Новая краткая история Мексики. От завоевания независимости до становления республики

Написать комментарий

Хосефина Сорайда Васкес / Josefina Zoraida Vázquez

Эта статья охватывает период с 1808 по 1876 год, т.е. исторический отрезок времени от завоевания независимости и основания национального государства до его окончательного становления как республики после победы над французскими интервентами и последней попытки учреждения монархии. Это был переходный период, связанный с постепенным выдвижением либерализма и национализма на передовые позиции мировой авансцены и возникновением новых государств-наций, первые из которых появляются в бывшей Испанской Америке.

Революции в Северной Америке и во Франции, продолженные затем в иберо-американских колониях, способствовали внедрению новых принципов как в политическую жизнь, так и в отношения между государствами. Эти новые принципы, расцененные в 1812 г. как либеральные, отрицали абсолютные монархии, утверждая, что политическое верховенство принадлежит народу, представители которого избирают власть, подразделяемую на три различные ветви — законодательную, исполнительную и судебную, что должно было служить гарантией прав и свобод граждан. Совершеннолетние лица мужского пола, наделяемые правом избирать и быть избранными как представители, из подданных становились гражданами. Эти принципы повлияли на структуру и внутренние взаимоотношения государств, а также на международные отношения, которые отныне переставали быть взаимодействием между династиями, опорами которым служили принцип монархической власти и исключительность отдельных рынков. Теперь такими столпами являлись свобода торговли, защита личности и частной собственности, что в свою очередь способствовало развитию религиозной терпимости, установлению взаимоотношений равных с равными и обеспечению морского права нейтральных стран даже в военное время. Естественно, столь резкие перемены требовали длительного переходного периода для своего утверждения, и именно таковым был контекст обретения независимости иберо-американскими государствами.

В Новой Испании «модернизационные» преобразования, осуществленные династией Бурбонов, к тому времени уже изменили социальные, политические и экономические взаимоотношения, выстраивавшиеся на протяжении более чем двух веков. Эти перемены вызвали у жителей Новой Испании общее чувство волнения и жажду автономии; эти чувства лишь подогревались растущими экономическими поборами со стороны метрополии, затрагивавшими все социальные слои. Таким образом, крушение монархии в 1808 г. и либеральная революция в Испании — события, о которых речь пойдет ниже, — стали благоприятной конъюнктурой для обретения независимости. В этих условиях жители американских колоний получили возможность открыто выражать свое недовольство и испытать на себе действие испанского либерального конституционализма, влияние которого на политическое мышление в бывшей Испанской Америке будет определяющим на протяжении первых четырех десятилетий существования новых государств.

Так же, как и в других испано-американских вице-королевствах, независимость Новой Испании была достигнута в результате длительной борьбы, вследствие чего мексиканскому государству суждено было появиться на свет слабым, обремененным внешними долгами, с парализованной экономикой, расколотым обществом — и в состоянии полного хаоса. В довершение всего слава о былом процветании и богатствах Мексики превратила ее в мишень для нового поколения всевластных коммерсантов, вынашивавших амбициозные планы. Тем не менее надежды на восстановление былого блеска способствовали рождению двух конкурирующих проектов политического устройства нации, пока не возобладала либерально-республиканская схема.

Революция и независимость

Новоиспанское общество представляло собой человеческую мозаику. Только 17,5% его составляли пиренейцы и креолы, их потомки, жители городов. Численность пиренейской группы была ничтожна и подразделялась на приезжих чиновников и постоянных жителей. Представители креольской группы были наиболее образованными, 5% ее были крупными собственниками, некоторые даже из числа знати; но большую ее часть составляли ранчерос, купцы, предприниматели, чиновники, священнослужители и военнослужащие среднего звена претенденты на высокие армейские звания. Около 60% населения были представлены индейцами, сохранявшими свои общинные формации. Из немногочисленной группы индейской знати, говорившей на испанском языке, происходили касики, губернаторы, помещики и купцы, но моноязычное большинство было основным источником рабочей силы и платило подати. Периодически случавшиеся климатические бедствия и рост асьенд вынудили многих представителей этой группы искать защиты в системе пеонажа. Почти 22% населения были представлены кастами — смешанными группами испанцев, креолов, индейцев, негров, мулатов и метисов; они были безземельными, не могли занимать общественные должности и получать степень цеховых мастеров. Эти люди занимались любой официально не запрещенной работой и встречались среди горнорабочих, слуг, ремесленников, управляющих, погонщиков вьючных животных, дворецких. Некоторые в поисках удачи переместились на север; другие нищенствовали, мошенничали и разбойничали в городах и центрах горнодобывающей промышленности. Лишь около 0,5% составляло негритянское население, частично представленное рабами на сахарных плантациях.

Мехико наслаждался спокойствием, когда 8 июня 1808 г. пришло известие о том, что Карл IV отрекся от престола в пользу своего сына Фердинанда. Еще только шли приготовления к торжествам по этому поводу, когда новое известие переменило настроения — испанская корона оказалась в руках Наполеона. Оцепенение сменилось озабоченностью по поводу возможных последствий этого факта для Новой Испании.

Данное событие произошло в сложной обстановке, когда Наполеон, пытаясь установить континентальную блокаду своего врага — Великобритании, вынудил Испанию разрешить проход по ее территории французских войск, направленных для покорения Португалии (которая была союзницей англичан). Прежде чем передать корону Испании своему брату Жозефу, Наполеон созвал ассамблею представителей и даровал испанцам конституционную хартию, которая гарантировала им некоторые права, а также устанавливала равенство между ними и американцами — жителями колоний.

Испанский народ тем не менее не принял навязанный режим и взялся за оружие. Для организации наступления были сформированы местные хунты, которые в целях координирования действий и обеспечения представительности объединились в единую верховную хунту. Но последняя оказалась неспособна справиться со своими задачами и назначила регентство, созвавшее выборы в кортесы собрание представителей знати, духовенства и народа, которые должны были решить, как будет управляться империя в отсутствие законного короля.

Хотя жители Новой Испании и поклялись в верности Фердинанду VII, аюнтамьенто (муниципальный совет) Мехико, как и в других частях империи, решил, что, за отсутствием монарха, королевство вновь обретает суверенитет, а это означало необходимость созыва хунты в составе всех аюнтамьенто, чтобы определить форму правления. Вице-король Хосе де Итурригарай дал свое согласие, но члены королевского совета (возглавляемого вице-королем) воспротивились, опасаясь возможного объявления независимости. Впрочем, кое-кто сочувствовал этой идее, пребывая в уверенности, что королевство располагает достаточными ресурсами для обеспечения благополучия подданных, но подавляющее большинство стремилось к автономии, на которую, как ему думалось, оно имело право.

В то время как королевство занималось созывом собственной хунты (по образцу испанских), некоторые из пиренейских чиновников и купцов замыслили государственный переворот. В полночь 15 сентября 1808 г. 300 человек под предводительством богатого помещика Габриэля де Йермо ворвались во дворец и арестовали вице-короля и его семью. Главы аюнтамьенто также подверглись аресту. В то же самое время в зале совета вице-королем провозглашался старейший из генералов королевства. Переворот был не только преступлением с правовой точки зрения, но и явил наглядный образец применения насильственных средств. Действия непокорных пиренейцев расстроили чаяния креолов, что привело к заговорам уже с этой стороны — притом на фоне засухи, приведшей к истощению запасов зерна в королевстве. После того как хунтой в Севилье был назначен вице-королем архиепископ Франсиско Хавьер Лисана, в Вальядолиде был составлен первый заговор. Он был вскоре раскрыт, но архиепископ — вице-король проявил снисходительность и всего лишь отправил заговорщиков в ссылку. Заговор, между тем, переместился в Керетаро — процветающий город на перекрестье торговых путей. Здесь, в доме коррехидора Мигеля Домингеса и его жены Хосефы, проводились заседания так называемого литературного кружка, которые посещали капитаны Игнасио Альенде и Хуан Альдама, некоторые священники и купцы, в частности, приходский священник города Долореса Мигель Идальго — просвещенный человек, бывший ректор духовного колледжа Сан-Николас-де-Вальядолид. Заговорщики планировали начать восстание в декабре, во время ярмарки в Сан-Хуан-де-лос-Лагос; но после раскрытия заговора в результате доноса у Альенде, Альдамы и Идальго не осталось иного выбора, кроме как тотчас же действовать. Поскольку в тот год 16 сентября падало на воскресенье, священник созвал прихожан на мессу, во время которой призвал их объединиться и сражаться против плохого правления. Пеоны, крестьяне и ремесленники, их жены и дети похватали пращи, палки, земледельческие орудия и оружие (у кого оно имелось), после чего все последовали за священником. Той же ночью их отряды заняли Сан-Мигель-эль-Гранде, а несколько дней спустя в Селайе огромная масса людей провозгласила Идальго генералиссимусом, а Альенде — генерал-лейтенантом. В святилище Атотонилько Идальго дал этому воинству его первое знамя — изображение Девы Марии Гваделупской. Двумя неделями позже восставшие были у ворот богатого города Гуанахуато. Идальго принудил интенданта Хуана Антонио Рианьо к сдаче, но последний укрепился на хлебном рынке Гранадитас вместе с богатыми горожанами, прихватившими свое имущество. Идальго отдал приказ о штурме; сломив длительное сопротивление осажденных, толпа прорвалась на рынок и в ярости учинила жестокую резню и грабеж, остановить которые Идальго и Альенде были не в силах. Этот прискорбный эпизод убавил симпатии к освободительному движению и отсрочил час его победы.

К этому времени в столицу пришел приказ об избрании 17 депутатов, которые должны были представлять Новую Испанию в Кадисских кортесах; это событие вызвало волнения в народе. Архиепископ был смещен с поста вице-короля; его преемником стал дон Франсиско Хавьер Венегас, чья несчастливая звезда привела его на эту должность за несколько дней до того, как вспыхнуло освободительное движение, в результате чего ему пришлось организовывать защиту, не успев как следует ознакомиться с королевством. Он немедленно приказал генералу Феликсу Мария Кальехе двигаться в направлении Мехико и доставить в столицу изображение Девы де лос Ремедиос.

Несмотря на страхи, вызванные насилием, неравноправие и несправедливость со стороны властей привели к распространению восстания по всей территории Новой Испании. Хосе Мария Морелос, приходский священник Каракуаро предстал перед Мигелем Идальго и получил задание взять Акапулько. Хосе Антонио Торрес предпринял штурм Гвадалахары; схожие действия повторились и в других местах. В противоположность этому Мануэль Абад-и-Кейпо — избранный епископ Вальядолида — был горячим сторонником справедливого разрешения социальных проблем в Новой Испании; он осудил насильственные методы освободительного движения и отлучил Идальго от церкви. Узнав, что восставшие двигаются на Вальядолид, он бежал в то самое время, когда местные власти сдавали город, чтобы избежать участи Гуанахуато, а кафедральный капитул провозглашал отлучение дона Мигеля.

К последним числам октября предводительствуемое Идальго войско уже было на горе Монте-де-лас-Крусес, перед воротами Мехико, где 30 октября вся эта разнородная масса вступила в битву и разбила тысячу креолов-роялистов. Город поднялся. Идальго искал встречи с вице-королем, но дело кончилось тем, что он отдал приказ об отступлении, причины которого нам неизвестны. Было ли оно связано с отсутствием поддержки со стороны индейских селений долины Толука? Страшился ли Идальго повторения кровавой вакханалии Гуанахуато? Или же он боялся, что войска Кальехи загонят его в западню? Как бы то ни было, время побед закончилось: несколько дней спустя восставшие столкнулись с армией роялистов при Акулько и были разбиты. Альенде, не согласный с приказами Идальго, двинулся прямиком на Гуанахуато, в то время как священник продолжил путь на Гвадалахару.

Город восторженно встретил Идальго. Тот, не особенно раздумывая над своим шатким положением, принял титул «светлейшее высочество» и сформировал собственное правительство; он поощрял распространение освободительного движения, отдал приказ о публикации газеты «Пробудитель Америки» («El Despertador Americano»), обнародовал декрет об отмене рабства, индейской подушной подати и монополий на товары и объявил общинные земли в исключительное пользование индейцев. К несчастью, он также позволил казнить пленных испанцев. Альенде продержался недолго и после поражения вернулся в Гвадалахару; в это же время на город двигались войска под командованием Кальехи и только что прибывшего из Испании Хосе де ла Круса. Хотя Альенде и не верил в возможность обороны, он вынужден был приступить к ее организации. Катастрофа произошла 17 января 1811 г. у моста Пуэнте-де-Кальдерон — пятитысячная армия роялистов, в которой царила жесткая дисциплина, нанесла поражение 90 тысячам повстанцев.

Вожди восстания смогли спастись бегством и приняли решение двигаться на север в поисках помощи от североамериканцев. На асьенде Пабельон Альенде и Альдама лишили Идальго командования, а в Сальтильо решили поставить во главе борьбы Игнасио Лопеса Района. Но в результате предательства Альенде, Альдама, Идальго и Хосе Мариана Хименес были схвачены и отправлены в Чиуауа, где были преданы суду и казнены. В ходе двух судебных процессов по его делу Идальго честно признал свою вину в развязывании насилия и в отдаче приказа о казни без суда многих испанцев, поскольку «не было причин так поступать, ибо они были невиновны». Головы четырех предводителей были отправлены в Гуанахуато и водружены по углам хлебного рынка Гранадитас; но, тем не менее, разгромленное движение смогло нанести смертельную рану вице-королевству, разрушив колониальный порядок и оказав глубокое воздействие на экономику и фискальную систему.

Между тем испанские кортесы собрались в Кадисе, чтобы решить вопрос об управлении империей в отсутствие законного короля. Дискуссии и известия, касающиеся кортесов, жадно читались новоиспанским населением, в результате чего оно политизировалось. После длительных обсуждений была провозглашена конституция 1812 г.; присяга ей в Мехико состоялась в сентябре. Новый основной закон провозглашал конституционную монархию, разделение властей, свободу печати, отмену подушной подати, учреждал провинциальные депутации (в Новой Испании их было шесть) и конституционные аюнтамьенто в каждом населенном пункте численностью в тысячу и более человек. Население отвечало за организацию гражданских милиций в целях поддержания порядка и содействия общему делу обороны в случае опасности. Должность вице-короля отменялась и заменялась должностью политического руководителя. Конституция удовлетворяла некоторые из стремлений креолов к свободе и представительности, но не предоставляла им равенство и автономию, о которых они мечтали.

Поскольку американцы воспользовались свободой печати для распространения анархистских идей в газетах, листовках и брошюрах, Венегас ее отменил. Между тем план Кальехи по борьбе с повстанцами оказался в известной степени успешным, и это обеспечило ему назначение на пост политического руководителя после Венегаса. Кальеха, хотя и использовал конституцию как инструмент контрреволюции, официально отменил ее с возвращением на трон Фердинанда VII в 1814 г., поскольку она ограничивала его власть. Как бы то ни было, жители Новой Испании уже успели почувствовать себя гражданами.

Во главе повстанцев Район поставил учрежденную им в Ситакуаро Верховную правительственную хунту Америки. Восставших поддерживало тайное общество «Гуадалупес», снабжавшее их деньгами, информацией и советами, но Кальеха не замедлил выбить повстанцев из Ситакуаро. В это время в качестве верховного вождя начинает выдвигаться священник Морелос. Являясь в прошлом погонщиком, он хорошо знал население и дороги, а природный военный талант подсказал ему мысль сформировать малочисленную, но хорошо организованную и обученную армию; чувство же здравого смысла позволяло ему использовать непростые условия местности, по которой двигались его силы. Вместе со своими бесценными помощниками Эрменехильдо Галеаной и Мариано Матаморосом и верными соратниками Николасом Браво, Мануэлем Мьер-и-Тераном, Гуадалупе Викторией и Висенте Герреро Морелос смог овладеть Чильпансинrо, Тистлой, Чилапой, Таско, Исукаром и Куаутлой. В последнем месте он выдержал двухмесячную осаду, предпринятую Кальехой, от которого Морелос смог спастись лишь чудом; затем он восстановил силы. После того как восставшие заняли обширную территорию, Морелос приступил к созыву конгресса, который должен был взять на себя власть и учредить правительство. Конгресс открылся 14 сентября 1813 г. в Чильпансинrо чтением документа «Чувства нации», в котором Морелос объявлял, что Америка отныне свободна, политическое верховенство принадлежит народу, власть должна подразделяться на три ветви, а законы, равные для всех, должны ограничивать богатство и нищету. После подписания декларации независимости конгресс вручил исполнительную власть Морелосу, который принял титул «Слуга народа». Разработанная конгрессом конституция, во многом повторявшая конституцию 1812 г., была провозглашена в Апацингане 22 октября 1814 г. К несчастью, конгресс присвоил себе все полномочия и лишил Морелоса свободы действий. Борьба продолжалась; хотя Морелос смог взять Акапулько, он потерпел поражение в Вальядолиде и, загнанный в западню, был пленен 5 ноября 1815 г.; осужденный и лишенный сана, он был расстрелян 22 декабря в Сан-Кристобаль-Экатепеке.

К этому времени в королевстве уже сказались последствия многолетних войн. Центральные области были разорены нищетой и разрухой. Власть восставших на обширных территориях полностью расстроила систему управления и сбора налогов. Под предлогом войны предводители как повстанцев, так и роялистов присвоили себе широкие фискальные и судебные полномочия, которые стали основой их будущей политической власти. Как бы то ни было, Новая Испания, казалось, была усмирена, и испанское правительство решило попробовать политику примирения. Хуан Руис де Аподака был назначен вице-королем в 1816 г. и сразу же предоставил повстанцам амнистию, которую многие из них приняли. В 1817 г., в обстановке казалось бы восстановленного порядка, предпринимается скоротечная попытка восстания, во главе которого стояли падре Сервандо Тереса де Мьер и испанский капитан Франсиско Хавьер Мина. С 300 наемников Мина углубился вплоть до Бахио, но потерпел поражение от роялистских сил и был расстрелян 11 ноября того же года. Мьер подвергся заключению в Сан-Хуан-де-Улуа.

Прежний престиж короны исчерпал себя, будучи неспособным восстановить порядок; на этом фоне в январе 1820 г. создалась благоприятная обстановка для обретения независимости. В Испании командующий Рафаэль де Риего в первых числах января высказался за восстановление конституции 1812 г. и принудил короля присягнуть ей, что, соответственно, проделала и вся империя, после чего были созваны выборы в кортесы.

К этому времени десять лет борьбы уже настолько преобразили Новую Испанию, что даже пиренейцы склонялись к идее независимости, хотя у каждой из групп были свои причины на это. Высшие чины армии и церковные иерархи благожелательно относились к независимости, страшась, что новые кортесы отменят их привилегии и влияние. Одни группы желали конституции, подходящей для королевства, тогда как другие предпочитали установление республики. В порядке почина новый конституционный строй выпустил на свободу томившихся в заключении повстанцев и разрешил свободу печати, что сразу же привело к появлению антиправительственных публикаций. Все это, вкупе с выборами депутатов в кортесы, провинциальных депутатов и конституционных аюнтамьенто, вновь накалило страсти.

В этой обстановке план достижения независимости зародился в роялистских кругах. Его автор Агустин де Итурбиде — военный креольского происхождения, родом из Вальядолида, симпатизировал идее автономии, но отвергал насильственные методы повстанческого движения. Начиная с 1815 г. он выдвигал идею легкого пути для достижения независимости при условии объединения американцев, принадлежавших к двум противоборствующим силам. Дон Агустин не потерпел ни единого поражения на поле брани, но одно обвинение прервало его карьеру; хотя оно было впоследствии снято, он предпочел вернуться к частной жизни. Военный опыт и уединение позволили ему поразмыслить над создавшимся положением, а его выход на различные слои населения способствовал близкому ознакомлению с различными точками зрения новоиспанцев, которых он постепенно объединял вокруг себя и своего плана достижения независимости мирным путем. Его престиж способствовал тому, что с ним сблизилась группа противников конституции, но, вопреки сложившемуся мнению, Итурбиде к этой группе не присоединился — его целью было добиться для себя всеобщей поддержки. После того как Аподака предложил ему военное командование югом в целях ликвидации Герреро, Итурбиде усмотрел для себя возможность добиться поставленной цели; тогда он информировал о своих планах новоиспанских депутатов, направлявшихся в Испанию.

Итурбиде рассчитывал либо разбить Герреро, либо уговорить его сдаться в обмен на помилование, но, поскольку предприятие оказалось не столь простым, он предложил ему присоединиться к своему движению. В свою очередь, Герреро, осознавая свою изолированность, также пришел к сходному выводу, а именно что достижение независимости будет возможным только в союзе с одним из вождей роялистов. Вначале он не проникся доверием к своему давнему врагу, но план Итурбиде и предоставленные им гарантии в конце концов убедили Герреро, и он обратился к своим силам с просьбой признать Итурбиде «первым предводителем национальных армий».

В целях достижения компромисса Итурбиде положил в основу своего плана три гарантии — религию, союз и независимость, к которым сводились цели, поставленные креолами в 1808 г., а также цели восставших. Гарантия союза была прежде всего призвана успокоить пиренейцев. План был провозглашен в Игуале 24 февраля 1821 г. Его копии были направлены королю и всем гражданским и военным мастям королевства, а также предводителям роялистов и повстанцев. План был встречен с энтузиазмом в народе и в армии, не считая военных предводителей и мастей столицы, а также некоторых пиренейских командующих.

Между тем в Мадриде новоиспанские депутаты добились назначения на пост политического руководителя Новой Испании либерала Хуана О’Доноху. В ходе последней попытки добиться автономии в составе испанской империи, они также представили в июне 1821 г. федералистское предложение, которое даже не было вынесено на обсуждение, после чего депутаты удалились. О’Доноху прибыл в Веракрус в июле, когда движение Игуалы уже распространилось по всему вице-королевству, и это убедило его в том, что независимость уже неизбежна. Поэтому он уведомил правительство о невозможности ее предотвращения: «Мы сами уже узнали, на что способен народ, когда он хочет быть свободным». Убедившись в этом, он встретился с Итурбиде и подписал с ним Кордовские соглашения, признававшие независимость Новой Испании и учреждение Мексиканской империи, которая, тем не менее, сохраняла союз с Испанией путем предстоящего занятия ее престола членом правящей династии. Сразу после этого О’Доноху потребовал капитуляции занимавшей столицу испанской армии. В итоге 27 сентября 1821 г. украшенный триумфальными арками город восторженно встретил освободителя Итурбиде, Герреро и Армию трех гарантий. Парады, салют и песни славили независимость и освободителя; но под общим радужным чувством скрывались существовавшие между роялистами и инсургентами противоречия.

Основание мексиканского государства

Борьба и конституция 1812 г. способствовали дезорганизации Новой Испании, огромная территория которой, связанная плохими коммуникациями, с редким и разнородным населением, с севера была открыта экспансионизму Соединенных Штатов. Хоть и преисполненная надежд, империя — разделенная, дезорганизованная, в состоянии банкротства, с огромным долгом в 45 миллионов песо и политически неопытным населением -создавалась на шатких основах. Признание О’Доноху, казалось бы, четко обозначило дальнейший путь нового государства; но О’Доноху умер в октябре, лишив нацию своего политического опыта и воплощавшейся в его персоне легитимности. Так, завершив празднования, нация оказалась лицом к лицу с непростыми задачами установления контроля над территорией, возобновления регулярного сбора налогов, пробуждения чувства лояльности у граждан и достижения международного признания для нормализации взаимоотношений с внешним миром.

Итурбиде учредил Временную правительственную хунту в составе лиц, симпатизировавших различным проектам, но без инсургентов (восставших), которые также отсутствовали в избранном хунтой регентстве из пяти членов. Итурбиде как председатель регентства немедленно созвал выборы депутатов в национальный конгресс, который должен был разработать конституцию империи; но, игнорируя приказ 1810 г. об избрании депутатов в кортесы, он склонился в пользу корпоративного представительства, выгодного высшим слоям. После избрания депутатов конгресс приступил к работе 24 февраля 1822 г. В это время пришло радостное известие об аннексии генерал-капитанства Гватемала, которое, переживая банкротство и находясь под угрозой распада, искало пути выхода из кризиса; но также пришло и другое, малоудовлетвориrельное известие — кортесы не признали Кордовские соглашения. Монархисты тотчас выступили против тех, кто стоял за коронацию императором Итурбиде.

Положение было сложным. Понижение налогов и дезорганизация их сбора в сочетании с новым мнением, что независимость вообще освобождала жителей от их уплаты, привели к уменьшению средств. Срочная необходимость выплаты жалованья чиновникам и военным требовала, чтобы конгресс, помимо выработки конституции, законодательным путем упорядочил финансовое состояние государства и армии; но отсутствие опыта отвлекло депутатов на формализм. Также неопытный Итурбиде в равной степени не смог противостоять ситуации и, при столкновении с членами конгресса, пригрозил своей отставкой. С учетом популярности Итурбиде среди населения слух о его отставке привел к тому, что сержант Пио Марча подговорил солдат Селайского полка к мятежу в ночь на 18 мая под клич «Да здравствует Агустин Первый, император Мексики!». Столичное простонародье не замедлило присоединиться к ним, требуя, чтобы конгресс рассмотрел предложение. Члены конгресса вместо отказа той же ночью под шум и крики провели совещание, и, поскольку многие из депутатов поддержали петицию, большинство проголосовало за коронацию.

Итурбиде короновался 21 июля, хотя в качестве императора и обладал теперь меньшими полномочиями, нежели в бытность председателем регентства. Коронация сопровождалась снятием с должностей и недовольством инсургентов-республиканцев. С прибытием Мьера, освобожденного из заключения в Сан-Хуанде-Улуа, начали возникать заговоры. Император приступил к арестам подозреваемых, вследствие чего создал столь критическую ситуацию, что многие депутаты посоветовали ему распустить конгресс. Осуществив роспуск 21 октября, Итурбиде заменил конгресс национальной учредительной хунтой, избранной из числа прежних членов конгресса.

Эго событие, а также страх провинций, опасавшихся установления централизма, к которому тяготел Итурбиде, навязывание обязательных займов — все это вызвало волнения, которыми воспользовался молодой бригадир Антонио Лопес де Санта-Анна, поднявший военный мятеж в Веракрусе. 2 декабря 1822 г. он отказался признавать Итурбиде, потребовал восстановления конгресса и учреждения республиканского правления. План едва не нашел поддержки, но зато послужил тому, что тайные общества (масонские ложи) создали союз на основе посланных против Санта-Анны воинских частей, которые 2 февраля 1823 г. выступили с «планом Каса-Мата». Данный план требовал избрания нового конгресса; признав власть провинциальных депутаций, он смог обеспечить себе поддержку регионов. Итурбиде, веря, что план не направлен против его персоны, ограничился тем, что заново созвал распущенный конгресс. Но, поскольку волнения не утихали, он отрекся 22 числа того же месяца, а 11 мая вместе с семьей отравился морем в Италию. Конгресс не только издал декрет, признававший империю незаконной, но объявил вне закона и самого Итурбиде в случае, если он снова ступит на территорию страны. В соответствии с этим декретом при попытке вернуться на мексиканскую землю в 1824 г. Итурбиде был расстрелян.

После провала политического эксперимента монархического типа страна оказалась без исполнительной власти. Восстановленный конгресс не колеблясь принял бразды правления и 31 марта назначил в качестве верховного органа исполнительной власти триумвират в составе Педро Селестино Негрете, Гуадалупе Виктории и Николаса Браво. Провинциальные депутации и армия отказались подчиняться триумвирату и потребовали провести выборы в новый конгресс в соответствии с «планом Каса-Мата».

Центральная Америка, которая при вице-королях управлялась отдельно, была единственной частью, отделившейся в ту пору от Мексики на постоянной основе; но тогда, на фоне самопровозглашения Гвадалахары, Оахаки, Юкатана и Сакатекаса свободными и суверенными государствами, распад казался неминуемым. Исполнительная власть назначила Лукаса Аламана министром иностранных и внутренних дел; чтобы воспрепятствовать распаду страны, он направил армию против Гвадалахары самой непримиримой из провинций. Представители Гвадалахары и Сакатекаса договорились признать власть конгресса при условии федерального устройства страны. Конгресс вначале отказался принимать это условие, но, имея перед собой пример южных вице-королевств и страшась распада страны, все-таки согласился и созвал выборы в новый учредительный конгресс.

Новый учредительный орган собрался в ноябре 1823 г.; большинство в нем составляли федералисты, хотя и настроенные сохранить союз. В итоге актом от 31 января 1824 г. были провозглашены Мексиканские Соединенные Штаты, а к сентябрю, после длительных обсуждений, был подготовлен текст конституции 1824 г., присяга которой состоялась в октябре. Конституция утверждала представительную, народную и федеральную республику в составе 19 штатов, 4 территорий и одного федерального округа; объявляла католицизм государственной религией при нетерпимости к любой другой и учреждала власть, разделенную на три ветви, с главенствующей ролью законодательной. Исполнительная власть передавалась президенту и вице-президенту, судебная — судам и Верховному суду. Сохранялась избирательная система, утвержденная испанской конституцией. Поскольку это была система непрямых выборов, хотя на первом этапе голосовали почти все совершеннолетние мужчины, она отличалась ограниченностью. Президент республики избирался законодательными собраниями штатов. Эта конституция испытала влияние конституции США, но фундаментальным являлось все же влияние конституции 1812 г.

Традиционный регионализм предопределил более радикальный характер мексиканского федерализма по сравнению с североамериканским, поскольку федеральное правительство лишалось фискальной власти над гражданами. Хотя за ним сохранялись полномочия в области выплаты внешнего долга, обороны, поддержания порядка и получения международного признания, для выполнения всех этих функций ему оставлялись лишь незначительные денежные средства, которые вносили штаты (на практике это делали лишь немногие из них), плюс таможенные пошлины и совсем уж незначительные доходы.

В результате выборов в исполнительную власть победителями оказались бывшие инсургенты Гуадалупе Виктория и Николае Браво соответственно на должности президента и вице-президента. Присяга при вступлении в должности прошла в обстановке оптимизма и веры в то, что новый политический режим сможет обеспечить прогресс. Контраст этим надеждам являло положение страны: она увязла в долгах, была дезорганизована и нуждалась в кредитах и международном признании для своего дальнейшего существования. В период империи было получено признание лишь со стороны Великой Колумбии, Перу, Чили и США, но в срочном порядке требовалось признание со стороны Великобритании — благодаря своей политической и финансовой мощи она была единственной державой, которая могла воспрепятствовать отвоеванию территории Мексики испанцами и предоставить стране необходимые кредиты. Поскольку Великобритания была заинтересована в мексиканском серебре и рынке, в 1825 г. она признала новое государство, а в 1826-м заключила с ним выгодный для нее договор о дружбе и торговле. Спекулятивные аппетиты английских банкиров позволили Мексике заключить два договора о займах даже до получения официального признания. Хотя условия и были кабальными, займы обеспечили нормальную работу правительства первого президента страны, а также позволили осуществить вытеснение испанцев из Сан-Хуан-де-Улуа последнего испанского опорного пункта на территории Мексики. К несчастью, страна не смогла выплатить проценты, в результате чего лишилась новых кредитов и столкнулась с проблемами, которые внешняя задолженность порождала при последующих правительствах.

Долгожданная свобода торговли была достигнута в результате независимости и обеспечила приход в страну европейских и американских предпринимателей. Торговля была практически парализована в течение первых двух десятилетий, будучи поражена экономическим упадком, плохими коммуникациями, ненадежностью, высокой стоимостью услуг погонщиков вьючных животных, отсутствием гибкой валюты. Иrурбиде в свое время приступил к эмиссии бумажных денег, но она была свернута после его падения. Вследствие этого заменой бумажных денег служили накладные. В 1829 г. для мелких операций был начат выпуск медной монеты, но, ввиду быстрого налаживания ее масштабной фальсификации, он был прекращен в 1841 г. с огромными потерями для государственной казны.

Большие надежды, которые связывались со свободой торговли, были быстро развеяны реальной жизнью, уничтожившей зачатки промышленности, появившейся в конце XVIII в. Как бы то ни было, большие пакетботы, прибывшие из Европы и Соединенных Штатов, оживили некоторые торговые операции. Англичане не замедлили забрать в свои руки оптовую торговлю дешевыми хлопчатобумажными тканями, инструментарием и машинным оборудованием, в то время как торговля предметами роскоши сделалась прерогативой французов. Согласно международным договорам, розничная торговля была оставлена за мексиканцами, но на практике было невозможно предотвратить занятие этой ниши французами и испанцами, что вызвало крупные проблемы дипломатического характера, в конечном счете вынудившие правительство отменить ограничения на розничную торговлю в 1842 г. Свобода торговли имела также политические последствия, поскольку некоторые из предпринимателей, являясь консулами или вице-консулами своих стран, становились вдохновителями или участниками мятежей, особенно в Веракрусе и Тампико, чтобы воспользоваться впоследствии налоговыми скидками, предоставляемыми им мятежниками.

Мексиканский экспорт в основном по-прежнему состоял из серебра, хотя на передний план выдвинулись также красители, индиго, ваниль, кошениль, агава и сахар. Большая часть торговли проходила через порты Веракрус, Тампико, Матаморос, Кампече, Сисаль, Масатлан, Гуаймас и Сан-Блас; контрабанда при этом достигала чудовищных размеров. Некоторые торговые пути, проложенные на севере, в особенности из Санта-Фе, Чиуауа и Техаса в Соединенные Штаты, оказались особенно успешными и, к несчастью, стимулировали территориальные амбиции северного соседа.

Несмотря на экономическую стагнацию, память о прежнем блеске Новой Испании, амбиции, пробужденные публикацией книги Александра Гумбольдта, и потребность в мексиканском серебре способствовали притоку английского и германского капиталов в горнодобывающую промышленность. Но вливание капиталов и применение паровой машины были недостаточны для поддержания прежних объемов производства, сократившегося наполовину. Не считая Сакатекаса, восстановление горнорудного дела шло медленно, хотя отрасль и давала в среднем до 15 миллионов серебряных и золотых песо ежегодного законного дохода плюс столько же за счет контрабанды.

Сельскому хозяйству, испытавшему столь серьезный удар в результате потери рабочей силы, ненадежности и высокой стоимости транспортных перевозок, также потребовалось много времени для восстановления. Асьенды остались в руках креолов, и их хозяева продолжили курс на диверсификацию своих предприятий, чтобы защититься от конъюнктурных колебаний в экономике. Производство сахара, кофе или агавы на экспорт привело к тому, что крупные асьенды захватывали земли селений, что вызывало крестьянские бунты.

Также не удалось осуществить мечту строительства железных дорог для решения проблемы коммуникаций, поскольку помехой здесь стало отсутствие финансирования — было проложено только 18 километров железнодорожных путей. Та же участь постигла и создание торгового флота — только жители Юкатана располагали флотилией из небольших судов, служивших для каботажной торговли.

В политической жизни также не удалось достичь стабильности, а множество масонских заговоров и военных мятежей привели к тому, что мир вскоре кончился, хотя и надо отметить, что, за исключением 1832 и 1854 гг., революции всегда затрагивали лишь отдельные районы. Шотландская ложа, созданная представителями испанской армии, получила распространение среди высшего класса, в результате чего радикалы решили основать другую, более популярную. Президент Виктория поощрял создание такой ложи в целях установления «равновесия», а американский посланник Джоэль Р. Пойнсетт зарегистрировал ее в США. Эта ложа, известная как «Йоркская», усвоила антииспанскую риторику, которая была ближе народным массам и лишь ужесточилась в результате раскрытия заговора падре Хоакина Аренаса, который стремился к возврату колониальных порядков. Это событие углубило противостояние между масонами и воспрепятствовало нормальной работе правительства, что, наконец, вынудило вице-президента Браво выступить в 1827 г. против масонских лож и политического вмешательства посланника Пойнсетта. Поражение Браво и его изгнание привели к усилению позиций США и принятию законов об изгнании испанцев.

В 1828 г. в напряженной обстановке состоялись вторые в истории страны выборы президента, и на сей раз Мексика не прошла испытания. Голоса выборщиков определили победителем Мануэля Гомеса Педрасу, но генерал Санта-Анна в Веракрусе поднял мятеж, требуя назначить президентом Герреро. После того, как мятеж радикалов в Мехико поддержал это требование, Педраса вышел в отставку. Конгресс, не имея на то конституционных полномочий, назначил Герреро президентом, а Анастасио Бустаманте — вице-президентом.

В ходе скоротечного и неудачного президентства, в условиях полного истощения финансов, Герреро предстояло завершить изгнание испанцев и защитить страну от испанской экспедиции по отвоеванию Мексики, возглавленной Исидро Баррадасом. Генералы Мъер-и-Теран и Санта-Анна смогли нанести ей поражение. К этому успеху добавилось провозглашение декрета об отмене рабства, хотя все это и не смогло нейтрализовать непопулярность Герреро. В декабре 1829 г. резервная армия, расположенная в Халапе для поддержки обороны, отказалась признавать Герреро и в январе 1830 г. вице-президент Бустаманте принял исполнительную власть, с Аламаном в качестве министра иностранных и внутренних дел.

Правительство Бустаманте вознамерилось положить конец военным мятежам, привести в порядок финансы государства, нормализовать выплату долга Англии и способствовать экономическому развитию и индустриализации страны. В этих целях был создан Кредитный банк, импортировалось машинное оборудование для текстильной отрасли, семена хлопка, козы и тонкошерстные викуньи. Усилия правительства и распространение практических знаний в газетах вроде «Эль Меркурио» способствовали строительству текстильных фабрик, к середине века добившихся производства дешевой продукции, которая по-прежнему не могла конкурировать с английской.

Хотя все признавали способности Аламана, он не пользовался доверием по причине его политических махинаций, позволивших ему покончить с врагами режима в некоторых штатах; это вызвало у правительств некоторых штатов опасения, что министр намерен централизовать управление. К этому прибавилось недовольство, вызванное расстрелом генерала Герреро и других радикалов в 1831 г. Санта-Анна, стремившийся к президентству, воспользовался волнениями и в январе 1832 г. поднял мятеж. Развязанная таким образом революция оказалась столь дорогостоящей, что правительство для борьбы с ней было вынуждено брать займы у церкви, таможенных ипотек и с доходов монетных дворов и солеварен; в конце концов оно было вынуждено отдаться на милость ростовщиков для того, чтобы работать хотя бы в полсилы.

Санта-Анна при поддержке милиций и таможенных поступлений от Веракруса и Тампико одержал победу над Бустаманте и его армией. Условием своей поддержки штаты выдвинули возвращение Гомеса Педрасы на пост президента для завершения срока, на который он был избран. В результате выборов 1833 г. избраны были Санта-Анна и Валентин Гомес Фариас, с радикальным и неопытным конгрессом. Поскольку Санта-Анна постоянно находился либо на своей асьенде, либо в военной кампании по подавлению мятежа «религия и закон», начатого против губернаторов Мичоакана и Мехико, в течение почти всего первого года исполнительная власть находилась в руках вице-президента Гомеса Фариаса.

Радикалы были полны решимости провести либеральную реформу и, для того чтобы наверняка избавиться от крупных противников, приняли закон, предусматривавший изгнание из страны всех, кто мог оказаться в списке подозреваемых. К октябрю 1833 г., в обстановке эпидемии холеры, конгресс приступил к рассмотрению законов, касавшихся церкви. Проект отменял применение силы со стороны государства для взимания десятины и за исполнение монашеских обетов, наделял правительство правом назначать священников на вакантные приходские должности, постановлял закрыть Понтификальный университет и провозглашал, что высшее образование отныне может быть только светским. Гомес Фариас отменял назначение государством приходских священников, считая это политически неверным, но конгресс потребовал сохранить прежнюю практику и принял закон, предусматривавший изгнание епископов, которые этому воспротивились бы. Эта мера в сочетании со ссылкой некоторых граждан привела к всплеску народного недовольства.

Церковные реформы еще пользовались поддержкой Санта-Анны, но когда конгресс взялся обсуждать вопросы реорганизации армии, он воспользовался общим недовольством против вице-президента и радикалов и вернулся в президентское кресло. Генерал назначил умеренный кабинет и отменил все реформы, кроме отмены десятины, что представляло немалую выгоду для помещиков.

Фактически с 1829 г. в стране установился антиконституционный порядок. Конгресс многократно нарушал основной закон, исполнительная власть действовала только при чрезвычайных полномочиях, а слабость федерации затрудняла работу правительства; коротко говоря, срочно требовалась конституционная реформа. В 1835 г., в критической обстановке, когда техасские колонисты уже готовились отделиться, федеральный конгресс принял декрет, ограничивавший численность гражданской милиции. Штаты Сакатекас и Коауилаи- Техас решили воспротивиться, и министр иностранных и внутренних дел Хосе Мария Гутьеррес де Эстрада безуспешно пытался убедить правительство Сакатекаса в законности декрета и в невозможности сделать исключения. Сакатекас подготовил свою милицию, чтобы выступить против декрета, но к моменту прибытия армии командующий, милиция и губернатор бежали, что позволило занять столицу штата без насилия. Тем не менее события, похоже, подтверждали правоту противников федерализма.

Ваш комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован, на него вы получите уведомление об ответе. Не забывайте проверять папку со спамом.

Другие публикации рубрики
Спросите по WhatsApp
Отправьте нам сообщение
Напишите, пожалуйста, ваш вопрос.

В личной переписке мы консультируем только по вопросам предоставления наших услуг.

На все остальные вопросы мы отвечаем на страницах нашего сайта. Задайте ваш вопрос в комментариях под любой публикацией на близкую тему. Мы обязательно ответим!