Империя ацтеков. Таинственные ритуалы древних

Автор: Валентина Ефимовна Баглай

Центральноамериканская индейская цивилизация ацтеков по праву занимает свое законное место в ряду выдающихся культур, созданных человечеством на протяжении всей его истории. Но это была культура, в которой, по словам одного из современных исследователей, воплотились одновременно «мечта и кошмар». С одной стороны, древние ацтеки строили грандиозные и величественные храмы и пирамиды, опирались в хронологических и астрологических расчетах на поразивший европейцев своей точностью календарь, но с другой — использовали отвратительную практику кровавых человеческих жертвоприношений. Для верной и объективной оценки этого общества надо понять его духовную среду, его мировоззрение. Именно поэтому религиозно-мифологические аспекты представляют особый интерес.

Когда пятьсот лет назад взорам европейцев открылся огромный, ранее неведомый мир — Американский континент, то они обнаружили там наряду с обществами, находившимися на стадии родовых отношений, и раннегосударственные образования. Наиболее знаменитыми из последних были к тому времени государство инков в Южной и ацтеков в Центральной Америке. Центральноамериканская индейская цивилизация ацтеков по праву занимает свое законное место в ряду выдающихся культур, созданных человечеством на протяжении всей его истории. Но с момента своего открытия она поразила Старый Свет сочетанием двух, как бы совершенно противоположных друг другу, черт. С одной стороны, древние ацтеки строили грандиозные и величественные храмы и пирамиды, опирались в хронологических и астрологических расчетах на поразивший европейцев своей точностью календарь, но с другой — использовали как будто совершенно чуждую только что названному, отвратительную практику кровавых человеческих жертвоприношений, достигшую у них, по сведениям тех же европейцев, необычайных (по числу жертв) масштабов. В результате такой оценки древнеацтекской цивилизации возникает ее образ, в котором, как писал один из современных исследователей, воплотились одновременно «мечта и кошмар». Это была культура, в которой черты откровенного варварства и жестокости соседствовали с образцами действительно талантливых творений.

Совершенно естественно, что для верной и объективной оценки этого общества, столь поразившего Старый Свет, надо понять духовную среду, мировоззрение, в которых зародились и дали свои плоды столь неординарные, захватывающие, а порой даже шокирующие проявления его древней культуры. Именно поэтому религиозно-мифологические представления как важнейшая составная часть всякой древней идеологии, представляет особый интерес.

Ацтеки (или мешики, откуда происходит и название «мексиканцы») начали создавать свое государство приблизительно за двести лет до прихода испанцев. Ацтеки появились в Мексиканской долине как одно из северных бродячих племен (точное их происхождение неизвестно до сих пор) около XIII в., после того как ушли в прошлое древние высокие культуры, существовавшие здесь ранее — культуры Теотиуакана и тольтеков.

Культура Теотиуакана (время расцвета и последующей гибели III–VII вв.). Получила свое название от города — центра одной из важнейших доколумбовых цивилизаций Центральной Мексики. Создатели его принадлежали к народу, сворившему на языке группы науатль (науа), к которой относились и ацтеки (появившиеся здесь позже). Руины Теотиуакана находятся в 50 км к востоку от г. Мехико. В эпоху расцвета имел площадь около 28 кв. км и население около 50 тыс. человек. Центр города пересекает главная улица — так называемая Дорога мертвых (длина 4 км). Ступенчатые пирамиды Солнца (высота 64,5 м) и Луны (высота 42 м) расположены на противоположных концах дороги; по сторонам центральной улицы и в ее окрестностях сохранились остатки храмов различных богов; здесь было обнаружено при раскопках большое количество иных памятников искусства (скульптура, настенная живопись и др.)

Влияние культуры Теотиуакана распространялось в древности чрезвычайно широко — от границ севера Мексики до Гватемалы (горные районы). Теотиуакан погиб, очевидно, в результате внешнего нашествия около VII в. (следы сильных пожаров в верхних слоях раскопок). В ацтекский (предыспанский) период истории древней Мексики (называют его также постклассический период) Теотиуакан выполнял функции религиозного центра. Его знаменитые пирамиды (Солнца и Луны) нашли отражение в древнеацтекских астральных мифах (см. ниже гл.

Культура тольтеков (период расцвета и последующей гибели IX — сер. XII вв.). Тольтеки принадлежали (как и ацтеки) к науа. В VIII в. они пришли с севера в Центральную Мексику и явились наследниками культуры Теотиуакана. В IX в. тольтеки создали большое по тем временам государство с центром в Толлане (совр. Тула). Они достигли высокого уровня материальной культуры, ремесел и др. Их религиозные воззрения, календарь были позже восприняты другими народами Центральной Мексики.

С X в. началось их военное проникновение на юг, на территорию майя, в результате чего в Гватемале и на полуострове Юкатан появляются созданные ими города-государства (Чичен-Ица, Ушмаль и др.). В XII в. господству тольтеков положили конец вторгшиеся в Мексику несколькими волнами новые племена науа. К моменту прихода испанцев тольтеки были ассимилированы, поэтому в источниках изображаются почти легендарным народом. Ацтеки чрезвычайно почитали все, что было связано с тольтеками, как в материальной, так и духовной жизни.</p>

Ко времени появления ацтеков в Мексиканской долине существовало несколько десятков небольших городов-государств, созданных на руинах тольтекской цивилизации индейскими народами, возникшими здесь лишь немногим ранее ацтеков и родственных им этнических групп. Между этими городами-государствами шло почти непрерывное ожесточенное соперничество.

Считается, что около 1325 г. ацтеки основали на одном из небольших островов озера Тескоко город Теночтитлан (Мехико), ставший их столицей. С этого времени ацтеки прекратили периодическое переселение и навсегда обосновались в Мексиканской долине. Считается, что с момента основания Теночтитлана и до 1376 г. во главе ацтеков находились вожди ацтекского этнического происхождения (по достаточно обоснованным предположениям, их сменилось за это время двое). С 1376 г., если следовать официальной древнеацтекской исторической традиции, у них появился правитель, связанный узами родства с представителями одного из древних городов Мексиканской долины, г. Колуакана, что было важно для внешнего признания ацтеков. В целом с момента основания столицы и до прихода испанцев в 1519 г. у ацтеков сменилось около одиннадцати вождей и правителей.

Эти вожди и правители следующие: 1. Теноч (или Меши, вождь ацтеков в момент основания города Теночтитлана-Мехико); 2.?; 3. Акамапичтли (1376–1396; здесь и ниже указаны предполагаемые даты правления); 4. Уитсилиуитль (1396–1416); 5. Чимальпопока (1416–1427); 6. Итцкоатль (1427–1441); 7. Мотекусома I Старший (1440–1469); 8. Ашайакатль (1469 1481); 9. Тисок (14(81-1486); 10. Ауитсотль (1486–1502); 11. Мотекусома II Младший (1502–1520).

Первоначально ацтеки попали в зависимость от более сильных городов-государств, однако при шестом ацтекском правителе, Итцкоатле, они приобретают самостоятельность и около 1434 г. встают во главе так называемого Тройственного союза, который включал территории, контролируемые городами-государствами Теночтитлан, Тескоко и Тлакопан. Хотя члены альянса имели определенную долю самостоятельности во внутренних вопросах, ведущая роль в нем бесспорно принадлежала ацтекам Теночтитлана, которые в значительной степени контролировали и направляли его экономическую, политическую и военную деятельность.

К 1519 г., времени появления испанских конкистадоров, реальная власть полностью принадлежала Теночтитлану, который вместе с союзниками контролировал до одной трети территории современной Мексики, простиравшейся на севере и западе до реки Лермы и границ нынешнего штата Мичоакан (здесь проходила граница с тарасками, народом, раннегосударственное образование которого было основным противником ацтеков на западе), на востоке — до Мексиканского залива, на юге — до Тихоокеанского побережья современного штата Оахаки и перешейка Техуантепек у границ с майя (которые не входили в сферу ацтекского влияния).

Конечно, не следует думать, что это было сильное централизованное государство. Этой стадии ацтекское государство не успело достичь в силу объективно-исторических обстоятельств (среди которых и внезапный приход испанцев). В разных районах подконтрольной Теночтитлану территории власть его реализовывалась с разной степенью полноты, главным образом так, что чем дальше от Мексиканской долины, центра государства, тем она была слабее. Главным образом, но не абсолютно, ибо совсем недалеко от Теночтитлана вплоть до времени испанского завоевания сохранили свою независимость и были как бы автономными вкраплениями такие города-государства, как Тлашкала, Уэшотцинко, Чолула (населенные, кстати, народами, родственными ацтекам и по языку, и по культуре), непрерывно враждовавшие с ним.

Во главе этого раннего государства стоял правитель, напоминающий в некоторых чертах восточного деспота и носивший титул тлатоани (от слова в языке ацтеков, обозначавшего «говорить», «приказывать»). Последним ацтекским тлатоани, начавшим правление еще до прихода испанцев, вступившим в контакт с ними и погибшим в ходе Конкисты, испанского завоевания, был Мотекусома II Младший.

В этом государстве вне всяких связей со Старым Светом сложилась своя, но вместе с тем достаточно традиционная для раннеклассового общества социальная структура (знать, общинники, полузависимые группы населения и отдельные категории бесправных рабов), система общественного и государственного управления.

Основу древнеацтекской экономики составляло земледелие (использование в том числе и ирригации на базе возделывания таких культур, как кукуруза или маис, перец, томаты, фасоль, хлопок, агава — многолетнее растение, у которого особенно ценился сок для изготовления напитков и волокнистая структура для производства грубых тканей и циновок). Основное земледельческое орудие — палка-копалка, использование каменных, медных и бронзовых мотыг было ограниченным. Практиковали также охоту, рыболовство, выращивание птицы (главным образом индеек и уток), животных (реже кроликов, чаще особой породы гладкошерстных собачек, мясо которых шло в пищу). Вьючных и тягловых животных не имели по той причине, что в природе не было видов, подходящих для доместикации. На достаточно высоком уровне были торговля и ремесло (хотя колеса и гончарного круга не знали, а металлы использовались в ограниченном количестве).

Что же обеспечивало ацтекам возможность вырваться вперед по сравнению с другими своими современниками и соседями? Конечно, они сумели направить на пользу дела военную силу, хитрую, а иногда и просто коварную древнюю дипломатию, мирную торговлю. Но все же решающим фактором, обеспечившим успех, точнее даже удивительный взлет первоначально ничем особенно не примечательного народа, было активнейшее использование ацтеками исторического, идеологического и культурного наследия и опыта других народов, живших как до них, так и современных им. В прямом или опосредованном виде и форме на ацтеков оказали влияние уже названные культуры Теотиуакана и тольтеков, существовавшие и развивавшиеся преимущественно в пределах Мексиканской долины и сопредельных территорий. Но на Теотиуакане и тольтеках, в свою очередь, отразились достижения древних цивилизаций Мексики, развивавшихся и вне Мексиканской долины, прежде всего культура ольмеков и культура Монте-Альбана, в создании которой в разной мере принимали участие индейские мексиканские народы сапотеков и миштеков. Территории, занимаемые названными культурами и народами, в конце концов полностью или частично оказались в сфере границ ацтекского государства, поэтому, характеризуя религиозно-мифологические представления и культовую практику древних ацтеков, нельзя не затронуть в порядке сравнений и параллелей соответствующие идеи и обряды этих народов и культур. Вполне закономерно, что в настоящей работе приводятся иллюстрации, имеющие отношение и к этим культурам.

Культура ольмеков (XIV–III вв. до н. э). Ольмеки — индейский народ, живший на территории современных штатов Мексики — Веракрус, Табаско, Герреро. Название культуре дано условно, по имени народа, жившего здесь тысячелетием позже, поэтому в американистике различают «археологических» и «исторических» ольмеков. Основой экономики «археологических ольмеков» было подсечное земледелие; важное место занимало рыболовство. «Археологические ольмеки» — создатели одной из первых высоких цивилизаций древней Америки (главные центры — Трес-Сапотес, Ла-Вента, Серра-да-Лас-Месас). Сохранилось достаточное число замечательных скульптурных памятников эпохи «археологических ольмеков», на многих, так или иначе, присутствует образ ягуара, олицетворявшего главное божество. Традиции данной культуры оказали сильное влияние на более поздние цивилизации. Причины гибели неясны (не исключено, что одной из них было обычное здесь крупное этническое передвижение).

Культура Монте-Альбана (штат Оахака) — центр древней цивилизации сапотеков (VI в. до н. э. — 1 тыс. н. э.) и затем миштеков (до XVI в.). Вероятно, в отдельные периоды Монте-Альбан испытал влияние «археологических ольмеков», Теотиуакана, майя (взаимное влияние не исключается). В Монте-Альбане сохранились остатки храмов, дворцовых сооружений, подземных гробниц. Замечательными памятниками искусства являются фигурные керамические погребальные урны, а также миштекские золотые ювелирные изделия. В IX в. сапотекский Монте-Альбан приходит в упадок и попадает под власть миштеков. К моменту прихода испанцев оба народа не без конфликтов проживали на территории Оахаки и соседних штатов.

Среди народов, составлявших население древнеацтекского государства, были и менее известные, такие, например, как тотонаки, хуастеки или отоми. Всего же население древнеацтекского государства, по некоторым подсчетам достигавшее одиннадцать миллионов человек, разговаривало на 125 индейских языках и наречиях (в настоящее время в Мексике используется только 46 из них). Религиозно-мифологические представления этих народов были составной частью общей этнорелигиозной картины древнеацтекского государства.

Тотонаки жили на территории, где некогда развивалась культура ольмеков (штаты Веракрус, Пуэбла на побережье Мексиканского залива). Семпоала (штат Веракрус) — поздний центр культуры тотонаков (около 1250–1521), испытавший воздействие ацтекской культуры (особенно в храмовой архитектуре). Крупный центр археологических исследований Та-хин — другой центр тотонакской культуры. Наиболее знаменит здесь так называемый Храм с нишами (18-метровое сооружение с 365 нишами для фигурок идолов). Наивысший расцвет — X–XII вв.

Хуастеки (уастеки) — индейский народ, населявший восточные штаты Веракрус и Тамаулипас. Близок по языку майя, однако еще в древности был отрезан из цивилизации майя и сначала находился под властью и влиянием тотонаков, а затем ацтеков.

Отоми — наименее развитые в культурном отношении, но наиболее древние насельники преимущественно труднодоступных районов древнеацтекского государства, куда были, очевидно, оттеснены.

Конечно, культура с центром в Теночтитлане — это не вся Мексика и тем более не вся древняя Мексика, однако это ее значительная часть, поэтому с учетом всего сказанного, а также потому что даже название «Мексика» возникло благодаря ацтекам, ниже будет использоваться понятие «древняя Мексика» применительно к территории, которая так или иначе считалась частью их государства, а «древние мексиканцы» — к его жителям в целом.

За двести лет своего развития древнеацтекское государство выработало для потребностей своей идеологии довольно устойчивую систему религиозно-мифологических представлений.

О них нам известно благодаря раннеколониальным документам, хроникам, историческим сочинениям, написанным как европейскими, так и индейскими авторами, которые они писали по еще свежим следам древней культуры. (Э. Кортес, Б. Диас, Б. Саагун, Т. Мотолиния, Д. Дуран, А. Сорита, X. Акоста, X. Мендиета, Ф. Л. Гомара, А. Эррера, X. Торкемада, Ф. А. Ингглильшочитль и др.) .

Эти авторы использовали не только очень сильную здесь устную традицию, но и особый вид памятников культуры — так называемые кодексы. Дело в том, что из-за отсутствия у древних мексиканцев развитой системы письма они использовали пиктографику, а иероглифику применяли только при передаче имен собственных и топонимики. Тем не менее самые разные сведения (от хозяйственных и исторических данных до сложных религиозных) писцы-художники (ими были жрецы) фиксировали на листах, иногда длинных лентах оригинальной индейской бумаги, ткани, кожи. Особым образом сложенные (чаще в форме ширмы), эти памятники, известные в американистике как кодексы, были довольно обычным явлением в доиспанский период, из них составляли даже целые библиотеки. В древности такие кодексы мудрецы фактически не читали, а толковали, глядя на рисунки и знаки. Обучение искусству составления кодексов, их толкованию входило в качестве обязательного предмета при обучении жрецов и представителей знати (простым людям это было запрещено).

Представляет интерес история некоторых из кодексов, на которые делается ссылка в тексте, а также содержатся иллюстрации из них.

«Кодекс Ботурини» составлен, очевидно, ок. 1530–1540 гг., хотя некоторые полагают, что он доиспанского происхождения.

«Кодекс Ботурини» получил название от имени своего первого известного владельца Л. Ботурини.

Памятник известен также как «Лента о переселении», поскольку действительно представляет собой бумажную ленту (из индейской бумаги) длиной 5,49 м и шириной 20 см и кроме того своим содержанием передает знаменитую легенду о переселении ацтеков из их некоей прародины (с описанием приключений в пути) в Мексиканскую долину, которая со временем станет ядром государства. Содержание кодекса обрывается тем периодом времени, когда г. Теночтитлан еще и не был основан и наиболее важные страницы ацтекской истории еще не имели места. Кстати, эта легенда о переселении представлена именно так, как того требовала официальная ацтекская идеология. Несмотря на то что кодекс содержит достаточно много информации мифологического характера, в нем есть и немало достоверных исторических и этнографических сведений. Нарисованный черными красками (единственная сквозная линия, указывающая на направление движения изображений), с несложными, естественными позами персонажей, с отсутствием лишних пиктограмм, «Кодекс Ботурини» по своим художественным достоинствам является одним из наиболее ценных среди себе подобных памятников ацтекской истории и культуры. С ними были знакомы некоторые из раннеколониальных авторов. Интерпретации (толкования, разъяснения) не содержит.

«Кодекс Аскатитлан». Был так назван Р. Берлоу, впервые полностью опубликовавшим его. «Аскатитлан» в данном случае является искаженным названием «Астлана» или «Ацтлана», легендарной прародины ацтеков, откуда они якобы и пришли в Мексиканскую долину. Документ хранится в Национальной библиотеке Парижа. Он представляет собой тетрадь с листами размером 21 х 28 см, бумага европейская в количестве 50 листов (первоначально было 56). Кодекс является пиктографическим документом исторического содержания (без интерпретации, пояснительного текста) и сообщает историю ацтеков вплоть до первых лет испанского завоевания, в нем особенно ярко представлена история смены правящих династий в Теночтитлане и городе-сопернике Тлателолько, в конце концов покоренном ацтеками. Его цветные, несколько европеизированные рисунки хорошо подтверждают историю по сообщениям и работам раннеколониальных авторов.

«История Мексики» А. Теве. Это произведение написано не самим А. Теве (1502–1590), путешественником, географом французского короля, монахом-францисканцем, побывавшим в свое время в Америке, но является его незаконченным переводом какого-то испанского источника. В рукописи, хранящейся в настоящее время в Национальной библиотеке Парижа, речь идет о самых первых страницах истории мексиканских племен, безусловно мифологизированной, и особенно о прошлом народов, населяющих район г. Тескоко. Кроме этого, содержится и мифологический материал, прежде всего свой вариант уже упоминавшегося представления о мировых Солнцах, ставшею, как увидим ниже, важнейшим религиозно-идеологическим принципом в ацтекском государстве.

«Атлас Саагуна», или «Флорентийский кодекс». Рукопись оценивается как имеющая самостоятельное значение. Кроме того, в «Атласе» наряду с письменным материалом (на языке науатль) содержатся и рисунки индейского происхождения, правда, несколько европеизированные по характеру изображений, потерявшие непринужденность и своеобразие подобного рода памятников ацтекской культуры и истории.

«Уэуэтлатлаколли, или «назидания стариков». Под таким названием (вторая часть названия — перевод первой части на языке науатль) известно несколько раннеколониальных текстов дидактического содержания. Хотя в текстах есть налет христианских идей, однако в них отражена именно традиционная этика. Исследователи полагают, что поучения, отраженные в этом тексте, произносились по случаю бракосочетания, рождения, смерти и т. п., они звучали и в школах, где обучалась молодежь. Текст представляет несомненный интерес при анализе общественных отношений.

Существует несколько отдельных изданий этих наставлений. У Б. Саагуна (с. 364, т. 1–4) они отражены: книга I — речь, обращенная к богу Тескатлипоке (фактически молитва); книга III — речь, произносимая при похоронах, речи-обращения отцов к жрецам во время вступления детей в школы; книга IV — поучение торговцев ученикам, речь-приветствие новорожденному; книга V — речь правителя, обращенная к народу, наставления правителя своим сыновьям; книга VIII — речь-приветствие ветеранов молодым воинам, впервые захватившим в плен врагов, и т. п.

«Мексиканские песни». Рукопись хранится в Национальной библиотеке Мексики. Она представляет собой копию последней трети XVI в. с более раннего оригинала. Хотя происхождение неизвестно, все же можно сказать, что собирал ее индеец. Мексиканский историк и филолог А. М. Гарибай, занимавшийся изучением этой рукописи, считал, что она была специально собрана для кого-то из миссионеров, но для кого точно, установить не удается. Некоторые склонны думать, что для Б. Саагуна, однако в такой же мере можно предположить, что это делалось для Д. Дурана, который тоже интересовался подобными сведениями. Во всяком случае в работах того и другого есть примеры ацтекской поэзии.

«Анналы Куаутитлана». Название дано открывшим его в 1848 г. ученым Ф. Рамиресом. Рукопись, автор которой неизвестен, содержит 68 страниц и представляет собой объяснение, толкование (интерпретацию) на языке науатль (латиницей) не сохранившегося пиктографического кодекса. Хранится в Национальном музее Мексики. В документе, датированном 1570 г., хотя речь идет чаще всего и прежде всего о г. Куатитлане, рассматривается вся история Мексиканской долины, начиная с мифических времен и кончая периодом правления последнего главы ацтекского государства Мотекусомы II Младшего, то есть фактически дается синхронизированная история Мексиканской долины, в чем большая ценность его. Отсюда понятно и другое название рукописи — «История правителей Кулуакана и Мехико».

«Легенда о Солнцах». Рукопись, как и «Анналы Куаутитлана», представляет собой объяснение на науатль (латиницей) не сохранившегося пиктографического кодекса. Содержит 10 страниц текста. Документ получил это название потому, что в начале его текста воспроизводится знаменитый миф о мировых периодах или Солнцах, составляющих важнейший элемент ацтекской идеологии, который, кстати, в своем варианте воспроизводится и в «Анналах Куаутитлана». Историческая часть этого документа повествует об истории тольтекского государства, его гибели к моменту прихода в Мексиканскую долину новых поселенцев, среди которых в последнюю очередь появились ацтеки; об ацтеках сведения отрывочные и неполные (в частности, ацтекские правители лишь перечисляются) и обрываются информацией о начале правления Ашайакатля, шестого ацтекского главы государства. Документ датирован 1558 г.

«Анналы Куаутитлана» и «Легенда о Солнцах» впервые с науа на испанский были переведены Ф. Г. Чимальпопокой (? — 1877), преподавателем Мексиканского университета, потомком последнего из доиспанских правителей ацтеков Мотекусомы II Младшего, поэтому известны и под общим названием «Кодекс Чимальпопока» (с 1903 г., когда впервые были изданы ученым Ф. Пасо-и-Тронкосо).

«История мексиканцев по их рисункам». Историческая хроника, составленная около 1533 г. Представляет собой рукопись на испанском языке (без пиктографики), составленную европейским автором, имя которого неизвестно (некоторые приписывают его А. Олмосу). В ней излагается история народов Мексиканской долины, начиная с исхода ацтеков из прародины Ацтлана. «История мексиканцев по их рисункам» представляет особый интерес и в связи с мифологией и религией; так, она передает интереснейшие космогонические мифы ацтеков: о происхождении богов, небес, подземных миров, земли, людей, календаря и др. Говорится в ней и о мировых эпохах и Солнцах (сюжет, известный по «Легенде о Солнцах» и «Анналам Куаутитлана»).

«Мексиканские анналы». Рукопись на языке науатль (латиницей). Содержание касается особенно истории г. Аскапотсалько, в том числе о покорении его ацтеками; освещает события 1415–1589 гг.; испанский перевод впервые сделан уже упоминавшимся Ф. Чимальпопокой.

«Кодекс Мендосы» название свое получил по имени вице-короля Новой Испании Л. Мендосы (ок. 1490–1552), по приказу которого он и был сделан ок. 1541 г. индейцами. Кодекс сопровождает объяснение (интерпретацию), автор которого неизвестен. Документ был составлен с целью направить его в Испанию Карлу V. Он вместе с другими документами и заморскими предметами был захвачен в море французскими пиратами и позднее попал в Париж, в руки А. Теве, космографа французского короля, который написал свое имя на титульном листе. Несколько десятилетий спустя кодекс попал в библиотеку Оксфорда, где и хранится в настоящее время. На листах европейской бумаги представлены 72 изображения, содержащие информацию историческую, этнографическую (описание обрядов и обычаев, связанных с повседневной жизнью), экономическую (система выплаты дани; считается, что эта часть является копией «Реестра дани»). Первые публикации относятся к началу XVII в.

«Ватиканский кодекс 3738А («Риос»)», находящийся в настоящее время в Ватиканской библиотеке под этим номером, представляет собой копию мексиканской пиктографической рукописи доиспанского происхождения, выполненную в середине XVI в. (ок. 1562–1570) под руководством доминиканца П. Лос Риоса. Кодекс составлен на европейской бумаге и содержит в общей сложности 149 изображений. Интерпретация к кодексу, составленная на итальянском языке П. де Лос Риосом, является очень важной, так как без нее оказались бы непонятны многие страницы рукописи. Кодекс делится на три части: космогоническую (содержит сведения, касающиеся религиозно-мифологических представлений о богах, небесах, мировых Солнцах), календарно-ритуальную (сообщает данные о различных праздниках и церемониях, причем считается, что по части сведений об ацтекской религии кодекс является одним изсамых лучших), историческую (начинается с исхода ацтеков из мифической прародины Ацтлана и заканчивается 1562 г.; объяснение исторического раздела не закончено). Оценка исследователями Ватиканского кодекса 3738А различна: одни считают его тольтекскими по традиции, то есть воспринявшим лучшие достижения древней культуры Мексики и одним из самых замечательных памятников подобного рода, другие относятся к нему более сдержанно, так как по их мнению, хотя П. Лос Риос и показывает глубокое знание мексиканских проблем, тем не менее часто впадает в ошибку, применяя библейские легенды при объяснении мексиканских древностей. Этот памятник был известен, видимо, X. Акостс, использовали его и позже.

«Мексиканский кодекс № 23–24». Кодекс, хранящийся в Национальной библиотеке Парижа, содержит только пиктографику. Рукопись написана (нарисована) на индейской бумаге с размером листов 10 х 20 см. В составлении ее участвовали, видимо, два разных человека: вторая половина документа хуже качеством. Считается, что документ составлен в 1571–1590 гг., авторы, видимо, индейцы, испытавшие влияние европейского стиля изображения предметов и явлений, персонажей и действующих лиц. Рукопись содержит информацию ритуального и исторического характера; последняя составляет вторую часть ее и отражает события от исхода из мифической прародины Ацтлана до 1590 г.

«Кодекс Рамиреса». Был обнаружен в 1856 г. мексиканским ученым Х. Ф. Рамиресом в библиотеке церкви Сан-Франциско в г. Мехико и впервые появился в печати в конце XIX в. Представляет собой анонимную рукопись середины XVI в. Она, согласно исследованиям первооткрывателя, должно быть, принадлежала индейскому автору, поскольку аноним всегда говорит о древнем прошлом Мексики с гордостью и печалью одновременно; он также, видимо, не был священником, поскольку о христианских пастырях отзывается не очень доброжелательно. Одна сторона (колонка) листа (каждого) заполнена испанским текстом, другая — пустая: здесь должен быть текст на науатль, но его по каким-то причинам не написали. В кодексе 32 рисунка, сделанные пером. В документе представлены история, ритуал,религия (на четырех первых рисунках показано переселение ацтеков из их прародины Ацтлана, на двенадцати следующих отражена история ацтекских правителей, еще четырнадцать посвящены описанию богов, ритуала и календаря, наконец, две последние показывают некоторые эпизоды Конкисты).

«Кодекс Борджиа» название свое получил по имени кардинала Борджиа (кон. XV111 нач. XIX в.), хранится в Ватиканской библиотеке. Нарисован на длинной лепте из кожи оленя (10,54 м); 39 компактных групп изображений размером 27 х 26,5 см. Рукопись принадлежит пиктографической школе мексиканского народа миштеков и является одним из наиболее знаменитых памятников подобного рода.

«Кодекс Тудела» находится в Музее Америки (Мадрид), куда попал из частных рук. Название получил по имени первого исследователя и в научный оборот введен с 1945 г. Рукопись содержит 118 листов размером 21 х 15,5 см, бумага европейская. За исключением нескольких листов, основная часть представляет собой пиктографический кодекс, составленный ок. 1553 г. Дает информацию религиозно-календарную и может быть интересен для освещения положения жречества.

«Кодекс Теллериано-Ременсис» входил в состав коллекции архиепископа Реймса Ш. М. ле Телье, откуда и происходит название. Приблизительная дата создания ок. 1562 г. Кодекс представляет собой книгу в 50 листов размером 32 x 22 см, бумага европейская. Рукопись является как бы неполным повторением того же доиспанского, кодекса, что и «Ватиканский кодекс 3738А («Риос»)», однако менее полная (например не отражено имеющееся в «Ватиканском кодексе» представление о мировых Солнцах). Тем не менее комментарии, сопровождающие его, имеют во многом самостоятельный характер, так как содержат некоторые данные, отсутствующие в Ватиканском кодексе. Первые ссылки на документ относятся к XVIII в. (см. ниже Ф. Х. Клавихеро), но его подлинное введение в научный оборот начинается с XIX в. Так как кодекс является раннеколониальной копией доиспанской рукописи, то в некоторых рисунках уже есть элементы европейского влияния (например при изображении затмения в 1496 г.). Однако несмотря на всеэто календарная и особенно историческая (освещающая события вплоть до 1549 г.) части представляют интерес, как и соответствующие разделы в «Ватиканском кодексе».

Под названием «Кодекс Дурана», или «Атлас Дурана» известно собрание рисунков, сопровождающих уже охарактеризованный выше труд историка. Оно имеет тот же источник, что и «Кодекс Рамиреса», но копиист, который делал рисунки, несколько изменил их, сделал цветными и более многочисленными. Собрание рисунков Д. Дурана отражает и подтверждает содержание его работы и состоит из грех час гей: исторической (начиная с исхода ацтеков из прародины Ацтлана и кончая Конкистой), религиозно-ритуальной (боги и церемониал, с ними связанный), календарной (изложение существа ацтекского календаря).

«Кодекс Маглиабечи». Считается, что рисунки являются частью рукописи испанского раннеколониального автора середины XVI века Франсиско де Салазара. Существует определенное сходство его рисунков с рисунками «Кодекса Тудела».

«Кодекс Фсйсрвари — Мейер». Представляет собой сложенную в форме гармошки рукопись на коже общей длиной 3,85 м. Хранится в Ливерпуле (Публичная библиотека). Несмотря на не очень хорошую сохранность, является одним из наиболее интересных кодексов, связанных с гаданием.

«Бурбонский кодекс». Хранится в Библиотеке Бурбонского дворца в Париже. Считается пиктографической рукописью доиспанского происхождения. Содержит рисунки, отражающие ритуальный календарь.

Почти все доиспанские кодексы погибли в годы испанского завоевания, борьбы с язычеством и христианизации Мексики, и сохранились лишь единицы таких памятников. Однако в раннеколониальный период по указанию миссионеров и властей, изучавших местные традиции и обычаи с целью наиболее эффективной христианизации новых подданных, индейскими писцами и художниками были составлены новые кодексы, причем почти всегда в полном соответствии с древними доиспанскими традициями (часть из них ныне известна как копии позднее погибших кодексов). Индейская пиктографика в этом случае уже сопровождалась интерпретацией (объяснением) на европейских языках (чаще испанском) или индейских (с использованием латиницы) содержания рисунков. Все иллюстрации, приводимые в настоящей работе, взяты именно из таких памятников древней культуры.

В некоторых случаях пиктографика кодексов не сохранилась (в силу исторических обстоятельств), но до наших дней дошла интерпретация к ним. Тем не менее и такие чисто письменные интерпретации, в большинстве своем составленные сразу после испанского завоевания, являются бесценными памятниками, также свидетельствующими о древних культурах. В момент своего составления (или более позднего обнаружения, например, в архивах) они получили названия, под которыми известны до сих пор. В ряду таких памятников, представляющих особый интерес в связи с изучением религиозно-мифологических представлений древних ацтеков, следует назвать «Легенду о Солнцах», «Историю мексиканцев по их рисункам», «Анналы Куаутитлана» и некоторые другие.

Кроме исторических хроник, работ европейских и индейских авторов раннеколониального периода, кодексов, источником для анализа религиозно-мифологических представлений и культовой практики ацтеков и народов, живших вместе с ними в одном древнем государстве, являются памятники искусства, большая часть которых служила средством отражения господствующей религиозной идеологии.

Предваряя знакомство с религиозно-мифологическими представлениями мексиканцев, следует также сказать, что эти представления исполняли роль первых обобщений Древнего мира относительно происхождения мира, человека, его судьбы и предназначения. В них заключено то, что называется миром раннего человека, в котором фантастическое, а порой совершенно немыслимое с точки зрения современного человека считалось столь же реальным, как и любое глубоко земное явление. Только учитывая и принимая названную наиболее общую черту и признак религиозно-мифологических представлений древнемексиканских народов, можно будет понять и воспринять то, что кажется невероятным и фантастическим.

Некоторые исследователи считают, что ацтекская мифология (как, впрочем, то же и у майя) относится к категории мифологий примитивных народов, которые лишь достаточно ясно отражают желание их создателей добиться от сверхъестественных сил дождя, подходящей погоды, охоты и т. п. Как они полагают, все это хорошо известно из религии и мифологии Древнего Востока. Но это неглубокое понимание существа мифологий древних цивилизаций. Как и на Древнем Востоке, в ацтекской мифологии и религии отражалась не просто необходимость удовлетворения каких-то естественных потребностей, но и постулировались гораздо более глубокие идеи, прежде всего, исследование вечного вопроса жизни и смерти, предназначения человека и т. д. Например, у тех же ацтеков аграрный религиозный церемониал сам по себе не мог бы развиться в богатый символизмом культ так называемого пернатого змея, олицетворяющего единство небесных и земных сил. Религиозно-мифологическая система, где один из важных образов — образ покорного своему предназначению страдающего бога, приносящего себя в жертву ради появления из своей плоти света, Солнца и тепла для людей, — не может быть примитивной. Содержащаяся в этой системе философия жертвенности, смерти, разрушения и в конце концов возрождения поднимает ее на гораздо более высокий уровень, чем уровень привычного аграрного культа.Боги были основными действующими лицами мифов, что говорит о развитости мифологической системы древней Мексики. Она развивалась и формировалась по общим законам развития мифологии, содержит наиболее универсальные, общечеловеческие, фундаментальные мотивы, которые лежат в основе любых мифологических систем — так называемые архетипы (символика мирового дерева, представление о соотнесенности горизонтальной и вертикальной структур мира и т. п.). Поэтому древнеацтекскую мифологию можно отнести к так называемой вторичной мифологии, в которой кроме всего прочего, пусть и не всегда, присутствует жреческая обработка мифологического материала, учитывающая потребности конкретной древней идеологии.

Как бы то ни было, первое утверждение, с которым можно встретиться, когда речь заходит о древнемексиканской религии, заключается в том, что она содержала исключительное множество богов. Последнее обстоятельство действительно имело место, и на него указывали еще первые хронисты, которые сообщали, что «не было числа идолам Мексики», поэтому «имелось много храмов». Утверждалось, что только у ацтеков почиталось около двух тысяч богов.

Действительно, древние мексиканцы обожествляли те или иные явления как живой, так и неживой природы по различным причинам. Как сообщает источник, индейцы почитали «Солнце, огонь, воду и землю из-за того полезного, что приносили», гром и молнию — из-за страха перед этими явлениями, поклонялись одним животным за их кротость, другим — за силу, саранчу почитали, чтобы она не уничтожала посевы, блох и москитов, чтобы не кусали, лягушек, чтобы давали рыбу (лягушка считалась покровительницей рыб). Объектом поклонения были необычные по размерам, высоте деревья, примечательные источники и т. п..

Отсюда понятно утверждение одного из раннеколониальных авторов о том, что индейцы — поклонники «различных богов, различных вещей вплоть до бога порока…».

Из этого, в свою очередь, естественно следует, что иконография их была различной — наряду с антропоморфными идолами имели место и зооморфные: «Древние мексиканцы имели много богов различного облика — человека, собак, ягуаров, змей, лягушек, жаб». Нередко встречались полиморфные божества, в том числе и совершенно фантастические по облику и виду фигуры, скажем в виде симбиоза человека, змеи, ягуара и т. п.

Обычным было и поклонение атрибутам богов, например посоху как символу божества купцов.

Признавая сам факт наличия множества богов, следует отметить, подчеркнуть, что разбор, анализ их затруднен рядом причин. Одним из них является то, что нередко одно и то же божество имело целый ряд имен. Далее, одно и то же обращение или пышный эпитет, эвфемизм может быть отнесен к различным богам. Например, обращение «Ипалнемоуани» — «Тот, благодаря которому все живут» в ацтекских хрониках и текстах применяется и к мужской половине верховной божественной пары, называемой Тонакатекутли, и к Солнцу, и к богине кукурузы по имени Чикомекоатль (о них см. ниже).

Анализ древнеацтекской религии затруднен и тем обстоятельством, что иногда имя одного и того же бога неверно передавали европейские и индейские авторы эпохи Конкисты и раннеколониального периода.

Искажения имен могли возникнуть также просто из-за недостаточной осведомленности информаторов-индейцев в тонкостях религиозных вопросов.

Иногда от некоторых богов сохранились только имена без описания каких-либо функций.

Именно прежде всего в силу описанных выше причин не всегда возможен, в частности, перевод и расшифровка божественных имен.

В связи с закономерным процессом развития религии происходило неоднократное переосмысление мифов и религиозных представлений, что не могло не коснуться богов, их места, роли, а также имен.

Сама система еще не сформировалась полностью, отсюда чрезвычайно трудно привести в систему то, что еще не систематизировалось по существу.

Наконец, иногда сложно разделить богов (например бога и культурного героя Кетсалькоатля и бога ветра Эекатля), но порой богов и людей (того же Кетсалькоатля от Топильтцина; Топильтцин рассматривается реальной, хотя и легендарной личностью, жившей в заключительный период существования тольтекского государства, последним правителем которого он иногда считается).

Миф — это мир эмпирического, чувственного опыта, а чувственный опыт невозможен без чувственно-наглядных образов, отсюда неудивительно, что в дошедших до нас сообщениях мифологические образы древних мексиканцев поражают одновременно и своей фантастичностью, и реализмом. Поэтому выделяя наиболее принципиальные черты, характерные для древнемексиканской религиозно-мифологической системы, необходимо прежде всего отметить, что она несла в себе значительную долю зоолатрии, смыкавшейся с тотемизмом.

Зоолатрия, или анимализм — это комплекс верований и религиозных действий, связанных с почитанием животных. В некоторых случаях он может сочетаться с тотемизмом, в основе которого вера в сверхъестественное родство между определенным человеческим коллективом (прежде всего родом) и различными видами материальных предметов, большей частью животными или растениями. Источник подобных верований коренится в представлении раннего сознания о единстве человека и природы. Естественно, что народы особенно почитали прежде всего тех представителей живой природы, с которыми была больше связана их жизнь или с которыми они чаще сталкивались. Так, для ацтеков, живших в засушливых районах Центральной Мексики, более характерно почитание животных, живущих на суше (например кролика, ягуара, индейки и др.), хотя они так же обожествляли и лягушку, змея и др.

Как и в религиозно-мифологических системах других народов, в мифопоэтическом сознании мексиканцев определенные животные, птицы (иногда и фантастические существа!) выступали в качестве знака, кода, замещающего то или иное божество. С учетом в том числе такого кода раннее сознание конструировало в своем воображении окружающий мир, определяло свое место в нем.

Так, определенные следы зоолатрии очевидны в изображении дней календаря (см. ниже).

Тотемизм и зоолатрия достаточно наглядно проявлялись и в иконографии богов, в частности в тех изображениях, которые сохранились в рисунках кодексов.

Прослеживаются они и в ацтекских теонимах (именах богов): Кетсалькоатль («Пернатая змея»), Уитсилопочтли («Колибри левой стороны») и др.

Топонимика Мексики (географические названия), имеющая отношение к разным древним народам, также указывает на эту тенденцию. Например, у тарасков (живущих в Западной Мексике) встречаем не только заимствованные ацтекские топонимы (Койуакан — «местность орлов».), но и собственные — Иуатцио («местность койота»), Акуитцио («местность змей») и др. Аналогичные примеры почитания представителей живой природы отмечены и у миштеков, которые, заимствовав ацтекские топонимы, представили собственные эквиваленты: Аскапотсалько — мишт; Ньудсокойоко — «местность муравейника»; Коатепек — Ньуйукукоо — «гора змей» и др.

Яркие примеры тотемизма и зоолатрии поставляли и сапотеки. Так, некоторые из обнаруженных при раскопках сапотекских погребальных урн представляют животных. Один из первых хронистов, Ф. де Бургоа, говоря об идолопоклонничестве сапотеков, в частности отмечал почитание ими попугая (ара). К птице был приставлен специальный жрец, который заботился о ней и совершал жертвоприношения.

В керамике, мелкой пластике ольмеков ярко представлены кошачьи мотивы.

В связи с зоолатрией любопытно и сохранившееся сообщение Д. Дурана о том, что жители Куитлауаки, располагавшегося на одном из островов озера Тескоко, долго отказывались признавать в ацтеках своих властителей. Однажды во время одного из решающих сражений куитлауаки оказались в безнадежном положении в окружении ацтекских воинов и стали просить помощи у лягушек, рыб, креветок, пиявок и других созданий, обитающих в воде. Как сообщает сюжет, бог — покровитель этих существ ответил им, что нужно покориться ацтекам, поскольку они сильнее. После этого куитлауаки якобы смирились и стали данниками ацтеков.

Ярким примером зоолатрии можно считать широко известное поклонение орлу и ягуару, о котором подробнее будет говориться ниже и чьи истоки восходят еще к древним ольмекам. Здесь лишь отметим, что в мифологическом сознании мексиканцев существовало их противопоставление. С одной стороны, это были змея, ягуар, оцелот (ассоциированные с землей) и с другой — кетсаль, орел и другие птицы (связанные с небом). Змей, кроме того, ассоциировался с понятием времени (свернувшись в клубок, он напоминал кольцо, не имеющее ни начала ни конца, время, движущееся по кругу). Орел был символом восходящего и заходящего Солнца, а оцелот олицетворял Солнце ночное, которое движется по подземному миру, освещая его.

Важное место в ацтекской религиозно-мифологической системе и ритуале отводилось и собаке. Она была компаньоном души умершего на ее пути в подземный мир мертвых.

Бабочка, рожденная из куколки, весь процесс, связанный с ее смертью и появлением новой жизни, также наталкивали на мысль о таинственных силах, с ней связанных. Так называемая обсидиановая (черная) бабочка символизировала подземный мир, а солнечная, светлая была отражением идеи возрождения, счастья и радости. Очевидно, не последнюю роль в формировании такого представления сыграло и удивительное явление, которое в Мексике наблюдают ежегодно в конце ноября — начале декабря, когда сюда перелетают из Канады бесчисленные бабочки-монархи (ныне они охраняются согласно специальному государственному указу).

Собственно истоки тотемизма, если говорить только о том, что связано с нашей темой, имели глубокие социальные корни. Тотемизм — это форма осознания связи определенного человеческого коллектива, его единства, его противоположности другим коллективам. В мифологии это находит отражение в мифах о борьбе между тотемами. У ацтеков, как это будет показано ниже, это, например, связано с сюжетами о противостоянии, противоборстве двух богов, олицетворяющих противоположности — Кетсалькоатля и Тескатлипоки (светлое и темное начала соответственно).

Проявлением тотемизма был отчасти и так называемый на-гуализм — вера чаще всего в определенного животного — двойника человека. Судьбы и жизни человека и нагуала были взаимосвязаны, и смерть одного из них влекла за собой якобы и гибель другого. Например, если какой-то охотник убивал нагуала-животное, то человек, с которым он связан судьбой, также умирал. Нагуалы, как полагали древние ацтеки, были не только у людей, но и у богов. Так, нагуал бога Кетсалькоатля выполнял при нем роль посланника, гонца.

О глубоких следах тотемизма и зоолатрии в древнемексиканской религиозно-мифологической системе говорит и тот факт, что после Конкисты аборигены представляли себе христианских святых в виде животных: Иеронима — ягуаром, Доминика — собакой, Власа — свиньей, Марка — быком, Антония — ослом и др.. Впрочем, и в Старом Свете в раннехристианский период некоторых из этих персонажей верующие также воспринимали через образы животных.

Характерная черта древнемексиканской религии и мифологии — культ мертвых, который выражался, как увидим, прежде всего в особом погребальном ритуале, а также в выполнении некоторых других обрядов. С их помощью живые хотели либо заручиться поддержкой умерших, либо избежать их гнева.

Близок к предыдущему и культ предков, который, видоизменяясь, накладывал свой отпечаток на формирование древнемексиканского пантеона в целом. Это значит, что, даже не разделяя эвгемеризм в целом (представление о том, что в основе образов богов лежат образы реальных исторических личностей, обожествленных за какие-то важные заслуги), нельзя в то же время пройти мимо того факта, что наиболее почитаемые древнемексиканские боги иногда изображаются как реальные персонажи, связанные с определенными страницами истории тех или иных народов региона. Здесь имеются в виду, например, такие боги, как Кетсалькоатль, Мишкоатль, Опочтли, Тоси и другие (см. ниже). Кстати, это было замечено и подчеркнуто еще первыми историками Мексики. Так, X. Мендиета, говоря о главных древнеацтекских богах, высказал мысль, что они были, скорее всего, древними вождями и вообще «значительными личностями», за свои выдающиеся заслуги причисленные к богам и почитаемые как боги.

С предыдущим связана и идея реинкарнации (перевоплощения, люди верили, что души умерших богов могут воплощаться в живых людях). Так, человек, приносимый в жертву, считался воплощением и олицетворением того или иного божества или духа. Далее, в древнеацтекских храмах определенных божеств один из жрецов рассматривался как воплощение соответствующего бога (например это можно сказать относительно жрецов храма богини воды). Тотемические предки воспринимались как вечно воплощающиеся в своих живых потомках, то есть членах тотемической группы. У многих народов, и древние мексиканцы здесь не исключение, известны мифологические сюжеты о связи женщин (чаще это прародительницы) с каким-нибудь животным, от которого она затем имеет потомство (см. мотив в мировом фольклоре о похищении женщин). Подобные сюжеты исторически связаны с древней верой в тотемическую реинкарнацию. Например, у ольмеков, создателей древнейшей цивилизации Мексики, это сюжет о союзе женщины и ягуара: отсюда знаменитые кошачьи черты, признаки, которыми наделялись образы, представляющие их скульптуру, мелкую пластику.

Сюда же, видимо, следует отнести и практику обожествления правителей. Так, древнеацтекский правитель считался воплощением племенного бога ацтеков Уитсилопочтли (но и не только его), поэтому относительно него соблюдался ряд правил, предписаний и запретов. Правитель без особой необходимости не появлялся на людях, если такое появление имело место, то оно приобретало характер исключительного события. Когда правитель покидал пределы своего дворца, то его обязательно сопровождали свита и охрана из представителей знати. Его обычно несли в закрытых носилках. Если приходилось идти пешком, то путь его устилали богато украшенными циновками. О приближении правителя Теночтитлана оповещали звуки духовых раковин, выполнявших роль труб. Люди, которые находились в тот момент на его пути, должны были выказывать ему глубокое почтение и покорность — сгибаться в поклоне, падать на колени. Поскольку ацтеки верили, что в правителя вселяется божество, то они не могли также поднять на него глаз, поскольку это было запрещено. Считалось, что если смотреть в лицо правителю, то это может принести несчастье. Более того, человек может умереть, если встретится с ним взглядом. По представлениям ацтеков, отражавшим характерное им образное мышление и восприятие мира, от личности правителя исходила опасность, сравнимая с опасностью от соседства с ядовитым «скорпионом», рядом с ним простой смертный чувствовал себя так, как если бы оказался в «крапиве». На память в связи с этим приходят аналогичные опасения, какие существовали у древних египтян в отношении фараона, имя которого нельзя было произносить из-за страха нанести порчу на него и на самого себя. Между прочим, знаменитый английский этнограф и религиовед Дж. Фрэзер в одной из своих знаменитых работ, «Золотой ветви», обобщил весьма интересные наблюдения в связи с этим. Поскольку древние цари олицетворяли главного бога, то когда-то, чтобы не допустить дряхления правителя (а значит ослабления магических сил, с ним связанных), ему не давали умереть собственной смертью, его убивали (доказать свою силу он мог и в поединке). Как знать, может быть стремление изолировать (в данном случае ацтекского правителя) было в том числе и желанием на определенном этапе правления скрыть следы его старости, затем это стало частью практики обхождения с правителем, независимо от его возраста.

С именем правителя связывалось множество эвфемизмов (специфических обращений). В одной из фундаментальных работ по древнеацтекской истории и культуре, источнике по их истории и мифологии, принадлежащей монаху — францисканцу XVI в. Б. Саагуну, содержится изложение поучения правителя своему сыну о том, каким он должен быть в глазах своих подданных — «драгоценным камнем», «сердцем гор» (то есть символизировать твердость), «сердцем народа» и т. п..

В период, предшествующий Конкисте, правитель ацтеков представлял собой лицо почти божественное, окруженное религиозным почитанием. Известно, что на Древнем Востоке присоединение к титулатуре царя имени божества, различных специфических определений означает придание официального культа его при жизни.

Что касается древнеацтекского правителя, то с его персоной ассоциировались важные религиозно-идеологические принципы общественного сознания. Подчеркивая его связь с самыми могущественными силами, говорили что Солнце и Земля — «его мать и отец».

В идеологии этого общества существовало стремление увязать управление государством с общим мировым, космическим порядком, поэтому правитель, в соответствии с ней, находился в центре земной системы управления, являвшейся частью всеобщего божественного порядка. Правитель обязан был обеспечивать жизнь земную (отсюда его озабоченность делами аграрного культа, а также вера в то, что он способен, например, вызвать дождь), следить за движением Солнца (поэтому он должен был заниматься астрономией и астрологией).

Появление на свет, жизнь, правление и смерть правителя, весь этот цикл сравнивался с движением Солнца. Он считался символом неразрывного единства ныне живущих людей и их предков, а его связь ассоциировалась с деревом, под тенью которого они могли укрыться.

Правитель жил во дворце, примыкавшем к главному храму, где он появлялся во время религиозного церемониала. При Мотекусоме II Младшем, когда дело шло к открытому обожествлению правителя, его дворец назывался «Дом бога».

Когда правитель умирал, его останки украшали атрибутами главных древнеацтекских богов, а погребальный ритуал был таков, чтобы всячески подчеркнуть богоподобность покойного, при этом в жертву ему приносили даже людей. Кровь одних несчастных была жертвой богам, в то время как другие принимали смерть, чтобы служить правителю в потустороннем мире, как это они делали при жизни.

Важнейшим элементом древнемексиканской религиозно-мифологической системы представлений и культовой практики была самая разнообразная магия. Магия — это вера в возможность человека влиять на окружающую действительность с помощью сверхъестественных сил с целью получения желаемого результата. Иными словами, человек выступает активной стороной, пытается, например, воздействовать на природу, манипулировать ею. Однако по мере развития религиозного сознания прежнее ощущение, по крайней мере равноправия с природой, исчезает, как исчезает и надежда самостоятельного воздействия на нее. Как следствие человек несколько меняет тактику — он приходит к мысли о необходимости просить (о чем-то) у сверхъестественных сил, которые олицетворяются в духах, богах. Поэтому идея магического воздействия на божество с целью получения желаемого результата практически неотделима от всех многочисленных обрядов, которые наполняли бесконечную череду древнеацтекских религиозных праздников. Позиция древних мексиканцев по части богов была традиционной, классически двойственной: с одной стороны, они поклонялись им, надеясь на доброжелательное к себе отношение, с другой — боялись и стремились избавиться от возможного опасного влияния. Так, когда ацтекский правитель заболевал, жрецы надевали маски на статуи главных богов и не снимали до тех пор, пока он либо выздоравливал, либо умирал.

Широко была распространена и магия чисел, о чем ниже будет сказано подробнее. Словом, фактически все виды магических представлений и действий, выделяемых современным религиоведением, были известны древним мексиканцам. Однако надо подчеркнуть, что в некоторых моментах пропициация, или умилостивительный культ уже господствовал над чисто магическими обрядами.

От магии неотделим и фетишизм. Вера в сверхъестественные свойства предметов — основа всех магических действий, в противном случае они были бы лишены всякого смысла. В этом отношении особенно характерно отношение к статуям богов. Идолы богов, особенно главных, находящихся в центральных храмах, тщательно оберегались, и никто не мог к ним прикасаться, не говоря уже о том, чтобы осмелиться как-то их осквернить. Показателен в этом отношении эпизод, переданный одним из раннеколониальных историков. Согласно ему, после покорения испанцами ацтекской столицы Э. Кортес приказал сбросить фигуру ацтекского племенного бога Уитсилопочтли, однако не нашлось ни одного индейца, который пошел бы на это несмотря на угрозы. Когда же один из испанцев в конце концов сбросил идола, индейцев охватил ужас, ибо человек коснулся статуи Уитсилопочтли, осквернил божество и навлек тем самым на себя огромную беду.

Важнейшим элементом древнемексиканской религиозно-мифологической системы является и анимизм. В сущности, все выделенные выше формы религиозных представлений вырастали на основе анимистических верований, которые были достаточно разнообразными — от представлений о душе человека до сложных образов богов, олицетворявших природные и социальные силы и явления.

Анимизм и другие элементы древнемексиканской религии и привели к широкому распространению веры в приметы, представления, чудеса. Это неслучайно, ибо, по представлениям древних мексиканцев, жизнь людей — исключительно результат влияния божественных сил, события на земле лишь микрокопия божественных событий и дел. Например, когда происходили войны на небесах, то есть между богами, то это приводило якобы к войнам и столкновениям между людьми. Отсюда все события, которые случались на земле, только по видимости итог человеческой деятельности, а на деле — результат эманации, исходящей от того или иного божества.

То, что было отмечено выше, — это наиболее ранний, архаический слой, характерный для любой древней религии, кстати, очень существенный в древнемексиканской религиозно-мифологической системе. Другой слой — это уже персонификация тех или иных явлений мира, общества или даже человека в виде определенных божеств. Поэтому можно согласиться с утверждением, что в обществе религиозно-мифологические представления существовали как бы на двух уровнях. Первый — это суеверная пантеистическая религия простонародья. Второй уровень составляла религиозно-мифологическая доктрина (и связанная с ней практика), отражающая жреческую традицию и многими своими чертами соответствующая тому, что находило отражение в Старом Свете, например в древнеегипетских и древнегреческих мистериях.

Главная линия образования пантеона древнемексиканских богов — это процесс их естественного формирования. Однако в древней Мексике на него оказывали влияние и местные обстоятельства. Достоверно известно, что число богов древнемексиканских народов пополнялось, кроме того, и путем простого заимствования, и путем насильственного овладения богами покоренных территорий (в соответствии с законами магии считалось, что захваченный в качестве трофея идол, божество будет оказывать покровительство новым его владельцам). Например, после захвата ацтеками долины Толука (или Матлатцинка, располагавшейся южнее Теночтитлана-Мехико), местное святилище живших здесь народов (отоми, окультек и др.) было разгромлено, а главные реликвии и статуи божеств вместе со жрецами были отправлены в Теночтитлан. Отсюда становится понятным, почему по приказу последнего из доколумбовых правителей ацтеков Мотекусомы II Младшего в пределах храма главного племенного бога Уитсилопочтли было построено специальное святилище, так называемое Коатеокалли («Храм различных богов»). В нем находились статуи и символы, реликвии богов из различных, подвластных ацтекам провинций и районов древней Мексики. Как сообщает историк, их было большое число и все разнообразной формы.

Впрочем, ацтеков иногда преследовали и неудачи. Так, изображение Камаштли, племенного бога, бога войны независимого города-государства Уэшотцинко, ацтеки не имели, хотя страстно этого хотели. За четыре-пять лет до появления испанцев правитель ацтеков Мотекусома II Младший в очередной раз пытался завладеть им и, как сообщает источник, приобщив к остальным, тем самым «обезоружить врага». Однако этого им не удалось, и посланные правителем воины с позором бежали от разъяренных жителей Уэшотцинко.

Не исключено, что ацтеки как господствующий в государстве этнос прибегали уже и к прозелетизму. Во всяком случае, сохранилось высказывание одного из хронистов о том, что ацтеки ставили перед собой цель приобщить другие народы к своим богам. Они также всячески стремились подчеркнуть особенность и преимущества своих богов, их могущество и силу в сравнении с божествами покоренных народов. Отсюда становится понятно, почему после покорения того или иного народа или племени ацтеки нередко заставляли их жрецов прийти и выказать почтение (предложив при этом пожертвования) главным богам Теночтитлана. Вместе с тем это не означало устранение местных культов и верований.

Если представить картину взаимосвязи богов в древнемексиканской мифологии и религии, то получится как бы несколько кругов, слоев, структур.

Один из таких кругов составляли племенные и региональные боги, которым приписывается при этом все наиболее важное — от мироустройства до сотворения человека. Известно, что при переходе от доклассового к раннеклассовому обществу оформляется образ главного бога, прежде всего в облике племенного бога. Если это воинственное племя, то этот бог будет воином-воителем. Последнее как раз и имеется в ситуации с ацтеками. Они боролись за преобладание над соседними народами и племенами, и поэтому их племенной бог Уитсилопочтли играл необычайно важную роль.

Другой круг представлений выводит на уровень политеистических верований. Действительно, по мере усовершенствования общественно-экономической структуры общества происходило усложнение общественного сознания, а вместе с тем и одной из его форм, религии. Место племенных и региональных богов, которым приписывались все функции, нередко начинают занимать специальные боги, с которыми связывается то или иное явление природы, общественной структуры и даже человеческой сущности.

Поскольку наблюдается специализация богов, то совершенно естественно отметить и такой процесс, как образование пантеона. Он имел две особенности. С одной стороны, поскольку пантеон формировался на основе образов племенных и региональных богов различных народов, племен и этнических групп, то нередко складывалась такая ситуация, что некоторые боги (различных групп), например плодородия, сливались в единый синкретический образ божества плодородия. Синкретизм — характерная черта религиозно-мифологической системы ацтеков и, думается, древних мексиканцев в целом. С другой стороны, поскольку процесс этот не был завершен, то иногда то или иное божество совмещало ряд функций, что характерно для первого отмеченного нами круга представлений. Это объясняет, почему в дальнейшем придется встречаться с одним и тем же богом в разных по «специализации» группах божеств. Например, одно из древнеацтекских божеств (женская половина верховного дуального божества) Тонакасиуатль в одном из источников называется также и другими именами, именами специальных хтонических божеств (связанных с почитанием сил земли) — Шочикетсаль и Чикомекоатль. На этом примере видно, как со временем у древней богини Тонакасиуатль постепенно узурпируются определенные функции, появляются новые божества, в связи с образами которых, в свою очередь, формируется свой круг религиозно-мифологических представлений и культовой практики.

Анализируя древнеацтекский пантеон по чисто формальным признакам, нужно отметить существование двух божественных фратрий на основе такого признака, как пол. Иными словами, боги имели сходные функции, однако принадлежали к различному полу, к мужской и женской фратрии. Например, у ацтеков известны бог маиса Сентеотль и богиня маиса Шилонен, бог веселья и любви Шочипилли и богиня Шочикетсаль с практически сходными функциями.

Любой пантеон, надо думать, предполагает наличие его главного бога, первого среди равных. В древнемексиканской политеистической системе прослеживается явление, определенное как генотеизм. Согласно ему, из множества божеств на первое место выдвигается тот, к кому в данный момент обращались. И действительно, знакомство с религиозным ритуалом, содержанием молитв и религиозных гимнов показывает, что иногда, например, к древнеацтекскому богу дождя Тлалоку обращались с такими эвфемизмами, пышными, специфическими эпитетами, что не оставалось сомнений в том, что именно он — могущественнейший из божеств. В других случаях это могли быть и другие боги.

Наконец, намечались и некоторые черты монотеистических верований, составлявших как бы третий круг или уровень представлений. Они проявлялись в стремлении выделить какое-то божество и приписать ему целый ряд наиболее важных функций, причем в отличие от представлений о тотемном предке или племенном боге связывать с ним и его деятельностью более широкую систему идей нежели та, что вырастала из интересов узкой племенной структуры. Это божество покровительствует уже всему государству, освящает существующую власть, в данном случае власть ацтекского правителя. Условия для подобных религиозно-идеологических процессов в обществе и общественном сознании были. С точки зрения социальных корней, они заключались в формировании зачатков деспотической власти в Теночтитлане. Исторические корни данного процесса коренились во включенности в этот процесс образов племенных богов, в активизации процессов объединения божеств в образ единого бога. Эти два момента, дополняя друг друга, и привели к появлению представления о неких верховных божественных парах или единых верховных богах. При этом единый бог мог быть в нескольких ипостасях. Что касается остальных богов, то с ними устанавливаются генеалогические, иерархические отношения и связи.

Три этих уровня или круга представлений прослеживаются, но разделить их можно только формально, в теории, так как в действительности они тесно, прочно взаимосвязаны, и ниже можно будет наблюдать, как одно и то же жизненно важное явление, событие приписывается в одном сюжете — одному богу, в другом — другому.

В религии и мифологии древней Мексики периода, непосредственно предшествовавшего Конкисте, было известно представление о парах великих, верховных богов, которые по-разному назывались у разных народов. Эти пары представлялись по большей части в виде мужского и женского божества. Так, верховной божественной парой у сапотеков были так называемые Косаана и Уичиана (соответственно «порождающий», «порождающая»). У миштеков, которые разделяли многие религиозные воззрения сапотеков, аналогичные по существу персонажи именовались «Господин-олень» и «Госпожа-олень» (или «Пума-змей» и «Пума-ягуар»). Сапотеки думали, что они были «великими магами и колдунами», потому что могли принимать любой облик, в том числе и человеческий.У ацтеков сходные идеи связывались с Тонакатекутли («»Господин нашей плоти») и Тонакасиуатль («Госпожа нашей плоти»), а также звездной парой Ситлаликуэ («Та, у которой юбка из звезд») и Ситлалитонак («Сверкающая звезда»).

Если заниматься анализом данных божеств лишь на основе только что приведенной информации, то станет совершенно очевидным, что в образах этих богов отражена прежде всего необходимость, по древним представлениям, единства мужского и женского начал для всяких и особенно принципиальных творений. Более того, порой сами верховные пары воплощали наиболее грандиозные явления и стороны мира. Например, у сапотеков мужская ипостась божественной пары, Косаана, соотносилась с Солнцем и небом, а женская, Уичаана, с землей и водой. Ацтекские Ситлалитонак и Ситлаликуэ были также связаны с небом и звездами.

Однако указанным выше не ограничиваются древнемексиканские представления о божественных парах. Дело в том, что в связи с последними можно проследить тенденцию к превращению их в некие единые верховные божественные существа, которым, однако, предшествуют представления своего рода промежуточного характера.

Именно такое промежуточного типа представление (между идеей верховной божественной пары и единого, верховного бога) демонстрирует древнеацтекская религиозно-мифологическая система. Так, следует обратить внимание на специфические имена, применяемые к этой паре, такие как Ометекутли («Господин двойственности») и Омесиуатль («Госпожа двойственности».), Они как раз и позволяют предположить тенденцию к объединению этих божеств в один образ верховного бога. И уже накануне испанского завоевания в религиозно-мифологической системе древней Мексики формируется представление собственно о едином верховном божественном существе, то есть в этот период ацтекская божественная пара все определеннее объединяется в один образ. Одно из доказательств этого заключается в том, что ее начинают почитать как некое единое божество и обращаться с соответствующими эвфемизмами, которые собственно и могут рассматриваться как имена, — Тлокенауаке («Владыка центра», то есть основа всего, находящийся в центре), Ипалнемоуани («Тот, благодаря которому живем»). Между прочим, в раннеколониальный период в отношении этого дуального божества имелись попытки миссионеров истолковать его в христианском духе. Так, П. де Лос Риос, комментатор «Ватиканского кодекса 3738А (Риос)», утверждал, что Ометекутли — это иное, индейское, название Троицы.

Аналогичная трансформация произошла и с сапотекской божественной парой, а именно Косаана и Уичиана, которые в отдельных случаях воспринимались как образ единого верховного божества.

Отмечая наличие такой тенденции, вместе с тем надо иметь в виду, что сведения о едином верховном божестве были записаны после прихода испанцев, и, следовательно, здесь вполне возможны, особенно в передаче авторов-европейцев, христианские наслоения. Тем не менее считать их полностью результатом внешнего влияния нельзя, так как в общей системе представлений образы этих богов весьма отличаются от остальных, в большей степени наивных и даже архаичных, как увидим ниже.

Немаловажно и то обстоятельство, что, в то время как в мифах излагается (с различной степенью полноты) история происхождения, появления божеств, аналогичных сообщений о верховной божественной паре (или едином верховном боге) не зафиксировано: «их начало никогда не было известно». Более того, в таком важнейшем источнике по древнеацтекской истории и мифологии, как «История мексиканцев по их рисункам», относительно верховной божественной пары Тонакатекутли и Тонакасиуатль прямо утверждается, что начало их неизвестно, что они всегда пребывали в месте своего существования, а именно на самом верхнем, тринадцатом небе. Они считались творцами мира, а также, что неудивительно, благожелательными божествами рождения и пищи (во всяком случае, именно так они представлены в «Кодексе Борджиа»).

Характеризуя индейские представления о сущности Тлокенауаке, некоем едином верховном божестве, один из информаторов сообщал, что ацтеки никогда не приносили ему пожертвований, поскольку он их не требовал. Более того, этому богу не строили храмов, и он не имел своего традиционного изображения, то есть идола, в то время как другие боги, которым они приносили жертвы, имели идолов то ли в виде «демонов» (чудовищ), то ли в облике людей (антропоморфные изображения). И это все при том, что этому богу был посвящен свой день в ритуальном календаре (имеется в виду день «7.цветок»).

Почему же в глубоко образном, наполненном живыми явлениями окружающего мира сознании названных индейских народов, и прежде всего и в первую очередь древних ацтеков, сформировалось представление о боге с весьма неконкретными атрибутами? Это было проявлением зачатков монотеизма, о которых упоминалось выше. Отсюда понятно, почему иногда именно верховной божественной паре или тому единому божеству, о котором только что говорилось, нередко приписывались наиболее важные творения в природе, с ними связывали иногда происхождение других богов. В результате закладывались условия для формирования иерархии богов.

Все вышесказанное, тем не менее, не устраняет сам по себе тот факт, что гораздо более реальные и зримые образы древнемексиканской мифологии и религии — это так называемые племенные боги или даже боги районов, этнических групп и народов, живших на территории древнеацтекского государства. Они-то и были фактически главными богами, во всяком случае, во многом определяющими всю систему религиозно-мифологических представлений, обрядов и ритуалов. Погружаясь в систему образов этих богов, оказываешься в достаточно необычном мире, где много непривычного, непонятного и даже во многом шокирующего в том, как представляется происхождение и генеалогия богов, их взаимоотношения, деятельность, действия и т. п.

В то время как о происхождении верховных божественных пар или некоего единого бога ничего неизвестно, историю появления племенных и региональных богов (по крайней мере некоторых из них) можно проследить. Это касается прежде всего древнеацтекских богов. Правда, очень важно подчеркнуть, что появление или происхождение главных племенных или региональных богов излагается часто в нескольких вариантах, поэтому у отдельных богов порой можно обнаружить как бы ряд биографических слоев, что создает довольно путанную картину божественных «биографий».

Как бы то ни было, согласно одному из вариантов происхождения главных древнеацтекских племенных и региональных богов в связи с необходимостью осуществления мироустроительной деятельности, мироустройства, верховной божественной парой Тонакатекутли и Тонакасиуатль были созданы четыре сына. Первый и самый старший из них назывался Красный Тескатлипока, второй получил имя Черный Тескатлипока, третий Кетсалькоатля, а четвертый, самый младший, Уитсилопочтли.

Названная выше последовательность появления богов соответствует их действительному формированию во времени. Так, культ самого младшего из них, Уитсилопочтли, действительно сформировался позднее трех других, чему ниже будет дано свое объяснение.

Надо сказать, что из всей четверки наиболее тесно переплелись в религиозно-мифологической системе ацтеков биографии двух богов — Кетсалькоатля и Черного Тескатлипо-ки. Последний, рожденный или сотворенный божественной парой, назывался «черным» потому, что таким якобы родился. Чаще его называли просто Тескатлипока. Собственно же имя его складывается, согласно источникам, из соединения слов, которые в переводе означают «зеркало» и «дым», а вместе дают перевод имени как «Зеркало, которое дымит» (или «Курящееся зеркало»). Древние ацтеки верили, что у него всегда было при себе особое магическое зеркало, с помощью которого он мог не только видеть все происходящее вокруг, но и предвидеть и даже воспроизвести то, что произойдет в будущем. Кроме того, он имел при себе курильницу с благовониями, от которой исходил дым, также давший имя богу.

Есть предположение, что в Центральной Америке были известны зажигательные зеркала, изготовленные из раковин (в частности это касается ольмеков, создателей древнейшей здесь культуры). Имел такое зеркало в качестве атрибута и бог, откуда и получил свое имя.

Другое объяснение теонима, имени бога, связано с представлением о том, что Тескатлипока будто бы появился впервые перед мексиканцами на вершине горы Тескальтепек («Гора зеркал»). Последнее, возможно, указывает на то, что Тескатлипока был, видимо, первоначально божеством, духом этой горы, от названия которой и произошло имя самого бога. И вообще, как кажется, это божество имеет какое-то отношение к вулкану и вулканической деятельности. К Тескатлипоке обращались и под другими различными именами, которые в переводе звучали, как «Господин, которому мы служим», «Тот, пленниками которого мы являемся», «Даритель всего». О нем говорили, что он знал «все мысли», «был во всяком месте», «знал сердца» (то есть мысли, намерения людей), поэтому называли «Всемогущий, который делает все вещи».

Бог Тескатлипока имел ту особенность, что мог появляться перед людьми в облике ягуара, обезьяны, птицы. Причем когда он хотел с кем-нибудь «поговорить», то будил ночью, «производя шум крыльями». Иногда в кодексах Тескатлипоку также изображали в виде персонажа с лапами петуха или орла и даже змеями вместо ног.

Он мог явиться людям в виде страшного призрака, «демона». При описании Тескатлипоки в облике демонического существа индейцами привлекается самая буйная религиозная фантазия. Он мог якобы превращаться в некое существо «без бровей», «ресниц», «зрачков», «белков глаз» и даже «без коленных чашечек и суставов». В другом случае Тескатлипока якобы являлся ночью в виде человека без головы, но с «дверцей на месте груди», которая, открываясь и закрываясь, производила звуки, напоминающие треск сучьев при рубке леса, деревьев (отсюда этот звук даже имел специальное название — «ночной топор»).

Чаще такие звуки якобы слышали жрецы, занятые ночью выполнением ритуала, или те люди, которые находились в пути. Встреча же с самим этим демоном могла быть и благом, и бедой для человека, что зависело от того, достойный он человек или нет. Если призрак являлся храброму воину, то последний мог считать это добрым знаком. В таком случае демон якобы вручал воину три-четыре колючки агавы (число соответствовало количеству пленников, которых он вскоре возьмет в бою). После такой встречи с Тескатлипокой обнаружить в складках своей одежды перо или колючку агавы означало в дальнейшем благополучие и процветание. Если же человек находил у себя угли, грязные обрывки одежды, то это было предзнаменованием несчастья. Если «звуки топора» слышал трусливый человек, то он мог от ужаса и страха заболеть и даже умереть.

Тескатлипока мог явиться и в виде женщины-карлицы с длинными до пояса волосами. Появление этого призрака было крайне опасным, поскольку считалось, что с увидевшим ее случиться что-то очень худое, он может даже умереть.

Тескатлипока смертельно пугал людей, превращаясь также в прыгающий под ногами череп, в покойника, демона с головой филина и даже в обычного койота (волка). Как утверждали информаторы-индейцы, если кто-то осмеливался схватить его, то в руках оставались только дерн или комья земли. Иногда он, оставаясь невидимым, напоминал о себе страшными, необычными звуками и голосами.

Религия и мифы определяют Тескатлипоку как своего рода древнеацтекский вариант Юпитера. Он считался также невидимым вездесущим богом, находящимся во всех местах — на небе, на земле, в подземном мире.

Ацтеки считали, что когда он появлялся на земле, то с ним вместе начинались войны, разногласия, раздоры, разнообразные несчастья обрушивались на человеческий род. Считалось, что он сам подстрекал к этому, поэтому назывался также «Сеятель всеобщего раздора». Вместе с тем о Тескатлипоке говорили, что только он способен управлять миром. Он давал богатство и способствовал процветанию, но, опять-таки если хотел, мог все разрушить.

Одним словом, это было удивительно своеобразное божество, любившее искушать и богов, и людей. Неудивительно поэтому, что испанцы, впервые познакомившись с образом этого древнего языческого бога, увидели в Тескатлипоке местное воплощение дьявола, искусителя людей.

Кроме Черного Тескатлипоки, в качестве сына верховной божественной пары определен и так называемый Красный Тескатлипока. Миф сообщает, что он получил такое имя потому, что «родился весь красным». Собственно, под именем Красный Тескатлипока он известен у древних ацтеков как один из богов, отличившихся мироустроительной деятельностью, о чем еще будет сказано в свое время.

В связи с отмеченным уже синкретическим характером древнеацтекской религии становится понятным многозначность богов и аналогичных персонажей. Показательный пример тому — Красный Тескатлипока. Есть основание считать его иной ипостасью бога Мишкоатля. Имя последнего в переводе означает «Облачная змея». Так древние мексиканцы называли молнию в небе, и Мишкоатль был, следовательно, древним богом-громовержцем.

Третьим богом, созданным верховной божественной парой, был Еетсалькоатль, «Пернатая змея», который считался племенным богом тольтеков, исторических и культурных предшественников ацтеков в Мексиканской долине.

Как и другие племенные боги, Еетсалькоатль сочетал в себе целую систему идей и обрядов и в зависимости от конкретных сюжетов трактовался как бог-творец, культурный герой.

Культурный герой — персонаж фольклора, в том числе и мифологии, которому приписывается как мироустроительная деятельность, так и более земные дела (например обретение людьми важнейших достижений культуры, утверждение социальных традиций). Он также может изображаться как первопредок, родоначальник людей. Одно из наиболее полных определений сущности образа культурного героя в мифологиях народов мира дано Е. М. Мелетинским, который отмечал, что культурный герой — главная фигура в фольклоре доклассового общества, которая становится центром циклизации сюжетов как мифологического, так и сказочного характера. Ядро подобных циклов составляют мифы о возникновении земли, ее рельефа, небесных светил, о появлении времен года, происхождении различных животных и растений, самого человека, его пищи (в широком смысле слова), происхождении магических обрядов и др. В мифах культурный герой также может называться творцом людей, их учителем, создателем социальных институтов.

Кетсалькоатль — бог ветра, утренней и вечерней звезды Венеры, плодородия, еще будет представлен в ипостаси культурного героя. Его имя «Пернатая змея» как раз отражает идею единства земли (змея) и неба (птица, орел). Если сравнить Кетсалькоатля со многими другими богами, то станет очевидным, что его культ на фоне преимущественно сурового и даже жестокого древнеацтекского культа отличается большей человечностью. Не зря в одном из источников подчеркивается именно земной облик этого божества: «Он единственный имел тело, подобное людям, в то время как другие боги были бесплотной природы». Его символическим цветом был белый. Поскольку же у Кетсалькоатля, как и у Тескатлипоки, было магическое зеркало, то его иногда называли Белый Тескатлипока.

Наконец, четвертым, самым младшим богом, сотворенным верховной божественной парой, был так называемый Уитсилопочтли. Утверждается, что он родился «без тела, но с костями и таким оставался 600 лет» (во время которых, кстати, все сотворенные боги, согласно этому мифу, никаких дел не предпринимали в мире и для него). Его символическим цветом был голубой.

Говоря об этих четырех богах, необходимо подчеркнуть, что у них были довольно «путанные» биографии. Дело в том, что у каждого из них можно проследить несколько биографических слоев, кроме рассматриваемой сейчас религиозно-мифологической версии, что эти четыре бога были сотворены верховной божественной парой Тонакатекутли и Тонакасиуатль, есть и другие варианты мифологических повествований.

Прежде всего это касается Уитсилопочтли, как утверждается в одном из мифов, который родился как бог Солнца и войны у женщины (богини) Коатликуэ благодаря перу, упавшему с неба и спрятанному у нее на груди (см. далее гл. 2). Уитсилопочтли — сравнительно новое, недавнее, молодое божество, поскольку сами ацтеки, чьим племенным богом он являлся, появились в Мексиканской долине, центре древних культур, всего за два века до испанского завоевания. Справедливо считается, что, несмотря на то что Уитсилопочтли был важным племенным богом ацтеков, в их сознании всегда своего рода конкурентом этому богу была «вечная троица» — вода, земля и зерна (кукурузы, бобов, какао и др.), ибо в них заключалась сущность самой жизни. Покинув пределы территории ацтеков, культ Уитсилопочтли, как и другого племенного бога, должен был угаснуть или уступить место иному племенному богу. Ацтеки, добившись значительных территориальных, экономических и социально-политических успехов в пределах Центральной Мексики, сумели придать Уитсилопочтли значимость в глазах других народов и племен.

Между прочим, поиски истоков, корней культа Уитсилопочтли приводили и к тому выводу, что он является заимствованным у тарасков Мичоакана — политических и военных соперников ацтеков на западе Мексики. Когда-то ацтеки, странствуя в поисках своей «земли обетованной», оказались на земле тарасков. Там они и заимствовали культ Уитсилопочтли. Но подобная концепция не вполне традиционная, к тому же, как увидим далее, есть достаточно сюжетов, подтверждающих типичность Уитсилопочтли именно для ацтеков. К тому же, например, авторитетнейший автор, хронист, исследователь ацтеков Б. Саагун считал, ссылаясь на данные, полученные у информаторов, что образ этого бога появился в результате обожествления после смерти воина или вождя.

Возвращаясь к основному сюжету, отметим, что столь же путаная биография и у Кетсалькоатля: то утверждается, что он был рожден девой, то, что верховный бог «Тонакатекутли, когда это ему показалось подходящим, породил («выдохнул») Кетсалькоатля. Кроме того, в одном из текстов утверждается, что он был создан Тескатлипокой как бог воздуха Эекатль и как помощник для совершения ряда благих дел (см. далее гл. 3).

Родословная Черного Тескатлипоки тоже не лишена противоречий. Дело в том, что и у него есть другие «биографические данные», о запутанности и неясности которых говорил в свое время один из весьма добросовестных историков-хронистов XVI — начала XVII в. X. Мендиета. Он отмечал, что по одним версиям выходило, что отцом Тескатлипоки был якобы Уитсилопочтли, по другим, напротив, утверждалось, что Уитсилопочтли был его отцом.

Одним словом, подобная ситуация чрезвычайно затрудняет анализ религиозно-мифологической системы народов древней Мексики. Вполне естественно, что в каждом районе древнеацтекского государства складывался свой круг религиозно-мифологических сюжетов, связанных с этими богами. Более того, одно и то же по сути божество в разных районах могло иметь разные имена. На это указывали и это подчеркивали еще первые раннеколониальные источники.

В древнеацтекской мифологии с верховной божественной парой связывается не только создание тех четырех богов, о которых шла речь выше, но и других богов, а также разделение сфер влияния между ними. В одном из интереснейших памятников ацтекской пиктографики, так называемом «Ватиканском кодексе 3738А» и в сопровождающей его европейской интерпретации сохранился сюжет, касающийся этого события. В нем сообщается, что на небесах, в месте, которое называется «земной рай», верховной божественной парой были созданы остальные боги. Однажды эти боги провинились: без разрешения своих создателей, творцов они обломали ветви и съели плоды с некоего райского дерева. Урон, причиненный дереву, был настолько велик, что оно сломалось и из него хлынула кровь. Тонакатекутли и Тонакасиуатль очень рассердились и изгнали богов с небес, лишив их возможности жить в месте божественной благодати. Среди провинившихся называются те боги, которые, в сущности, и являются главными богами в пантеоне и о которых уже говорилось выше. С помощью этого сюжета объясняется в древнеацтекской мифологии разделение сфер влияния между различными богами, ибо часть изгнанных богов, согласно ему, пришла на землю, другая попала в подземный мир, то есть мир мертвых, а часть, тем не менее, осталась на небесах.

В данной истории явно отражена идея борьбы богов, во многом классический мотив, присущий любой более или менее развитой религиозной системе. Действительно, политеизм требовал определенной субординации богов, определенного порядка в их рядах, которые и должны были быть более или менее внятно объяснены и обоснованы.

Сохранился еще один вариант мифа, повествующий о божественной междоусобице с весьма необычным архаического характера сюжетом. В нем сообщается, что некогда женская половина верховной божественной пары, Тонакасиуатль, родила «каменный нож» («кремниевый нож»). Это странное создание внушило остальным ее детям страх и отвращение, и они сбросили его с неба на землю. Кремниевый нож упал на землю в месте, называемом Чикомосток («Семь пещер»), и вышли оттуда 1600 богов (на страницах миштекского «Кодекса Борджиа» показано это рождение богов из каменного ножа). Как утверждается в мифе, все это означало не что иное, как «низвержение (изгнание) плохих ангелов», но на деле все то же противоборство богов. С последним еще не раз придется столкнуться в процессе изложения существа древнеацтекской религии и мифологии. Впрочем, боги имели способность к возрождению после как будто очевидной гибели, причем неоднократному. Далее нами будет предложен анализ так называемого представления о мировых катастрофах (эпохах или Солнцах), которые, согласно ацтекам, преследовали мир. При завершении очередного мирового периода в катастрофе гибли не только люди, все живое, но и боги, лишь некоторые из них выживали. Противоборство богов (разных поколений) находило отражение и в тех мотивах мифов о мировых катастрофах, согласно которым часть богов погибала при сотворении (в начале очередной эпохи) Солнца и других небесных светил.

Так или иначе, ряд богов приобрели статус очень важных богов, почитаемых в том или ином районе как особо важные, региональные божества. Например, Тескатлипока считался важнейшим богом г. Тескоко (второго по значимости после г. Теночтитлана-Мехико), Кетсалькоатль — Чолулы, Толлана, Теотиуакана, Уитсилопочтли — Теночтитлана, Уэуэкойотль — покровитель народа отоми и др.

Для племенных и региональных богов характерно то, что бог, важный для одного района, становится просто существенным элементом в пантеоне другого.

Великие боги, верховная божественная пара или племенные и региональные боги выполняли различные роли. Они выступали как мироустроители, творцы остальных богов, человеческого рода, изображались как первопредки (то есть стоящие у истоков того или иного народа), культурные герои (мифологические персонажи, обеспечившие человеческий род наиболее важными культурными достижениями). Неслучайно поэтому, например, бог Тескатлипока назывался также «дарителем всего», «первым поставщиком всех необходимых вещей», «всемогущим, который делает все вещи».

Из этих характеристик следует, что региональные боги действительно могли абсорбировать в своем образе выполнение важнейших функций в системе религиозно-мифологических представлений. Однако наряду с ними складывались и существовали образы других богов, выполнявших в этой же системе иные важнейшие функции или олицетворявших иные важные явления природного и социального характера.

Среди таких богов заметное место принадлежало тем, которые были связаны с культом природы, то есть олицетворяли те силы, от которых зависело благополучие и жизнь людей — земли, дождя, воды, Солнца, огня, ветра.

Земля — один из важнейших объектов почитания, поэтому неудивительно, что с ней связаны наиболее древние, архаические образы древнемексиканской мифологии. Этот архаизм проявлялся в изображении земли как в виде знакомых образов, так и неких фантастических существ.

Одним из наиболее древних образов, символизирующих землю, был ягуар. Почитание силы и могущества этого животного в облике земли нашло отражение у ольмеков, создателей первой в истории древней Мексики высокой цивилизации, оказавшей влияние на другие, более поздние культуры. Не вызывает удивления, что самый крупный, умный и коварный хищник этих мест стал объектом поклонения. Эти качества вписывались в систему представлений о том, что именно угрожает и опасно для людей, что должно быть включено в общую систему богопоклонения.

Классическим древнемексиканским символом земли можно считать и змею. У ацтеков земля олицетворялась и фантастической лягушкой. Среди других, не менее впечатляющих религиозно-мифологических образов, символизирующих и выражающих могучие силы земли, можно назвать еще одно фантастическое существо, так называемую земляную рыбу.

Ассоциирование земли с образами змеи, лягушки или фантастических существ, близких им по облику, не является удивительным, поскольку та же змея или лягушка в сознании многих древних народов символизировали землю, воду, дождь. Так, землю ацтеки нередко представляли в облике фантастической лягушки, богини Тлалтекутли. Вместе с тем в анализируемых религиозно-мифологических представлениях формируется значительное число образов богов, с разной степенью полноты, своеобразия отражающих эти же идеи.

Некоторые из подобных богов своим сложившимся, традиционным обликом демонстрируют наличие в религиозно-мифологическом сознании древних мексиканцев первобытной архаической жестокости. К их числу относится прежде всего бог, известный под именем Тотек или Шипе Тотек, «Наш Владыка в ободранной коже». Его называли также «страшный боец», «грозный воин».

Смысл всех этих эпитетов становится понятным из описания ритуала, связанного с ним. Во время праздника, специально посвященного Тотеку, приносили в жертву взятых в плен врагов, которых перед этим заставляли участвовать в ритуальных боях с ацтекскими воинами. После этого жрецы и другие участники ритуала надевали на себя кожу, содранную с тел этих несчастных, и торжественной процессией шествовали по улице. Ацтекские кодексы и источники утверждали, что Тотек был первым, кто совершил такой ритуал, а также первым, начавшим совершать ритуальные самоистязания как форму обряда в честь богов.

Шипе Тотек — один из самых древних богов Мексики, соперничающий в этом отношении только с древними богами земли, огня, дождя. Он был богом сева, весны, а описанный ужасный ритуал служил параллелью ежегодного возрождения и умирания природы. Когда с несчастного сдирали кожу, эта отвратительная, отталкивающая процедура символизировала не что иное, как очищение от листьев зрелых початков маиса — кормильца древнемексиканских народов, важнейшего из культурных растений здешних мест.

Шипе Тотек в рукописях изображался также и в облике человека с черным лицом и-посохом в руке. Еще один эпитет, который ацтеки связывали с Шипе Тотеком — «Красное зеркало». Оно означало, что этот бог — одна из ипостасей уже упоминавшегося Красного Тескатлипоки и, таким образом, принадлежит к числу важнейших божеств ацтеков.

Изображение персонажа в человеческой коже археологически зафиксировано и в культуре древних сапотеков. Кроме того, есть письменное подтверждение этого в источниках, относящихся к сапотекской культуре.

Подобный образ был и у тольтеков, исторических и культурных предшественников древних ацтеков. Известна глиняная фигурка Шипе Тотека, относящаяся к району г. Тескоко (уже ацтекского периода).

По данным одного из раннеколониальных авторов XVI в., истоки этого культа восходят к верованиям народов, живших в Сапотлане, на территории современного штата Халиско, то есть, по сути, в районе Западной Мексики. Как бы то ни было, широкая география распространения культа этого своеобразного божества сама по себе говорит о наличии глубоких и прочных основ для его формирования.

Когда ацтеки пришли в Мексиканскую долину, то они восприняли не только описанный только что древний культ Шипе Тотека. По мере усиления ацтеков и включения новых территорий под власть Теночтитлана в пантеон зачислялись сходные с представленными выше боги этих территорий и земель. Более того, формировались и новые, в частности, появился новый параллельный образу Шипе Тотека культ женского божества. Здесь имеется в виду богиня Тоси, или Тетеоиннан, «Мать богов», «Наша бабушка». Она имела, кроме того, эпитет «Сердце земли». Ее представляли себе в облике старой женщины.

Среди таких божеств следует назвать и богиню Сиуакоатль — «Женщина-змея» (ацтеки иногда считали ее иной ипостасью Тонантцин, или Тоси) глубоко почиталась во всем древнеацтекском государстве. Однако особенно признавалась богиня в Шочимилько, ибо была покровительницей этого города и района Мексиканской долины. О Сиуакоатль говорили, что она была причиной различных страданий, несчастий, нужды, тяжких трудов. Говорили, что она рычала по ночам, нагоняя страх на людей. Хотя идол этого божества представлял собой свирепую женщину с длинными волосами, огромным ртом и хищно оскаленными зубами, она иногда якобы могла являться в облике «изящной госпожи в белом», знатной, красивой, богато одетой женщины. Как и Тоси, Сиуакоатль была покровительницей деторождения. По некоторым версиям, она в облике богини Киластли (имя богини по своему содержанию соответствует понятиям «порождающая сила», «производящая») воспринималась как первая женщина, которая родила (подобно ветхозаветной Еве). Есть мнение, что в ипостаси Киластли она являлась богиней земли и войны и особенно почиталась в городе Шочимилько. О Сиуакоатль говорили, что когда она являлась людям, то несла на плечах колыбель, а в ней каменный (кремниевый) нож, символ бесплодия (или наоборот, мужской силы). Она якобы специально оставляла иногда такие колыбели, и люди догадывались, от кого они.

Еще один образ связан в древнеацтекской мифологии с землей — образ Коатликуэ, богиня «В юбке из змей». Сохранившийся до наших дней идол богини изображает фантастическое существо, эклектически вобравшее в себя атрибуты змеи, лягушки, хищника, унизанное человеческими черепами. О смысле первых уже рассказывалось, что же касается черепов, то они означали, что все живое на земле в конце концов в землю и возвращается. Примечательно, что представленное изображение Коатликуэ впервые было описано еще в раннеколониальный период (в частности А. де Тапиа). Но Коатликуэ, как и другие богини земли, ацтеки представляли и в антропоморфном виде. В последнем случае она изображается как мать племенного бога ацтеков Уитсилопочтли в облике божества войны и Солнца. Сюжет о рождении Уитсилопочтли в этом качестве вводит в структуру религиозномифологических представлений ацтеков о природе и мироздании, поэтому подробное изложение — в следующей главе настоящей работы.

Как видели, земля в собственном смысле олицетворялась разными образами, могла продемонстрировать как свою доброжелательность, так и свирепость. То и другое находило свое отражение в специальных божествах плодородия и растительности, образы которых столь же многочисленны и сложны, как и уже рассмотренных выше божеств. К тому же, как часто бывает в древнеацтекской мифологии, образы этих богов иногда перекликаются с образами самой земли.

Богиней жатвы, всякого зерна, всякого растения, богиней пищи, «первой, начавшей готовить» (пищу) была у древних ацтеков Чикомекоатль. Это была, как сообщал один из авторов-хронистов XVI в., своего рода древнеацтекская Церера. Имя богини в переводе означает «Семь змей», или «Змея с семью головами», поскольку она была «причиной бесплодия, голода и страданий в этом мире». Вместе с тем поскольку число семь упомянуто здесь в связи с богиней растительности и плодородия, то в гадательном календаре и астрологических подсчетах и расчетах жрецов и магов оно считалось счастливым. Чикомекоатль иногда рассматривается, как женская половина верховной божественной пары, а именно Тонакасиуатль, и в таком случае определяется как «Владычица нашей плоти». Не исключено, что это было формой благоговейного обращения к богине, от которой зависел урожай, а значит жизнь и благополучие людей. Но возможно и то, что служило показателем древнейших истоков культа верховной божественной пары, ибо совершенно определенно, что почитание богини плодородия и образ ее древнее, чем подробно охарактеризованное выше представление о Тонакатекутли и Тонакасиуатль.

Были также и другие божества плодородия, покровительствующие конкретным видам растений и прежде всего полезные человеку. Знакомство с информацией об этих божествах показывает, что они во многом совмещали функции или дополняли друг друга.

Среди важных богинь плодородия выделялась Майяуэль, «Богиня агавы», многолетнего растения, чрезвычайно широко использовавшегося в хозяйстве. Индейцы верили, что Майяуэль — это богиня, у которой «400 грудей» и которую боги по причине ее плодовитости превратили в агаву.

Из сока агавы древние мексиканцы делали «вино», легкий алкогольный напиток. Покровителем индейского виноделия был бог по имени Патекатль. Считалось, что именно он научил людей этому делу. Патекатль — это специальный корень, растение, которое в древности добавляли в сок для ускорения процесса брожения и придания специфических вкусовых характеристик напитку. Патекатль как божество считался супругом Майяуэль. По другим сообщениям, изобретательницей этого напитка была сама Майяуэль. Некогда она была простой женщиной, женой земледельца. Однажды, находясь на поле, она увидела, мышь, которая вела себя странно — резвилась, не убегала от Майяуэль. Присмотревшись, женщина обнаружила, что мышь съела сочных листьев агавы. Майяуэль принесла домой сок агавы, из которого сделала напиток. Так благодаря Майяуэль у людей появился полезный напиток из сока агавы, и за это изобретение боги сделали ее богиней.

И все же наибольшее число божественных образов сформировалось в связи с почитанием такого важнейшего для Мексики культурного растения, как кукуруза (маис). Так, богом маиса у сапотеков был так называемый Питао-Кособи. Ему поклонялись и в антропоморфном облике, и в форме символа — крупного початка кукурузы, окруженного особым почитанием и тщательно разработанными религиозными церемониями.

У ацтеков было немало запретов, суеверий, связанных с маисом, также имелась собственная система ритуального и обрядового использования его зерен. Так, если человек был болен лихорадкой, то средство против этого было одно — сделать небольшую собачку из маисового теста и, поместив ее на лист агавы, утром положить на дорогу. Первый, кто пройдет этой дорогой, унесет на своих ногах болезнь, заключенную в этой фигурке, а больной почувствует значительное облегчение. По расположению зерен маиса, брошенных в сосуд с водой, можно было якобы обнаружить местонахождение утерянной вещи. Верили, что таким же образом можно определить, жив или нет отсутствующий человек. Индейцы брали горсть сырых зерен и бросали их так, как бросают кости. Если зерна, падая, становились вертикально, смерть была очевидной.

В Тлашкале, городе-государстве, так и не покорившемся ацтекам, в начале сельскохозяйственного сезона также прибегали к гаданию, в котором так или иначе фигурировали зерна маиса. В определенный день мужчины выходили на охоту, чтобы добыть оленя. Если в желудке животного они находили зеленую траву или зерна маиса, то считалось, что год будет урожайный, если оказывалась сухая трава, то наоборот.

Разумеется, и у ацтеков все полезные для человека культурные растения, и маис в первую очередь, имеют изначально божественное происхождение. Так, согласно одному из ацтекских мифов, зерна маиса, а также других полезных растений появились следующим образом. Бог по имени Сентеотль, «Бог маиса», «улегся под землей» (то есть умер), и из его волос вырос хлопок, из ногтей — маис, а из остальных частей тела выросли многие другие плоды, которые люди возделывают. Легко заметить, что данное божество олицетворяет собой единство сил смерти и возрождения, умирающего и воскресающего бога растительности, то есть представляет мотив, широко распространенный и известный практически во всех развитых мифологиях. С другой стороны, можно предположить, что смерть Сентеотля — это жертвоприношение могущественным хтоническим божествам, от которых зависел урожай.

Хотя с Сентеотлем связано обожествление не только маиса, но и других полезных растений (считается, что он им дал начало), однако он почитался прежде всего как бог маиса. Бог Сентеотль считался и одним из главных богов — покровителей г. Колуакана, то есть был и важным местным, региональным божеством. Древние ацтеки чаще изображали Сентеотля в антропоморфном облике, однако во время земледельческих религиозных праздников они отдавали ему почести и в виде крупного початка маиса.

Считалось, что матерью Сентеотля была богиня Майяуэль. Но это только один из вариантов, поскольку есть и иные версии его божественной «биографии». Так, он считался также сыном богини Шочикетсаль и бога Пилсентли. Шочикетсаль, «Цветочное перо», или «Цветок кетсаля» — очень почитаемый персонаж. Согласно одним сведениям, это богиня цветов, согласно другим, она и Пилсентли — одни из первых людей, созданных богами. Точнее, как сообщается в важнейшем источнике «История мексиканцев по их рисункам», он был сыном первой человеческой пары Ошомоко и Сипактональ. Наконец, согласно третьим сведениям, отражающим древнеацтекскую мифологию, Шочикетсаль была не матерью Сентеотля, а его женой. Она также воспринималась как первая женщина, которая (по религиозно-мифологическим представлениям ацтеков) «согрешила». В силу последнего обстоятельства она иногда рассматривалась как праматерь человеческого рода. Относительно Шочикетсаль также утверждалось, что она якобы была той, что уцелела после мирового потопа со своим мужем по имени Кошкош: они и дали начало новым поколениям людей (см. гл. 2).

Почитание маиса на разных стадиях его созревания нашло отражение и в образе Шилонен, которую определяют как «мать молодого маиса» .

Одним словом, вокруг маиса и в связи с его почитанием формируется свой круг божеств. Большинство из них имеют объяснение своего происхождения и появления региональным фактором: они являются местными божествами кукурузы и плодородия вообще. Их образы, очевидно, соотносятся по отношению друг к другу как более ранние и более поздние по времени формирования. Оказавшись в структуре древнеацтекского пантеона, все они так или иначе поглощались более общим и универсальным по функциям образом богини Чикомекоатль. Чикомекоатль, в свою очередь, как богиня земли олицетворялась самыми разными фантастическими существами, по причинам уже описанным.

К числу божеств, связанных с идеей плодородия, следует отнести и те, что олицетворяли воду, дождь, ветер и огонь (тепло).

Божеством дождя, грома и молнии у ацтеков был Тлалок, или Тлалокатекутли, «Тот, который заставляет растения произрастать» . Поскольку у древних мексиканцев некоторые боги имели своего рода родословную, то не составлял исключения и Тлалок. Хотя культ дождя, безусловно, древнейший по происхождению, тем не менее, что касается Тлалока, существует сюжет, согласно которому он был создан совместными усилиями четырех богов — Тескатлипоки, Мишкоатля, Уитсилопочтли и Кетсалькоатля.

Тлалока изображали фантастическим существом с огромными клыками и такими же глазами, окруженными толстыми складками век, что подтверждает изначальный зооморфный характер этого божества. У него были помощники — малые тлалоки. Считалось, что благодаря Тлалоку и дождю «появлялись все травы, деревья, плоды». Так же думали, что «он посылал град, молнии, бури». Благодаря ему имели место все те опасности, которые связаны с близостью к рекам и морю. Он давал людям «пищу, необходимую для земной жизни». В частности, сохранился сюжет из ацтекского мифа об обретении людьми кукурузы (маиса). Чудесные, благословенные зерна находились в горе, и, чтобы их достать, Кетсалькоатль обратился за помощью к тлалокам, расколовшим гору своими молниями.

Образ Тлалока, его культ занимали огромное место в жизни, в обрядах ацтеков, их религиозно-мифологических представлениях, о чем еще будет сказано, однако были боги с аналогичными функциями и у создателей других древних культур Мексики. Это касается, например, сапотеков, у которых бог дождя и молнии назывался Косихо-Питао, «Великий Косихо». Косихо-Питао изображался в уродливой маске с глазами, очерченными толстыми складками кожи, носом в форме прямоугольника, широким ртом, крупными зубами, раздвоенным языком. По главным признакам он как будто напоминал древнеацтекского Тлалока. Его изображения особенно часты на так называемых сапотекских портретных вазах или ритуальных сосудах.

У миштеков бог дождя и молнии назывался Дзахул, а у тотонаков он именовался Тахин.

Большая часть древнемексиканских богов дождя напоминают друг друга по общим принципам изображения (огромные круглые глаза, свирепый оскал, огромные зубы или клыки). Мексиканский исследователь М. Коваррубиас, занимавшийся изучением этого сходства, сконструировал что-то вроде фамильного дерева, в котором все боги дождя и молнии древней Мексики — Тлалок ацтеков, Косихо-Питао сапотеков, Дзахул миштеков, Тахин тотонаков (и Чак у майя) могут быть соотнесены с ольмекским ягуароподобным богом-ребенком. Как уже говорилось выше, почитание ягуара у ольмеков, создателей древнейшей цивилизации Мексики, реализовалось в представлении о происхождении этого народа от союза женщины и ягуара (отсюда кошачьи, ягуароподобные черты). То, что это животное ольмеки связывали с дождем, имеет свое объяснение. Ягуар являлся животным, близко связанным с водой. Большую часть своей ночной охоты он проводит у воды (куда приходят животные на водопой), хорошо плавает. Кстати, ягуар, охотившийся на животных, производящих потраву на полях, считался также патроном земледельцев.

Связанными с культом земли и плодородия, дождя были и боги гор. Почитание гор, а вместе с ними и пещер — характерная черта древнеацтекской религии. Наиболее знаменитые из них связывались в определенных конкретных местах, районах с определенными богами и богинями.

Пещеры считались символом утробы матери-земли, входом в подземный мир. В этом отношении пещеры особенно почитались у миштеков. Поклонение горам смыкалось у древних мексиканцев с культом богов дождя, поскольку считалось, что дождевые тучи собираются над горами и горными вершинами. По этой причине все горы называли общим именем «тлалоки» (в данном конкретном случае термин означал «сеньоры», «господа»).

Хотя, как уже говорилось, в каждой местности имело место почитание богов или богинь, связанных с конкретной вершиной, в древнеацтекском пантеоне в целом был специальный бог гор и пещер, земли, называвшийся Тепейолотль, «Сердце гор». Олицетворением Тепейолотля был ягуар, самый сильный хищник Мексики. Рев этого животного в горах воспринимался как голос Тепейолотля, который, кстати, считался и покровителем животных.

Бог-ягуар как бог гор, пещер, земли являлся общим религиозным образом для народов древней Мексики. Так, у сапотеков он был известен под именем Питао-Шоо. Его представляли также в виде гиганта, который держит на своих плечах землю: когда он шевелился, земля двигалась и происходили землетрясения. Пример с Тепейолотлем и ягуаром служит хорошей иллюстрацией териоморфизма как черты, признака древних религиозных представлений, согласно которым божество выступает в форме бога-животного, сохраняя при этом основную, главную связь с явлениями природы.

Если Тлалок, как видели, покровительствовал дождю и был причиной его и всех сопутствующих ему явлений, то богиней собственно воды текучей (рек, озер, ручьев и т. п.) была у ацтеков его супруга (или сестра) богиня Чальчиуитликуэ. Она, как и Тлалок, была сделана совместными усилиями четырех главных богов. Имя Чальчиуитликуэ обычно переводится как «Богиня в платье из драгоценностей». Драгоценностями здесь называли водные потоки, воду, которая действительно сверкает и переливается. Воду называли драгоценной и потому, что она является одним из источников жизни. По этой причине Чальчиуитликуэ иногда изображали в рукописях богиней со шлейфом в виде сверкающего водного потока. Индейцы из Тлашкалы, соперничающей с Теночтитланом, почитали Чальчиуитликуэ под именем Матлакуэйе, «Та, у которой голубая (зеленая) юбка», где зеленый или голубой цвет служили символом воды и зелени.

Богиню вод древние мексиканцы обычно изображали в антропоморфном облике, однако в некоторых случаях ее олицетворяли живые существа, так или иначе связанные с водой. Так, есть сведения, что тольтеки, культурные и исторические предшественники ацтеков, построили храм в честь богини воды и назывался он «Храм Лягушки». Как одно из воплощений богини воды лягушка совмещала и функции богини рыб. Эта роль лягушки, как уже говорилось, объяснялась достаточно простой вещью: она связана с водой и подает голос (в отличие, например, от рыб). Интересен случай из истории Конкисты, связанный с данным образом. В одном из индейских поселений, где много занимались рыболовством, испанцам был предложен только «хлеб» (очевидно кукурузные лепешки). На требование испанцев доставить рыбу индейцы ответили, что рыбы нет, поскольку по приказу «капитана Кортеса» был уничтожен идол богини-лягушки, покровительницы рыбаков.

Следует отметить, что почитание лягушки как богини вод было известно не только ацтекам или тольтекам, но и создателям самой древней высокой культуры Мексики — ольмекам. Последние, кстати, придавали богине также и облик утки. Согласно сообщению раннеколониального автора А. Эрреры, у миштеков в районе Куэрнавака и Текикистепека, в горах была некая пещера, которую удалось посетить одному доминиканцу. В ней был источник, который назывался «Вода богов». Индейцы думали, что тот, кто выпьет воду из него, умрет. По сообщению этого же автора, в Тлашкале, раннегосударственном образовании, противостоящем ацтекам в доколониальный период, протекала река, название которой в переводе означало «Чесоточная река». Индейцы полагали, что она вызывала чесотку у детей, если они в ней купались.

Тесно связанным с дождем был бог ветра, который считался главной силой, разносившей тучи, мог принести либо благодатные дожди, либо ураган. Функции бога ветра у ацтеков выполнял великий бог Кетсалькоатль под именем Эекатль, «Ветер», «древнеацтекский Эол», как определил его один из раннеколониальных авторов. Внешние атрибуты, которые характеризовали Кетсалькоатля в ипостаси Эекатля, подчеркивали его связь с небом, ветром. На лике этого божества обычно изображали маску в виде длинного клюва птицы, на плечах — светлую накидку в форме крыльев с округлыми краями. Его неотъемлемый атрибут — морская раковина, чья характерная форма в виде завитка напоминала воздушные вихри и служила их аналогией.

Эекатлю строили круглые без углов храмовые сооружения, подчеркивающие особенность природы ветра: линии сооружений гибкие и плавные, подобные порывам ветра, порождаемым им потокам воздуха.

Хотя у ацтеков Эекатль был среди особо почитаемых богов, культ этот является заимствованным. Археологические данные указывают на то, что наиболее ранние проявления культа Эекатля как бога ветра были у индейцев-хуастеков, населявших восточные районы Мексики. От них он был заимствован тольтеками, а уже затем ацтеками. Именно у хуастеков обнаружены наиболее ранние храмы Эекатля. Известны также и фигурки этого божества хуастекского происхождения.

Огонь (в широком смысле тепло) почитался издревле, поэтому божества, ему посвященные, были наиболее ранние из всех. По этой причине, в том числе, древние мексиканцы обычно изображали его стариком. Жители города-государства Тлашкалы, враждовавшие с ацтеками, называли бога огня «Бог старости» и изображали соответствующим образом.

У ацтеков Теночтитлана бог огня известен под именем Шиутекутли, «Владыка года», что означало влияние этого божества на процессы обновления и возрождения природы с каждым новым годом.

По причинам уже названным, ацтеки почитали его под именем Уаутеотль, «Самый древний бог», «Самый старый бог», жрецы, отправлявшие культ Шиутекутли, назывались «Его старцы»..

Огонь применялся в земледелии для выжигания участков, и с этой точки зрения может быть отнесен к божествам плодородия.

Шиутекутли, своеобразный древнеацтекский Меркурий, первоначально был местным божеством небольшой этнической группы (так называемых тлапанеков) и лишь со временем приобрел значение общегосударственного божества и стал признаваться во многих районах. Вместе с тем, очевидно, сохраняли свое значение и региональные божества огня. Так, у тепанеков (населявших западную часть Мексиканской долины и побережье озера Тескоко) почитался бог по имени Окотекли, «Огонь».

У народа отоми роль божества огня играл их главный бог и культурный герой, их первопредок Отонтекутли, «Владыка отоми». Возможно, что таким же отголоском местных верований является и то, что собственно Шиутекутли имел еще два имени — Ишкосаушки и Куэкальтцин, которые в переводе соответственно означают «Желтолицый» («Краснолицый») и «Огнедышащий».

Косвенным образом с огнем была связана и древнеацтекская Чантико, «Находящаяся в доме», богиня домашнего очага.

Взор человека столь же естественно как к земле, обращался и к небу, поэтому астральные и солярные боги составляли довольно многочисленную группу в древнемексиканском пантеоне. Действительно, как утверждает один из источников, народы Мексики почитали «среди многих других богов Солнце, Луну, звезды». Ночью и днем они ориентировались во времени, определяя положение светил и звезд на небе, фактически день и ночь были разделены на периоды, в которых отражено это обстоятельство. Каждое утро при восходе Солнца, а вечером на закате специальные жрецы отмечали эти стадии в движении светила, играя на трубах (из морских раковин) и ударяя в барабаны, и, если по какой-то причине не исполняли обязанность, жестоко наказывались.

Как и в некоторых других случаях, проявлялась тенденция увидеть некоторое общее начало, лежащее в основе явлений, имеющих отношение к небу. Таким общим началом признается верховная божественная пара Ометекутли и Омесиуатль (или Тонакатекутли и Тонакасиуатль в их ипостасях Ситлалитонак, «Сверкающая звезда» и Ситлаликуэ, «Та, у которой юбка из звезд».). Как олицетворение и воплощение неба и звезд, как творцы ночи они также назывались Йоуальтекутли, «Владыка ночи» и Йоуальтисиуатль, «Повивальная бабка ночи». Образы этих богов, несколько абстрактных и общих, оживлялись наличием других, конкретизирующих мир ночи и звезд, света и дня.

Подобный образ связан прежде всего с небом. Еще в искусстве ольмеков (а оно было отражением их религиозно-мифологических представлений) встречается изображение пернатой (оперенной) змеи как символа неба или, точнее, единства неба (птица здесь: крылья) и земли (змея).

Наиболее почитаемым из светил было Солнце, которое, как писал один из раннеколониальных авторов, X. Мендиета, считалось, «главным богом для всех людей Новой Испании», то есть Мексики, и, как отмечал другой, X. Торес, «Юпитером или богом богов».

Солнцу посвящались и в честь него возводились наиболее богатые и внушительные храмы. Надо подчеркнуть, что в этом поклонении нашли отражение самые разные уровни представлений о Солнце, чем подтверждается уже сформулированная выше идея, что один и тот же объект мифологического повествования или представления, изображенный и решенный определенным образом в одном случае, в другом представляется совершенно по-иному. Это касается и ритуальной стороны.

Так, в облике Солнца как божества нашла отражение целая гамма образов. Это отмечали еще раннеколониальные источники, подчеркивавшие, что Солнце мексиканцы рисуют, «изображают как мы», что во время ритуала они использовали «блестящее зеркало» как представляющее Солнце, что в пиктографических рукописях оно показывалось и в виде особой человеческой фигуры, «под ногами которой находилась земля», и в виде божественного орла и др.

В позднем варианте древнеацтекской религиозно-мифологической системы вокруг Солнца складывается огромный по масштабам культ, тема его многократно обрабатывается, причем Солнцем иногда (и даже довольно часто) называются боги, которые в других случаях таковыми не являются. Солнце изображается, представляется как создатель людей, как бог, наградивший их ценностями культурной жизни и др.

У тех же ацтеков их племенной бог, уже охарактеризованный выше Уитсилопочтли, представляется как солнечное божество. В этом своем качестве он превращается в ключевую фигуру всей древнеацтекской религиозно-мифологической системы и культовой практики. Самый большой храм Теночтитлана — это храм Уитсилопочтли.

Со всеми этими идеями и представлениями еще будет возможность познакомиться (см. гл. 2), сейчас нужно согласиться с тем выводом, что «…этот бог Солнца имел много имен..».

Поскольку оно иногда изображается как самое главное божество, то к нему обращались ацтеки иногда с теми же эпитетами, какие они относили к верховной божественной паре — «благодаря которому все живут», «тот, кого никто не сотворил, но который благодаря своей силе и воле все создает». В этом своем качестве Солнце изображается в пиктографических рукописях в антропоморфном облике, в образе бога Солнца, носившего имя Тонатиу: «Тонатиу… Солнце… не является именем собственным Солнца, но словом, обозначающим его деятельность…», «Тот, который сияет».

Одним из загадочных персонажей в структуре пантеона народов Мексики и ацтеков в том числе является так называемый Чаакмооль. Его изображения известны и у майя, и у тарасков. Оно представляет собой каменную антропоморфную фигуру, поднимающуюся на полусогнутых локтях с положения лежа на спине. На животе у него сделано углубление округлой формы, вероятно место для жертвоприношений. Есть предположение, что этот персонаж представляет так называемого солнечного гонца, своей необычной позой напоминающей поднимающееся Солнце.

Богиня Луны у ацтеков называлась Мецтли (Местли, «Луна»). Она одновременно считалась покровительницей деторождения. Есть предположение, что подобные ассоциации объяснялись совпадением лунного и женских циклов. Луну как покровительницу деторождения называли также Тексистекатль, «Божество морской улитки».: ребенок появлялся из утробы матери подобно улитке, выползающей из своей раковины. Вместе с тем в религиозно-мифологической системе ацтеков кроме названной богини Луны, Мецтли, в связи с поздним циклом мифов, относящихся к образу племенного бога Уитсилопочтли в его ипостаси бога Солнца, появился и его антипод в лице богини Луны под именем Койолшаушки («Та, которую изображают с бубенчиками»). Эти два образа сводятся вместе в мифе о противоборстве света и тьмы, Солнца и Луны, который является одним из важнейших в религиозно-мифологической системе и идеологии ацтеков. В этом мифе, о котором речь пойдет ниже (см. гл. 2), союзниками и братьями Луны выступают звезды — бесчисленные посланники ночи и тьмы. Их называли Сенцон Уицнауа, «Четыреста южан» (то есть звездные братья-боги южной половины неба) и Сенцон Мимишкоа, «Четыреста северян» (соответственно, боги-братья севера; по другим версиям перевода — «Четыреста облачных змей», где «четыреста» означает «множество», «бесчисленное множество»). Плывущие по небу облака действительно напоминают извивающихся небесных змей.

Совершенно естественно, что на пугающем своим величием, внушающем трепет черном ночном небе ацтеки выделяли среди бесчисленных звезд наиболее крупные, называя их богами. Нам известны представления, касающиеся лишь некоторых из них.

К числу самых знаменитых и самых почитаемых астральных, звездных богов относится Венера. Поскольку Венера появлялась на восточной половине неба вечером и утром перед восходом Солнца, то она воспринималась как его предшественница, предвестница, гонец, как суть и олицетворение рассвета, утренней и вечерней зари. Поэтому Венеру и называли Тлауискальпантекутли, «Владыка дома зари» .

Ацтеки восприняли культ Венеры у своих предшественников и тольтеков, которые, в свою очередь, заимствовали его из культуры Теотиуакана. Венера-Тлауискальпантекутли трактовалась в духе эвгемеризма: они считали, что в нее превратился после своей смерти один из последних правителей этого народа по имени Топильтцин. Поскольку он, как учила легендарная тольтекская история, был человеком, отдавшим предпочтение занятиям искусством, наукой и поэзией перед кровавым культом, военными битвами и пр., то люди его называли также Кетсалькоатлем, именем бога, с которым в мифологии и религии связывается приобщение человеческого рода и цивилизации к культуре (разумеется, в конкретно-историческом понимании той древней эпохи). В результате такого сложного процесса появился чрезвычайно объемный образ Венеры-Тлауискальпантекутли-Топильтцина-Кетсалькоатля.

Астральные характеристики имел и Черный Тескатлипока, один из великих богов, поскольку так или иначе с ним связывалось созвездие Большой Медведицы.

На северной половине неба располагалась звезда, которую ацтекские астрологи воспринимали как божество под именем Ицтлаколиушки, «Кривой обсидиановый нож» (то есть каменный нож, нож из обсидиана), божество, считавшееся покровителем войны и мужчин, «совершивших грех» .

Понятно, почему олицетворением Ицтлаколиушки был кремниевый (или обсидиановый) нож.

Ицтли, «обсидиановый» «каменный нож» — важнейшее орудие труда, оружие, ритуальный предмет, но он играл, кроме того, роль ключевого символа в религии и мифологии народов, населявших территорию древнеацтекского государства. С ним соотносили все холодное, резкое, устрашающее или даже ужасное, что существовало в природном и общественно мире. Учитывая, что Ицтли, «Кремниевый нож», был одним из воплощений великого бога Тескатлипоки, можно считать и Ицтлаколиушки одной из ипостасей этого бога.

Обсидиан, обсидиановый нож, лезвия — важный элемент материальной культуры ацтеков. Острое обсидиановое лезвие вставляли в ритуальный нож, в колющие и режущие орудия и оружие. Ножом с подобным лезвием вскрывали грудь несчастной жертвы во время кровавого ритуала. В свете только что сказанного становится более понятным и образ еще одного божества, Ицпаполотля (или Итцапопалотль, «Обсидиановая бабочка»-, или «Бабочка обсидиановых ножей»). Он один из тех богов, которые были изгнаны из «рая», после того как «сломали» «райское дерево» и из него вследствие этого «:хлынула кровь». Более того, считается даже, что именно Ицпаполотль был главный виновник этого неприятного события в божественных сферах. В пиктографических рукописях древних мексиканцев Ицпаполотля обычно изображали с крыльями орла, поскольку, согласно поверьям, когда он являлся людям, то они видели лишь его лапы, которые были именно орлиными. В широком смысле слова Ицпаполотль считался божеством звезд и ночного звездного неба, и именно его образ выплывал в сознании древнего мексиканца, когда он обращал свой взор наверх. В общей системе религиозно-мифологических и идеологических представлений того времени Ицпаполотль был символом страха, тревоги, тайны, которые сопровождают сознание человека, живущего с верой в то, что вокруг него мир, в большей степени враждебный, нежели доброжелательный. Как и в случае с другими богами, во время религиозных обрядов определенные жрецы облачались в атрибуты Ицпаполотля.

Обращение к астральному и солярному культу других народов, так или иначе оказавшихся накануне Конкисты в сфере политического, экономического и идеологического влияния ацтекского государства, не дает, к сожалению, достаточно материала.

Так, у тотонаков, населявших восточные районы Мексики, поклонялись очень важной богине, которую называли «Великая богиня небес», «Супруга Солнца».. Ее храм возвышался на высоком месте и был весь в цветах, в окружении деревьев. По значимости она уступала только солнечному божеству. Богиня не требовала человеческих жертвоприношений, и за это ее любили. В жертву ей приносили птиц, кроликов, овощи, фрукты и др. Это, кстати, составляет резкий контраст древнеацтекскому солярному культу. Богиня имела особого жреца, выбиравшегося пожизненно. У него был ореол святости, считалось, что общался с богиней, был ее оракулом и проводником ее указаний людям.

Относительно степени развития солярного и астрального культа у сапотеков существуют довольно противоречивые мнения исследователей. Одни считают, что солнечное божество (известное под разными именами в разных районах) совмещало функции бога охоты, другие полагают, что у сапотеков вообще отсутствовал солярный культ. Правда, у Ф. Бургоа, раннеколониального автора, изучавшего наряду с прочим и языческие верования сапотеков, содержится упоминание о том, что, как верили аборигены, некий бог спустился на землю в облике птицы, сияющей божественным светом. Впрочем, некоторые современные исследователи полагают, что это совсем даже не сапотекский сюжет (и, следовательно, бог), а миштекский, то есть принадлежащий народу, жившему рядом с сапотеками. Вместе с тем известно, что богом утренней и вечерней звезды Венеры и одновременно богом ветра был у сапотеков так называемый Пелле-Них, занимавший, кстати, одно из центральных мест в их пантеоне.

Антиподом и антитезой свету, Солнцу, небу, жизни были мрак, смерть, ночь, подземный мир. Смерть одновременно ассоциировалась с землей, поскольку она все поглощает и обращает в прах. Отсюда понятно, почему одна из богинь плодородия и земли, Сиуакоатль, «Женщина-змея», считалась, например, в г. Колуакане местной богиней подземного мира.

И все же самыми известными богами подземного мира мертвых (точнее одного из миров мертвых, ибо их было, как увидим в гл. 2, несколько) считались Миктлантекутли, «Владыка подземного мира», и его супруга Миктлансиуатль, «Владычица подземного мира» .

Согласно одной из версий мифов о происхождении богов, их, так же как и других, создала верховная божественная пара, согласно другой — Миктлантекутли — это один из 1600 богов, которые родились у богини звезд Ситлаликуэ и затем были сброшены на землю.

В пиктографических рукописях бог смерти Миктлантекутли легко узнается по вполне понятному атрибуту — человеческому черепу. Кроме того, только Миктлантекутли и мужскую половину верховной божественной пары, Тонакатекутли, изображали с особым боевым венцом на голове. Миктлантекутли помещали рядом с солнечным божеством, поскольку верили, что «…один сопровождает души на небо, а другой несет их в ад».

Кроме богини Миктлансиуатль, находившейся как бы в тени Миктлантекутли, последнему, согласно древнеацтекским представлениям, были подчинены еще три пары богов. Мужскую половину этой группы богов составляли: Испустек, которого индейцы называли «хромой демон», поскольку он являлся людям в виде персонажа с петушиными (индюшиными) лапами; Нештепуа, так называемый «разбрасыватель пепла», (очевидно пепла, праха мертвых); Контемок, о котором говорили, что он спускается за душами людей «вниз головой, как паук на паутине».

Эти три бога имели в качестве компаньонок трех богинь, очевидно с теми же функциями и характеристиками. Возможно, что женская группа богов смерти была, по представлениям древних ацтеков, занята душами умерших женщин, а мужская, соответственно, душами мужчин. Это более чем вероятно, учитывая сложную систему представлений о посмертном мире и судьбе, которые были выработаны древнеацтекской религией и мифологией.

Среди специфических богов смерти следует назвать и Теолимики («Бог мертвых воинов»), которого также знали под именем Уауантли («Полосатый», очевидно, из-за характерной ритуальной окраски лица и тела, которая применялась в связи с его культом).

В системе религиозно-мифологических представлений нашли отражение не только природные, но и социальные факторы жизни человеческого общества. Это касается прежде всего появления культа богов, покровительствовавших определенным видам человеческой деятельности — трудовой, военной и т. д. При этом надо иметь в виду, что необязательно в связи с данным обстоятельством формировались образы и культы совершенно новых богов, напротив, нередко уже известные божества в силу каких-то конкретных причин и обстоятельств постепенно превращались в патронов определенных видов деятельности или, что также важно, были таковыми всегда.

Важнейшим элементом материальной культуры всех народов древней Мексики, а для некоторых народов главным занятием (например для отоми) была охота. Согласно существующим версиям мифов, очень давно, когда появились первые люди (точнее были созданы), Солнце вручило им лук, стрелы, щит, чтобы они охотились, добывая пищу себе, а также иметь возможность добыть жертвы для него, Солнца, как человеческие, так и животными и птицами.

Однако был в связи с этим видом человеческой деятельности и соответствующий бог, называвшийся Камаштли, которого определяют как «Хозяин охоты». Камаштли — это иной образ Мишкоатля (Тескатлипоки), уже рассмотренного выше.

Рассказы наших читателей

Татьяна

 Отличный музей, пожалуй, самый главный/важный в Мехико-сити. Особо ценно посетить его перед поездками к пирамидам. Большой, но хорошо структурирован. Не забудьте взять карту-схему со стойки рядом с кассой. 

Читать полностью

Считали также, что Камаштли некогда был вождем воинственного племени номадов-чичимеков, прибывших в Мексиканскую долину, около X в. откуда-то с севера. Поскольку позже чичимеки осели в нескольких местах долины, то почитали его также в разных районах Мексики. Неудивительно поэтому, что в городах-государствах Тлашкала и Уэшотцинко, противостоявших Теночтитлану и не подчинившихся ему, Камаштли считался даже главным богом.

Камаштли поклонялись не только в виде идола антропоморфного облика, но и в форме реликвий, с ним ассоциированных. Так, в Коатепеке, еще одном месте его особого поклонения, окружали почитанием сундук, внутри которого хранились такие реликвии Камаштли, как нож, лук, стрелы и другие предметы, необходимые для охоты.

Если обратиться к страницам древнеацтекских кодексов, другим произведениям искусства, то можно обратить внимание на то, что большая часть персонажей имеет довольно угрожающий, воинственный вид. Вполне естественно, что бог охоты Камаштли был связан с воинским культом. Но он не был единственным в своем роде «древнемексиканским Марсом». Многие местные, региональные божества в той или иной форме считались покровителями воинов и войны. Так, у жителей г. Тескоко таким богом был Тескатлипока, а у отоми, народа охотников, заселявших наименее благоприятные для земледелия лесные и горные районы центральной Мексики, эту роль выполнял Отонтекутли («Владыка отоми») — универсальное божество с чертами предка, культурного героя и бога огня, как уже говорилось выше.

И все же самым знаменитым древнеацтекским богом войны, символом воинственности этого государства был уже упоминавшийся бог Уитсилопочтли (см. рис. 2). В свете всего сказанного понятно, почему многочисленные обряды, которыми богата культовая практика ацтеков, имела отношение прежде всего к этому персонажу. Так, погребальный обряд в связи с гибелью воинов включал обязательное облачение тел погибших в одежды и украшения, ассоциированные в сознании древних ацтеков с образом Уитсилопочтли. Процедура интронизации очередного правителя как высшего военного вождя предполагала совершение обряда, в том числе и перед статуей Уитсилопочтли. После смерти правителя его пепел хоронили в храме этого бога. Главные жертвы, в том числе и человеческие, приносились в честь Уитсилопочтли. Кстати, у принесенных в жертву пленных воинов был даже свой покровитель, который назывался Теоиамики («Бог мертвого врага»). Местным богом войны у народа пополока был бог по имени Малтеутль (Малтеул). Согласно раннеколониальному источнику, автором которого является А. Теве, «История Мексики»-, пополоки имели «идола…в виде человеческой фигуры… из бумаги, окрашенной человеческой кровью, потому что всякий раз, когда они выигрывали какую-нибудь битву, они приносили ему в жертву пленника… смачивая кровью… бумагу длиной с локоть».

Разумеется, были свои боги-покровители и у тех видов человеческой деятельности, которые носили сугубо мирный характер. Это касается, например, рыболовства. Изобретение сетей для ловли рыбы, остроги (или гарпуна, трезубца), весла для гребли, а также силков для ловли птиц приписывалось так называемому Очпаництли, которого называют то богом (относящимся к группе богов дождя типа Тлалока), то простым смертным, за свои заслуги обожествленным людьми.

Очень важным видом ремесла было изготовление из тростника циновок, мебели и др. Покровительствовал этому занятию бог по имени Напатекутли. Считалось, что именно он положил начало такому ремеслу. От него же зависело, вырастет или нет качественный тростник, поэтому как божество, связанное с водой, Напатекутли ассоциировался и с богами дождя типа Тлалока или даже определяли его как одного из помощников последнего.

Покровительницей ткачих была богиня Шочикетсаль.

Богом — покровителем торговли был у ацтеков Якатекутли, «Владыка, указующий путь». Считалось, что именно Якатекутли положил начало коммерции, поэтому торговцы и считали его своим богом. Кроме собственно идола, почитали посох (из тростника), на который обычно опирались во время пеших переходов (колесный и гужевой транспорт в доколумбовой Америке, как известно, отсутствовал). Во время остановок в пути посоху отдавали те же почести, что и идолу Якатекутли в храме. Отражением родоплеменных традиций в древнеацтекском пантеоне было, например, представление о том, что у Якатекутли было пять братьев и одна сестра.

В связи с торговлей почитался и бог Кетсалькоатль, который, как они верили, наряду с прочими ценностями культурной жизни, дал людям также «образцы и правила торговли». В этом отношении Кетсалькоатль реализовывался как культурный герой древнемексиканских народов (см. рис. 1, 3).

Сапотлатена, «Мать Сапотланы», была у ацтеков не только покровительницей одного из поселений, но и считалась первой женщиной, открывшей людям полезные свойства смолы (камеди), которая широко использовалась в хозяйстве, ритуале, лечении некоторых болезней (например кожных). Именно в Сапотлане, небольшом городе на побережье озера Шочимилько (южный рукав озера Тескоко), делали лучшие из таких составов, поставлявшихся затем в Теночтитлан-Мехико, столицу ацтекского государства.

Уитсилиуитль, «Соляная женщина», «Женщина соли», была богиней соли и соленой морской воды. Известна также под именем Уиштосиуатль. Ее считали старшей сестрой бога дождя Тлалока. Богиней-покровительницей признавалась, однако, и Ишкуина (Ишкуинаме), «Четырехликая», «Та, у которой четыре лица». Она считалась по происхождению богиней народа хуастеков, населявших восточные районы Мексики. По некоторым версиям, она была супругой бога подземного мира мертвых Миктлантекутли. Весьма необычно, что Ишкуина одновременно считалась богиней «позора», «греха», «бесстыдства». Она рассматривалась как покровительница проституток, а также тех, кто нарушал супружескую верность. По этой причине Ишкуину обычно изображали с лицом, правая и левая стороны которого окрашены в разные цвета (что как раз и символизировало двуличность, неверность, лживость).

Вместе с тем индейцы-информаторы, сообщавшие европейцам данные о своих языческих верованиях, говорили, что Ишкуина — это всего лишь одно из имен Тласольтеотль («Богиня чувственности»), древнеацтекской богини «грязи», «нечистых вещей», «чувственности», «человеческого греха», «непорядочности» . Она считалась кем-то вроде древнеацтекского варианта Венеры и символизировала «порок», «пагубную страсть», которых людям нужно опасаться. Мексиканцы верили в коварство богини, которая могла превращаться и в змею, и в очень красивую девушку, провоцирующую мужчин на связь, а затем убивавшую их. Эта богиня имела три наиболее употребительных имени. Первое — это собственно Тласольтеотль, второе — Тлаелкани, которое означает «Пожирательница нечистых вещей», наконец, уже знакомое имя Ишкуина.

Выше отмечалось, что в имени Ишкуины заложено понятие «Четырехликая». Объяснение последнему заключается в том, что Ишкуина — это не одна, а фактически четыре богини-сестры, так называемые Тиакапан, Теику, Тлако и Хукотцин (представлены по степени старшинства). Одним из этих четырех имен, которые, вероятно, означали разные степени грехопадения, древние ацтеки обычно называли женщин, склонных к плотским грехам.

Чтобы понять смысл вышеизложенного, нужно иметь в виду, что Тласольтеотль была также одной из ипостасей сложного синкретического образа богини земли, известной под многими именами, в том числе и под именем Тетеоиннан, «Мать богов». Поэтому при всей сложной взаимосвязи между названными богинями все они в конце концов выражали универсальную идею, присущую многим мифологиям, — силы разрушения связывались с землей, в которую в итоге все уходит. Плотские грехи, «грязь» были для древних столь же конкретными, как и реальная нечистота, поэтому Тласольтеотль, пожиравшая их, очищала людей.

У богини плотского греха была параллель в лагере мужских божеств в виде бога Истлаколиушки. О нем уже говорилось как о боге с чертами астрального и военного культа. Он являлся патроном мужчин, совершивших грех. Как «владыка греха» или «ослепления» в пиктографических рукописях он изображался с завязанными глазами и обнаженным. Символом его была ящерица (это находило отражение и в ритуальном календаре), которая считалась существом «грубым, презренным, обнаженным».

Конечно, не всякая плотская любовь считается грехом, поэтому у ацтеков была богиня, покровительствующая ей — Шочикетсаль, богиня цветов. В Тлашкале также была «Богиня влюбленных», причем в числе наиболее почитаемых.

Но, видимо, в женщине древние ацтеки подозревали наличие предрасположенности к греху, умыслу, поэтому после первого знакомства с христианством и христианским вероучением они увидели параллель между Евой и еще одной своей богиней по имени Иснештли. Иснештли, «Ослепленная пеплом», была, согласно индейским мифам, «первой женщиной, которая согрешила». Грех ее состоял в том, что она «сорвала розу» (очевидно там, где это запрещалось богами, как в библейском сюжете). Иснештли рисовали в пиктографических рукописях плачущей, с глазами, засыпанными пеплом, и с цветком в руке — символом ее проступка и греха одновременно. С магическим обрядом очищения от этого проступка первой грешницы связан обычай ритуального ночного омовения, который совершали ацтеки в особые дни календаря.

Покровителем пиров, веселья, развлечений, земных радостей и удовольствий был у ацтеков бог Макуилшочитль, «5.цветок» (от названия дня в календаре), известный и под другим именем как Шочипилли, «Господин цветов». Его изображали в виде юноши, украшенного цветами. Он был покровителем ювелиров, мастеров, работающих с дорогими камнями и металлами. Шочипилли определяют как мужа богини агавы Майяуэль и сына Шочикетсаль, богини цветов. Компаньоном богини Шочикетсаль был бог Пилцинтекутли, идентичный Макуилшочитлю и Шочипилли.

Был у ацтеков и «Бог приглашенных гостей» по имени Омакатль (Омекатль), и всегда, когда правитель собирал гостей, идол этого божества находился на пиру. Имя Омакатля в переводе означает не что иное, как «2.тростник», что соответствует всего лишь названию дня в годичном календарном ритуальном цикле.

Был свой бог, во многом аналогичный Макуилшочитлю, и у сапотеков: он назывался Пише (Пихе). Среди образцов древней миштекской керамики встречаются антропоморфные изображения божества, сходные с образом ацтекского Макуилшочитля-Шочипилли.

Пиры, удовольствия, праздники были связаны и с образами богов вина. Символом вина и пьянства был кролик, которого индейцы воспринимали как животное, живущее без тяжких трудов, в праздности, беззаботности, удовольствиях. Поэтому в целом покровителями веселящих напитков назывались многочисленные боги, известные под общим именем Сентцон Тоточтин, «400 кроликов», где «400» — синоним понятия «много».

Но кроме этих богов, были и персонифицированные боги вина, как бы выделившиеся из общей массы. Наиболее известные из них — Ометочтли («2.кролик»), Макуильточтли («5.кролик»). Их имена соответствуют и дням в календаре, и своего рода степени опьянения.

Среди древнеацтекских богов вина называется и бог под именем Тотолтекатль, «Происходящий из Толлана» («Толлан» — «Страна индюков»), очевидно, хуастекский по своим первоначальным истокам, и бог Тепостекатль, «Тот, который из Тепостлана» (один из упоминавшихся несколько выше Сентцон Тоточтин, особенно почитавшийся в Тепостлане, находившемся в долине Куэрнавака (или Куаунауак).

Вообще же только в книге Б. Саагуна, главного источника по религии и мифологии ацтеков и некоторых других народов древней Мексики, называется до тринадцати имен богов вина, и сам этот автор отмечал, что богов вина «было много».

Весьма любопытно, что, как и в современном мире, в ацтекском обществе существовало то, что называется этнический стереотип. Так, у них было представление, что народ хуастеки, живший в восточных пределах государства, считался народом, любившим вино пульке (пульке — напиток на основе сока агавы); после испанского завоевания стал делать напитки покрепче: мескаль (крепостью до 20 градусов), текилу (водка на основе перегона пульке). У упомянутого несколько выше Б. Саагуна сообщается со слов информаторов-индейцев, что авторами «искусства делать вино» (пульке) называются четыре легендарных человека (даже приводятся их имена). Они изобрели вино на горе, называемой Чичинауиа, однако поскольку при производстве вино дает пену, эту гору также назвали Попоцональтепетль, что означает «Пенящаяся гора». Сделав вино, эти четверо пригласили людей на эту гору и дали им не больше чем по четыре чашки вина, поэтому никто из них не напился. Однако среди приглашенных был вождь народа хуастеков, который выпил пять чашек вина, опьянел, потерял контроль над собой, обнажился, сбросив с себя набедренную повязку. Это рассердило создателей вина, они собрались наказать вождя хуастеков. Однако тот, узнав об этом, вместе со своим племенем покинул гору и ушел в местность, называемую Пантлан (испанцы назвали ее Пануко). Имя этого вождя было Куэштекатль (Хуастекатль), отсюда его народ получил название хуастеки. Хуастеки в восприятии ацтеков были «большими обманщиками» и склонными к пьянству. Кстати, имя вождя хуастеков стало нарицательным: ругая кого-то за безрассудство, недостойное поведение, называли «Куэштекатлем».

Кроме тех богов и богинь, которых называли в той или иной форме связанными с врачеванием, знахарством (см. выше Тоси, ее же в облике богини бань Темаскальтеки, почитавшаяся как богиня лекарей, хирургов, акушерок; бог лекарственных трав Патекатль), следует назвать бога по имени Иштлитон, «Маленькое черное лицо» (еще одно его имя — Тлалтетекуин). Он считался богом здоровья, излечивающим болезни. Происхождение его имени связано с названием особой «черной воды», которая хранилась среди других в специальном сосуде и которую давали, например, больному ребенку.

Вообще же представления о происхождении, природе болезней в полном соответствии с той эпохой несут на себе отпечаток религиозных идей. Так, ацтеки полагали, что здоровье является благим даром богов, а недуги, напротив, наказанием за какие-то проступки. А так как важнейшая обязанность людей — почитание богов в виде прежде всего осуществления определенных ритуалов, то именно недостаточное внимание по отношению к ним приводит в качестве последствий к различным болезням и даже смерти. Отсюда — случаи массовых заболеваний, физическое и психическое нездоровье человека. Первым средством помощи в этом было, по мнению ацтеков, обращение с молитвами и пожертвования богам.

Поскольку боги посылали как здоровье, так и недуги, то их образы в сознании людей содержали этот дуализм благоприятного и неблагоприятного для человека. Большинство богов, которые упоминаются в связи с медициной, обладали и другими функциями (нередко более важными, чем функции, имеющие отношение к самочувствию людей). Фактически их связь с медициной была косвенным следствием основных функций, которые приписывались богам в структуре древнеацтекского пантеона.

Не все боги были мстительны, однако среди них встречались и наиболее суровые в этом отношении. Отсюда — взгляд на них более как на виновников разных видов патологии, чем на покровителей человеческого здоровья. Если говорить конкретно о богах, то можно констатировать: в силу различного способа формирования в сознании людей они имели разные функции, в том числе и в отношении болезней и недугов.

Собственно богиней деторождения считалась Сиуакоатль. Согласно ацтекским религиозно-мифологическим представлениям, она была первой женщиной, родившей ребенка. Ее изображали с телом из змей и с младенцем в утробе (между прочим, этимология ее имени отражает этот образ — змея как существо, ассоциирующееся с матерью-землей, раскрывает древнюю хтоническую природу богини).

Богиня Синтеотль покровительствовала будущим матерям, как и молодым побегам маиса. К ней обращались с мольбами о том, чтобы период вынашивания ребенка прошел нормально для здоровья женщины и плода, чтобы не случились выкидыш или преждевременные роды. Так как подготовка к родам и послеродовой период предполагали прием женщинами сеансов так называемых паровых бань, то идол этой богини обычно устанавливался в банях как гарант благополучия.

Бога, известного под именем Шолотль, ацтеки воспринимали как виновника рождения уродов или мертвых детей. А богиня Уоалтиситль была ответственна за сон детей. Считалось, что она находится у колыбели и убаюкивает ребенка.

Несколько божеств особо почитались повитухами, так как считались покровительствующими их занятиям. Правда, по представлениям ацтеков, эти богини одновременно выполняли и иные функции. Так, богине Макуилшочикетсалли (Макуилшочикетсаль), связанной с влагой и водной стихией, повитухи выказывали знаки внимания перед тем, как обмыть новорожденного и обтереть его вином. Но с ней же связаны такие болезни, как ревматизм, подагра. Упоминавшаяся выше Синтеотль была связана не только с деторождением, ее почитали и как покровительницу гигиены и чистоты.

Аналогичная ситуация складывалась и в связи со знаменитым богом Кетсалькоатлем. К нему обращались страдавшие бесплодием женщины, хотя у него были и иные функции: он был богом ветра, покровителем знаний, в том числе и медицинских. Неудивительно, что, исходя из его функции бога ветра, с ним связывали болезни органов дыхания (бронхит, пневмония и т. п.). С Кетсалькоатлем частично разделял функции бог дождя Тлалок, который был связан с болезнями, порожденными сыростью, холодом (пневмония, туберкулез, астма).

В ацтекской медицинской практике огромную роль играли лекарственные средства растительного происхождения. Соответственно в пантеоне ацтеков появились божества, так или иначе связанные с умением пользоваться этим бесценным даром природы. Более того, был даже целый ряд таких богов. Например, важнейшей покровительницей фармакологии, искусства составления лекарственных составов, была богиня Сапотлатенан. Ацтеки считали, что именно она впервые приготовила лечебный препарат на основе растительного субстрата. Ей приписывали также открытие уштли (ацт. uxtli, чернокорень лекарственный) — препарата, который индейцы активно использовали при лечении дерматологических заболеваний. Образ этой богини настолько значителен, что послужил, насколько нам известно, символом одного из национальных конгрессов по здравоохранению в Мексике.

Богиня Синтеотль, о которой речь шла выше, известная как покровительница хирургов, лекарей, занимавшихся кровопусканием, и фармацевтов, была связана и с лекарственными растениями. Богиня Тонантцин также почиталась теми, кто занимался траволечением, поскольку считалось, что она заботится о благополучном развитии всего, что произрастает из земли.

Несколько богов связаны с кожными заболеваниями. Так, бог Шилотепек (Хилотепек), отличавшийся чрезвычайной мстительностью к тем, кто его не почитал достаточным образом, мог наказать виновных, наслав на них чесотку, экзему и др. После испанского завоевания Мексики он стал восприниматься ацтеками как бог, насылающий оспу — болезнь, прежде им неизвестную. В этом ряду следует назвать и бога Нанауатля. Ацтеки представляли его чрезвычайно отталкивающим по внешнему виду, с гнойниками, кровоточащими ранами на теле, что было следствием ритуального самоистязания, служившего, в свою очередь, показателем особого религиозного рвения. Этот бог покровительствовал больным проказой, бубонной чумой, страдавшим слоновостью и др.

Не очень значительное в ацтекском пантеоне божество по имени Амимитль ассоциировалось с дизентерией. Патроном тех, кого ныне называют психиатрами, был Шоалтекутли (Хоалтекутли), покровительствовавший сновидениям. Тласолтеотль, своего рода древнеацтекская Венера, богиня чувственных наслаждений, считалась покровительницей гинекологии, венерологии, педиатрии.

Телесное благополучие, в конечном счете сама жизнь людей зависели от всех основных богов древнеацтекского пантеона. Это касается, к примеру, таких двух диаметрально противоположных по функциям богов, как упоминавшийся выше Кетсалькоатль и Тескатлипока. Первый из них олицетворял идею бескровных жертвоприношений богам, второй, напротив, был одним из символов кровавого древнеацтекского культа. Тескатлипока, по представлениям ацтеков, был необычайно жесток и злопамятен, он мог наслать практически любой недуг. Его антипод Кетсалькоатль также мог наказать болезнями, поэтому, когда кто-нибудь заболевал и состояние его непрерывно ухудшалось, необходимо было, помимо проведения лечения и совершения определенных ритуалов, покрыть масками идолы Тескатлипоки и Кетсалькоатля, а также дать обет в случае выздоровления до конца обслуживать храмы этих богов.

Приведенный выше пример религиозного ритуала, связанного с лекарской практикой древних ацтеков, — лишь один из множества совершавшихся в доиспанский период. Поэтому неудивительно, что в доколумбову эпоху лекарское искусство и знахарство, практические знания и магия составляли единое целое.

Весьма необычно, но была у ацтеков и богиня, покровительствовавшая «прокаженным и людям, страдающим от незаживающих ран и язв» по имени Атлатонан. Примечательно, что поклонение ей по ритуальному календарю было одновременно с праздником, посвященным маису. В этом случае, очевидно, срабатывало представление о том, что кожа больного, поврежденная болезненными ранами, аналогична листьям, покрывающим зерна маиса, и очищение от них, освобождение зерен равнозначно заживлению ран.

Не исключено, что равным образом следует понимать и образ бога маиса и плодородия Шипе Тотек («Наш владыка в ободранной коже»), с которым связывалась такая неприятная болезнь, как болезни ушей, он также считался насылающим оспу.

Среди других специфических богов, известных по источникам, следует отметить богиню «бедности и скаредности», которую почитали в городе-государстве Тлашкале (имя ее не сохранилось), сапотекского «бога снов» (чье имя также неизвестно).

Бог-покровитель отоми Уэуэкойотль, «Старый койот», у ацтеков считался «богом лжи». Здесь, вероятно, сказались предрассудки относительно народа отоми, наименее цивилизованного среди других, находившихся под контролем и влиянием ацтеков.

Божеством, олицетворявшим все двойное, близнечное, был Шолотль. Иногда его считали демоническим братом-близнецом Кетсалькоатля, то есть как бы антиподом этого благожелательного божества. Неслучайно, что имя легендарного вождя чичмеков-номадов, заполнивших Мексиканскую долину в момент и после гибели тольтекской культуры, олицетворением которой считался правитель Кетсалькоатль-Топильтцин, было Шолотль. Шолотль стоит у истоков нового и последнего этапа доиспанской Мексики, ацтекского, в отличие от тольтекского, характеризующегося большей воинственностью.

Под общим именем Сиуатетео, «Богини», или Цицимиме, «Чудовища, спускающиеся сверху» (то есть с неба) известны многочисленные духи, которые были, по представлениям древних ацтеков, душами женщин, умерших при родах. По другим данным, Цицимиме — это общее обозначение всех богов. Как бы то ни было, эти духи (о них см. также и далее) были чрезвычайно опасны для людей, и прежде всего для детей, поэтому в специальные периоды времени предписывалось соблюдать в связи с ними особые меры предосторожности.

Представленный выше древнемексиканский и прежде древнеацтекский материал показывает, что пантеон не исчерпывает всех известных богов, хотя главные безусловно охарактеризованы. Образы многих из этих богов еще найдут свое отражение в специальном анализе тех представлений древних мексиканцев, которые охватывают природу и общество. И, как увидим ниже, в этих представлениях будет достаточно много необычного и своеобразного на взгляд современного человека.

Естественно предположить, что вся эта многочисленная армия богов нуждалась в изрядной доле внимания со стороны людей. И действительно, многочисленные обряды и ритуалы, сменяя друг друга, составляли то, что называется религиозной жизнью древней Мексики. Эти обряды и ритуалы протекали и осуществлялись в самых разных формах, местах, но большинство из них не обходилось без идолов и храмов.Статуи богов, главный объект почитания, были различной величины и изготовлялись как из дорогих материалов, типа драгоценных и полудрагоценных камней и металлов, так и более доступных — обычного камня, глины и даже теста. Известно сообщение об идоле-мумии у народа отоми.

Фигуры идолов обычно обряжали в одежды и атрибуты соответствующих богов и устанавливали на особых возвышениях в храмах, дворцах, специальных сооружениях на перекрестках дорог (типа часовен), на рынках, в других общественных и присутственных местах.

Древнемексиканские храмы по большей части представляли собой деревянные, каменные или глинобитные строения, помещенные на вершине ступенчатых пирамид (чаще прямоугольных) в плане. В качестве оснований могли использоваться как естественные образования, так и искусственные насыпи, особенно в низменных районах, из камня, земли и др. По платформе пирамиды проходила лестница (или лестницы), по которой и поднимались участники ритуалов, направляясь в святилище.

В зависимости от характера божества, его важности храмы по возможности украшали резьбой, скульптурой и т. п. Размеры пирамид и самих храмов были, естественно, различными — как небольшие, так и гигантские, подобно пирамидам Солнца и Луны в Теотиуакане, относящимся к одноименной классической культуре.

Храмы периодически обновляли, перестраивали, причем повод для этого мог быть и чисто светским по характеру (ветхость, приход к власти нового правителя, пожелавшего отметить это обновлением храмов). Кстати, и в том и в другом случае заменялись и некоторые идолы.

Вход в храмы, точнее в помещения, где находились святилища, алтари, был разрешен только жрецам или служкам, следившим за чистотой. При входе в алтарное помещение полагалось снимать обувь.

У ацтеков и, надо полагать, у других близких им по социальному уровню и культуре народов были, кроме того, и специальные, особые домашние алтари с фигурками божеств, перед которыми они совершали личный ритуал.

Индивидуальные молитвы богам, а также некоторые другие части частного религиозного ритуала древние ацтеки, например, выполняли, сидя на корточках.

Обряды совершали не только дома или в храмах. Отправляясь в военный поход или торговую экспедицию, мексиканцы брали с собой фигурки наиболее важных богов для совершения ритуала даже в таких походных условиях.

Известно было и то, что можно назвать паломничеством. В древнеацтекском варианте оно состояло в том, что некоторые общественные, религиозные обряды совершались только в определенном месте, даже если для этого приходилось покидать пределы столицы, г. Теночтитлана. Например, среди таких мест следует назвать священный город Теотиуакан, считавшийся городом богов и где, согласно одному из мифов, произошло рождение Солнца (см. гл. 2). Две его гигантские пирамиды-храмы, посвященные Солнцу и Луне, были связаны с культом соответствующих божеств.

Древняя культовая практика, народная жизнь не мыслилась без ритуальных песен, танцев, игр, а также хотя бы самого скромного музыкального сопровождения. И действительно, например, во дворце правителя Теночтитлана было специальное помещение, где собирались певцы и танцоры со всей Мексики, чтобы в «ожидании приказаний правителя, увидеть и услышать новые песни и танцы». Музыканты имели не только инструменты, но и особые одежды, украшения, атрибутику. Это платья-накидки, сотканные в виде сети, раскрашенные маски с «продырявленными носами» и длинными распущенными волосами, причем таких одежд и украшений было «столько, сколько разных песен они пели», то есть гимнов богам.

Сохранился ацтекский миф, в котором излагаются обстоятельства приобретения людьми музыки и танцев. Это событие связано с деятельностью великих богов ацтекского пантеона — Тескатлипоки и Эекатля. Первый из них, согласно сюжету, приказал второму «идти за море», в «Дом Солнца», где было «много музыкантов», которые обслуживали солнечное божество. Придя на берег моря, Эекатль призвал к себе помощников — «черепаху», «полуженщину-полурыбу», а также «кита». Он приказал им «сделаться мостом», чтобы можно было, пройдя по воде в «Дом Солнца», привести оттуда к людям музыкантов с их инструментами. Между тем Солнце, увидев опасность со стороны Эекатля, запретило музыкантам отвечать пришельцу, ибо тот, кто отзовется, должен будет пойти с ним к людям. Солнечные музыканты были одеты в «четыре цвета» — белый, красный, желтый, зеленый, что, должно быть, соответствовало различным по характеру музыкальным жанрам. Прибыв в «Дом Солнца», бог ветра позвал музыкантов пением, на что один из них все же отозвался и ушел с большой охотой вместе с Эекатлем. Так бог Эекатль добыл музыку, которую, как заключает миф, индейцы используют во время различных праздников.

Значительна обрядовая сторона в связи с вином. Ацтеки, когда делали новое вино, устраивали специальный праздник с той целью, чтобы их не преследовали несчастья. У народа отоми после приготовления сока из агавы выполняли особые магические обряды. Сначала брызгали немного сока в огонь, затем опрыскивали им двери в знак спокойствия и благополучия в семье. Вообще же употребление вина строго регламентировалось. По историческим данным, нельзя было пить вино без разрешения жрецов или судей. Строго было запрещено употребление вина беременным женщинам. Появляться навеселе было стыдно для воинов. Вино давали пить только больным и старикам, а также тем, кто выполнял тяжелую работу, например, перетаскивали деревья и камни. На свадьбах и праздниках лицам старше тридцати лет разрешалось пить по две чашки вина. Одним из наказаний для пьяниц было то, что их на рынке публично остригали.

Древнемексиканский обряд — это сложная система взаимосвязанных действий. Она включала в себя жертвоприношения, ритуальные бои, танцы, чтение и пение религиозных молитв и гимнов, различного рода посты, запреты, в том числе воздержания.

Жертвы, какие приносили богам, самые различные — цветы, плоды, дичь, домашняя птица, также обычным было сжигание каучуковых шариков (считалось, что их запах приятен богам) и др.

Огромная роль принадлежала ритуальному самоистязанию, которое совершали как жрецы, так и все остальные люди. Смысл и назначение ритуального самоистязания у древних мексиканцев в принципе мало оригинальны — так доказывалась особая преданность богам, демонстрировалось желание быть замеченным богами и т. п. Некоторую специфичность ритуальному самоистязанию придавало то, что особая роль отводилась крови. Человеческая кровь считалась пищей богов, прежде всего солнечного бога, дающего свет и тепло. Поэтому извлечение ее — одна из целей такого самоистязания. Здесь использовался ряд основных приемов (имевших к тому же свои специальные, установившиеся названия). Наиболее распространенный из них — извлечение крови из разных частей тела (преимущественно мягких, а также носа, языка, ушей, губ, половых органов) с помощью уколов колючки агавы. Более болезненный прием предполагал использование специальных веревок (или жил животных и птиц). В данном случае в подходящих для этого частях тела (например языке, ушах, губах) делали сквозное отверстие, куда вдевали веревку. Двигая ее, можно было, вызывая раздражение, извлекать больше крови и значит заслужить благосклонность богов. Сочившуюся кровь собирали на листы индейской бумаги, которую затем помещали перед идолом или сжигали на ритуальном огне; сгоравшая при этом кровь была жертвой. Кровью мазали рот идола, просто капали в огонь и др. Раннеколониальный автор Ф. Л. Гомара писал, что индейцы «очень склонны ко лжи», поэтому чтобы исправить этот недостаток, бог Кетсалькоатль ввел практику извлечения жертвенной крови из языка. Как кажется, подобная трактовка ритуальной практики слишком явно содержит христианское морализаторство.

Почти все без исключения боги требовали также человеческих жертвоприношений, вопрос о которых является одним из самых непростых, даже запутанных. С одной стороны, нельзя отрицать существование этой практики, но с другой — невозможно поверить цифре, согласно которой, например, ацтеки могли принести в жертву за один день до 20 тысяч человек! Совершенно очевидно, что испанские конкистадоры, христианские миссионеры специально и заведомо преувеличивали размеры таких жертвоприношений, чтобы оправдать и собственную жестокость, и необходимость, благость христианства и христианизации индейцев.

Никто не может сейчас назвать достоверную цифру, соответствующую размерам человеческих жертвоприношений, однако описание тех правил, норм, предписаний, что требовались для их осуществления, отчасти проясняют эту проблему. Прежде всего, объектом жертвоприношений были чаще всего и даже в подавляющем большинстве случаев чужеземцы-военнопленные. В жертву богам могли принести строптивых рабов-соплеменников, преступников, однако эта возможность предполагала соблюдение определенных условий, например когда специальный суд признавал их неспособными к исправлению. В редких случаях родители продавали своих собственных детей на цели ритуального жертвоприношения по причине религиозного рвения или заурядной нужды, но, очевидно, это было действительно редко, поскольку известно, что когда детей приносили в жертву, то их родители горько плакали.

Сама процедура человеческих жертвоприношений проводилась и обставлялась по-разному, в зависимости в том числе и от божества, в честь которого она совершалась. Несчастная жертва при этом выступала как имперсонатор, заместитель и воплощение определенного бога, обряжалась в одежды и символы его, называясь поэтому Ишиптла, «Образ бога».

Любое из подобных жертвоприношений было лишь трагическим этапом в обрядах, которые продолжались порой до нескольких дней, недель, в течение которых жертвы нередко жили в комфортной обстановке и не знали проблем ни в чем. Люди, предназначавшиеся для жертвоприношений, знали о своей конечной судьбе. Для того чтобы они не испытывали муки, страха смерти, их перед ритуалом поили особым пьянящим напитком, который назывался «божественное вино». Кроме того, непосредственно перед принесением в жертву им в лицо сдували наркосодержащий порошок.

В свете всего сказанного считать эти жертвоприношения бойней, бессмысленным убийством нельзя: для древних мексиканцев они были формами именно религиозного ритуала. Акты человеческих жертвоприношений действительно были ужасны, но, как справедливо отмечал один из исследователей, мы не имеем права осуждать эти народы с высоты нашего времени, добавим, отнюдь и далеко не безгрешного. Разумеется, в восприятии самими древними мексиканцами этих ужасных ритуалов огромную роль играло господствующее религиозное мировоззрение, находившее им оправдание. Однако не следует думать, что это восприятие было абсолютно бесстрастным, спокойным. Практически все народы древней Мексики, применявшие человеческие жертвоприношения, за исключением разве что ацтеков Теночтитлана, стремились показать и доказать, что ужасный ритуал изобрели не они, но лишь заимствовали от других. Во всяком случае, именно так информировали испанцев, когда те пришли в Мексику в начале XVI в.

Наиболее традиционно начало человеческих жертвоприношений индейские источники, а вслед за ними и раннеколониальные, европейские, возводят и относят к X–XI вв., когда рушилась культура тольтеков, предшественников ацтеков. Тогда прежде миролюбивые и культурные тольтеки поддались этому кровавому искушению. В действительности ритуальные убийства практиковались в разных местах древней Мексики.

Несчастной жертве жрецы обычно внушали, что после смерти ее ждет блаженство загробной жизни. Однако не следует думать, что смерть всеми признавалась с готовностью, покорностью обреченного. Этому есть ряд доказательств.

Один из ранних историков-монахов XVI в. Д. Дуран писал, как во время одной из многочисленных военных экспедиций ацтеки захватили множество пленников. По пути в Мехико-Теночтитлан несчастные якобы плакали, ибо знали, что их ждет смерть при жертвоприношении.

Известно о случаях нежелания быть жертвой и у отоми. Одна из групп отоми имела идола в виде мумии умершего вождя. Этому божеству якобы каждый месяц было необходимо приносить в жертву пять самых красивых девушек. Но однажды одна из девушек отказалась от чести быть принесенной в жертву. Тогда ее стали уговаривать, убеждая, что после принесения в жертву она (то есть, очевидно, ее душа) станет сопровождать бога, жить в довольстве и беззаботности. Девушка якобы ответила, что вполне довольна своей настоящей жизнью и согласится на принесение себя в жертву только в том случае, если ей докажут, что эта мумия действительно является богом. Жрецы ее долго уговаривали, но не смогли убедить, а принести в жертву помимо ее воли и желания, по правилам, как будто не могли. Как сообщает источник, в конце концов девушка убежала от них, и ее никто больше не видел.

Древние мексиканцы использовали разные формы жертвоприношений: вырывание сердца из груди живого человека, обезглавливание, сжигание на костре, утопление, убийство стрелами. У народа чалька (живших рядом с ацтеками на озере Тескоко), например, предпочитали приносить в жертву несчастных, убивая стрелами, когда жертвоприношение было в честь божества охоты. И, как уже отмечалось, в некоторых случаях при всем при этом несчастных заставляли участвовать в ритуальных спектаклях, боях и т. п.

Еще одна крайне отталкивающая черта древнемексиканской и прежде всего древнеацтекской религиозной практики — ритуальный каннибализм. Источники сообщают, что обычно тело жертвы передавали в дом того, кто захватил его в плен, где оно и поедалось родственниками и друзьями последнего.

Однако это слишком буквальное и однозначное понимание отвратительного ритуала, поскольку, как указывалось, жертва выступала в роли имперсонатора божества, то, поедая мясо жертвы, участники ритуала осуществляли таким образом связь со сверхъестественными силами. Далее, с учетом того, что число жертв явно преувеличивалось, соответственно, нельзя представлять дело таким образом, что это было заурядное насыщение участников ритуала: для обряда богоедения (каким и был древнемексиканский каннибализм) достаточно было самой малой частицы тела несчастного. Подтверждением того, что дело обстояло именно так, служит то, что в древней Мексике неизвестно было людоедство как таковое.

Ритуальный каннибализм распространялся как будто только на принесенных в жертву врагов. Более того, хозяин жертвы не прикасался к плоти несчастного, поскольку считалось, что с того времени, как он брал пленника, последний становился его сыном, а он — отцом (поэтому ел ритуальное мясо других жертв).

Ритуальный каннибализм как обряд был, видимо, первоначально распространен не у всех древних мексиканцев, во всяком случае известно, например, что жители города-государства Тлашкалы восприняли его у жителей Чалько (южная часть Мексиканской долины). Одним словом, заимствование играло здесь не последнюю роль.

Одно из первоначальных храмовых сооружений, имевших отношение к кровавому ритуалу, — так называемый тцомпантли. Тцомпантли — это сооружение, чем-то напоминающее лестницу: к двум вертикально установленным столбам прикреплялось несколько горизонтальных прутьев (их вдевали в отверстия, специально для этого сделанные в столбах). На прутья надевали головы несчастных, принесенных в жертву. На одном пруте нанизывали до двадцати штук. Д. Дуран, еще располагавший возможностью в середине XVI в. видеть остатки такого сооружения, сообщал, что, после того как жертвы погибали и их мясо съедали, черепа возвращали жрецам, которые и помещали их на тцомпантли. Там череп оставался до тех пор, пока не разрушался естественным образом. Когда тцомпантли ветшал, его обновляли и убирали остатки черепов на земле вокруг него. По словам Д. Дурана, на его вопрос, что делали с волосами жертвы, индейцы-информаторы ответить не могли; очевидно, волосы оставались на голове, пока не отваливались естественным образом. Что касается костей жертвы, то, по словам того же Д. Дурана (опиравшегося на сообщение аборигенов), они доставались тому человеку, который взял ее в плен: их прикрепляли к особым шестам, которые выставляли возле дома как трофей.

В ходе археологических работ, проводившихся еще в 60-х годах XX в., на месте нынешней площади Трех Культур в г. Мехико было обнаружено более чем сто черепов, некогда висевших на тцомпантли. Тогда же одним из исследователей было высказано предположение, что волосы, мозг, язык и другое отделялись от черепа, прежде чем его помещали на тцомпантли. Строя подобные сооружения и выставляя черепа, мексиканцы стремились таким образом как можно настойчивее напоминать богам о тех жертвах, которые им принесены.

Не только жрецы, но часто и другие участники различных ритуалов, причем необязательно кровавых, применяли средства, стимулирующие общение с божеством. Крайняя форма таких ощущений — галлюцинации. Ее искусственно вызывали, вдыхая едкий дым (от сжигания специально составленных пожертвований), потребляя растения, обладающие наркотическими свойствами. Речь идет о травах (прежде всего табаке), кореньях, кактусе, ядовитых грибах. Дж. Дж. Фрэзер еще в конце XIX — начале XX в. писал, что привести себя в состояние одержимости (одержимость божественным духом — представление о том, что божество вселяется в человека) можно двумя основными путями: напиться теплой крови только что принесенной жертвы и вдыхать едкий дым от сжигания специальных составов.

Огромная роль в религиозном обряде принадлежала и различным ритуальным играм и боям, суть и смысл которых станет более понятен из дальнейшего повествования.

В целом же человеческие жертвоприношения и другие менее жестокие виды религиозного ритуала представляли собой в высшей степени театрализованное действо, производящее сильнейшее эмоциональное воздействие на присутствующих. Исполнение ритуалов как коллективных, так и индивидуальных было святой обязанностью и за неточное исполнение или недобросовестное отношение к ним жестоко наказывали.

Как и многие древние народы, народы традиционных культур, мексиканцы в доиспанский период создали систему календаря и календарных расчетов, которые позволяли им фиксироваться во времени, организовывать свою личную, общественную, религиозную жизнь в соответствии с уже рассмотренным течением событий и явлений природы с человеческими возможностями и реалиями окружающего мира.

Таким образом, анализ ацтекского календаря также показывает наличие в системе мировоззрения цивилизаций доколониальной Мексики общего всем народам этапа в становлении системы счета времени. Ацтеки, как и большинство народов Мексики доиспанского периода, основывались на древнейшей, архаической системе счисления времени. Имеется в виду идея цикличности как основополагающая в системе представлений о времени.

Дело в том, что календарь древних народов Мексики был отражением их мифологического сознания, в котором отразились наблюдения над окружающим миром и человеком. Постоянная повторяемость смены дня и ночи, тепла и холода, жизни и смерти приобрела в их сознании (как и сознании других древних народов) глобальный, всеобщий характер, как представляющая собой извечный и бесконечный всеобщий цикл. Последующий цикл повторял предыдущий по основным показателям, связывая, таким образом, прошлое с настоящим и будущим. На этом, кстати, основана и идея связи поколений и культ предков. Отсюда, например, ритуальное убийство — это не только акт смерти, но одновременно и магическое средство, способствующее возрождению природы, если ритуал проводился в рамках аграрного культа.

Немногие народы древности (ацтеки к ним не принадлежали) пришли к линейному принципу счисления времени, когда оно представляется в виде потока времени от некоего начала, точки отсчета. Европейские народы, например, перешли на линейный, хронологический счет с момента принятия христианства (в этом случае началом отсчета принимались момент Сотворения мира или Рождество Христово). Но даже у христианских народов эти два календаря до сих пор сочетаются: когда проводятся ежегодные праздники с дохристианскими корнями, на них, как правило, «наложены» праздники христианские. Это является проявлением компромисса языческого и христианского сознания или, как в нашем случае, циклического и линейного счисления времени.

О том, что архаическая модель цикличности течения времени была весьма сильна у ацтеков, можно проследить и в последующем.

Действительно, значение календаря, как такового, было столь велико, что в пантеоне появлялись боги, которые специально покровительствовали ему. Например, у жителей Тлашкалы была «Богиня колдунов и предсказателей» (имя которой, к сожалению, не сохранилось.

Через полтора века после испанского завоевания некий Гонсало де Бальсадобре, помощник приходского священника сапотекского города Сан Мигель Соло де Вега, написал рапорт, в котором говорилось о живучести идолопоклонничества среди сапотеков. Он назвал группу богов специально, особо связанных с сапотекским календарем. Это были якобы боги, с которыми «умные», «умелые» люди консультировались относительно «течения лет». Сообщалось, что сапотекский 260-дневный календарь был разделен на четыре периода по 65 дней; есть сведения и о ритуальном календаре, состоявшем из четырех 52-дневных периодов.

Что касается наиболее хорошо изученного и освещенного в источниках, впитавшего в себя предыдущую традицию древнеацтекского календаря, то он основывался на комбинации цифр от 1 до 13 и 20 знаков дней (цифра 20 в этом случае, очевидно, восходит к общему числу пальцев на руках и ногах). Эти 20 знаков были следующие: «крокодил» («аллигатор»; или «сипактли», некое фантастическое существо), «ветер», «дом», «ящерица», «змея», «смерть», «олень», «кролик», «вода», «собака», «обезьяна», «трава», «тростник», «ягуар» («оцелот»), «орел», «гриф» (или «индюк»), «движение» (или «землетрясение»), «кремень» («кремниевый нож», «каменный нож»), «дождь», «цветок». Как видно, большинство этих названий ассоциировались со вполне конкретными явлениями, существами, предметами, исключение составлял разве что только первый знак (один из вариантов его названия, «сипактли») .

Каждый из 20 знаков ассоциирован с определенной богиней или богом:

«Крокодил» или «водяное чудовище», божество земли

«Ветер» Кетсалькоатль в облике бога ветра

«Дом» Тепейолотль, бог гор

«Ящерица» Уэуэкойотль, бог лжи, бог-покровитель отоми

«Змея» Чальчиуитликуэ, богиня воды

«Смерть» Текикистекатль, бог Луны, мужская ипостась

«Олень» Тлалок, бог дождя

«Кролик» Майяуэль, богиня агавы

«Вода» Шиутекутли, бог огня

«Собака» Миктлантекутли, бог смерти

«Обезьяна» Шочипилли, бог цветов

«Трава» Патекатль, бог врачевания

«Тростник» Тескатлипока, великий бог

«Ягуар», «оцелот» Тласольтеотль, богиня земли, «пожирательница грязи»

«Орел» Шипе Тотек, бог сева и плодородия

«Гриф» Итцпапалотль, богиня звезд и войны

«Движение», «землетрясение» Шолотль, бог всего двойного, демонический близнец Кетсалькоатля

«Кремень» Чальчиутотолин, бог Тескатлипока в облике птицы (грифа или индюка), украшенной драгоценностями

«Дождь» Чантико, богиня домашнего очага

«Цветок» Шочикетсаль, богиня цветов.

В древнеацтекской мифологии сохранился сюжет, повествующий о том, как был создан календарь. Творцами его названы Сипактональ и Ошомоко — по одним версиям, боги, по другим — первопредки людей. Как бы то ни было, они решили создать календарь, но долго спорили, с какого же знака его начать. Наконец Сипактональ остановила выбор на некоем существе, называвшемся «сипактли», которое «индейцы рисуют в виде змеи и говорят, что оно живет в воде». Они «уговорили» это существо быть первым из 20 знаков дней календаря. Так появился первый из двадцати знаков календаря и первый день — «1. сипактли» («1.крокодил»). Затем «положил» два тростника, итак появился следующий день в календаре, «2.тростник». Потом «их внук» связал цифру «3» со знаком «дом», что дало третий день, «3. дом» и так далее, пока не были использованы цифры от 1 до 13. Затем они начали новый счет от 1 до 13, добавляя к ним оставшиеся знаки дней (из 20 знаков дней).

В этом мифологическом сюжете верно изложен основной принцип построения календаря. Действительно, на основе сочетания 20 знаков дней и чисел от 1 до 13 древние ацтеки получали два разных календаря, каждый из которых имел свое специальное название. Один из них — аграрный, солнечный календарь, другой имел отношение к гаданиям, предсказаниям и т. п.

Солнечный календарь состоял из 365 дней, а гадательный — из 260 дней. В первом случае, период в 365 дней разделялся на 18 месяцев по 20 дней с 5 дополнительными днями (18 × 20 + 5 = 365). Во втором случае 260 дней раскладывались на 20 периодов по 13 дней.

Эти два календаря, как видно, имели разную продолжительность, поэтому, будучи наложены в начале счета один на другой, в конце не совпадали, и солнечный, естественно, был больше (табл.). Каждый из этих календарей в системе общественной и религиозной жизни ацтеков выполнял свою роль.

Менее сложен для восприятия аграрный календарь. Это был именно солнечный календарь, поскольку по длительности соответствовал 365 дням. Он, как уже говорилось, состоял из 18 20-дневных периодов (месяцев) с 5 дополнительными днями в конце.

Земледельческий цикл в древней Мексике складывался в соответствии с наличием в этом районе Америки дождливого и сухого сезонов. Поэтому и солнечный, аграрный календарь начинался здесь с наступления дождливого сезона (а например не в день весеннего равноденствия). Но, что существенно, 365-дневный цикл начинался всегда в один и тот же день (в отличие от 260-дневного, как увидим ниже).

Существуют проблемы, связанные с тем, как соотносить начало индейского аграрного календаря и годового европейского. Дело в том, что два важнейших раннеколониальных автора, Д. Дуран и Б. Саагун, называют разные числа: первый считает таким днем 1 марта, а второй — 2 февраля. Именно отсчет со 2 февраля и берется ниже за основу:

С каждой из 18 20-дневок-месяцев был связан особый праздник (главным образом земледельческий) и определенное божество (принадлежащее, как правило, к числу наиболее важных). Название праздника, выпадавшего на первый день (или дни) 20-дневки, давало название и целому месяцу.

Первый месяц, открывающий новый год, который по европейскому календарю соответствовал 2 февраля, начинался праздником в честь бога дождя Тлалока, богини воды Чальчиуитликуэ и бога ветра Эекатля (точнее Кетсалькоатля в такой ипостаси). Он известен под четырьмя названиями, по сути, раскрывающими содержание праздника. Первое название было «Держащий в руках год» (то есть открывающий начало 365-дневного цикла) или, если делать буквальный перевод, «Держащий в руках букет»; «Год» и «букет» в метафорическом языке ацтеков обозначились одинаково, в связи с чем, чтобы отразить это название, в своих пиктографических рукописях индейские художники изображали человека, державшего в руках букет. Второе название этого месяца, само за себя говорящее, — «Время, когда начинают цвести деревья». Третье название первого месяца означает «Закрытие воды». Сами индейцы-информаторы вразумительного толкования его дать не могли, но не исключено, что оно связано с тем, что в это бремя на поля выпадает достаточно дождей, и земледельцы долго не будут нуждаться во влаге. «Зеленое и нежное семя» — таково четвертое название первого 20-дневного месяца в 365-дневном агарном календаре.

Во время главного праздника этого первого месяца мужчины и женщины, старые и молодые, отправлялись на кукурузное поле смотреть на растения, нежно касаться их (традиция любования молодыми растениями). Они также срывали несколько стеблей и несли их в храм, где делали специальные жертвоприношения пищей, драгоценными вещами, перьями редких птиц (перья птиц использовались в ремесле при производстве специальных тканей, штандартов, знаков различия), молились богам о плодородном годе. Но кроме таких жертвоприношений, наличествовали и человеческие. В течение месяца приносили в жертву детей (чаще на вершинах холмов, гор, где, как полагали, находились жилища богов дождевых туч, дождя, воды, сбегающей вниз). Красочная процессия жрецов и участников обряда, сопровождаемая музыкантами, танцорами, гимнопевцами, несла на носилках разодетых детей к мосту ритуала, где и приносили их в жертву богам воды, дождя и ветра, вынимая сердце. Согласно глубинному смыслу этого жуткого действа, чем горше плакали дети, тем сильнее должны быть дожди.

22 февраля начинался второй месяц года. В этот день ацтеки отмечали праздник в честь Шипе Тотека, называвшийся «Сдирание кожи человека». Разъяснение смысла этого ужасного ритуала уже было дано: кожа жертвы — аллегория листьев початка маиса, и Шипе Тотек, таким образом, выступал как божество плодородия (к тому же первым, согласно религиозно-мифологическим представлениям, совершившим это жертвоприношение). Объектом жертвоприношения являлись пленники, взятые в бою. Те, кто взял в плен, вырывали у несчастных клок волос и держали дома в качестве реликвии. Делали они это в племенном храме перед жертвенным огнем.

Перед тем как принести пленников в жертву, воины устраивали с ними ритуальные бои, причем несчастных привязывали короткой веревкой за ногу к специально сооруженному большому камню, а в руки давали чисто символическое оружие. «Боролись» с ним обычно четыре воина, поэтому исход боя был вполне предрешен. После этого, схватив жертвы за волосы, владельцы пленников тащили их по ступенькам пирамиды наверх, к жертвенному камню. При этом одни пленники из-за ужаса и боли теряли сознание, другие находились в наркотическом или алкогольном беспамятстве. Здесь пятеро жрецов бросали несчастного спиной на камень. Четверо жрецов держали ноги и руки, а пятый — голову. Для удержания конечностей и головы имелись специальные каменные скобы — наручники, которыми их прижимали к поверхности алтаря. Главный жрец ритуала ловким, быстрым и расчетливым движением рассекал грудь, вынимал сердце, поднимал высоко над головой (предлагая богам, Солнцу) и затем бросал его в специальный тыквенный сосуд. Отделив голову от тела и слив кровь в сосуд, жрецы отдавали последний хозяину пленника, а изуродованное тело несчастного бросали вниз на ступени пирамиды. Там на небольшой нижней площадке несколько стариков брали тело и несли его в племенной храм, где расчленяли на куски для последующего ритуального пира. Перед тем как расчленить тело, они сдирали с него кожу и, надев ее, устраивали ритуальные, мнимые бои друг с другом, имитируя взятие в плен.

Третий 20-дневный период, или месяц начинался 14 марта и совпадал с праздником, носившим несколько странное название «Малое просверление» в отличие от «Большого просверления», праздника, отмечавшегося в следующем месяце. Д. Дуран, дающий информацию об этом, сообщал, что сам затрудняется с переводом на испанский этого необычного названия. Он признавался, что понял его таким образом, что под данным именем ацтеки знали созвездие, которое напоминало птицу, пронзенную костью. Примечательно, что и идол, которому поклонялись в этот день, представлял собой красивую птицу, тело которой пронзала кость; именно идол носил такое необычное имя. На момент появления созвездия на небе выпадало начало периода не очень сильных дождей (к концу месяца они усиливаются, именно поэтому следующий месяц получил название «Большое просверление»). От себя добавим, что, очевидно, по представлениям древних ацтеков, имело место «продырявливание» неба, откуда проливался на землю дождь. Это был, таким образом, еще один праздник бога дождя.

В первый день праздника «Малое просверление» собирали первые плоды и особенно цветы, которые затем жертвовали в храмах. До тех пор пока не проходил этот праздник, никто не мог нюхать цветы. Считалось, что цветы привлекают души умерших в облике, в том числе, бабочек, поэтому вдыхание аромата цветов — это вместе с тем что-то вроде ритуала, связывающего живых с предками. Естественно, что такое общение требовало особого порядка и правил. Несмотря на то что праздник сопровождало использование прекрасных цветов, по существу своему он был столь же кровавым, что и предыдущие, да и последующие тоже. Поскольку он был праздником Тлалока, то, как и во втором по счету месяце, жертвовали детей. Он также считался профессиональным праздником тех, кто занимался выращиванием цветов (для ритуальных целей их требовалось много).

Второе значение названия «Малое просверление» (о котором сообщал тот же автор, Д. Дуран) связано со смыслом обряда, тогда же имевшего место. Он проводился на десятом дне месяца, то есть в его середине, и состоял в том, что дети до 12 лет (включая самых маленьких) осуществляли кровопускание (или им помогали его делать). Прокалывание ушей, языка, губ и пр. проходило под контролем старейшин, которые для этого ходили буквально от дома к дому. В случае, если дети выполняли все как положено, старейшины вешали им на шею нить с глиняной бусинкой, змеиной костью или даже небольшой фигуркой. Кстати, именно такие предметы находят археологи во время раскопок по всей Мексике. Обнаруживают их на своих полях и современные крестьяне во время сельскохозяйственных работ. Что касается фигурок, то чаще они изображают божества плодородия, земли, воды.

В этом же месяце завершался отталкивающий обряд предыдущего месяца. Процессия с кожей несчастных жертв проходила по улицам в сторону храма. От нее при этом, как утверждал один из источников, исходил «запах дохлой собаки», поскольку в течение целого месяца (со времени начала ужасного обряда) участники процессии не мылись, соблюдая траурное воздержание по поводу убитых пленников. Кожу всех несчастных собирали и хоронили у основания храмовой пирамиды в специальной могиле. Считалось, что участие в таких процессиях помогало избавиться от болезней.

В первый день четвертого месяца отмечали праздник, называвшийся «Большое просверление», смысл которого частично уже изложен. Он был также праздником очищения для женщин, недавно родивших, и омовения младенцев. Именно в этот день жрецы давали детям имена. Это был праздник в честь кукурузы, поэтому почитали бога маиса Сентеотля. Во время праздника люди приносили в жертву свою кровь, извлекая ее из разных частей тела с помощью уколов. Капавшую кровь они собирали на тростниковые палочки и затем выставляли их, прикрепляя у дверей своих домов. Кроме того, дома и алтари украшали цветами, стеблями молодого маиса, которые они приносили с собой с полей; перед идолами ставили угощения.

Празднества совершались в тот период, когда початки маиса полностью сформировались и метелка (волокно) в верхней части початка указывала на это. Во время танца, который был важнейшей частью праздника, женщины распускали свои длинные волосы, и они развевались на ветру. Как отмечал еще Дж. Фрэзер, делалось это для того, чтобы початки маиса выросли столь же длинными. На это же были направлены и высокие прыжки танцоров.

В это же время девушки, образовав процессию, шли к храму богини Чикомекоатль (важнейшей богини пищи вообще), неся за спиной початки маиса прошлого урожая, что, очевидно, должно было связывать в единое целое прошлый и будущий урожай. Они делали из кукурузного теста изображения богини ив ее храме жертвовали различные овощи и плоды, поскольку верили, что эта богиня была творцом и дарительницей всех их. Традиционно, как и ранее, приносили в жертву детей богу дождя Тлалоку (на холмах, горах, в храмах) и у воды богине воды Чальчиуитликуэ.

Пятый месяц начинался 23 апреля, и открывал его праздник, называвшийся «Засуха». Это очень важный праздник, во время которого совершали обряды, призванные вызвать дождь. В нем наряду с прочим осуществляли жертвоприношение красивого юноши, который олицетворял Тескатлипоку — бога грозного и милостивого, коварного и благожелательного, как и все те божества, которые связаны с аграрным культом. За некоторое время до жертвоприношения этого юношу держали в роскошном (для данного общества конечно) окружении, его обслуживали и выполняли любую прихоть четыре женщины, олицетворявшие именно богинь. Где бы он ни появлялся, его встречали с почтением, ибо он считался имперсонатором Тескатлипоки. С наступлением дня, когда юноша должен быть принесен в жертву, женщины его покидали. После традиционного обряда жертвоприношения с извлечением сердца из груди от мертвого тела отделяли голову и помещали ее на тцомпантли, вертикальную решетку для голов (черепов). Тескатлипока воспринимался как бог-покровитель воинства, поэтому праздник был одновременно и праздником воинов и знати, занимавшей, как правило, наиболее высокие воинские должности и посты.

Хотя, праздник был в честь Тескатлипоки, взывали также к Солнцу, богине Сиуакоатль, богу Уитсилопочтли. В это же время осуществляли жертвоприношения детей богу дождя Тлалока на горе, называвшейся Тлалокан (она находится в районе современного г. Мехико) перед его идолом. А девочку, одетую в голубое (цвет воды), приносили в жертву на озере Тескоко для богини вод Чальчиуитликуэ.

Шестой месяц начинался 13 мая, когда отмечался праздник под названием «День, когда можно есть этцалли». Этцалли — это кушанье из тушеной фасоли. Праздник отмечался тогда, когда были обильные дожди и появлялись первые свежие фрукты. Это был праздник богов воды, дождя и своенравной Чальчиуитликуэ, которая была богиней как воды, так и бурь. Жрецы совершали специальную церемонию, которая включала в себя сбор тростника в священном месте на берегу озера. Они использовали этот тростник, чтобы украсить храм. Во время движения процессии к озеру и ее возвращения в храм никому не позволялось подходить к ней близко. Если кто-нибудь это делал, его грабили жрецы. Как сообщал источник, забирали все, могли оставить даже совершенно голым и жестоко избить в случае сопротивления. Возможно, что такое поведение жрецов было отражением остатков или зачатков тайных мужских союзов: известно, что они создавались у народов мира эпохи родового строя и на религиозной основе (куда входили только избранные; как правило, члены тайного религиозного мужского союза позже стали формировать ближайшее окружение вождя, нередко терроризирующее неугодных членов общества).

Как бы то ни было, этот обычай распространялся на всех, включая даже государственных сборщиков дани, которых также могли унизить, как самого последнего рядового общинника. Наказания за такие действия жрецы не несли, ибо были служителями божества. В этот самый праздник они наказывали служителей храмов, виновных в чем-то. Их окунали в воду озера, доводя до полусмерти, затем бросали на берегу, откуда родственники могли их брать и отхаживать.

Для массы народа это был праздник пиров, взаимных угощений кашей-этцалли, время приема гостей, игр, время прихода лета и изобилия растительной пищи. Но оно же было временем кровавых спектаклей Тлалоку, причем устраиваемых не только у храма, но и у воды: сердца несчастных бросали в воду озера в знак благодарности за урожай.

Седьмой месяц начинался 2 июня, на которое приходился праздник, называвшийся «Маленький праздник владык» (то есть богов) в противоположность «Большому празднику владык», который был в следующем, восьмом месяце. Считалось, что причина такой оценки праздника заключалась в том, что знак дня, расположение звезд на небе в день этого праздника не имели большого значения, поэтому во время малого праздника богов не совершались многие из тех обрядов, которые делались через 20 дней, в частности не совершали человеческих жертвоприношений.

Но в этом же месяце отмечали праздник, который назывался «Распределение цветов»: он был связан с культом богини соли Уиштосиуатль. Это был особый праздник женщин, во время которого старые и молодые женщины и девушки танцевали вместе, украшая голову цветами и перевязывая свои юбки специальными украшенными (цветами) поясами. Человеческие жертвоприношения совершались на пирамиде Тлалока, повелителя дождя.

На 22 июня падало начало восьмого месяца и праздника «Большой праздник владык». Он так назывался потому, что в отличие от предыдущего, чествовали сразу несколько самых важных богов. Первая среди них — богиня молодого маиса Шилонен. В начале этого месяца устраивали взаимные угощения блюдами из кукурузной муки, богато украшенными цветами, зеленью. Во время пира особенно старались не забыть бедных. В течение девяти следующих дней они всячески ублажали девушку, которая (наряду с четырьмя мужчинами) должна будет погибнуть на алтаре. Шилонен считалась богиней-девственницей, поэтому девушка должна была отвечать этому критерию. На десятый день месяца жертвоприношение осуществляли, обезглавливая несчастную.

Описанное выше было главным торжеством, но кроме него устраивали чествование других богов у их собственных храмов — бога Тескатлипоку, бога ветра Эекатля. Особая процессия направлялась в Чапультепек, где находился важный источник питьевой воды (она оттуда поступала в Мехико-Теночтитлан, располагавшийся на одном из болотистых островов соленого озера Тескоко). Там совершали обряд в честь бога дождя Тлалока.

На 12 июля, начало девятого месяца, выпадал праздник в честь племенного бога ацтеков, бога войны Уитсилопочтли. Это было время обильных пиров (ели мясо птиц, собак, специально выращиваемых здесь в пищу), военных турниров, во время которых молодые люди демонстрировали свое боевое мастерство.

В этом же месяце отмечали день памяти умерших детей, и назывался он «Маленький праздник мертвеца». В пиктографических рукописях его изображали в виде фигуры мертвеца, завернутого в саван и посаженного на стул. Это был главный праздник текпанеков (тепанеков), этнической группы, жившей в таких важных городах Мексиканской долины, как Тлакопан, Коакан (Куакан) и Аскапотсалько.

В десятом месяце, который начинался 1 августа, отмечался «Большой праздник мертвеца» как продолжение предыдущего «Малого». Во время этого праздника много ели, разрешалось пить пьянящие напитки (всем, кроме юношей и девушек). К празднику во дворе храма устанавливали толстый высокий щит, всячески украшенный, на вершину которого помещали птицу из кукурузного теста. Молодым людям предлагалось взобраться на шест и достать ее, продемонстрировав таким образом свою ловкость. Это был своего рода приз. Праздник также назывался «Падение плодов», отмечался особенно в г. Койоакан, где, очевидно, впервые возник.

Но в этом же месяце, празднуя ритуал в честь бога огня Шиутекутли (в облике Ишкосаушки, «Тот, у которого желтое лицо»), совершали отвратительные по жестокости человеческие жертвоприношения. Во время них жрецы бросали в костер связанных по рукам и ногам жертвы, пленников и, когда последние были уже полумертвые, выхватывали их из огня и добивали, вырывая сердца из груди.

Одиннадцатый месяц начинался 21 августа, и открывал его праздник, называвшийся «День подметания», поскольку подметали все кругом — и дома, и улицы, также мылись в банях, что все вместе считалось чем-то вроде омовения, очищения. Это был праздник Тоси, «Нашей бабушки», матери богов, которую называли также Тетеоиннан. Он начинался неделей молчаливого танца женщин, то есть без пения гимнов, но под аккомпанемент деревянного барабана (так называемого тепонацтли). В жертву приносили старую женщину, поскольку идол богини представлял именно ее. Делали это при полной тишине, что объяснялось, очевидно, тем, что несчастная, предварительно опьяненная, была в беспамятстве. Этот праздник был особенно почитаем знахарями, знахарками и повивальными бабками, поскольку богиня считалась покровительницей их занятий.

Двенадцатый месяц начинался 10 сентября и отмечался праздником, называвшимся «Появление богов», или «Прибытие богов». Молодые мужчины и мальчики выстилали свежим тростником пороги в сторону храмов, украшали им все алтари, святилища и среди них особенно те, что находились на перекрестках дорог. Эти украшения были связаны с ожиданием богов, и прежде всего бога Тескатлипока. Считалось, что он являлся на 18-й день праздники. Он был первым и открывал путь остальным богам, которые должны следовать за ним. Для этого специально отбирались 20 мужчин и 20 женщин, которые должны были выполнять наиболее важные части обряда. Они направлялись в храм этого бога, где занимались каждый своим делом: мужчины убирали и охраняли храм, а женщины готовили различную пищу, которую они ставили перед идолом божества. И мужчины, и женщины должны были соблюдать воздержание. О том, хорошо ли себя показали эти люди, можно было, согласно представлениям ацтеков, узнать по маленьким зеркалам (их называли «глаза бога»), которые хранили в храме в потайном месте. Если жрецы обнаруживали на обычно чистых зеркалах пыль и грязь, то это и означало, что «глаза бога» усмотрели что-то безнравственное. О «приходе» бога жрецы узнавали с помощью специальной процедуры. В алтаре храма они насыпали холмик муки, затем помещали сверху сосуд (вверх дном). В полночь они открывали холмик и «обнаруживали» след, причем одной ноги или птичьей лапы (Тескатлипока был одноногим, поскольку потерял другую во время борьбы с чудовищем земли; см. гл. 2).

Еще один праздник, отмечавшийся в этом месяце и связанный с почитанием плодородия и растительности, назывался «Маленький мох». В последнем случае речь шла о мхе, который рос на некоторых деревьях. Индейцы полагали, что такой древесный мох по аналогии растет и на небесах, и на звездах. «Маленький» он назывался потому, что имел меньший размах, чем аналогичный в следующем, тринадцатом месяце.

В тринадцатом месяце индейцы отмечали «Праздник гор», или по-другому «Большой праздник для всей страны»-, «Всеобщий праздник»-, поскольку отмечался во всех местах в честь горных вершин, над которыми, по их представлениям и наблюдениям, рождались дождевые облака.

Особенно пышно отмечался он у вулканических вершин Попокатепетль и Истаксиуатль. В начале праздника, 30 сентября, они делали из кукурузного теста образы богов-покровителей определенных, почитаемых в том или ином районе гор, холмов. Во время этого праздника совершали уже описанные ритуалы в честь бога дождя Тлалока и богини воды Чальчиуитликуэ. Этот праздник назывался также «Большой мох» и воспринимался как торжество в честь природы, плодородия.

Следующий 20-дневный период открывал праздник, называвшийся «Летящее копье». Он был посвящен богу Мишкоатлю, почитаемому как покровитель охоты. Это было время, когда обычно делали стрелы как для охоты, так и для войны. Очевидно, этим месяцем открывалась наиболее удачная охота, поскольку есть упоминания об обычных в таком случае особых постах, воздержаниях, которые совершали накануне того, как отправлялись охотиться, о ритуальных пожертвованиях собственной крови с помощью уколов колючкой агавы (иногда острой костью). О других жертвоприношениях данные противоречивые: есть упоминания о том, что в жертву приносили не людей, а только дичь и что на алтаре гибло много людей.

«Праздник знамен», или «Праздник подъема знамен» открывал пятнадцатый месяц аграрного 365-дневного года и календаря. Название связано с тем, что во время него индейцы помещали флаги (чаще всего из бумаги) на домах и храмах. Это был праздник в честь Уитсилопочтли, главного племенного бога ацтеков. Уитсилопочтли был богом войны, поэтому мужчины-воины эти дни отмечали ритуальными битвами с пленниками, другими военными играми и развлечениями. Это был также один из немногих праздников, когда мужчинам и женщинам во время ритуалов разрешалось исполнять совместные танцы.

Шестнадцатый месяц года начинался 29 ноября праздником, именовавшимся «Падение воды». Название неслучайное, поскольку в это время начинался дождливый период. Как и в некоторые из предыдущих месяцев, данный праздник был посвящен богу дождя Тлалоку и предполагал церемониал и в его честь, и в честь богов гор, с вершин которых вместе с тучами сходили на землю дожди.

Семнадцатый 20-дневный месяц начинался 19 сентября. В источниках сохранилось описание двух торжеств в честь двух важных божеств, хотя это было время поклонения и другим богам. Месяц этот известен по названию праздника «Вытягивание» (или «Извлечение»). Первое важнейшее торжество связано с именем «матери богов», которую называли в этом случае Иламатекутли. Во время него приносили в жертву женщину. У нее вынимали из груди сердце, а затем отрезали голову. Позже внушительная процессия из жрецов, танцоров, музыкантов проносила голову по улицам. Это был длительный обряд, продолжавшийся до утра и включающий совершенно контрастные предыдущему ритуалы. Один из них заключался в том, что в это время всех женщин разрешалось легко бить особыми мешочками, наполненными мягкой шерстью или пухом животных, которые участники процессии прятали под плащом или за спиной. Это, очевидно, как-то связано с магическим приемом оживления или усиления в женщинах материнских сил, поскольку отмечался праздник «матери богов».

Второе из торжеств было посвящено богу охоты Камаштли, который вообще-то говоря считался богом-покровителем городов-государств Тлашкала и Уэшотцинко, враждовавших с ацтеками. Как заверяет источник, человеческих жертвоприношений ему не делали, богу преподносили только дичь.

Последний 20-дневный период начинался 20 января и был связан с праздником, называвшимся «Рост», или «Когда появляется зерно маиса». Как и самый первый месяц в 365-дневном году, да и некоторые другие, он был посвящен богу дождя Тлалоку. Во время него совершали жертвоприношение (мальчика и девочки) в честь богов двух высоких гор в окрестностях г. Теночтитлана — Тлалока и Матлаликуэ.

В этом же месяце, в конце его, отмечался второй в году праздник бога огня Шиутекутли, во время которого особые знаки внимания направлялись в сторону стариков, поскольку считалось, что во второй половине жизни человеку покровительствовал именно он, старый, древний, грозный бог. Примечательно, что обычно в связи с данным праздником в этом месяце жертвы человеческие не приносили, но раз в четыре года, что соответствует високосному году, такие жертвы были. Кроме того, именно в это время осуществлялся обязательный обряд прокалывания ушей детям (надо полагать тем, кто родился в промежутке четырех лет). Считалось, что все боги в этот момент покровительствуют и способствуют данной церемонии. Во время праздника бога огня матери брали детей за голову двумя руками и, приподнимая над землей, произносили слово «Ицкалли!» (то есть «Рост!»). Считалось, что такая процедура или манипуляция способствует благоприятному росту и развитию детей.

Восемнадцатым месяцем завершался период в 360 дней (в високосный год — 361). Но остается еще пять дней (по европейскому календарю, четыре последних дня января и первый день февраля). Это согласно данным Б. Саагуна, по Д. Дурану, ацтекский год заканчивался 28 февраля или в високосном году 29 февраля (чем он как бы подгонял календарь аборигенов к европейскому). В древнеацтекском аграрном календаре они образовывали так называемые «бесплодные» или «несчастливые» дни (их именовали немонтеми).

В течение этих пяти дней людям предписывалось соблюдать воздержание в самых разных формах: избегать друг друга мужчинам и женщинам, есть только лепешки и пить воду, причем лишь раз в день, стараться ничего значительного не делать, по возможности находиться дома. Подобное поведение диктовалось тем обстоятельством, что пять несчастливых дней были неблагоприятны для всякой деятельности. Очень дурным знаком было ссориться и даже спотыкаться, поскольку считалось, что весь год человек проведет неудачно. Если кто-то заболевал в эти дни, то он не выздоровеет. Никто в этом случае не обращался к лекарям, считалось, что бог рассердится на него: только бог может помочь больному. Плохо было и родиться в эти пять дней. В эти дни они не собирались в храмах, жрецы не делали жертвоприношений и других ритуалов. В эти пять дней они совершали возжигания ароматических смол только богу племенному Уитсилопочтли.

Тем не менее переждав эти пять «несчастливых дней», ацтеки начали отсчет нового 365-дневного аграрного календаря.

Все праздники, названные выше, были строго фиксированными, выпадали на одни и те же дни в году. Однако кроме них были и так называемые «подвижные праздники»., которые в один год соотносились с одним, в другой год — с другим днем по отношению к 365-дневному календарю. Причина подобного положения заключалась в том, что эти подвижные праздники относились уже к 260-дневному ритуальному календарю.

Как уже говорилось, 260-дневный календарь состоял из 20 13-дневных недель. Почему 260 дней? Дело в том, что именно через 260 дней вновь совпадали и число и название знака дня (см. «1.крокодил»- в табл.) и начинался новый круг. Цикл из 260 дней назывался тональпоуалли, что в переводе означает «счет дней». Смысл последнего двойной: с одной стороны, это «счет дней»- судьбы человека (жрецы-гадатели обращались к нему, определяя судьбу человека), с другой — это «счет дней» времени, то есть хронология. Дело в том, что, как уже говорилось, 365-дневный солнечный и 260-дневный ритуальный календари не совпадали (разница составляла 105 дней), они шли как бы параллельно, не пересекаясь. Если счет дней в 365-дневном календаре каждый солнечный год начинался заново в одно и то же время, то 260-дневный имел подвижное начало по отношению к 365 дням: поскольку по истечении 260 дней начинался другой счет и так продолжалось непрерывно, то из-за разницы в числе дней в один год начало 260-дневного периода совпадало с одним днем в 365-дневном солнечном календаре, в другой год — совершенно с другим днем 365-дневного периода. И только когда время отсчитывало 73 раза по 260 дней и 52 раза по 365 дней (с учетом високосных лет), вновь совпадали и названия дней и их числа как в 365-дневном, так и 260-дневном календаре. 52 раза — это не что иное, как период в 52 года:

Счет циклами в 52 года был основой хронологии и летоисчисления в древней Мексике. Когда заканчивалось одно 52-летие, начиналось другое и, таким образом, непрерывный счет лет (подобный современному) отсутствовал. В каждом 52-летии отдельный год назывался тем днем в 260-дневном календаре, которым он начинался, но, поскольку, как уже отмечалось, 260-дневный период отставал от 365-дневного, то в соответствии с простыми математическими расчетами получалось, что начало года выпадало только на те дни, которые имели календарные знаки «тростник», «кремень», «дом», «кролик», разумеется, в их сочетании с цифрами от «1» до «13» (табл. 2). Таким образом, 52-летний цикл делился на 4 периода по 13 лет. Значение счета лет было также велико и об этом еще будет сказано.

Так как в 260-дневном календаре только однажды возможно, чтобы какой-то из 20 знаков дней открывал очередной 13-дневный период (то есть был в нем первым днем, сочетаясь с цифрой «1»; см. табл.), то каждый первый день очередного 13-дневного периода был связан с определенным богом, какому был посвящен:

«1. крокодил» («1.сипактли») Ометекутли, великое божество

«1. ягуар» Кетсалькоатль, великий бог и культурный герой в ипостаси бога ветра

«1. олень» Тепейолотль, бог гор

«1. цветок» Уэуэкойотль, бог-покровитель отоми, бог лжи

«1. тростник» Чальчиуитликуэ, богиня воды

«1. смерть» Текикистекатль, мужская ипостась Луны

«1. дождь» Тлалок, бог дождя

«1. трава» Майяуэль, богиня агавы

«1. змея» Шиутекутли, бог огня

«1. кремень» («1.кремниевый нож») Миктлантекутли, бог смерти

«1. обезьяна» Патекатль, бог врачевания

«1. ящерица» Ицтлаколиушки, «кривой кремниевый нож», одно из воплощений Тескатлипоки

«1. движение» («1.землетрясение») Тласольтеотль, богиня — пожирательница грязи, богиня греха

«1. собака» Шипе Тотек, бог сева и плодородия

«1. дом» Итцпапалотль, богиня звезд и войны

«1. гриф» Шолотль, бог всего двойного, демонический бог-близнец Кетсалькоатля

«1. вода» Чальчиутотолин, бог в облике индюка, воплощение Тескатлипоки

«1. ветер» Чантико, богиня домашнего очага

«1. орел» Шочикетсаль, богиня цветов

«1. кролик» Ицтли, Тескатлипока в облике жертвенного ножа.

Боги в только что приведенном списке ассоциировались в сознании и религиозно-мифологических представлениях ацтеков с четырьмя направлениями света и центром, то есть делились на пять групп по четыре божества в каждой. Последнее было связано с древними представлениями об ориентации предметов, явлений и др. в соответствии с такими координатами — направлениями света и центром.

С востоком ассоциировались Ометекутли, Кетсалькоатль, Тепейолотль, Уэуэкойотль, югом — Чальчиуитликуэ, Текикистекатль, Тлалок, Майяуэль, севером — Шиутекутли, Миктлантекутли, Патекатль, Ицтлаколиушки, западом — Тласольтеотль, Шипе Тотек, Итцпапалотль, Шолотль, центром — Чальчиутотолин, Чантико, Шочикетсаль, Итцтли.

Каждый из названных двадцати богов считался открывающим ту или иную из двадцати 13-дневок 260-дневного ритуального календаря. Ему посвящался важнейший из праздников этого отрезка времени в календаре, поэтому его каноническое, традиционное изображение помещали в центре той страницы кодекса, где была отражена связанная с ним 13-дневка.

Продолжая анализ особенностей 260-дневного календаря, нужно отметить, что у каждого дня в 13-дневке был свой бог-покровитель (точнее покровитель ночи, поскольку период от заката до восхода Солнца и считался у этих народов первой половиной суток). Его изображение в кодексах помещали рядом со знаком соответствующего дня в 13-дневном периоде. Но, что существенно, таких богов-покровителей было всего девять, а дней в периоде, как известно, тринадцать, поэтому они, располагаясь в строгой последовательности друг за другом (а открывал всегда бог огня Шиутекутли) уже в следующем периоде из 13 дней покровительствовали совсем другим по счету да и знаку дням. Возврат в исходное состояние был только через 260 дней. Эти девять богов — Шиутекутли, Миктлантекутли, Пилцинтекутли, Тепейолотль, Чальчиуитликуэ, Тлалок, Тласольтеотль, Сентеотль (или Шипе Тотек). Данные девять богов также образовывали между собой группы, связанные с центром и четырьмя направлениями света: с центром был связан бог огня Шиутекутли, севером — Ицтли и Миктланте-кутли, востоком — Пилцинтекутли и Тепейолотль, югом — Чальчиуитликуэ и Тлалок, западом — Тласольтеотль и Сентеотль (или Шипе Тотек).

Каждый день в 13-дневке ассоциировался, кроме того, с одной из тринадцати птиц, причем всегда с одной и той же. Правда, неизвестно, определяли ли птицы характер всего дня или только его час. Эти тринадцать птиц (точнее двенадцать птиц и бабочка) и связанные с ними ассоциации следующие:

1. Белый колибри — Тлалок

2. Зеленый колибри — бог дождя

3. Сокол?

4. Перепел — символ мрака ночи. В каждом храме перепелов приносили в жертву на восходе; самец-перепел имеет окраску перьев, сочетающую черное с белым, что и вызывало такие ассоциации.

5. Орел — высоко парящая, дневная (солнечная) птица

6. Сова ассоциируется с Венерой

7. Бабочка — символ души умерших; бабочки летают от цветка к цветку, поэтому в ритуалах применялось в том числе много цветов

8. Орел — солнечная птица

9. Индюк — одно из воплощений Тескатлипоки

10. Ушастая сова — символ злых сил, недобрым знаком было слышать ее крики

11. Гуакамай (желтый попугай) — символ успеха, славы и благополучия

12. Кетсалькоатль — символ божественности, абсолютного счастья

13. Попугай, еще один вид, очевидно, с той же символикой.

В знаменитом «Кодексе Борбоникус» («Бурбонский кодекс»), а также «Кодексе Обен» (они назывались «тоналаматль», или «книги дней», поскольку с ними советовались жрецы, толкуя будущее новорожденных, удачу или неудачу предстоящих дел) приводится еще одна принципиальная информация, связанная с календарем. Согласно ей, день делился на тринадцать частей, каждая из которых также имела божество-покровителя. Эти божества следующие: Шиутекутли, Тлалтекутли, Чальчиуитликуэ, Тонатиу, Тласольтеотль, Теойяомик, Шочипилли-Сентеотль, Тлалок, Кетсалькоатль, Тескатлипока, Миктлантекутли, Тлауискальпантекутли, Льяматекутли (они также были божествами тринадцати небес, см. ниже).

Как уже говорилось, 260-дневный календарь имел свои праздники в честь богов, то есть праздники, отмечавшиеся наряду с теми восемнадцатью аграрными, которые подробно рассматривались выше. Праздники богам в 260-дневном цикле мало отличались по характеру ритуалов от тех же в 365-дневном аграрном календаре, разве что список богов, которым поклонялись, был больше. Ряд таких праздников в 260-дневном календаре отмечались одновременно и как профессиональные праздники. Например, день «1.вода», открывающий семнадцатую тринадцатидневку, отмечали особо те, кто так или иначе был связан с водой — от рыбаков до торговцев водой: они делали жертвоприношения в честь богини воды Чальчиуитликуэ. День «4.ветер» в седьмой тринадцатидневке считался неблагоприятным для торговцев. Когда он наступал, индейцы «укрывались в домах», поскольку «боялись потерять свою собственность» (возможно это пример охранительной магии) и т. д.

Именно по 260-дневному календарю определялись, фиксировались даты различных событий, строилась жизнь не только религиозная, но и светская. На определенные дни в этом календаре отводили исполнение каких-то важных специальных мероприятий.

Так, например, в день «4.тростник» четырнадцатой тринадцатидневки проводили важные судебные разбирательства, тогда же освобождали людей, несправедливо осужденных или заключенных в тюрьму; те, кого освобождали, осуществляли в честь этого ритуальное омовение, очищение в источнике Чапультепек, который, как уже говорилось, снабжал Теночтитлан-Мехико пресной водой. Напротив, в день «4.ветер» седьмой тринадцатидневки осуществляли ритуал в честь богинь Сиуапипилтин, которые были душами женщин, умерших при родах. Для этого приносили в жертву преступников, осужденных за свои преступления. Дни четырнадцатой тринадцатидневки считались временем выборов должностных лиц, а на ее четвертый день решались перспективные военные вопросы, в том числе объявление в случае необходимости и войны.

Но кроме праздников, диктуемых календарем, устраивались религиозно окрашенные торжества по другим случаям — смерть правителя, приход к власти нового, военные победы, завершение крупных строительных проектов (Например, завершение строительства акведука.), не считая праздников, посвященных рождению, женитьбе и других торжеств, отмечающих значительные этапы в жизни людей.

Словом, как видим, каждое из божеств было связано с определенным днем в ритуальном и сельскохозяйственном календаре, и отсюда каждый день для мексиканцев был прежде всего временем определенного обряда. Нередко религиозные обряды были многодневными, накладывались один на другой.

Период в 260 дней, то есть тональпоуалли, записывали в специальные книги-кодексы, носившие название тоналаматль, «Рукописи книги дней». Отсюда жрецы, которые их составляли и ими пользовались в служебных, прежде всего религиозных целях, толковали смысл событий и т. п., назывались тональпоуке, «Толкователи книги дней». От таких жрецов требовались особые знания и навыки обращения с календарем, чему они специально обучались. Знание же обоих календарей, системы летоисчисления означало в древней Мексике приобщение к высшей мудрости, ибо через него люди включались в тот порядок, каким жила, по их мнению, природа, частью которой были и сами люди.

Древнемексиканские космогонические представления можно по праву считать одними из наиболее интересных и необычных по содержанию. Именно в рамках этих представлений должны были найти отражение и находили его такие кардинальные вопросы всякой более или менее развитой мифологии, как происхождение земли, небес, воды, гор, рек и т. п. глобальных элементов мира.Однако обстоятельное знакомство с данными идеями показывает, что отнюдь не существовало единообразной картины мира и мироустройства в сознании народов древней Мексики. Более того, не было ее не только у разных народов, даже у одного и того же народа могло существовать несколько вариантов, версий. Объясняется это отчасти тем, что записи этих представлений в достойных внимания источниках в значительной степени носили случайный характер (что могло отразиться на степени точности информации), отчасти действительным разнообразием самих сюжетов. Поэтому согласовать сохранившиеся представления, мифы, а иногда и просто короткие сообщения, выявить логику их развития не так просто. Не все их образы стыкуются друг с другом. По этой причине соотнесение мифов и сюжетов, сопоставление их серьезно затруднено.

Наиболее архаичный слой представлений о таких важнейших, традиционных объектах практически всех древних мифологий, как Солнце, Луна, звезды, зафиксирован раннеколониальными авторами у жителей города-государства Тлашкала. Тлашкальцы, как сообщает источник, «думали, что Солнце и Луна спали, когда заходили, и что они были Мужем и Женой, и что от них произошли звезды».

Сходный материал можно получить, обратившись к сохранившимся сведениям о религии тольтеков, предшественников ацтеков: они имели в качестве главных божеств Солнце (отец) и Луну (мать-земля), а остальные небесные светила, звезды были их братьями и сестрами.

Жители одной из провинциальных областей ацтекского государства Чалько думали, что богиня звезд Ситлаликуэ сотворила звезды, Солнце, и Луну. И у ацтеков зафиксировано представление о том, что, когда наступал рассвет и Луна становилась невидимой, то это означало, что она «либо засыпала», «либо умирала». Когда же происходило затмение Луны, то они думали, что Солнце поедает (проглатывает) ее.

Звезды они воспринимали как горящий огонь или, точнее, множество огней, выделяя при этом наиболее приметные, типа Венеры, Большой и Малой Медведицы.

Венеру, в частности, ацтеки называли «большая звезда»- и отмечали в ее появлении на небе четыре стадии или «попытки»: трижды она светила, как они считали, помалу и затем скрывалась, лишь на четвертый раз она появлялась во всем своем блеске, чтобы следовать своим курсом. Считалось (правда, в определенные периоды времени), что первое появление Венеры — плохой знак. Поэтому люди закрывали двери и окна, чтобы не проник ее свет.

Малую Медведицу ацтеки изображали в виде знака, напоминающего букву S. Они считали, что своей формой она напоминает ритуальный кукурузный хлеб, который они ели раз в год во время особого праздника. Большую Медведицу ацтеки называли Скорпион, поскольку, по их представлениям, она напоминала его.

Кометы (и, вероятно, метеориты) индейцы называли «дымящиеся звезды». Комета в небе считалась плохим предзнаменованием и сулила своим появлением смерть правителя, войну, голод и т. п. Комету с ее огненным шлейфом называли так-же «звезда, бросающая стрелы». Говорили, что если такая «стрела» попадет в какое-нибудь животное (например кролика), то есть его нельзя. Из боязни оказаться жертвой «стрелы кометы» люди ночью старались укрыться так, чтобы ночные небесные огни не падали на них.

Желая отразить связь Солнца и земли, света и мрака, художники и жрецы в древних кодексах изображали человека (земля) «с Солнцем на плечах и мраком под ногами». Это должно было означать, что когда Солнце садится, то «оно идет греть и давать свет мертвым» в подземном мире.

Изложенные представления лишь часть той картины мира И мироустройства, которая может быть описана на основе сохранившихся данных. Наряду с этим существуют как сюжеты, в которых утверждается, что мир не был никем сотворен, но имелся всегда, так и сюжеты, представляющие картины грандиозного мироустройства, где первыми творцами естественно выступали великие боги. Само это мироустройство, в частности начало его, понимается и излагается различно, но во всех вариантах представлений присутствует некий исходный материал, из которого создается мир.

Сотворение земли путем ее поднятия, «извлечения» из воды было известно по мифам народа миштеков. Так, согласно одному из них, сохранившемуся в сочинении историка-монаха Г. Гарсия, сначала все было мрак и хаос и вода покрывала землю. Затем в мифе излагается, что появились так называемые «Бог-олень» и «Богиня-олень» (которые имели также имена «Пума-змей» и «Ягуар-змей» соответственно). Они были «великими колдунами». С помощью своего магического искусства они подняли над водой большую скалу, то есть сушу земную, на ее вершину положили медный топор острием вверх, на которое стали опираться небеса. На этой скале божественная пара построила себе дворец, где жила многие столетия, пока у нее не появились два прекрасных и умелых сына. По дням своего рождения они названы «Ветер 9.змей» и «Ветер 9.пещера». Так же как и божественные родители, сыновья обладали многими навыками, в том числе владели и магическим искусством. Они вырастили на этой скале прекрасный сад и долгое время оставались довольными своим положением. Однако затем молодые боги стали обращаться к богам-родителям с просьбами дать свет и освободить землю от покрывавшей ее воды. В конце концов их мольбы были услышаны. Так появилось неоглядное пространство земли.

Что касается ацтеков, то у них можно найти хотя и не вполне стыкующиеся друг с другом, но довольно разнообразные мифологические сюжеты о сотворении неба и земли. Эта первичная мироустроительная деятельность в одном случае связывается с верховным божеством Ометекутли, в другом — с верховной божественной парой Тонакатекутли и Тонакасиуатль. Находясь в особой божественной области Омейокане, они осуществляли свою мироустроительную деятельность. В подходящее для этого время бог Тонакатекутли разделил воды, небеса, землю, которые сначала были связаны вместе.

По другой версии этого же мифа, создание одновременно земли и неба осуществляется путем их насильственного разделения, расчленения. Делали это боги Тескатлипока и Эекатль. Как сообщает миф, была богиня Тлалтеотль, то есть собственно земля, но в облике фантастической женщины-чудовища. Бог Тескатлипока вошел внутрь ее через рот, а Эекатль через пупок. Они встретились у сердца богини, то есть в середине земли, и, приложив все свои силы, хотели поднять вверх в качестве неба часть тела богини, однако небо оказалось очень тяжелым, поэтому другие боги пришли им помочь. После того как небо было поднято в высоту, где и находится в настоящее время, некоторые из богов остались его поддерживать, чтобы оно не упало. Согласно мифу, люди не знают, как давно это было, но, как кажется, прошло «сто времен» с тех пор.

Известен и другой параллельный сюжет, в котором космическая мироустроительная деятельность связана с рожденными верховной парой четырьмя богами — так называемым Красным Тескатлипокой, Черным Тескатлипокой, Кетсалькоатлем, Уитсилопочтли. Согласно данному мифу, через 600 лет после своего сотворения эти боги сделали небеса, вплоть до тринадцатого. Затем они создали некую фантастическую «земляную рыбу», некое чудовище с руками и ногами и поместили ее на небесах. Именно из нее затем была создана земля. Двое великих богов, Кетсалькоатль и Тескатлипока, спустили с небес вниз эту земляную рыбу, у которой было множество голов и ртов «во всех суставах», которыми она кусалась как дикий зверь. Внизу под небесами была вода, но не было земли. Тогда боги решили, что нужно сделать землю. Они превратились в два больших змея и, схватив «земляную рыбу»- за руки и ноги, разорвали ее. Из верхней половины чудовища боги сделали землю, а нижнюю унесли на небо.

Между тем другие боги, оказывается, были очень рассержены этим, но делать было нечего и, для того чтобы «вознаградить»- упомянутую «земляную рыбу» за ущерб, который эти два бога ей нанесли, они спустились ее утешать. Боги постановили, чтобы отныне из нее произрастал всякий необходимый для жизни людей плод. А для того чтобы это осуществить, сделали из ее волос деревья, цветы, травы, из кожи — маленькую траву и маленькие цветы, из глаз — колодцы, источники и маленькие пещеры, изо рта — реки и большие пещеры, из носа — долины гор, из плеч — горы.

Так были созданы небо и земля, а также все растущее на ней. За фантастичностью и наивностью образов угадывается единственно возможное в тех исторических условиях объяснение: в первичном океане, воде из чудовища создается земля или земля и небо одновременно. Неудивительно, что земля как сила все производящая, поддерживающая и питающая связывалась именно с женским началом. Кроме того, природа, наполненная мощными, неподвластными человеку стихиями, производила на древние народы впечатление именно живого существа, время от времени показывающего свой крутой нрав.

После разделения небес, создания земли боги создали и первых людей, своих слуг. Сотворение людей и их последующая жизнь не проходили гладко. Они были полны испытаний и даже страданий, главная причина которых заключалась в нестабильности самого мира. Эта идея находила отражение в мифе о так называемых мировых эпохах или Солнцах.

По представлениям древних мексиканцев мир не оставался статичным, напротив, он изменялся, погибал, возрождался, переживал определенные гигантские периоды своего существования — мировые эпохи.Так, известно, что у миштеков существовало представление о том, что на земле некогда случился мировой потоп, в котором погибли многие люди. После катастрофы «высший» бог все восстановил.

О потопе как мировом бедствии известно и у индейцев, живших в районе современного Никарагуа, часть которого во времена накануне испанского завоевания стала провинцией древнеацтекского государства.

Но, пожалуй, наиболее впечатляющее воплощение этой идеи мы находим у самих ацтеков. Более того, представление о мире, как неустойчивом, подверженном опасности циклических разрушений и катаклизмов, являлось определяющим в древнеацтекской религии и идеологии накануне Конкисты. Суть ее для древнего мексиканца состояла в том, что мир не является раз и навсегда сотворенным, но, напротив, пережившим ряд творений, неизменно заканчивающихся через определенный период времени мировыми катастрофами, приводящими к гибели всего живого.

Идея периодических, космического характера катастроф, переживаемых миром, являлась не просто устной традицией, мифологическим сюжетом, но была запечатлена в произведениях искусства, в древнемексиканских письменных источниках и записана первыми европейскими хронистами, причем в нескольких вариантах, отличающихся в принципиальных и второстепенных деталях.

В 1790 г. во время строительных работ в г. Мехико была обнаружена гигантская каменная плита весом около 24 тонн и диаметром 3,66 м. Двумя годами позже мексиканский географ, астроном и археолог А. Леон-и-Гама дал первое описание и первую расшифровку изображений, знаков на этом камне, ставшем известным в американистике и истории в целом как «Календарный камень», или «Камень Солнца».

Анализу этого грандиозного сооружения были посвящены работы многих исследователей последующего периода, что неудивительно, ибо он действительно поражает воображение и представляет полный простор для размышлений, догадок, гипотез. На гигантском серо-черном базальтовом диске в его центральной части вокруг лика солнечного божества изображены даты мировых периодов по древнеацтекскому календарю — «4.вода», «4.ягуар», «4.ветер», «4.дождь»; иероглиф пятого мирового периода, «4.движение», получается из фигуры, образуемой четырьмя знаками-датами. Эти пять дат и отмечают сроки грандиозных катастроф и бедствий, которые случились (первые четыре знака) или случатся, обрушатся на мир (пятая дата).

Кроме такого совершенно выдающегося памятника, как «Камень Солнца»., известны и другие, на сновании чего можно судить о широком проникновении и в древнеацтекское искусство идеи мировых эпох или Солнц.

Согласно большинству ацтекских источников, число таких мировых эпох признавалось в количестве пяти: четыре «доисторические». эпохи предшествовали пятой, в которой жили ацтеки и близкие им по времени народы. Каждая из эпох имела свое население, и последнее согревало собственное Солнце. Хотя известны варианты, когда некоторое количество людей переживало бедствия, это не меняет существа представления: после каждой катастрофы происходило полное обновление мира.

Для того чтобы понять, что же конкретно содержат, скрывают в себе эти знаки-даты на памятниках, необходимо обращение к сохранившимся письменным вариантам представления об эпохах. Их оригинальное звучание позволяет воссоздать одну из принципиальнейших установок древнеацтекского мира, трагически погибшего при встрече Старого и Нового Света.

Варианты мировых эпох или Солнц, упоминаемые в письменных источниках, не являются, как уже отмечалось, совпадающими в их порядке, названиях, числе: от одного или двух погибших миров до пяти мировых эпох. Однако можно сказать, во всяком случае, относительно столицы ацтекского государства, г. Теночтитлана-Мехико, что официально принятой была версия пяти мировых периодов, то есть та, что запечатлена на «Камне Солнца». Но хотя он и дает число и название мировых периодов, порядок их следования друг за другом также неизвестен, ибо на камне нет видимой точки отсчета эпох, по крайней мере, с точки зрения современного исследователя. Вполне возможно, что ее и не было, так как предполагалось, что этот порядок известен тем, кому данное сооружение предназначалось. Кроме того, и сохранившиеся в письменном варианте мифологические сюжеты неоднократно описывают последовательность бедствий, которые сопровождают гибель миров: потоп, мировой пожар и т. п. разными источниками связываются с разными по порядку следования эпохами. Причина этого та, что материал собирался в разных районах, разными авторами, в различное время. Если попробовать свести воедино известные древнеацтекские мифологические сюжеты о мировых катастрофах или Солнцах, то получается следующая картина.

Согласно одному из источников по мифологии и истории ацтеков (так называемой «Истории мексиканцев по их рисункам»), после создания земли и всего произрастающего на ней и через 600 лет после своего рождения собрались четыре важнейших ацтекских бога. Ими были Красный Тескатлипока, Черный Тескатлипока, Кетсалькоатль и Уитсилопочтли, которые и решили действовать дальше.

Сначала они создали огонь и половину Солнца. Потом боги увидели, что половины Солнца недостаточно для освещения земли и необходимо новое светило. Тогда Тескатлипока, один из четырех богов-братьев, превратился в Солнце, которое и стало Солнцем первого мирового периода.

Затем боги создали гигантов, которые были очень высокими людьми и такими сильными, что выдергивали деревья руками, питались они тем, что было на деревьях, в частности желудями дуба. Как сообщает миф, жили они столько лет, сколько продолжал оставаться Солнцем Тескатлипока, то есть «13 раз по 52 года», что составляет 676 лет.

Это первое Солнце, или мировой период закончилось в конце концов соперничеством за власть над землей между Тескатлипокой и другим великим богом, Кетсалькоатлем. Противоборство двух божественных персонажей вылилось в землетрясение, приведшее к разрушению жизни на земле: когда Тескатлипока был побежден своим соперником, гиганты погибли — их съели ягуары. Гибель первого мира случилась в день «4.ягуар» по древнеацтекскому календарю.

Согласно «Ватиканскому кодексу 3738А», другому прекрасному памятнику ацтекского искусства и письма, страницы из которого воспроизведены здесь, первый мировой период, продолжавшийся 4008 лет, закончился наводнением в день «10. вода», по причине этого данный мировой период называется эпохой воды, «Солнце воды». Жившие тогда люди превратились в так называемых «людей-рыб», кроме единственной человеческой пары, пережившей катастрофу. Главным божеством периода была богиня вод Чальчиуитликуэ

Иные версии этого мифа, известные из других источников, также связывая первую мировую эпоху с наводнением, потопом, вместе с тем проводят ту идею, что при этом утонули все люди и погибли все созданные ранее вещи. Когда же индейцев, сообщивших этот вариант мифа, спрашивали, что же было после этого, они отвечали, что поскольку прежнее Солнце погибло вместе с людьми, то боги должны были создать новое Солнце и новых людей. В версии же «Ватиканского кодекса», и в дальнейших эпохах не все люди гибнут, но обязательно одна человеческая пара выживает. Словом, источники не показывают единообразной картины судьбы человеческого рода во всех этих несчастьях.

Согласно «Истории мексиканцев по их рисункам», второе Солнце, которое было Солнцем бога ветра Кетсалькоатля, также продолжалось «13 раз по 52 года», что соответствует 676 годам.

Судьба второго мирового периода опять-таки развивалась различно согласно различным источникам, но, как и раньше, его ожидал крах, крушение. По «Ватиканскому кодексу», второе Солнце было погублено в день «1.собака» через 4010 лет после сотворения. Ураган был так силен, что от гибели спаслась, укрывшись в пещере, только одна человеческая пара. Остальное население второго Солнца превратилось в обезьян. Согласно же «Истории мексиканцев по их рисункам», по истечении 676 лет Тескатлипока, будучи богом, превратился в ягуара и так сильно ударил лапой Кетсалькоатля, что тот «упал и перестал быть Солнцем». Затем поднялся столь сильный ветер, что унес всех людей, а уцелевшие люди превратились в обезьян. Дома, деревья, само Солнце были унесены ветром. Так завершилась эпоха, где Солнцем был Тескатлипока.

Отголоски этого представления нашли отражение в древнеацтекском ритуале, который имел место в один из месяцев древнего календаря, известного под названием Тититль, означающим «стягивание», «связывание». Дни этого месяца приходились частично на декабрь, частично на январь, период, когда дули сильные ветры. Во время ритуала его участники имитировали движения человека, что-то связывающего или стягивающего. Все вместе это должно было показать, что точно так же боги удерживают, скрепляют мир, чтобы ветер не смог его разрушить.

Третий мировой период в «Ватиканском кодексе» связывается с именем бога огня Шиутекутли. По истечении 4801 года, в день «9.землетрясение» пошел огненный дождь, разрушивший Солнце. Все люди эпохи огня превратились в птиц, кроме единственной человеческой пары, избегнувшей этой судьбы.

Таким образом, как и первые два мировых периода, третья эпоха также закончилась для людей трагически: согласно большинству источников, человеческий род этого Солнца прекратил свое существование.