История Мексики. Эпоха Санта-Аны. Часть 2, страница 2
Французская интервенция
Либералы надеялись использовать захваченное у церкви имущество на финансирование строительства школ и железных дорог. Вместо того оно было растрачено в гражданской войне. Хуарес унаследовал страну в состоянии полной разрухи и пустую казну. Соглашение, по которому три четверти таможенных пошлин было заложено английским займодержателям, оставалось в силе, а других источников дохода не было. Между тем чиновники и солдаты победоносной армии громко требовали жалованья. Война еще не была окончена, ибо Мехиа держался в горах Керетаро, а Маркес с отрядом герильерос действовал в центральных провинциях.
В такой обстановке удержаться у власти могло только правительство диктатуры. Но Хуарес вел войну в защиту конституции и намеревался управлять по законам. Изгнав испанского посла и епископов, он объявил амнистию всем, кроме нескольких консервативных генералов. Духовенству было позволено критиковать правительство, и клерикальная газета «Эль пахаро верде» выходила без цензуры, пока, вопреки попыткам Хуареса сохранить свободу слова, ее редакция не была разгромлена толпой радикалов. В марте состоялись выборы президента. Лердо, выставивший свою кандидатуру, умер в феврале. Хуарес был переизбран президентом, а Гонсалес Ортега стал главным судьей верховного суда. Новый конгресс собрался в мае. Он получил большую свободу от исполнительной власти, чем любой другой мексиканский конгресс до или после него. Это было собрание радикальных ораторов. Среди них. были Сарко, Рамирес, Себастьян Лердо де Техада и самый красноречивый из всех — молодой Игнасио Альтимирано, чистокровный индеец, в дальнейшем ставший величайшим из мексиканских писателей. Но кроме обструкции, конгресс не совершил ничего. Он критиковал все, что делал Хуарес, а когда Хуарес не делал ничего, осуждал его за бездействие. Осенью была подписана 51 депутатом конгресса петиция, требовавшая, чтобы Хуарес отказался от своего поста в пользу Ортеги. Против этого требования выступили всего 52 депутата.
Пока конгресс говорил, Маркес продолжал убивать. Мельчор Окампо, не одобряя амнистии, вышел из правительства и удалился на свою ферму в Мичоакане. В июне Маркес и его партизаны совершили набег на Мичоакан, и Окампо был расстрелян. Сантос Дегольядо попросил разрешения отомстить за гибель Окампо. Но он также был взят в плен и расстрелян. Через несколько дней та же участь постигла Леандро Валье. В течение одного месяца три благороднейших представителя Мексики погибли от руки одного и того же человека. Лишь когда Маркес появился в предместье Мехико Сан Косме, были приняты действенные меры, чтобы остановить его. Игнасио Мехиа и Порфирио Диас отогнали Маркеса назад в горы.
Министры финансов сменяли друг друга с ошеломляющей быстротой — каждый из них в отчаянии подавал в отставку, как только начинал понимать, сколь велики трудности финансовой проблемы. Хуаресу пришлось не только изыскивать средства, чтобы платить жалованье армии и чиновникам, но также удовлетворять претензии иностранных держав. Испания негодовала по поводу изгнания ее посла и убийства партизанами испанских граждан. Англичане требовали возмещения за захват Добладо поезда с серебром, за ограбление Мирамоном английского посольства и за убытки, понесенные купцами и горными компаниями; ответственность за все это возлагалась теперь на правительство Хуареса. Французы предъявили к возмещению такой же список претензий. Хуарес соглашался понести ответственность только за тот ущерб, подлинность которого можно было доказать; но немедленная уплата даже таможенных пошлин английским займодержателям была невозможна. В июле Хуарес встал на единственно возможный путь: он объявил двухлетний мораторий по иностранным долгам. В это время в Соединенных Штатах произошло первое сражение между Севером и Югом.
Европейские державы считали, что мексиканцев надо проучить. Они подписали соглашение о совместной оккупации Веракрус. Под угрозой интервенции Хуарес возобновил переговоры с английским послом сэром Чарлзом Сайком. По соглашению Уайк — Самакона английским чиновникам предоставлялось право контролировать сбор пошлин, чтобы они могли убедиться, что Мексика не обманывает своих кредиторов. Соглашение было представлено конгрессу и после речи Себастьяна Лердо де Техады отвергнуто. Мексике, опустошенной и истощенной тремя годами гражданской войны, предстояло теперь быть ввергнутой в борьбу за национальную независимость.
В декабре в Веракрус прибыл во главе испанской армии генерал Прим, а в январе 1862 г. к нему присоединились английские и французские части. Однако после совещания союзные военачальники обнаружили, что не могут договориться относительно того, чего они хотят от Хуареса. Французский посол Дюбуа де Салиньи выставил требования, удовлетворение которых не оставило бы ничего для англичан и испанцев — 12 млн. песо наличными в возмещение потерь, понесенных будто бы французскими гражданами, и полное признание жеккеровских облигаций. Генерал Прим и сэр Чарлз Уайк стали спорить с Салиньи. Но так как им нужно было как-то объяснить свое присутствие на мексиканской территории, они тем временем выпустили прокламацию, в которой ничего не говорилось о долгах. Они прибыли, говорилось там, чтобы предложить мексиканцам «руку помощи». «Мы хотим, — говорили они мексиканцам, — быть свидетелями великого зрелища вашего возрождения».
Быть свидетелями великого зрелища возрождения Мексики значило для англичан и испанцев выкачивать из Мексики долги. Но для французов эта фраза имела более глубокое значение, о котором их союзники не были осведомлены. Императором французов был в то время Наполеон III. Он знал, что может удержаться на троне только если ослепит своих подданных честолюбивой внешней политикой. Его двор вскоре стал местом свиданий изгнанных мексиканских клерикалов. Императрица Евгения познакомилась с молодым мексиканским дипломатом, обладавшим даром очаровывать дам, Хосе Мануэлем Идальго. Этот последний имел в Мексике поместья, конфискованные либералами, и, чтобы получить их обратно, стремился к восстановлению власти консерваторов. При посредничестве императрицы Идальго встретился с Наполеоном и представил ему других мексиканских эмигрантов. В Париж приехал Гутьеррес де Эстрада, изгнанный двадцать лет тому назад за защиту монархии и проводивший годы изгнания в великолепном римском дворце за сочинением длинных писем о достоинствах королевской крови, которые он посылал всем, кто не отказывался их читать. В Париж прибыли также лидеры клерикалов, Франсиско Хавьер Миранда, епископ Пуэблы Лабастида и помощник Санта-Аны по Техасской войне генерал Альмонте, который во время последней диктатуры Санта-Аны был назначен послом в Испанию, а теперь, не сумев за долгую карьеру, богатую мятежами и интригами, добиться поста президента, надеялся получить его с помощью иностранцев. Наполеон выслушивал это странное сборище фанатиков и авантюристов, и в мозгу его зрел грандиозный план. Он реабилитирует принцип монархии и нанесет удар либерализму, защитив латинскую цивилизацию от наступающих англо-саксов. Мексика должна быть возрождена католическим принцем, поддерживаемым французскими штыками, который создаст великую латинскую империю от Техаса до Панамы. Гражданская война в Соединенных Штатах предоставляла благоприятную возможность для осуществления этого плана.
Мексиканцы нашли влиятельного союзника в лице сводного брата Наполеона, герцога де Морни, игрока, биржевого спекулянта и законодателя мод. Морни вступил в товарищество с Жеккером, который обещал ему за политическую поддержку 30 % своих облигаций. Посол Наполеона в Мексике Дюбуа де Салиньи был орудием Морни. Сообщения, посылавшиеся ему Салиньи, и уверения мексиканцев, живших в Париже, привели Наполеона к убеждению, что мексиканский народ примет французскую армию с распростертыми объятиями. Ему охарактеризовали либералов, как банду воров и убийц, преследующих и грабящих католическую нацию. Чтобы достигнуть благосостояния, Мексике нужно-де только честное правительство. Ежегодный доход ее, как сообщили Наполеону, составляет 50 млн. песо, а нормальные расходы — только 20 млн. Почему же в таком случае Мексика не может заплатить своим кредиторам? Объяснить это можно только тем, что остаток в 30 млн. украден Хуаресом. Французская армия будет принята с единодушным восторгом и без труда установит монархические учреждения. После тщательного рассмотрения кандидатур всех безработных принцев Европы было решено предложить мексиканскую корону эрцгерцогу Максимилиану, младшему брату австрийского императора и члену Габсбургского дома.
Поэтому, когда после оккупации союзниками Веракрусу Салиньи потребовал 12 млн. песо наличными, он не рассчитывал на то, что деньги эти будут выплачены. Это требование было просто предлогом, чтобы вовлечь Хуареса в войну против союзных держав. Англичане и испанцы поняли, что Наполеон старается обманом заставить их участвовать в нарушении суверенитета Мексики. В феврале Мануэль Добладо, министр иностранных дел в правительстве Хуареса, беседовал с генералом Примом. Добладо поблагодарил его за протянутую руку помощи и вежливо разъяснил, что правительство Хуареса в иностранной помощи не нуждается. Что еще может Мексика сделать для своих гостей? Прим признал, что они явились в Мексику, чтобы получить свои долги, и под нажимом со стороны Добладо официально заявил, что не имеет никакого намерения воевать с Мексикой или с ее правительством. Англичане согласились присоединиться к этому заявлению, но Салиньи продолжал настаивать на своих требованиях. Тем временем в Веракрус прибыла новая французская армия под командованием генерала Лорансе и с ней — генерал Альмонте, объявивший себя временным президентом. В апреле англичане и испанцы решили покинуть Мексику. Французы готовились к походу на Мехико и выражали удивление, почему не начинается обещанное эмигрантами национальное восстание против тирании Хуареса. Когда Маркес с отрядом грязных и полуголых герильерос явился во французский лагерь, Альмонте заявил, что это — начало бури. Французы, видя, как недисциплинированы и плохо вооружены войска Маркеса, пришли к выводу, что 6 тыс. европейских солдат могут овладеть всей страной. Они пошли на Пуэблу, где, как заверил их Салиньи, священники должны были встретить их облаками фимиама, а девушки вешать им на шею венки из цветов.
В Пуэбле стояла мексиканская армия под командованием Игнасио Сарагосы, — армия бывших партизан, руководимая генералами-самоучками и вооруженная ружьями, которые англичане захватили у Наполеона I при Ватерлоо, а Мексика закупила у них в правление Гвадалупе Виктория. Но Лорансе не принял мер предосторожности. Дойдя до Пуэблы, он решил бросить своих солдат на центр мексиканских укреплений, через ров и кирпичную стену по крутым склонам Серро де Гвадалупе. Ему выпало на долю обогатить мексиканский календарь еще одним национальным праздником. 5 мая 1862 г. французская армия, потеряв более тысячи человек, была отброшена назад, к Орисабе и побережью.
Наполеон стал понимать, что если он обманул англичан и испанцев, то сам был обманут мексиканскими эмигрантами; но он слишком глубоко увяз, чтобы уйти. В Мексику было дослано еще 30 тыс. солдат под командованием генерала Форе. Последний лишил Альмонте звания президента и усеял страну прокламациями. Французы, писал он, пришли помочь мексиканцам, их единственная цель — содействовать возрождению Мексики. Семь месяцев Форе оставался на побережье, а Хуарес лихорадочно готовился к обороне. Лишенный таможенных доходов, он ввел подоходные налоги и принудительные займы и призвал весь мексиканский народ взяться за оружие. Но результаты принесли разочарование. Страна была истощена и апатична. Основные силы мексиканской армии, 30 тыс. чел., находились в Пуэбле под командованием Гонсалеса Ортеги. Игнасио Комонфорт, вернувшийся из изгнания для борьбы за национальную независимость, вел маневренную войну. В начале 1863 г. Форе ушел с побережья, и 16 марта осадил Пуэблу. Ортега сделал город неприступным для атаки, но, несмотря на все усилия правительства, снабдить его продовольствием для долгой осады было невозможно; попытки Комонфорта помочь городу оказались безуспешными. Не прошло и двух месяцев, как мексиканцы начали умирать с голоду. К 16 мая все животные в городе были съедены, а боеприпасы использованы. Ортега сдался, и французы вступили в Пуэблу, где городское духовенство приветствовало их, как освободителей. Мексиканская армия была послана в Веракрус для отправки во Францию, но нескольким офицерам, в том числе Ортеге и Порфирио Диасу, удалось бежать.
Хуарес объявил, что будет защищать Мехико; но эта задача была просто невыполнима. У него было только 14 тыс. солдат и ни одного генерала, на которого можно было бы положиться. 31 мая Хуарес, его правительство и остатки мексиканской армии покинули столицу и отправились в Сан-Луис-Потоси. Через неделю прибыли французы, а 10 июня Форе официально вступил в столицу. Священники торжественно приветствовали французские войска, престарелые и позабытые консерваторы, заседавшие в кабинетах Бустаманте, Паредеса и Санта-Аны, вышли из своих потайных мест, чтобы также приветствовать захватчиков, а леперос, которых французские офицеры напоили вином, бросали венки и букеты, купленные на французские деньги. Форе заверил Наполеона, что ему устроили восторженную встречу. День-два спустя восторг духовенства остыл, ибо Форе выпустил прокламацию, гарантировавшую собственность владельцев церковных имуществ, из которых многие оказались французскими гражданами. Духовенству стало ясно, что ему не вернуть своих сокровищ и асиенд. Теперь мексиканские клерикалы в свою очередь обнаружили, что они обмануты. Оказалось, что Наполеон послал свою армию через Атлантический океан не только для борьбы за святое дело веры. Приглашая французов в Мексику, Лабастида, Миранда и Гутьеррес де Эстрада не спросили их, что они сделают, когда прибудут туда. Теперь Форе был хозяином города. Когда священники пригрозили закрыть церкви, он заявил, что откроет церковные двери пушками. Все, что осталось от консервативной партии, было созвано на собрание нотаблей, которое немедленно предложило корону Максимилиану.
В октябре делегация эмигрантов во главе с Гутьерресом де Эстрадой посетила эрцгерцога Максимилиана в его замке Мирамаре и предложила ему стать императором Мексики. Но Максимилиан настаивал, чтобы за это предложение проголосовал народ. Тогда Базен, заменивший Форе на посту французского главнокомандующего, получил инструкции добиться благоприятного плебисцита. Французские армии, оккупировавшие центральные провинции, двинулись на север. Хуарес, вновь ставший символом конституционного правительства, бежал из Сан-Луис-Потоси в Сальтильо, а из Сальтильо в Монтерей. Здесь он вторгся во владения Сант-Яго Видаурри, а Видаурри счел более выгодным для себя высказаться за Максимилиана, чем отдать Хуаресу доходы от таможен Пиедрас Неграс. Атакованный Добладо и Ортегой, которые сами недавно пытались заставить Хуареса уйти в отставку, он был оттеснен через границу, в Техас, откуда затем отправился в Мехико. Тем временем французы упорно продвигались вперед. К марту 1864 г. власть Хуареса распространялась только на дальний север. Комонфорт был убит в бою, а другие либеральные генералы стали спасаться бегством в Соединенные Штаты. На юге Хуан Альварес был еще хозяином провинции Герреро, а Порфирио Диас оставался губернатором Оахаки. Но большинство городов принадлежало французам. И повсюду они приговаривали либералов к военному суду или терроризировали их иными средствами и организовывали плебисциты за Максимилиана. Последнему сообщили, что он пoдавляющим большинством голосов избран императором Мексики. В апреле он принял корону и назначил Альмонте заместителем до своего приезда в Мексику.
Максимилиан
В сеть, сплетенную изгнанными клерикалами и их покровителем императором, попался теперь человек, которому было суждено искупить преступления, совершенные его хозяевами. Клерикалы жаждали возвращения своих конфискованных поместий, а Наполеон хотел, чтобы ему оплатили издержки интервенции.
Максимилиан совершенно не обладал качествами, необходимыми для создания диктатуры или основания династии. Мягкий и нерешительный, слабый, когда нужно было проявить силу, и упрямый, когда следовало поддаться убеждению, он обладал всей беспомощностью тех, кто родился во дворце и чьей жизнью всегда руководили умелые бюрократы. Господствующей чертой его характера была гордость предками — Габсбургами — и стремление не опозорить их, и те, кто умел играть на этой струне, могли повести его по любому выгодному для них пути.
Теперь сентиментального венского принца сделали императором пылких мексиканцев. Он должен был сокрушить политическую партию, которая недавно одержала решающую победу в гражданской войне, заплатить Наполеону — из пустой казны — за издержки французского вторжения и принести мир и порядок народу, не имеющему даже зачатков административного аппарата.
Но Максимилиан был слишком поглощен заботой о славе Габсбургов, чтобы заранее ознакомиться с той ролью, которая выпала ему на долю. Когда в последнюю минуту он заколебался, Наполеону стоило лишь намекнуть, что Максимилиан изменяет ему, и пригрозить отдать добычу другому — и Максимилиан немедленно согласился поехать в Мексику и позволил Наполеону диктовать свои условия. По Мирамарскому соглашению Наполеон обещал, что французские войска останутся в Мексике до конца 1867 г., а Максимилиан обязался выплатить до последней копейки всю ту сумму, которую французы уже потратили на интервенцию, т. е. 270 млн. франков, или 1000 франков в год на каждого французского солдата, остававшегося в стране после прибытия Максимилиана, а также долги, причитавшиеся Англии, Франции и Испании в 1861 г., и жеккеровские обязательства. На непосредственные расходы — поскольку было признано, что мексиканское правительство, возможно, придется несколько перестроить, прежде чем оно сможет начать посылать серебро во Францию, — французские банкиры взялись распродать выпуск ценных бумаг мексиканского правительства на номинальную сумму в 114 млн. песо. Но свыше трети этой суммы было удержано банкирами, как учетная ставка, и еще четверть осталось в Европе, как проценты по мексиканскому долгу. Таким образом, Максимилиан начал свою деятельность в роли императора Мексики с того, что утроил ее внешний долг.
Ни Наполеон, ни Максимилиан не хотели понять всей чудовищности подобных условий. Возбужденные воспоминаниями о богатствах, завоеванных Кортесом для Габсбургов — предков Максимилиана, оба они охотно поддались обману мексиканских эмигрантов» Мексика была в их глазах каким-то Эльдорадо. «Я даю вам,— сказал Наполеон своей жертве,— трон на груде золота». Максимилиан посетил папу и получил его благословение, но не пришел с ним к соглашению по вопросу о церковных имуществах. Потом, дав Идальго подходящее к его наклонностям назначение мексиканским послом в Париж и попрощавшись с Гутьерресом де Эстрадой, намеревавшимся наблюдать за судьбами мексиканской монархии е удобной позиции в своем римском дворце, Максимилиан отплыл в Новый свет.
Он верил, что едет по просьбе мексиканского народа. Он никогда не спрашивал, как проводился плебисцит. Он даже написал Хуаресу, приглашая его сотрудничать. Ему хотелось бы, писал он, обсудить политическое положение с «тем, кто до сих пор является законным руководителем страны и чьи патриотические чувства эрцгерцог не перестает ценить». Главным его занятием по дороге было составление руководства по придворному этикету на 600 страницах.
Разочарования Максимилиана и его жены Карлотты начались в тот день, когда они достигли Веракрус. Никто не встретил их, и императорская чета печально пообедала на пароходе. Вечером приехал Альмонте, перепутавший время их прибытия, и по пустым, безлюдным улицам императора повезли на вокзал. Веракрус был городом либеральным, а либералы, как теперь начал обнаруживать Максимилиан, не принадлежали к числу тех «миллионов избирателей», которые, по данным французских чиновников, пригласили его в Мексику. Энергичный отказ от сотрудничества, полученный через день или два от Хуареса, вероятно, увеличил его смятение. «Можно, сударь, — писал президент Мексики из своей штаб-квартиры в Монтерее, — посягать на права других, захватывать их добро, покушаться на жизнь тех, кто защищает свою национальность, делать преступления из их добродетелей и добродетель из собственных пороков, но существует грозный суд истории, который произнесет приговор над всеми этими беззакониями». Примерно в то же время в горах Герреро была выпущена прокламация, быть может, так и не дошедшая до Максимилиана. «Я еще жив, жители побережья,— заявил Хуан Альварес,— я, который всегда вел вас на борьбу с тиранами».
Сколько можно находиться в Мексике после въезда по электронному разрешению?
Путешествие в глубь страны едва ли утешило императора. Большую часть пути пришлось проделать по запущенным дорогам, в каретах, запряженных мулами, потому что железная дорога была проложена лишь на одном участке длиной в несколько миль. Сломанное колесо, перевернутая карета были нормальными явлениями. Когда Максимилиан и Карлотта добрались до Гвадалупе и склонили колена перед изображением святой девы, духовенство и богатые креолы вышли из столицы, чтобы их приветствовать. Их проводили во дворец, где еще не были готовы апартаменты. Потом их перевели в старый испанский замок Чапультепек, где они жили, окруженные кипарисовыми садами ацтека Монтесумы.
Консерваторы вскоре обнаружили, что ошиблись в выборе. Этот габсбургский принц был также — мексиканским клерикалам с их романтическими представлениями о королевской крови это казалось непостижимым парадоксом, — чем-то вроде либерала. Максимилиан намеревался сделать опорой своего престола модерадос и убедил некоторых из них, во главе с бывшим приверженцем Гомеса Фариаса Хосе Фернандесом Рамиресом, войти в его правительство. Он отказался вернуть духовенству конфискованные поместья и намеревался даже объявить свободу совести. В ноябре в Мексику прибыл папский нунций с приказом требовать полной отмены законов Реформы. Максимилиан и Карлотта, по очереди и одинаково безуспешно, спорили с ним. В конце концов он был отпущен, а в Рим послана делегация. Делегаты прожили в Риме целый год, не заключив никакого соглашения с папой и не проявив к этому ни малейшего стремления. Тем временем, так как опыт ничему не научил клерикалов, возникла угроза пронунсиаменто против Максимилиана. Он послал Мирамона и Маркеса с поручениями в Европу, но духовенство резко осуждало его. Оппозицию возглавлял Лабастида, для которого Максимилиан добился места архиепископа Мехико, а Гутьеррес де Эстрада, в промежутках между сочинением писем на сотнях страниц с советами Максимилиану, поощрял духовенство в его оппозиции.
Если клерикалы предали Максимилиана, то предал его и Наполеон. Максимилиан не имел власти над французской армией. Базен получал приказы из Франции, и тратил деньги без счета, так как по его счетам предстояло платить мексиканскому казначейству. Своим высокомерием и открытым презрением к мексиканцам он усугублял затруднения Максимилиана. Становилось ясно, что мексиканская казна никогда не сможет заплатить по навязанным ей фантастическим обязательствам. Наполеон бранил Максимилиана за расточительность и неумение вести дела, чиновников — за нечестность, вообще считал виноватыми всех, кроме самого себя. Для управления мексиканскими таможнями и экономии сумм для уплаты процентов по французскому долгу в Мексику были посланы французские чиновники, а министерство финансов контролировали французские банкиры. Вскоре Максимилиан оказался фактически бессильным.
Жалобы Наполеона имели основания. Стало очевидно, что Максимилиан не создаст порядка из мексиканского хаоса. Вначале, пока еще шли поступления по французскому займу, он беспечно тратил деньги, расходуя огромные суммы на перестройку и меблировку Чапультепека и на роскошные подарки Альмонте, Идальго и Гутьерресу де Эстрада. За первые полгода Максимилиан дал 70 завтраков, 20 банкетов, 16 балов и 12 приемов, а его расход на вино превысил в первый год 100 тыс. песо. Он нанял придворного живописца, который написал с него семь портретов. Он собирался финансировать создание театра и академии наук. Он начал украшать Мехико и намеревался соединить Чапультепек с городом широким бульваром. Задача правительства в его представлении заключалась в издании законов. Он наслаждался проектами реформ и проводил время, сочиняя законы и рассылая их министрам для юридической обработки. Свод законов империи разросся до семи томов. Среди них имелись законы, устанавливавшие систему школ по образцу немецких гимназий. Были выработаны законы об отмене пеонажа, которые, разумеется, не снискали Максимилиану любовь его консервативных сторонников. Он сочинил тщательно разработанный кодекс правил для флота, который надеялся построить когда-нибудь в будущем, и мечтал захватить республики Центральной Америки и расширить свою империю до Панамы.
Максимилиан и Карлотта решительно не желали поддаваться разочарованию. Все, говорили они, — за исключением дорог, — гораздо лучше, чем они ожидали. Однако нищета и беспорядок пугали их. В стране все еще не было мира. Партизаны — сторонники Хуареса — совершали набеги на долину Мехико и вели бои на окраинах столицы. Когда однажды в 4 часа утра индейцы треском хлопушек чествовали святую деву, Максимилиан и Карлотта в Чапультепеке в испуге проснулись, думая, что замок обстреливают хуаристы. Борьба клик среди креольских генералов и риторика креольских адвокатов внушали им отвращение. С туземным населением, решили они, многого не достигнешь. Мексику может возродить только европейская иммиграция. Все же они пытались отождествлять себя со своей приемной родиной. Они говорили «мы, мексиканцы», одевались в мексиканское платье и требовали, чтобы им готовили мексиканскую пищу. Максимилиан провозгласил себя даже представителем независимости Мексики. 16 сентября он посетил Долорес и произнес хвалебную речь в память Идальго. Его письма к матери и братьям полны чрезмерных похвал новой родине. Максимилиан старался убедить родных в том, что, эмигрировав в Мексику, он поступил мудро и стал великим королем. Он говорил им о будущем, которое ожидает Америку, превозносил ее свободу по сравнению с консерватизмом, снобизмом и гниением «старой Европы». Мексика, заявлял Максимилиан, опередила Европу на несколько поколений.
Пока у Максимилиана были деньги, он мог обеспечить себе поддержку охотников за чинами. Более 100 тыс. мексиканцев ходатайствовали о местах в аппарате империи. Из них многие являлись, в теории, приверженцами Хуареса. Им нужно было жить, а государственные должности были в Мексике почти единственным средством существования для среднего класса. После падения империи Хуарес намеревался опубликовать имена тех, кто просил должностей у Максимилиана. «Если вы опубликуете этот список, — ответил ему Лердо, — то либеральная партия перестанет существовать».
Тем временем Базен продолжал наступать. В сентябре он захватил провинции Нуэво-Леон и Коагуилу, оккупировав за несколько недель территорию, равную по площади всей Франции. День независимости Хуарес отпраздновал гонимым беглецом в горах Дуранго. Он бежал в Чигуагуа, а оттуда через пустыню в Пасо дель Норте(1) на границе Соединенных Штатов. Добладо и Ортега нашли убежище в Нью-Йорке. Если не считать Лердо, ставшего министром иностранных дел, Хуарес остался почти в полном одиночестве. В феврале Базен повернул на юг и отбил город Оахаку у Порфирио Диаса, капитулировавшего со всей армией. Только на дальнем севере признавали власть Хуареса. В горах Герреро и Мичоакана, особенно в старой крепости Игнасио Района, долине Ситикуаро, действовали партизанские отряды. Остальные области не приняли Максимилиана открыто. 30 тыс. французских солдат не всегда могли защищать от гнева хуаристов тех, кто пошел на соглашение с империей. Но открытое сопротивление к весне 1865 г. почти прекратилось.
Однако именно этой весной произошел поворот. Ибо в апреле 1865 г. главнокомандующий южан генерал Ли сдался в Аппоматтоксе Гранту, и американская гражданская война закончилась победой Севера. Еще один расчет Наполеона потерпел крах. Американское правительство решило изгнать французов из Мексики. При содействии Матиаса Ромеро, посла Хуареса в Вашингтоне, оно начало сосредоточивать войска вдоль Рио-Гранде. Одновременно оставлялись склады боеприпасов в удобных местах, где ими могли завладеть хуаристы. Армии Хуареса начали расти. Американский государственный секретарь Сюард требовал у Наполеона эвакуации французских войск. Сюард был в свое время одним из самых видных сторонников захвата Мексики, но теперь он стремился к «дружбе» с ней. Удалив французов и завоевав доверие мексиканцев, Сюард рассчитывал проложить путь для экономического проникновения США в Мексику. Он понимал, что этого требуют американские интересы.
Наполеон оказался в ловушке. Его подданные во Франции энергично возражали против мексиканской авантюры. Он не мог пойти на войну с Соединенными Штатами. В Европе возникла новая угроза для Франции и для династии, ибо Пруссией управлял теперь реалистически мыслящий Бисмарк. Французская армия скоро потребуется на родине. Ни Мексика, ни Максимилиан ожиданий не оправдали, и оставалось только ликвидировать всю затею. Наполеон обещал Сюарду, что французские войска уйдут из Мексики. Базену были посланы инструкции сделать последнее энергичное усилие, чтобы разбить Хуареса, после чего готовиться к возвращению во Францию. Максимилиан, надеялся Наполеон, покинет Мексику вместе с французами.
В надежде на скорое окончание войны Базен заставил Максимилиана принять крайние меры. В октябре 1865 г. было издано постановление о расстреле всех пойманных с оружием в руках противников империи. Максимилиана убедили санкционировать декрет, после того как было получено ложное сообщение, что Хуарес покинул свой пост и отправился в изгнание. Жертвой этого кровавого декрета вскоре оказался Артеага, главнокомандующий армией патриотов центра и один из наиболее уважаемых генералов Хуареса. Против Максимилиана поднялась буря всеобщего негодования. Но французы продолжали одерживать победы, и затруднения Хуареса были усугублены новым осложнением. Срок его президентства истекал осенью 1865 г. По конституции, в случае если не происходило выборов, президентом становился председатель верховного суда. Авторы конституции не предвидели иноземного вторжения, которое сделало выборы невозможными. Гонсалес Ортега написал Хуаресу, требуя поста президента. Но Ортега отказался от борьбы с интервентами и последнее время жил в Нью-Йорке. Кроме того, не было уверенности, что он не встанет на путь компромисса с империей. На письмо Ортеги Хуарес ответил коротко: «Нет еще, мой друг». Вскоре Ортега был объявлен преступником за оставление поста. Когда он выехал на мексиканскую границу, американское правительство его арестовало.
В марте 1866 г. Базен начал отступление. Его войска оставили Монтерей, Сальтильо и Тампико. По мере отступления французов формировались армии Хуареса для освобождения страны. На северо-востоке ими командовал Эскобедо, на северо-западе — Корона и Рива Паласио, в Мичоакане — Регулес. Тем временем Порфирио Диас, находившийся после капитуляции в заключении в Пуэбле, бежал в Герреро к Альваресу, а оттуда в горы Оахаки, где стал организовывать партизан. Постепенно было создано кольцо неуклонно растущих отрядов, которые стали двигаться на столицу.
Максимилиан, не веривший, что Наполеон действительно изменил свои намерения, послал в Париж своих эмиссаров и среди них Альмонте; он отозвал Идальго, которого заподозрил в пренебрежении своими обязанностями, ибо тот, получив обратно конфискованные поместья, всецело отдался развлечениям парижского общества. Идальго приехал в Мексику в страхе, что его схватят хуаристы. Он никогда не выезжал из столицы, не вооружившись до зубов, и в конце концов ускользнул в Веракрус, где сел на первый же пароход, отходивший в Европу. К июлю 1866 г., когда французы заявили, что они эвакуируются в течение полутора лет, перед Максимилианом встал вопрос об отречении. Правда, в его империи формировалась мексиканская армия, пополнявшаяся австрийскими и бельгийскими добровольцами, но деньги на финансирование этой армии дал только Базен — и то вопреки желанию Наполеона. Максимилиан колебался, но Карлотта отказывалась признаться в неудаче. Отречение, заявила она, было бы трусостью. Она вызвалась ехать в Париж для переговоров с Наполеоном.
Она добралась до Парижа в августе. Императрица Евгения старалась не допустить ее к Наполеону. Она уверяла, что Наполеон болен и не может никого принять, но Карлотта заявила, что, если будет нужно, она ворвется во дворец силой. Карлотта видела Наполеона три раза, и каждый раз он не мог ничего обещать. Тогда она выехала в Рим просить помощи у папы. Но в Риме у нее начали проявляться все более заметные признаки душевного расстройства, и пришлось вызвать ее брата, который увез ее в Бельгию.
Империя Максимилиана теперь состояла лишь из Мехико, Пуэблы, Керетаро и Веракрус. Наполеон убеждал Максимилиана отречься от престола, предвидя, что если Максимилиан останется в Мексике после ухода французов и с ним произойдет несчастье, то вина падет на Францию. Наполеон надеялся, что можно еще спасти что-нибудь из обломков крушения. Базен получил инструкции вступить в переговоры с Гонсалесом Ортегой или Порфирио Диасом и, если возможно, передать власть не Хуаресу, а одному из них — в обмен на признание французского долга. В октябре Максимилиан написал декларацию об отречении и стал пересылать свой багаж в Веракрус. Сам он отправился в Орисабу, где прожил шесть недель, изучая ботанику и энтомологию, не в состоянии решить, что делать дальше. Приверженцы Хуареса с презрением спрашивали, какой император потратит шесть недель на погоню за бабочками!
Максимилиану покидать Мексику не хотелось; к тому же консерваторы еще намеревались его использовать. Они надеялись избежать победы Хуареса или, по крайней мере, достигнуть с ним компромисса. Они заявили Максимилиану, что он потерпел неудачу из-за доверия к модерадос и французам, но что туземная монархия может еще иметь успех. Маркес и Мирамон вернулись в Мексику, готовые снова сражаться за дело «веры и привилегий», а Гутьеррес де Эстрада продолжал посылать из Рима письма, в которых убеждал Максимилиана, что отречение было бы позором. Но главным агентом консерваторов был немецкий иезуит Фишер. Этот интриган умел влиять на Максимилиана. Фишер организовывал восторженные демонстрации, пытаясь доказать, что мексиканский народ желает иметь Максимилиана своим императором, и постоянно говорил, что отречение запятнает честь Габсбургов. В конце ноября Максимилиан окончательно принял решение остаться. Он намеревался организовать избрание конгресса, который определит форму правления в Мексике, и выразил готовность принять его приговор; пока же был образован консервативный кабинет, Максимилиан продолжал надеяться на победу.
Базен предпринял последнюю попытку убедить Максимилиана отречься. Когда же тот отказался, Базен решил немедленно уехать; при этом, чтобы воздействовать на Максимилиана, он уничтожил пушки и боеприпасы, которых не мог взять с собой. В феврале 1867 г. Базен покинул Мехико, а в марте отплыл из Веракрус. При Максимилиане осталось 15—20 тыс. мексиканских солдат и кучка европейских добровольцев. Мирамон и Мехиа обосновались в Керетаро, а другая императорская армия находилась в Пуэбле. Керетаро окружали подходившие с разных сторон Эскобедо, Рива Паласио и Корона, а на Пуэблу шел Диас. Столичные консерваторы, стремясь избежать новых разговоров об отречении, убедили Максимилиана поехать в Керетаро и принять верховное командование. 13 февраля Максимилиан, сопровождаемый Маркесом и Сант-Яго Видаурри, выехал из Мехико.
Эскобедо был близ Керетаро, а отряды Короны и Рива Паласио медленно подходили к городу. Единственной надеждой сторонников империи была внезапная атака на Эскобедо, которая облегчалась тем, что Керетаро, построенный в окруженной низкими холмами долине, был неприспособлен для обороны. Мирамон был за атаку, но Маркес, которому Максимилиан больше доверял, настаивал на выжидании. Пусть отряды Хуареса сконцентрируют силы, тогда их всех можно будет сокрушить одним ударом. Таким образом, 8—9 тыс. сторонников империи ждали, пока 40 тыс. патриотов не сошлись у города и не окружили его. После 6 марта подвоз продовольствия был отрезан, а гонцы, посланные Максимилианом, попали в плен и были повешены. Тогда было решено, что Маркес и Видаурри пробьются через неприятельские войска с 1200 солдат и отправятся в Мехико за подкреплениями. Маркесу были даны диктаторские полномочия и право уволить консервативных министров, которые, как заявил Максимилиан, были просто толпой «трусливых старых баб». Маркес должен был вернуться с солдатами, деньгами, отцом Фишером и привезти Максимилиану книги, фортепианные ноты и запас бургундского. Когда Маркес дошел до Мехико, он повернул на восток, чтобы помочь осажденной Пуэбле; но 4 апреля Диас, услышав о приближении Маркеса, взял Пуэблу штурмом. Через неделю Маркес, медленно отступавший, был настигнут и разгромлен. С несколькими всадниками он покинул остатки своего отряда и бежал в Мехико, который вскоре был осажден Диасом.
В Керетаро иссякало продовольствие. Эскобедо предложил Максимилиану охранную грамоту, но тот отказался покинуть своих сподвижников, предпочитая погибнуть в бою, чтобы не опозорить род Габсбургов; но ни одна шальная пуля его не задела. Неразлучными товарищами Максимилиана были теперь немецкий авантюрист принц Сальм-Сальм и мексиканский офицер Мигель Лопес. Было решено, что в полночь на 14 мая армия пробьется из окружения и уйдет к индейцам Мехии в горы Сьерра Горды. За час до этого срока Лопес уговорил Максимилиана дать приказ о задержке выступления. Лопес жаждал спасти собственную шкуру. Он предложил Эскобедо отдать город за взятку и устное обещание, что Максимилиану дадут возможность бежать. В три часа утра Лопес впустил хуаристов в окопы, которыми командовал, и Хуарес без борьбы овладел городом. На заре колокола в городе звонили в знак победы либералов, а хуаристы распевали сВою песенку «Мама Карлотта», пародию на любимую песенку императрицы «Ла палома».
Хуарес решил, что Максимилиан должен подвергнуться той участи, на которую он обрек других октябрьским декретом 1865 г. Семь офицеров судили Максимилиана военным судом и приговорили к смерти. Половина королей Европы просила о помиловании Максимилиана, но Хуарес был непоколебим. Иностранные интервенты должны были получить урок на будущее. 19 июня Максимилиан, Мирамон и Мехиа были расстреляны на Холме Колоколов. Через несколько дней Мехико сдался Порфирио Диасу, Видаурри был расстрелян как изменник, а Леонардо Маркес, после нескольких побегов, пробрался в Гавану, где стал ростовщиком. Бенито Хуарес, в темном сюртуке и черной карете, во второй раз с триумфом въехал в Мехико.
Весть о казни Максимилиана дошла до Парижа во время всемирной выставки, когда императрица Евгения собиралась награждать призеров медалями. Наполеону и Евгении удалось задержать сообщение до следующего утра и довести церемонию до конца. Через три года наполеоновская империя потерпела бесславное поражение от пруссаков под Седаном, a Базен с армией в 173 тыс. чел. сдал Мец почти без единого выстрела.
——
(1) Теперь Сиудад-Хуарес (город Хуареса).
Из книги Генри Бэмфорд Паркс, История Мексики (History of Mexico, 1940). Перевод с английского Ш. А. Богиной. Предисловие Б. Т. Руденко. Москва: Издательство иностранной литературы, 1949