремя скрываться. И так как у нас отсутствуют какие-либо сведения о местонахождении банды, она всегда может неожиданно нападать на свои жертвы.
Местная полиция боится бандитов, опасается их мести. Это заставляет все чаще использовать в борьбе с Вильей федеральные войска; их солдаты и офицеры, хотя и проявляют большое рвение при исполнении долга, пока что не могут похвастаться какими-либо успехами. Большим препятствием в их действиях является незнание местности и враждебное отношение к ним местного населения.
О Панчо Вилье известно, что у него имеются два брата — Иполито и Антонио — и две сестры — Мартина и Анита, работающие в поместье Гогохито, а также жена метиска, проживающая в Чиуауа, от которой у него двое детей.
Панчо Вилья несколько ниже среднего роста, чуть сутулый, рыжеватый блондин, прирожденный наездник, меткий стрелок, отличается чрезвычайной выносливостью. Одевается, как и все пеоны, в белую рубаху и белые штаны, носит техасскую широкополую шляпу. Невежественный и грубый, Вилья тем не менее не пьет, не курит и не сквернословит, чем отличается от других членов своей банды. Зато он всех их превосходит своей кровожадностью и беспощадностью. Любит родео, петушиные бои, корриды и танцы, в которых при случае сам принимает участие.
Панчо Вилья — злейший враг правительства, возглавляемого нашим благодетелем сеньором президентом генералом доном Порфирио Диасом, которого он ненавидит со страстью примитивного и грубого животного. После объявления награды в 50 тысяч песо за его поимку Вилья не побоялся заявить, что заплатит 100 тысяч песо тому, кто доставит ему живым или мертвым нашего любимого и многочтимого сеньора президента генерала дона Порфирио Диаса.
Я заверяю вас, сеньор министр, что возглавляемые мною власти штата Чиуауа сделают все возможное для поимки столь опасного преступника, пребывание которого на свободе позорит всех честных слуг отечества. Однако имеющимися в настоящий момент в моем распоряжении силами сделать это не представляется, возможным. Поэтому я обращаюсь к вам, сеньор министр, с покорнейшей просьбой направить в ближайшее время в штат Чиуауа еще одну бригаду федеральных войск. Это тем более необходимо в связи с тем, что антиправительственные элементы используют в виде повода предстоящие президентские выборы и активизируют свою деятельность, не исключена возможность, что они, ослепленные ненавистью к властям и ободренные малочисленностью находящихся в штате Чиуауа преданных правительству воинских частей, поднимут бунт, последствия которого могут весьма трагически сказаться на судьбах нашей родины».
Порфирио Диас захлопнул папку с явным раздражением. Резко вскинув руку, он схватил со стола серебряный колокольчик и зазвонил.
— Вызовите немедленно генерала Уэрту, — сказал старец бесшумно появившемуся в кабинете щеголеватому адъютанту.
В этот день сеньору президенту предстояло еще много поработать, перед тем как отойти к ставшей традиционной в Чапультепекском дворце сиесте — послеобеденному сну, так хорошо восстанавливающему силы и способствующему пищеварению благодетелей Мексики.
Учитель и ученик
В 1910 году в стране состоялись президентские выборы. Кандидат оппозиции Мадеро и многие его единомышленники были брошены в тюрьмы. Голоса подсчитывали полиция и хефес политикос, слывшие за подлинных виртуозов по фальсификации выборов. Неудивительно, что и на этот раз «победил» Диас. Он в седьмой раз стал президентом республики.
«Победа» Диаса еще сильнее обострила политическое положение в стране. Теперь противники Диаса знали, что мирными средствами им не избавиться от диктатора. Насильственное свержение Диаса, революция — вот что могло привести к смене режима. К ней стали готовиться Мадеро и его сторонники, число которых быстро росло.
В это время северный сосед Мексики не только внимательно следил за происходившими событиями, но и открыто вмешивался в них, надеясь, как всегда, извлечь выгоду из предстоящей заварухи. Торговцы оружием готовы были продавать винтовки и пулеметы любому мексиканцу, если он платил за них наличными. Нефтяные компании согласились финансировать Франсиско Мадеро, бежавшего из-под ареста в Соединенные Штаты и призывавшего к насильственному свержению тирана. Они были сердиты на Диаса, который, как им казалось, больше благоволил к английским нефтяным магнатам. Отпраздновав в обстановке восточного великолепия столетие мексиканской независимости, диктатор поспешил встретиться с президентом США Тафтом и заверить его в своей преданности. Только в 1910 году Диас роздал американским компаниям большее число концессий, чем за все предыдущие годы своего правления.
Тем не менее отношения между Мексикой и США продолжали обостряться. В американском городе Рок-Спрингсе, в штате Техас, толпа расистов линчевала девятнадцатилетного мексиканца Антонио Родригеса, обвиненного в покушении на честь белой женщины. Изуверы облили Родригеса керосином и сожгли живым. Преступление в Рок-Спрингсе вызвало бурю негодования в Мексике. Во многих городах народ вышел на улицу, требуя наказания американских расистов. Но представители США чувствовали себя в Мексике как дома. В городе Гуадалахаре американский консул Карутерс, стреляя в протестовавших у здания консульства мексиканцев, убил четырнадцатилетного мальчика и полицейского. Посол Соединенных Штатов Генри Лейн Вильсон требовал от Диаса принять строгие меры против тех, кто призывал правительство наказать дипломата-убийцу. В добавление ко всему, правительство США двинуло армию к мексиканской границе и отдало приказ военным кораблям войти в мексиканские порты, расположенные в Карибском море и на тихоокеанском побережье. Правительство Диаса, привыкшее выполнять волю своих северных соседей, совсем растерялось.
Между тем на окраине города Чиуауа наблюдалось необычайное оживление. С наступлением сумерек в городе появлялись крестьяне, гнавшие мулов, груженных тяжелыми вьюками. Крестьяне останавливались в глинобитных хижинах и выходили оттуда спозаранку, возвращаясь в горы уже без груза.
В большом глинобитном строении на 10-й улице, где почти под носом властей обосновался неуловимый Панчо Вилья, вечерами собирались наиболее решительные противники диктаторского режима. Далеко за полночь беседовал с ними Абраам Гонсалес, глава сторонников Мадеро в штате Чйуауа.
Особое внимание молодой учитель уделял Панчо Вилье. От него вожак пеонов впервые услышал о том, что представляет собою Мексика, каковы ее богатства. Панчо Вилья узнал, как мексиканцы освободились от испанского владычества и завоевали независимость, как разгромили французских интервентов и расстреляли их ставленника императора Максимилиана, как боролись против североамериканских интервентов и против режима помещиков и банкиров.
Впоследствии Панчо Вилья вспоминал: «Абраам Гонсалес был моим первым учителем и наставником. Он обучал меня грамоте, первый пригласил меня участвовать в революции против Порфирио Диаса. Эта революция, учил Гонсалес, должна восстановить права народа, попранные тираном и богатеями. Беседуя с ним, я понял, что моя многолетняя борьба против эксплуататоров, сосавших нашу кровь и бесчестивших наших сестер и дочерей, не была только моим личным делом, а касалась всех униженных и оскорбленных. Учитель Гонсалес помог мне понять, что наша борьба, которая казалась мне до этого безнадежной, может увенчаться победой, что народ может победить своих врагов, что справедливость может восторжествовать».
Абраам Гонсалес ознакомил Панчо Вилью и его друзей с программой Франсиско Мадеро, так называемым «Планом Сан-Луис Потоси», обнародованным 5 октября 1910 года. Хотя «План» был опубликован Мадеро во время пребывания в США, он был помечен мексиканским городом Сан-Луис Потоси. «План» объявлял аннулированными результаты выборов, сфальсифицированных Диасом, низлагал его правительство и провозглашал временным президентом Франсиско Мадеро. Далее «план» призывал население республики поднять восстание против диктатора. «Если бы, — гласил документ, — генералу Диасу были более дороги интересы родины, чем преступные интересы его клики, он смог бы избежать этой революции, сделав какие-либо уступки народу. Но если он этого не сделал, тем лучше. Изменения будут более быстрыми и более решительными, так как мексиканский народ, вместо того чтобы трусливо причитать, смело встретит брошенный ему вызов. Генерал Диас опирается на грубую силу, с тем, чтобы навязать нам свою позорную кабалу; народ обратится к этой же силе, с тем, чтобы сбросить с себя это иго, освободиться от этого проклятого человека и завоевать свободу».
«План» обещал возвратить крестьянам земли, экспроприированные правительством, увеличить заработную плату рабочим и пеонам, сократить рабочий день до 9 часов.
— А не обманет ли Мадеро? — неоднократно спрашивал Вилья своего наставника. — Ведь он сам помещик, а его родственники, сенаторы и депутаты, — верные слуги Порфирио Диаса. Мадеро щедр на обещания. А выполнит ли он их? Ворон ворону глаз не выклюет, помещик помещику зла не сделает.
— Франсиско Мадеро не похож на других помещиков, — говорил Гонсглес, — Он друг народа, любит простых людей и желает улучшить их долю. Если бы Мадеро думал только о своих интересах, то не выступил бы против Диаса, не рисковал бы своей жизнью, призывая народ к революции.
— Допустим, что Мадеро хороший человек и, когда станет президентом, постарается выполнить свои обещания. Но будут ли его слушаться другие помещики и богатеи?
— Они должны будут его слушаться, ведь Мадеро будет опираться на вооруженный народ, на таких людей, как ты и твои друзья, Панчо. Будущее будет зависеть от вас, от простых людей Мексики, а не от помещиков и капиталистов. Но главное — свергнуть Диаса, завоевать свободу. Только после этого можно будет решить все другие вопросы.
— Я вам верю, дон Абраам, и сделаю все, что вы мне скажете. Мы будем драться за Мадеро. Может быть, ему действительно удастся улучшить долю простых людей.
Абраам Гонсалес опасался ареста. Он выпускал подпольную газету «Глас народа», полицейские следили за ним. Вилья выделил несколько надежных людей для охраны учителя. Полицейские не осмелились тронуть Гонсалеса — они не хотели рисковать жизнью. Ведь ему покровительствовал сам Панчо Вилья, а с ним шутки плохи.
17 ноября 1910 года на 10-й улице в городе Чиуауа вновь собрались Панчо Вилья и преданные ему люди Томас Урбина, Элеутерио Сото, Хосе Санчеси другие. Поздно вечером к ним пришел Абраам Гонсалес в сопровождении одного незнакомца.
— Друзья, — поздоровавшись с присутствующими, сказал Гонсалес, — настало время действовать. Франсиско Мадеро, вокруг которого объединились самые честные люди нашей страны, сейчас находится в Эль-Пасо. Мы получили от него указание начать революцию 20 ноября. В этот день по всей стране народ возьмется за оружие. На севере Чиуауа большой отряд повстанцев возглавит наш друг Паскуаль Ороско. Тебе. Панчо Вилья, и твоим друзьям поручается направиться на юг и взять город Сан-Андрее. Познакомьтесь с нашим другом Кастуло Эррерой. Он грамотный и опытный в военных делах человек. Кастуло Эррера будет вашим командиром.
В ту же ночь из Чиуауа по направлению к горам Сьерра-Асуль выехал отряд в семнадцать всадников. Далеко по пустынной равнине разносился цокот копыт и слышалось тихое ржание лошадей.
Во главе отряда ехали Панчо Вилья и его новый начальник Кастуло Эррера. Оба молчали. Каждый Думал о чем-то своем, затаенном, как думают люди, которым предстоит трудная и неведомая дорога.
Глава вторая.
Революция начинается так
Пора, мексиканцы, проснитесь!
Противники ваши не спят.
Кровавой ценою у власти
другого поставить хотят.
Страдает отчизна родная —
ей на ноги встать не дают.
Трусливые, жалкие люди
отважных людей предают.
Сапата и доблестный Вилья
пошли на тиранов войной
и дона Франсиско Мадеро
поставили править страной.
Ошиблись герои в Мадеро:
лишь взял он правленья бразды,
забыл он Сапату и Вилью,
забыл их былые труды.
На этом прощаюсь я с вами.
Нам некогда, время не ждет.
Я кончу корридо словами:
проснись, мексиканский народ!
Первые стычки
Пять дней находились Панчо Вилья и его верные друзья в горах Сьерра-Асуль. Каждый день к ним присоединялись все новые и новые добровольцы — пеоны из соседних поместий Террасаса. Вилья принимал только тех, у кого был хороший конь и исправное ружье.
На пятый день, когда в отряде было уже свыше трехсот бойцов, Кастуло Эррера отдал приказ спуститься с гор и ночью взять городок Сан-Андрес.
— Нет, — сказал Вилья. — В Сан-Андресе у каждого из наших бойцов друзья и родственники. Лучше туда войти утром. Руралес, завидев нашу колонну, побегут со страха. Ночью же, не зная, сколько нас, они могут оказать сопротивление.
Эррера согласился.
Утром 22 ноября колонна без боя вошла в Сан-Андрес, откуда, как и предвидел Вилья, руралес позорно бежали.
Население восторженно встретило повстанцев. Их приглашали в дома, угощали текилей и тамалес.
Вечером в городе неожиданно началась стрельба. Вилья послал одного из своих помощников узнать, кто и почему стреляет.
— Это мучачос празднуют победу, — доложил Вилье его помощник.
— Так они перестреляют друг друга и расстреляют все патроны.
— Кастуло Эррера разрешил.
Наутро, когда построился отряд, у Вильи произошло объяснение с Кастуло Эррерой.
— Командир, — сказал Вилья, — мы обещали дону Абрааму повиноваться вам, но если вы будете и дальше нами командовать так, как вчера, то лучше будет нам расстаться и вам поискать менее опытных бойцов, а нам — более опытного командира.
— Чем же ты недоволен, Панчо?
— А тем, что по вашей милости наши бойцы расстреляли вчера все патроны. А мы ведь еще даже не начали воевать. Кто может поручиться, что борьба будет такой же бескровной, как взятие Сан-Андреса?
Кастуло Эррера, понуря голову, слушал Вилью. Среди окружавших его бойцов раздались крики:
— Нам такого командира не нужно! Пусть нами командует Панчо Вилья!
Эррера посмотрел на Вилью.
— Пусть будет так, как хотят бойцы. Пусть отрядом командует Панчо Вилья. Он уже десять лет воюет с федералами, а я только со вчерашнего дня.
Так поменялись они ролями. Вилья стал командиром отряда, а Кастуло Эррера его сподвижником.
Два дня спустя после освобождения Сан-Андреса отряд Вильи, также без боя, освободил городок Сайта Исабель.
Окрыленный успехами, Вилья предложил своим бойцам попытаться взять Чиуауа, столицу штата. Все согласились.
Глубокой ночью, двигаясь бесшумно по выжженной степи, отряд, в котором теперь насчитывалось свыше пятисот бойцов, подошел к Чиуауа.
— За мной, мучачос! Смерть федералам! — скомандовал Вилья и первым ворвался в город. За ним последовали остальные. Однако дальше пригородов повстанцы не смогли продвинуться. Федералы ожидали нападения Вильи и расположили на подступах к центру города пулеметные гнезда и артиллерию.
После нескольких безуспешных попыток взять с налету город Вилья начал осаду Чиуауа. Действия Вильи сковывали крупные силы противника, находившиеся в городе. Это позволило другому партизанскому отряду, которым командовал Ороско, освободить город Герреро, столицу одноименного штата.
В течение января 1911 года повстанцы вели бои с крупными соединениями правительственных войск.
Вилья прослыл «великим, мастером набегов». Его отряд с такой же быстротой и неожиданностью появлялся перед противником и бросался в бой, как и исчезал, когда противник оказывался многочисленнее и лучше вооруженным. Но не всегда Вилья действовал неожиданно. Иногда, желая избежать ненужного кровопролития, он поступал иначе.
В начале февраля 1911 года Вилья получил приказ взять городок Камарго, расположенный в двадцати километрах от Герреро.
Зная, что там силы противника невелики, Вилья направил офицерам гарнизона следующее послание:
«Сеньоры! Я получил приказ взять город Камарго. Даю вам полтора часа на размышление. Если не сдадите мне город без боя, я возьму его силой. В последнем случае вам придется нести ответственность за ненужное пролитие крови».
Офицеры ответили: «Панчо Вилья заявляет, что он достаточно храбр и силен, чтобы взять город Камарго. Пусть же он попытается осуществить свои планы».
Весь день длился бой за Камарго. К вечеру федералы оставили город, в который победоносно вошли повстанцы.
Силы партизан быстро росли, но в северных провинциях правительство еще располагало многочисленной армией, хорошо оснащенной артиллерией и другими видами оружия. Эта армия контролировала главные железнодорожные узлы и. крупные города. Опираясь на них, федералы нередко выбивали повстанцев из освобожденных ими населенных пунктов.
В Камарго на вокзале Вилья впервые увидел телеграфный аппарат. Он долго его рассматривал, подробно расспрашивал телеграфиста об устройстве. Вдруг аппарат заработал, и телеграфист сообщил, что из города Чиуауа по направлению к Камарго вышел железнодорожный состав, который везет карателей во главе с генералом Наварро.
Вилья распорядился немедленно направить паровоз навстречу поезду с карателями. Паровоз, с которого на полном ходу выпрыгнул машинист, врезался во вражеский состав.
Противник, однако, направил против Камарго новые силы, во много раз превосходившие силы партизан. Это вынудило повстанцев оставить город и отойти в горный район Дюрасно. Здесь Вилья стал готовиться к штурму Парраля. Он решил сам пробраться в город и ознакомиться с созданной федералами системой обороны. Объясняя впоследствии свое решение, Вилья говорил: «Во время военных действий случается, что командир вынужден сам делать то, что обычно выполняют его подчиненные, особенно в тех случаях, когда речь идет о судьбе предстоящих сражений».
В сопровождении двух надежных бойцов Вилья проник в Парраль под видом крестьянина. Он детально изучил расположение вражеских постов, пулеметных гнезд, подходы к казармам.
Но появление командира повстанцев в городе не осталось незамеченным. Патрули стали задерживать всех подозрительных. Бойцы, сопровождавшие Вилью, попали в облаву. Самому Вилье с большим трудом удалось выбраться из города. Спасаясь от погони, он только на седьмой день вернулся в горы Дюрасно.
Каково же было удивление командира, когда, достигнув, наконец, стоянки своего отряда, он никого там не застал! Об отряде напоминали лишь потухшие костры, взбитая конскими копытами земля да светлевшие кое-где следы кукурузной муки, лепешки из которой — тортильяс — составляют основную пищу мексиканского крестьянина.
Напрасно ходил Вилья по опустевшему лагерю. Отряд точно испарился.
Усталый и озадаченный, Вилья привязал своего коня к дереву, снял с него седло и, подложив под голову, уснул в надежде, что утром сможет узнать причину исчезновения отряда.
Действительно, на следующий день первый встретившийся ему крестьянин объяснил, что бойцы считают его погибшим; они решили, что воевать без командира не стоит, и разошлись по домам.
Быстро разнеслась по округе весть, что Панчо Вилья жив и ищет своих бойцов. Не прошло и двух дней, как холмы Дюрасно вновь запестрели всадниками. Вновь задымились костры, зазвучали озорные песни. В окрестных городах и селениях люди вновь говорили — одни со страхом, другие с радостью и надеждой: «Панчо Вилья жив, он придет к нам, и тогда…»
Встреча в асиенде «Бустильос»
Пока разгорался пожар партизанской войны в штате Чиуауа, вождь революции Франсиско Мадеро, его многочисленные родственники и советники пребывали в пограничном американском городке Эль-Пасо. Они с нетерпением ждали сообщений о решительных победах своих сторонников в Мексике.
Еще в конце ноября нетерпеливый Апостол, как стали называть того, кто призвал мексиканский народ свергнуть Диаса, перешел во главе небольшого отряда границу, но был отброшен федеральными войсками.
Сведения поступали в Эль-Пасо с большим опозданием. Как потом выяснилось, на революционный призыв Мадеро откликнулись простые люди во многих местах страны. Но на первых порах почти всюду полиция и войска Диаса, действуя с беспредельной жестокостью, разгромили восставших.
Невесело встречали Мадеро и его друзья в Эль-Пасо новый, 1911 год. Многие советники Апостола считали, что революция потерпела поражение. Родственники Мадеро советовали ему прекратить борьбу и уехать в Буэнос-Айрес. И вот, когда уныние, казалось, овладело всеми, стали поступать более радостные вести: вооруженные отряды крестьян, которыми командовали Панчо Вилья и Паскуаль Ороско, нанесли ряд поражений федералам в штатах Чиуауа, Дюранго и Коауила и освободили много населенных пунктов.
Узнав о том, что Ороско освободил столицу штата Герреро, Мадеро присвоил ему чин генерала и назначил командующим повстанческой армией на севере страны. В свою очередь, Ороско произвел Вилью в полковники. Эти чины превращали партизанских вождей в армейских командиров, что должно было укрепить дисциплину в рядах повстанцев.
Радостные вести стали поступать затем и из южной части страны. В штате Морелос, расположенном поблизости от столицы, отряды вооруженных крестьян во главе с Эмилиано Сапатой успешно вели бои против правительственных войск.
Итак, простые люди Мексики — ранчеро, пеоны, крестьяне — откликнулись на призыв Мадеро и не побоялись вступить в единоборство с вооруженной до зубов армией диктатора. Мадеро ликовал. Не слушая предостережений своих родственников и советников, он вновь перешел границу.
На этот раз Мадеро удалось соединиться с отрядами вооруженных крестьян. Возглавив их, он попытался взять пограничный город Касас-Грандес, но потерпел поражение и вновь вынужден был отступить. Тем не менее уже сам факт присутствия отряда повстанцев во главе с Мадеро на территории Мексики вызвал панику в правительственных кругах столицы. Видя это, диктатор уполномочил своего министра финансов Лимантура, находившегося в США, начать переговоры с представителями Мадеро. Одновременно Диас реорганизовал кабинет. Он назначил министром иностранных дел крупного миллионера и помещика, известного своими проамериканскими симпатиями, Франсиско Леона де ла Барру. Представ перед послушным ему парламентом, диктатор обещал провести «демократические» реформы.
Многие из окружения Мадеро были готовы пойти на компромисс с диктатором. Однако можно ли было ему верить? Ведь Диас славился своим коварством. В прошлом он уже неоднократно обещал покинуть свой пост.
Между тем Мадеро в третий раз перешел границу и двинулся на соединение с силами Панчо Вильи и Паскуаля Ороско, осаждавшими город Чиуауа. Мадеро и страшился и желал этой встречи. Он понимал, что Вилья и его бойцы были именно теми простыми людьми, которых он поклялся освободить от тирании Диаса. Но он знал, что эти люди были недоверчивы, как и все, кому выпали на долю большие страдания и испытания; они жаждали не только справедливости, но и мести.
Эти люди, рассуждал Мадеро, темные и невежественные, беспощадные и решительные, помогут свергнуть Диаса, но не станут ли они препятствием при новом, демократическом порядке, который он, Мадеро, собирается установить? Найдет ли он с ними общий язык, поверят ли они ему — помещику и богачу? Подчинятся ли его воле?
Ответы на эти вопросы Мадеро надеялся получить, встретившись с Вильей и Ороско.
Далеко от проселочных дорог, затерянное в степях Чиуауа, лежит поместье — асиенда «Бустильос». Она похожа на крепость. Высокие каменные стены охраняют асиенду от непрошеных гостей. За стенами — полуразрушенный господский дом, некогда уставленный французской мебелью и украшенный венецианскими люстрами. Рядом с домом — конюшни и помещения для скота; амбары, в которых хранится кукуруза; бараки пеонов и тиенда де райя — хозяйская лавка. В ней пеоны обязаны покупать соль, маисовую муку для лепешек, сарапе, спасающее от дождя и холода, сандалии — гуарачес, да и все остальное, без чего не может обойтись обитатель асиенды. Пеоны, сколько бы они ни зарабатывали, всегда в долгу у проклятой тиенда де райя. А пока пеон в долгу, он не вправе оставить хозяина. Если же он решится на такое, руралес будут охотиться за ним, пока не убьют «при попытке к бегству».
Пеонам асиенды «Бустильос» кажется, что все это было давным-давно, хотя прошло всего лишь два месяца, как они убили своего майордома, захватили хозяйский скот и землю. Теперь пеоны — свободные люди. Они готовы драться насмерть за своих вожаков Панчо Вилью и Паскуаля Ороско, в честь которых уже слагают баллады и песни.
‘Залитая яркими лучами солнца пустыня кажется мертвой. Напряженно всматриваются пеоны асиенды «Бустильос» в подернутую красноватой дымкой даль. Партизанский командир Паскуаль Ороско, отряд которого расположился в асиенде, приказал немедленно сообщить ему о появлении Мадеро, которого он желает самолично встретить в степи.
— Едут! — крикнул пеон, различивший на горизонте быстро перемещающиеся точки, и не успел его голос потонуть в теплом мареве, как из ворот асиенды вылетел отряд всадников и, стреляя в воздух, понесся навстречу долгожданному гостю.
В этом году Мадеро исполнилось 50 лет. Он был среднего роста, с черной бородой и голубыми глазами, которые смотрели доверчиво и ласково. Выросший в среде помещиков, дельцов и политиканов, Франсиско Мадеро в отличие от своих сородичей был человеком мечтательным и искренним. Дилетант в политике, он тем не менее считал себя способным избавить родину от диктаторского режима, возродить демократию, свободу, законность, попранные Диасом. Мадеро верил, что способен повести Мексику по пути прогресса и благоденствия. Родственники считали Франсиско «блаженным», но его призывы уничтожить тиранический режим Диаса открыли ему доступ к сердцам простых людей, сделали его имя знаменем для всех униженных, оскорбленных и отверженных Мексики.
Паскуаль Ороско был на десять лет моложе Мадеро. Уроженец штата Чиуауа, сын мелкого лавочника, Ороско вместе с многочисленными родственниками, побратимами и друзьями одним из первых взял; ся за оружие 20 ноября 1910 года и одержал ряд побед над войсками диктатора.
Самонадеянный и самолюбивый, политически невежественный и ограниченный, Ороско мечтал о власти. Его отец, братья и сторонники всячески разжигали в нем низменные политические страсти, уверяя, что достаточно ему захотеть, как он станет президентом Мексики. Они советовали ему не считаться с Мадеро, которому, по их мнению, все равно не суждено удержаться в президентском кресле.
До поздней ночи беседовал Мадеро в полуразрушенном зале господского дома асиенды «Бустильос» с Паскуалем Ороско, командующим повстанческой армией.
Вдохновенно говорил Мадеро о неминуемом торжестве революции, о предстоящем падении Диаса, о том, как оба они, Мадеро и его командующий, вступят в славный «город дворцов» — Мехико и, встреченные ликующим народом, проследуют в Чапультепек.
Командующий слушал и молчал. Чем красноречивее говорил Мадеро, тем упорнее молчал Ороско. Лицо его было подобно каменной маске древних ацтеков: оно, казалось, не выражало никаких чувств, так же как и его черные, холодные глаза, всегда смотревшие в сторону. Мадеро, увлеченный собственной проповедью, был уверен, что обворожил и покорил этою высокого, ладно скроенного воина, призванного довести до победного конца дело революции.
Только когда Мадеро заговорил о предстоящих военных действиях, Ороско несколько оживился.
— Сеньор президент, наступление на противника немыслимо без отрядов полковника Вильи. Я думаю, что вам было бы полезно встретиться с ним и спро сить его, что он думает об этом.
— Само собой разумеется, генерал. Пошлите немедленно гонца к нашему храброму и верному Панчо Вилье. Я хочу его обнять и поблагодарить от имени многострадального мексиканского народа, сыном которого он является.
Два дня спустя вечером в асиенду прискакал новый отряд всадников. Его возглавлял коренастый метис, одетый подобно чарро — в белую рубашку и плотно облегавшие его стан штаны, украшенные серебряными пуговицами. Грудь его была опоясана двумя патронными лентами, на кожаном поясе, тоже унизанном патронами, висели два огромных маузера.
На ходу спрыгнув с коня, Вилья быстрыми, «кошачьими» шагами направился к поджидавшему его на крыльце господского дома Мадеро.
Вилья был весь в пыли, пряди его чуть рыжеватых волос падали из-под широкого сомбреро на потный широкий лоб; карие сверлящие глаза настороженно смотрели на Мадеро.
— Друг мой Панчо, ты ведь совсем юноша! — воскликнул Мадеро, обнимая Вилью. — А я то думал, что ты старик. Столько я наслышался о твоих геройских подвигах. Я тебя поздравляю и желаю еще много побед над врагами мексиканского народа.
Вилья был потрясен. Впервые за всю его жизнь помещик, человек, который, возможно, станет главой государства, обращался к нему, как равный к равному.
«Я тогда понял, — вспоминал Вилья десять лет спустя, — что этот богач воевал за счастье бедных. Он был мал ростом, но обладал большой душой. Беда заключалась в том, что другие богачи и правители Мексики не были похожи на Мадеро».
К беседующим, присоединился Ороско.
— Панчо, — сказал Мадеро, — нам следует решить, что делать дальше. Как ты думаешь, смогут ли твои и генерала Ороско люди взять приступом город Чиуауа?
Панчо Вилья ответил, что у них в отрядах много бойцов, все они храбры, но плохо вооружены, а голыми руками города не взять. Вилья предложил добывать оружие, избегая крупных сражений и ограничиваясь мелкими партизанскими действиями, а вместо Чиуауа, где враг ждет наступления повстанцев, атаковать Хуарес. Этот город можно легко окружить и лишить противника возможности получить подкрепления, на что он может рассчитывать в Чиуауа.
Соображения Вильи показались Мадеро убедительными.
— Итак, наступаем на Хуарес?
Ороско кивнул.
— Полковник Вилья! Выполняйте приказ, и да сопутствует вам удача!
Победа и поражение
На подступах к пограничному городку Хуаресу в начале апреля 1911 года сконцентрировалась повстанческая армия. Тут и отряды, которыми командовал сам Ороско, отряды Вильи и других партизанских вожаков. Здесь же батальон иностранных добровольцев, или, как их называли, флибустьеров. Ими командует полковник Джузеппе Гарибальди, сын знаменитого борца за свободу Италии, сражавшегося в свое время против тиранов в Уругвае и Бразилии.
Правительственными войсками командует в Хуаресе прибывший сюда из Чиуауа генерал Хуан Наварро. Слуга своего хозяина, жестокий и беспощадный, Наварро расстреливает всякого заподозренного в симпатиях к повстанцам.
Между тем именно с ним, к удивлению Вильи, Мадеро заключает перемирие.
Вместо победоносного наступления на Хуарес вдруг перемирие! Мадеро объясняет, что генерал Диас послал своих эмиссаров в Эль-Пасо; на этот раз, кажется, он действительно готов оставить свой пост. Если можно отстранить диктатора от власти мирным путем, тем лучше.
Но бойцы не доверяют Мадеро. Перемирие — это предательство, рассуждают многие. В лагере революционеров начинается разброд, падает дисциплина.
Мадеро вызывает Вилью.
— Панчо, я нуждаюсь в твоей помощи. Нам нужно выждать еще несколько дней. Если Диас не уступит, мы его свергнем силой. Но для этого необходима дисциплина в наших рядах. А ее-то и нет. Командиры Саласар, Гарсия и Аланис самовольничают, не выполняют моих приказов. Я просил Ороско обезоружить их, но он бездействует. Поручаю тебе выполнить этот неприятный, но необходимый приказ.
— Слушаюсь, сеньор президент!
В тот же день Вилья лично разоружил непокорных командиров.
Дни шли, а переговоры в Эль-Пасо все продолжались. Диас пытался выиграть время, чтобы собрать силы и задушить революцию.
7 мая Ороско вызвал Вилью и предложил начать штурм Хуареса, хотя Мадеро после начала переговоров категорически запретил это. Вилья согласился. Ему надоело топтаться на месте.
На следующий день рано утром повстанцы завязывают перестрелку с федералами, осажденными в Хуаресе.
Обеспокоенный Мадеро вызывает Ороско.
— Что это за перестрелка, генерал?
— Сейчас узнаю и доложу, сеньор президент. Через час Ороско докладывает Мадеро:
— Федералы устроили вылазку из города, наши части защищаются.
Мадеро приказывает отступить, но бой продолжается. К полудню Ороско докладывает, что все революционные части, «сами того не желая», уже сражаются с врагом. Приостановить наступление повстанцев нет никакой возможности.
— Что же вы предлагаете сделать? — нервно спрашивает Мадеро.
— Взять Хуарес!
— Ну что ж, если нет другого выхода, то действуйте согласно вашему разумению.
А тем временем революционные части во главе с Панчо Вильей ворвались в Хуарес и взяли вокзал. Здесь, однако, наступление повстанцев было приостановлено. Федералы блокировали все подступы к вокзалу и подвергли его здание артиллерийскому обстрелу.
8 зале вокзала, где Вилья расположил свой командный пункт, от порохового дыма нельзя было различить человека в трех шагах. Крики, ругань, ружейная и артиллерийская пальба, звон разбитых стекол — все смешивалось в какую-то адскую симфонию.
— Мы окружены, нам отсюда не вырваться, компадре Вилья! — кричал в ухо сохранявшему спокойствие Вилье коренастый метис, в котором без труда можно было узнать его неразлучного друга Томаса Урбину.
— Не теряйся, мучачо! Вырваться из этой коробки не так просто, но можно. Пошли ребят достать несколько шпал. Попробуем ими пробить стены вокзала и пробраться в соседние дома.
К вечеру сквозь пробитые в стенах вокзала проходы повстанцы прошли в соседние дома. По крышам они пробрались к центру города, где сосредоточились основные силы противника, и неожиданно атаковали их.
Утром 10 мая генерал Наварро сообщил Вилье через своего посланца, что готов прекратить борьбу и начать переговоры о сдаче. Вилья согласился. В три часа пополудни того же дня гарнизон Хуареса сдался.
— Милый Панчо, — воскликнул Мадеро, увидев Вилью, прискакавшего в его ставку доложить о победе, — какие новости?
— Хуарес взят, Наварро сдался. Освободительная армия одержала полную победу. Мы взяли тысячи пленных, склады с амуницией.
— Панчо! Родина обязана тебе этой победой. Едем немедленно в Хуарес. Я назначаю тебя комендантом города. Смотри, чтобы в городе не было грабежей и пьяных оргий. Бойцы освободительной армии должны своим поведением подавать пример другим гражданам.
Вилья оправдал доверие Мадеро. Он наладил выпечку хлеба в городе, снабжение бойцов продуктами питания, лечение раненых, организовал захоронение убитых.
На следующий день после победы Вилье сообщают, что взятых в плен офицеров нечем кормить, в городе трудности с продуктами.
— Ну что ж, — говорит Вилья, — я их отвезу через границу в Эль-Пасо, и там мы пообедаем. Одновременно мы покажем американцам, что вовсе не являемся теми кровожадными бандитами, за которых они нас выдают.
Американские пограничные власти без особых формальностей пропускают Вилью и девять офицеров, взятых им накануне в плен. В одной из лучших гостиниц Эль-Пасо для них был накрыт стол, уставленный традиционными мексиканскими блюдами: тут и тортильяс с перцем-чиле, и тамалес, и курица с острой приправой моле из миндаля, корицы и перца, и многое другое, неудобоваримое для желудков гринго. Рядом с блюдами бутылки текили и мескаля. К ним Панчо Вилья не притронется. Эти бутылки — для его гостей.
Эль-Пасо кишит журналистами, съехавшимися сюда со всех концов Соединенных Штатов. Все жаждут увидеть знаменитого партизанского вождя из степей Чиуауа.
Один из журналистов пробивается к Панчо Вилье и просит у него интервью.
— Скажите, полковник, правда, что вы раньше занимались бандитизмом?
— Бандитизмом занимаются в нашей стране помещики, руралес и генералы Порфирио Диаса, а простые люди вроде меня борются за справедливость, за лучшую долю.
— Вы не боитесь, что ваши гости останутся в Эль-Пасо?
— Мои гости — кабальеро, они дали честное слово вернуться со мной в Хуарес. Не сомневаюсь, что они свое слово сдержат.
— Это верно, что у вас несколько жен? Вилья улыбается.
— Каковы ваши планы на будущее? Что вы намерены делать после свержения правительства Диаса? Предложил ли вам сеньор Мадеро пост в своем правительстве? Приходилось ли вам самолично расстреливать людей?..
Журналист, точно пулемет, строчит вопросами. Панчо Вилья отмахивается от него, как от назойливой мухи.
— Сеньор журналист, пожалейте моих гостей. Они не ели три дня. Если я буду отвечать на ваши вопросы, они еще, чего доброго, умрут с голоду.
Журналист выбегает, начинается обед. После обеда все возвращаются в Хуарес.
Из Эль-Пасо в Хуарес возвратились также все советники Мадеро. Временный президент поспешил сообщить, что он сформировал революционное правительство. Министром иностранных дел назначен один из приближенных Мадеро — адвокат Васкес Гомес, военным министром — помещик Венустиано Карранса, министром юстиции — поэт и адвокат Пино Суарес.
Взятие освободительной армией Хуареса вызвало огромный подъем среди противников Диаса по всей стране. Сапата, вождь революционных крестьян в штате Морелос, также перешел в наступление, и скоро его передовые отряды достигли пригородов столицы. Сапата на юге действовал с такою же решительностью и находчивостью, как Панчо Вилья на севере страны. Народ поддерживал Сапату, выступавшего за раздел помещичьей земли и за установление демократических порядков в стране.
Среди приближенных Диаса началась паника. Наиболее дальновидные из них предлагали немедленно заключить соглашение с Мадеро, заставив уйти в отставку престарелого диктатора. Они больше всего боялись, как бы гражданская война не пробудила от вековой спячки крестьянские массы и во главе революции не встали бы вожди, подобные Панчо Вилье и Эмилиано Сапате.
Правительство Диаса предложило Мадеро возобновить переговоры. Апостол согласился.
Действия Мадеро вызывают подозрения у Паскуаля Ороско. Он не доверяет Мадеро. Ороско опасается предательства со стороны родственников и советников временного президента.
Ороско делится своими опасениями с Вильей. Он убеждает Панчо, что Мадеро и его советников судьба пеонов мало волнует. Мадеро помирится с Диасом, и все останется по-прежнему. Достаточно посмотреть, как Апостол относится к генералу Наварро, этому палачу, загубившему не одну сотню мужественных революционеров. Вместо того чтобы расстрелять Наварро, Мадеро любезничает с ним, осыпает его комплиментами.
— Что же нам делать, дон Паскуаль? — спрашивает Вилья.
Ороско рекомендует потребовать от Мадеро расстрелять Наварро, а если он не согласится, заставить его сделать это. Когда на руках Апостола будет кровь генерала Наварро, он вряд ли сможет договориться с Диасом.
Панчо Вилья призадумывается. Ороско, по-видимому, прав. Офицерам-федералистам доверять нельзя.
Вилья чувствует себя неловко. Разве он сам ведет себя лучше, чем Мадеро? Кто повез пленных офицеров в Эль-Пасо, кто их там кормил обедом? Конечно, Ороско прав: нужно расстрелять Наварро, одним кровопийцей будет меньше на земле. Мадеро потом сам будет благодарить за это.
Ороско договаривается с Вильей. На следующий день они оба пойдут в ставку Мадеро. Там, пока Ороско будет говорить с президентом, Вилья разоружит его личную охрану и заменит ее своими людьми.
Сказано — сделано. На следующий день Ороско приходит к Мадеро и требует немедленного расстрела Наварро. Мадеро наотрез отказывается. Ороско угрожает. Мадеро стоит на своем. Тогда командующий вытаскивает пистолет и направляет его на Мадеро.
— В таком случае вы арестованы!
— Тебе будет легче меня убить, чем арестовать.
Ороско продолжает размахивать пистолетом, но Мадеро отстраняет его и направляется к выходу. Тут он сталкивается с Вильей, солдаты которого уже окружили ставку.
— Как, Панчо, и ты против меня?
Растерянный Вилья уступает ему дорогу.
Мадеро, за которым следует Ороско с пистолетом в руке, направляется во двор, где обращается к солдатам:
— Солдаты свободы! Ваш генерал Ороско восстал против меня, которого вы избрали вождем революции. Ороско пытался меня арестовать. За это он должен понести суровое наказание, но я его прощу, если он поймет свою ошибку и если вы, солдаты революции, меня об этом попросите.
Солдаты кричат:
— Да здравствует Мадеро! Да здравствует Ороско!
Ороско прячет пистолет и просит Мадеро простить его. Мадеро обнимает Ороско.
Эта сцена приводит в неописуемый восторг солдат Вильи, которые толком даже не знают, что, собственно говоря, произошло. Им просто нравится, что их вождь Мадеро и их генерал Ороско помирились.
Вилья присутствует при всем этом. Он стоит, опустив голову, и чувствует себя глубоко виноватым перед Мадеро. Вилья проклинает Ороско, который с его помощью пытался арестовать, а может быть, даже убить Мадеро, друга бедных. Мадеро простил Ороско, но простил ли он его, Панчо Вилью?
Нет, не будет прощения Вилье.
— Головорез из Чиуауа должен быть наказан, — говорят президенту его советники и родственники. — Революция фактически победила, и такие темные люди, как Вилья, теперь могут быть только помехой новому правительству. С Ороско еще можно договориться, он хоть грамотный. Но какой толк от Вильи в мирное время? Этот дикарь умеет только метко стрелять. Разве он понимает что-нибудь в высоком и сложном искусстве политики? Нужно «бросить ему кость» — дать за его труды награду — и отослать обратно в горы Чиуауа.
Проходит несколько дней. Мадеро вызывает Вилью, который является к нему, готовый загладить свою вину.
— Мой милый Панчо! — обращается к нему Мадеро. — Мы победили. Диас подал в отставку. Мексика завоевала свободу. В этом и твоя немалая заслуга, храбрый мой Панчо. Теперь тебе следует вернуться к мирному труду. Ты завоевал это своей отвагой и кровью. Перед отъездом сдай командование своим отрядом моему брату Раулю. Я приказал выдать тебе двадцать пять тысяч песо — награду за твои заслуги перед революцией.
В тот же день Вилья попрощался со своими бойцами и специальным поездом в сопровождении пяти своих приближенных отбыл в Чиуауа, где в губернаторском дворце уже распоряжался его учитель и покровитель Абраам Гонсалес.
Что же дальше?
Возвращаясь в Чиуауа, Вилья даже не подозревал, что конфликт его и Ороско с Мадеро принес последнему большую пользу. Победа над своим главнокомандующим и его правой рукой Вильей превратила Апостола в подлинного героя в глазах тех, кто боялся потерять свои земли и собственность в результате падения диктатуры Диаса.
Осадив необузданного Ороско и отделавшись от Вильи, Мадеро тем самым показал, что он не только мечтатель, но и энергичный человек, способный в случае надобности победить дух анархии и произвола, господствовавший в крестьянской массе.
Спасение жизни Наварро, отпущенного по распоряжению Мадеро в США, расположило к Апостолу и многих сторонников Диаса.
Не прошло и нескольких дней после столкновения с Ороско и Вильей. как в Хуаресе представители Диаса подписали с Мадеро соглашение. Диктатор обязался немедленно подать в отставку и выехать из страны. Временным президентом назначался де ла Барра, бывший министр иностранных дел в кабинете Диаса. Новый, глава государства был ставленником реакции: крупный помещик, как и все приближенные Диаса, он пользовался доверием иерархов католической церкви и американских банкиров.
Де ла Барра обещал в ближайшее время провести президентские выборы, объявить амнистию политическим заключенным и восстановить демократические свободы. Мадеро, со своей стороны, отказался от титула временного президента и согласился распустить освободительную армию, бойцам которой правительство де ла Барры обещало уплатить причитавшееся им жалованье и сохранить присвоенные им военные чины.
25 мая, ни с кем не простившись, престарелый диктатор специальным поездом под охраной верного телохранителя генерала Викториано Уэрты отбыл в порт Веракрус. Три дня спустя немецкое судно «Ипиранга» увезло дона Порфирио во Францию, где, всеми забытый, он умер в 1915 году.
На следующий день после отъезда Диаса из Мехико временный президент де ла Барра сформировал новое правительство, в которое вошли наряду со ставленниками Порфирио Диаса и представители Мадеро: его дядя Эрнесто стал министром финансов, а Васкес Гомес — министром внутренних дел.
Целую неделю из Хуареса в столицу движется поезд, который везет Мадеро и его приближенных. На всем пути народ восторженно приветствует его. Сто тысяч человек на улицах Мехико встречают победителя. Сопровождаемый людской толпой, Мадеро направляется в Чапультепек с визитом к временному президенту.
С приездом Мадеро в столице начинают разгораться политические страсти. По существу, власть продолжает всецело находиться в руках порфиристов. Во главе федеральной армии по-прежнему стоят генералы, вымуштрованные Диасом, ненавидящие революцию. Осталась и прежняя полиция. Даже сенат и палата депутатов, сплошь состоящие из сторонников бывшего диктатора, не распущены. В министерствах, в учреждениях — всюду хозяйничают те же люди, что были и при Диасе. Все они ненавидят революцию, боятся Мадеро, мечтают о том, чтобы укрепился у власти де ла Барра или один из генералов-порфиристов. Даже называют имя нового кандидата в диктаторы — это генерал Бернардо Рейес, прибывший в столицу из Парижа.
Газеты, находящиеся в руках порфиристов, используют вновь завоеванную свободу печати для нападок на революцию. Изо дня в день в них высмеиваются Мадеро и другие революционные деятели.
Порфиристы организуются, собирают силы, готовятся к наступлению.
Вождь революции Франсиско Мадеро не замечает или не желает замечать происходящих вокруг событий. Он словно живет в лучшем из миров. Его речи и выступления пропитаны ничем не обоснованным оптимизмом. Мадеро утверждает, что революция победила, что теперь остается только ждать наступления нового, счастливого века, который начнется с приходом его, Мадеро, к власти.
Наиболее дальновидные советники Апостола пытаются спустить его с неба на землю. Они предупреждают Мадеро о заговорах порфиристов, о том, что необходимо срочно решить земельный вопрос. Если это не будет сделано, произойдет новая, крестьянская революция, которая сметет не только помещиков, но и самого Мадеро.
Апостол не прислушивается к здравым голосам. Более того, он отстраняет от себя своих доброжелателей. Его представитель в правительстве Васкес Гомес — точно кость в горле порфириста де ла Барры. Васкес Гомес — радикал, выступает против роспуска освободительной армии. Он выгнал из министерства внутренних дел порфиристов и заменил их преданными революции людьми. Неудивительно, что де ла Барра требует отставки Васкеса Гомеса. Удивляет Другое: Мадеро не только одобряет отставку, но и публично осуждает своего верного и преданного товарища. Васкес Гомес выходит из правительства и из друга превращается во врага Мадеро.
Мадеро стремился установить мир и порядок в стране ценой подчинения народных сил господствующим классам. Правда, исходил он при этом из самых добрых побуждений. Он считал, что, поступая так, действует в интересах народа. В результате Мадеро терял друзей среди революционеров и не завоевывал их среди порфиристов.
В штате Морелос власть по-прежнему находилась в руках вооруженных крестьян, которых возглавлял Эмилиано Сапата. Крестьянский вождь отказался разоружить своих бойцов и не признал правительство де ла Барры.
Мадеро едет к Сапате в город Куаутлу. От имени правительства он обещает возвратить крестьянам Морелоса некогда захваченные у них помещиками земли и отозвать из штата федеральные войска. Сапата верит Мадеро. Он отдает приказ о роспуске своих отрядов. Однако правительство, от имени которого действует Мадеро, отказывается признать достигнутое им соглашение. Против отрядов Сапаты бросают карательную экспедицию под командой генерала Викториано Уэрты. Все это происходит, когда Мадеро еще находится в гостях у Сапаты в Куаутле. Узнав о выступлении против них войск Уэрты, бойцы Сапаты пытаются линчевать Мадеро, а тот, в полное недоумении от действия правительства, поспешно уезжает из Куаутлы под возгласы разъяренных крестьян: «Смерть предателю!» С тех пор Сапата, будет всегда считать Мадеро врагом мексиканского народа
1 октября состоялись президентские выборы. Кандидат в президенты был только один — Франсиско Мадеро. Зато кандидатов в вице-президенты было трое: поэт и адвокат Пино Суарес, рекомендованный Мадеро; Васкес Гомес, бывший сподвижник Мадеро, а теперь его противник, и, наконец, де ла Барра, выдвинутый вновь созданной католической партией. Победили Мадеро и Пино Суарес.
На следующий день американская газета «Глоб» издевательски писала: «Сумасшедший, спирит, неуравновешенный реформатор избран президентом Мексики. За него единодушно проголосовал мексиканский народ, который считает его освободителем, апостолом и провидцем. В то же время два самых реалистических мексиканца, великие политически деятели и примерные помещики, генерал Диас и его министр Лимантур, находятся в ссылке в Европе, точно вульгарные испано-американские тираны. Мы до сих пор смеялись над Мадеро и над спиритизмом, обещаем больше не смеяться в случае, если вновь какой-нибудь спирит восстанет против очередного испано-американского деспота».
6 ноября 1911 года де ла Барра передал бразды правления вновь избранному президенту. Из Национального дворца, находящегося в центре города на площади Соколо, торжественный кортеж, возглавляемый новым президентом, направился в Чапультепек.
Толпы народа приветстовали нового президента. Простые люди продолжали верить в Мадеро. Для них он все еще оставался символом справедливости. Теперь, когда после стольких мытарств он стал президентом — вершителем судеб своей страны, Мадеро сможет осуществить все то, что он обещал.
— Смотри, Панчо, каким красавцем выглядит Паскуаль Ороско рядом с твоим тезкой, — сказал Томас Урбина, ухмыляясь и толкая в бок Вилью, когда кортеж проезжал по главному проспекту столицы — Пасео де ла Реформа.
Вот уже два дня как неразлучные друзья находились в городе дворцов, куда они приехали из Чиуауа, с тем, чтобы побывать на торжествах.
— А кто это по другую сторону коляски президента пляшет на буланном? — спрашивает Панчо своего кума Урбину, показывая на незнакомого ему генерала, сопровождавшего Мадеро.
— Наверно, какой-нибудь сукин сын. Эй, амиго, — обращается Урбина к стоявшему рядом рабочему, — кто этот генерал с собачьей мордой, что на буланном, рядом с Мадеро?
— Викториано Уэрта, сеньор.
— Ты слышишь, Панчо, с кем дружит теперь твой тезка?
Вилья угрюмо молчит.
Что же будет дальше, компадре Панчо?
— Кто знает, компадре Томас… Поживем — увидим…
