Цивилизация майя
Автор: Дмитрий Иванов
От автора
Полуостров Юкатан называют Египтом Нового света – так много здесь памятников древней цивилизации. Руины покинутых городов в некоторых районах встречаются чуть ли не через каждые десять километров в сельве. Все эти великолепные дворцы, пирамиды, колоннады, храмы и стадионы построены зодчими народа майя. Долгое время история и культура жителей Юкатана доиспанского периода являлись предметом суеверий и спекуляций. Уж очень не хотели европейские авторы признать, что поражающие воображение монументы возведены местными жителями, не знавшими достижений Междуречья, Греции и Рима. Сама датировка данных сооружений была предметом дебатов, причём аргументы сторон зачастую основывались на невероятных гипотезах, имевших больше общего с фантазией, чем с наукой. Однако индейцы оставили после себя множество надписей на стенах святилищ, стелах, керамике, сохранились даже книги. Эти источники могли предоставить достоверную информацию о своих создателях. Но вплоть до середины прошлого века никто не мог их прочитать. Выдающийся русский учёный Юрий Валентинович Кнорозов открыл подход к дешифровке письменности майя. За этим последовал резкий всплеск интереса к истории и культуре жителей древней Мезоамерики. Ещё бы, как только заговорили тексты индейцев, объём знаний начал стремительно нарастать. Дополнительно научный интерес подогревала и борьба советских и зарубежных учёных за первенство в изучении иероглифических надписей. Поэтому со второй половины пятидесятых и до восьмидесятых годов XX века в СССР вышло несколько замечательных книг об истории, религии и искусстве майя. Труды таких выдающихся исследователей как Р. В. Кинжалов и В. И. Гуляев актуальны до сих пор. Они были написаны языком, понятным не только специалисту, но и самому широкому кругу читателей.
Но затем книги о майя на русском языке перестали издаваться. Даже сейчас, зайдя в магазин, можно не найти ни одной работы об этой цивилизации. Между тем, со времён Ю. В. Кнорозова изучение иероглифики продвинулось далеко вперёд, а раскопки на руинах доселе нетронутых археологами городов принесли новые бесценные источники. Огромный прогресс, достигнутый за последние годы, позволил значительно расширить наши знания об индейцах, по-иному взглянуть на ранее известные тексты. Но всё это оставалось достоянием учёных. Большинство статей не переводилось на русский язык. Книг отечественных авторов о майя издавалось очень мало.
Образовавшийся вакуум знаний заполнила откровенно антинаучная информация. Снова выплыли на поверхность идеи о выходцах из Древнего Египта, Греции, Месопотамии и даже Атлантиды на Американском континенте. Сторонники оккультизма и создатели прочих сомнительных учений, именуемых ныне гордым словом «эзотерика», начали возводить собственные идеи к древним жрецам майя. Наиболее одиозные из них даже заявили, будто учёные скрывают те открытия, которые противоречат их теориям. Повальное увлечение «концом света» в 2012 году позволило ещё более бурно расцвести этим сорнякам человеческого разума. Хотя в то же время голоса серьёзных учёных смогли-таки побиться через какофонию шарлатанов всех мастей. Однако люди, работающие в средствах массовой информации, обычно не владеющие материалом, но пребывающие в полной уверенности, что любая задача им по плечу, окончательно перепутали всё и бросили в один котёл и майя, и ацтеков, и инков, приправив этот суп воззрениями современных провидцев – знатоков «духовных практик». Что же в итоге? А в результате образовалась ужасная мешанина из самых разных знаний и суждений, в которой разобраться не так-то уж и просто.
Именно в таком виде находилось общественное мнение в 2014 году, когда я отправился в путешествие по Мексике. Думаю, к настоящему моменту ситуация не изменилась. До вылета я уже успел прочитать несколько книг не только о майя, но и об ацтеках, сапотеках, ольмеках и других народах Мезоамерики. Я прекрасно осознавал, что если не подготовиться, то я так ничего и не узнаю на запланированных экскурсиях. Как показал опыт поездки в Египет, из средней школы я вынес больше о достопримечательностях страны фараонов, чем рассказывали гиды. Кроме того, тогда мне пришлось выслушивать как псевдонаучные «теории», так и откровенные сказки, сочинённые для туристов.
В Мексике дело обстояло несколько лучше. Видно, что гиды действительно читали о жизни индейцев до испанского завоевания, но понимание проблемы оказалось весьма поверхностным. Многие ошибки в рассказе были, скорее, не следствием желания дать заведомо ложную информацию, а возникли из-за неверного понимания изученного. Кроме того, сведенья излагались без учёта важных подробностей и современных данных. Так, например, экскурсовод из Эк-Балама ни разу не упомянул о сохранившихся росписях Акрополя и не назвал имени ни одного правителя города. Он изложил только самые общие факты. То же самое подошло бы и к Чичен-Ице, и к Ушмалю, и даже к далёкому Паленке.
Пройденный дома материал меня во многом спас, однако некоторые значительные детали всё же оказались упущенными. Дело в том, что мне приходилось пользоваться разрозненными источниками, и ни один автор не ставил целью описать сами постройки городов майя как таковые. Учёные обычно приводили лишь несколько деталей, подтверждавших их теорию. Именно поэтому по возвращении из путешествия я задумал написать книгу о том, что мне довелось увидеть, и снабдить её собственными фотографиями. Причём я хотел, чтобы для будущих путешественников она стала ценным руководством к поездке, а тем, кто изучает индейцев майя дома, эта работа позволила бы представить планировку городов и постройки так, как если бы читатели сами их посетили. Всё в одной книге. Думаю, что каждый, кто начинает изучает историю цивилизации майя, мечтает именно о такой книге. А дальше, получив общее представление, можно уже штурмовать труды серьёзных учёных, изучать статьи и монографии, освещающие узкие темы.
При подготовке материала я пользовался лишь научной информацией, перепроверял данные по разным источникам, старался представить современный взгляд.
Обращаю внимание читателя, что названия археологических зон не совпадают с аутентичными названиями описанных городов. По правде говоря, у нас нет достоверных сведений о том, как называли их сами строители. Обозначения зданий также, по большей части, придуманы исследователями. Например, Рынок в Чичен-Ице, скорее всего, не был торжищем, Замок в Тулуме наверняка являлся храмом, а Голубятня в Ушмале точно не предназначалась для разведения птиц.
Я написал только о тех городах, которые видел своими глазами. И конечно же, на текст оказали большое влияние мои собственные впечатления от поездки. Кроме того, в подготовке этой книги мне помогали люди, без содействия которых я бы не смог бы взяться за такой труд. Я выражаю благодарность независимому исследователю майя Максиму Стюфляеву, автору постоянно обновляемой серии очерков «История царств майя», который предоставил множество научных материалов и консультировал меня по вопросам религии, истории и языку народов майя, учёному и переводчику Виктору Николаевичу Талаху, автору самого современного перевода Дрезденского кодекса, который любезно ответил на мои вопросы о богах Юкатана, писателю и историку Игорю Витальевичу Масленкову, который взял на себя труд прочитать каждую из глав этой книги и дал ценные советы по её содержанию и компоновке, администратору сайта «Мир индейцев» Сэму, который создал самый крупный русскоязычный ресурс об индейцах в Интернете с научными статьями, переводом первоисточников и видеоматериалами, а также моей маме Людмиле Александровне Ивановой, которая поддерживала меня на протяжении всего процесса написания данной книги.
Часть 1. Культура индейцев майя
Глава 1. Жизнь индейцев майя до испанского завоевания
Индейцы майя
Индейцы майя – это группа родственных народов, говорящих на языках группы майя. Эта языковая общность состоит из многочисленных популяций и этнических групп, многие из которых живут изолированно и имеют собственные обычаи, традиции и верования. Общая численность составляет около семи миллионов человек. Майя проживают на территории Мексики (штаты Чьяпас, Юкатан, Табаско, Кинтана Роо), Гватемалы, Гондураса, Белиза, Сальвадора. Языковая семья майя – одна из самых больших в Мезоамерике. Она сформировалась около 5000 лет назад и разделилась на шесть ветвей. Предполагается, что самыми первыми майя были члены маленького индейского племени из Северной Америки, находящегося в отдаленном родстве с некоторыми из народностей Южного Орегона и Северной Калифорнии и в более близком – с мексиканскими народностями, говорящими на тотонакских и зоквейских языках. Продвигаясь на юг, эти люди начали расселяться в высокогорных областях на западе Гватемалы в середине III-го тысячелетия до н. э. Около 2200 года до н. э. от исходной общности майя отделились уастеки. Они двигались к северо-западу вдоль побережья Мексиканского залива и оказались полностью изолированными от других представителей своей этнолингвистической группы. Около 1400 года до н. э. предки людей, говорящих на юкатекской и чоланской языковых ветвях, мигрировали к северу и расселились на полуострове Юкатан и области южных низменностей. Представители других языковых ветвей двигались на запад и восток. Коренное населения полуострова Юкатан говорит на юкатекской группе языков.
По цвету кожи, росту, форме головы, особенностям лица разные группы индейцев майя отличаются друг от друга. Учитывая эти различия, нельзя говорить о едином физическом типе майя. Большая часть физических черт населения майя известна и у остальных мезоамериканских народов и у обитателей других регионов материка. Это низкий рост, темный (бурый или медный) цвет кожи, глаза цвета темного кофе или черные, волосы гладкие и черные, редкая растительность на лице и теле, плечи широкие, грудная клетка развитая, ноги мускулистые. Ланда описывал майя как «людей хорошо сложенных, крепких и очень сильных». У майя относительная длина рук больше, чем у других мезоамериканских групп. Обитатели полуострова Юкатан имеют меньше красного оттенка кожи, чем жители высокогорий. Здесь чаще встречается относительно короткий череп и широко расставленные глаза.
Основные черты личности и характера следующие:
– майя активны, энергичны и трудолюбивы;
– настойчивы, аккуратны и очень чистоплотны, они стараются, чтобы их жилища и одежда всегда были чистыми;
– бережливы, так как тщательно сохраняют свои урожаи и избегают расточительности;
– жестоки с животными и иногда с людьми, когда речь идет о мести за женскую неверность;
– консервативны в своих обычаях и враждебны по отношению к прогрессу;
– не любители перемещаться, за исключением крайних случаев;
– разговорчивы и общительны, любят шутки и развлечения;
– доверчивы, бескорыстны, добродушны, очень уважительны к правам других;
– отзывчивы к чужой бедности, болезни или несчастьям;
– горды, не просят милостыню;
– вежливы и дружелюбны между собой и с чужими;
– великодушны и гостеприимны;
– у них нет склонности командовать, но они с детства ревностно относятся к своей личной независимости;
– лишены духа мятежности, тщеславия и эгоизма;
– любят справедливость;
– мирны и не вздорны, но злопамятны и мстительны, когда оскорблены;
– в высшей степени честны;
– семейные узы очень крепки, хотя и со слабыми проявлениями привязанности, отцовский авторитет сохраняется даже тогда, когда уже взрослые дети сами становятся отцами семейств;
– умеренно или мало озабочены половыми проблемами, так как пары легко расходятся и ревность достаточно редка, хотя, как было сказано, в случае измены месть обиженного мужа может быть страшной;
– фаталистичны и религиозны, но более всего суеверны и верят в колдовство;
– крайне склонны к алкоголизму, часто с опасными последствиями (драки нередко с кровавым исходом);
– без духа новаторства, но очень наблюдательны и с хорошей памятью;
– с достаточным воображением, с четко выраженным чувством красоты.
Политическая система
В истории всей Мезоамерики выделяют три больших периода. Наступление каждого из них характеризуется значительными изменениями в политической системе региона и хозяйственной деятельности местных жителей. Доклассический или формативный период начинается около 2000 года до н. э. и заканчивается около 250 года н. э. Точкой отсчёта принято считать появление первых постоянных земледельческих поселений. Постепенно происходит формирование вождеств. Эти сложные общества развивались и в итоге стали государствами и даже империями. Уже в формативный период на Юкатане обнаруживаются ритуальные центры с платформами, построенными на местах естественных возвышений рельефа. Классический период охватывает промежуток времени с 250 по 1000 годы н. э. Он подразделяется на три фазы: раннюю (250–600 годы), позднюю (600–830 годы) и терминальную (830-1000 годы). Это – эпоха расцвета цивилизации майя, роста городов и монументального строительства. К концу классического периода в регионе майя происходят значительные изменения, приведшие к краху прежней системы и формированию новой политической структуры, а также изменениям в религии, архитектуре и общественной жизни. Постклассический период начинается около 1000 года и заканчивается с взятием испанцами столицы ацтеков Теночтитлана в 1521 году. С этого времени начинается колониальная эпоха развития Мезоамерики.
В некоторых далёких от науки источниках говорится о государстве майя или даже империи майя. Это – большая ошибка. На самом деле майя так и не создали единой страны. Существовало множество небольших государственных образований с подвижными границами, некоторые из которых входили в несколько крупных союзов.
Обычно царство майя включало в себя столицу и несколько меньших городов и других поселений вокруг неё. Каждым таким политическим образованием правил царь, называемый ахав. Титул этого правителя записывался специальным иероглифом, который учёные называют эмблемным. Он включал в себя постоянные элементы, читающиеся «к’ухуль ахав» – «священный владыка», и меняющийся знак, обозначающий название государства. Например, царь Эк-Балама Укит Кан Ле’к Ток’ называл себя священным талольским владыкой, а его государство именовалось Талоль. Иногда название государства и столицы совпадали. Но чаще всего главный город имел другое название. Например, столицей Талоля был город Эк-Б’ахлам. Так как эмблемный иероглиф мог меняться при переходе территории из одних рук в другие, можно предположить, что он был связан не столько с географической областью, сколько с правящей династией или некой легендарной землёй, из которой происходили владыки, согласно преданию.
К настоящему времени найдены эмблемные иероглифы не для всех государств майя. А из тех, что обнаружены, прочитаны также не все. На Юкатане письменных источников меньше, чем в южных низменностях майя. Это создаёт определённые трудности для исследователей. Например, до сих пор не выявлены эмблемные иероглифы Чичен-Ицы и Ушмаля.
В каждом царстве почитали своих богов. Именно они считались наиболее важными покровителями правящей династии. Когда шли войны между государствами, то майя несли на поле боя специальные паланкины со статуями своих небесных покровителей. Захват такого паланкина считался большой удачей в битве. Победа одного ахава над другим считалась также победой богов его династии над богами противника. В одной из надписей даже говорилось, что боги победителей съели богов побеждённых. Кроме покровителей династий, имелся также общий пантеон богов, почитавшихся в большинстве царств, а также некоторые боги, пришедшие из других регионов Мезоамерики, например, Тлалок – бог дождя и плодородия центральномексиканского происхождения.
Среди многочисленных царств майя одни были более могущественные, а другие – менее. Поэтому естественно, что сильные государства подчиняли слабые. Подобные связи могут показаться похожими на феодальные отношения в Европе. Однако у индейцев они носили сакральный характер и не обрывались даже после смерти гегемона. Верховный правитель руководил восхождением на престол подчинённых владык. В текстах из южных низменностей указывается, что коронации обычно происходили в присутствии сеньора. Если же правитель небольшого государства переходил из сферы влияния одного могущественного царства под покровительство другого, церемония коронации повторялась уже в присутствии нового сюзерена. Некоторые подчинённые владыки не имели права включать в свой титул слово «священный». Обычно вассалы были обязаны платить своему покровителю дань (продукты, ткани, жадеит, драгоценные перья, оружие, живых животных и их шкуры и др.), посылать отряды на войну против врага сюзерена, предоставлять работников для возведения монументальных зданий в столице метрополии. Известно, что со времён классического периода до XVI века ткань, называемая йубте’, была основным предметом требования дани вождей на полуострове Юкатан. Кроме того, правители царств обменивались друг с другом подарками на добровольной основе. Как сообщает епископ Диего де Ланда, на Юкатане правитель вручал своим вассалам дорогие чаши во время пиров.
В каждом регионе имелось наиболее могущественное царство-гегемон. Правители таких влиятельных государств носили не только титул священный владыка, но и именовали себя кало’мте, что условно можно считать эквивалентом слова «император». Титул кало’мте был связан со сторонами света. Правитель города Ламанай в Белизе (восток региона майя) называл себя восточным кало’мте, цари Копана (Гондурас) и Киригуа (Гватемала) употребляли титул южный кало’мте, майя называли правителя Теотиуакана (могущественный город-государство в Центральной Мексике) западным кало’мте, и, наконец, на фреске из города Эк-Балам, расположенного на севере полуострова Юкатан, упомянут правитель соседнего царства Чак Хутуув Чан Эк’, названный северным кало’мте. Возможно, такое распределение верховной власти в регионе майя отражает представление индейцев о мире, разделённом на четыре стороны света, в каждой из которой находится мировое дерево и собственный бог дождя Чаахк. Так что несмотря на раздробленность, у майя имелось общее представление о едином политическом пространстве. Однако на самом деле кало’мте было больше четырёх, и не все из них, а только наиболее важные связывались с направлениями по сторонам света. С течением времени значение титула стало уменьшаться. Если в ранний классический период слово «кало’мте» употреблялось редко и относилось только к наиболее могущественным царям, то в VIII–IX веках так стали называть себя и правители небольших государств. Примерно то же самое имело место с титулом ван в Китае эпохи Чжоу.
Промежуточный ранг имели царства, зависящие от крупного гегемона, но имевшие в своём подчинении более мелкие государственные образования. Некоторые политии могли быть относительно независимыми, ловко маневрируя в этой сложной системе непостоянных союзов. В ходе практически непрекращающихся войн границы больших царств часто менялись, а мелкие государства переходили из одной сферы влияния в другую. Усилившиеся вассалы могли даже свергать собственного гегемона. Особенно кровавыми были войны в конце классического периода. Возможно, именно ожесточённые конфликты привели к уничтожению элиты общества и, как следствие, коллапсу цивилизации классического периода. Важно отметить, что царство, потерпевшее поражение в войне, не прекращало своего существования, оно попадало в зависимость от победителя. Часто на трон покорённого государства садили нового владыку, иногда из той же проигравшей династии. Но смена правителя происходила далеко не всегда. Покорённый царь мог присягнуть новому властителю и продолжить управлять собственной политией. Впрочем, иногда завоеватель мог прибавить к своей титулатуре второй эмблемный иероглиф. Полное уничтожение чужого государства никогда не являлось целью войны, возможно, потому, что майя верили в сакральный характер каждого царства.
Правитель майя не только управлял подчинёнными землями и поселениями. Он также осуществлял связь своих подданных с богами. Эта функция была наиболее важной, и именно на ней обосновывалась легитимность власти. Поэтому правители майя имели в составе титула слово «к’ухуль» – «священный». Надписи классического периода рассказывают о церемониях, в ходе которых цари даровали богам одежды, головные уборы, посвящали храмы, приносили жертвы, играли в игру в мяч, наделённую сакральным смыслом, танцевали разные ритуальные танцы, приносили богам собственную кровь, прокалывая язык, половой член и другие части тела. Действа часто происходили в присутствии вассалов или сюзеренов. Иногда в ритуалах принимали участие члены семьи правителей и представители высшей аристократии. Согласно представлениям майя, течение времени во многом имело циклический характер. Поэтому религиозные ритуалы часто уподоблялись деяниям богов или легендарных правителей прошлого.
Восхождение на престол нового священного владыки сопровождалось рядом особых церемоний. Считалось, что впервые они были проведены при коронации верховного бога-покровителя династии. Подготовка к данным обрядам начиналась сразу после смерти ахава. Преемник обычно являлся сыном или ближайшим родственником умершего. Очень редко на престол могла взойти женщина. Это случалось только во времена династических кризисов. Коронация проходила в несколько этапов, но точная последовательность ритуалов до сих пор не установлена. Одним из наиболее важных обрядов являлось повязание белой бумажной налобной повязки. После этого правитель принимал новое имя. Данные имена представляли собой длинные фразы с упоминанием богов и разных животных. Например, имя правителя Эк-Балама Укит Холь ‘Ахкуля переводится как «отец с головой черепахи». Представители одних и тех же династий иногда включали в свои имена одинаковые элементы. Например, правители Эк-Балама Укит Кан Ле’к Ток’ и Укит Холь Ахкуль имели в тронном имени слово «Укит» – «отец». Стоит отметить, что после смерти цари майя уподоблялись богам, и эти боги также имели свои имена. Во время восшествия на престол царевич торжественно брал в руки скипетр с изображением бога К’авииля. К’авииль представлялся с длинным змеиным хвостом вместо одной ноги. Именно изображение этого хвоста и составляло ручку церемониального жезла. Согласно верованиям майя, бог К’авииль являлся персонификацией топора бога дождя Чаахка, с помощью которого могущественный бог посылал молнии. Поэтому взятие скипетра в форме К’авииля, вероятно, было связано с верой в способность царя вызывать благодатный дождь. Кроме того, во время инаугурационных торжеств наследник престола получал мозаичный шлем ко’хав, а также символы кремня и щита, которые означали военную мощь.
Важной задачей царей майя было ведение боевых действий. Войны того времени носили сакральный характер и считались противостоянием богов одной династии и небесных покровителей другой. Некоторые воины начинались из мести. Индейцы майя на протяжении поколений хранили знания о поражениях прошлого и могли отплатить потомкам обидчика через сотню лет и более. Врагов стремились взять в плен. Наибольшей удачей считался захват в плен представителей знати, а особенно правителей. Пленники подвергались унижениям и пыткам, с них снимали украшения и знаки отличия. Цари майя любили изображать себя попирающими врагов. Ахавы и их военачальники добавляли к своим титулам число захваченных ими пленников или имена наиболее значимых из них. Так персонаж Учаахкиль К’ин О’ Чаахк в надписи из дворца Эк-Балама назван «человеком четырёх пленников». Должно быть, ему в ходе военной компании удалось захватить четырёх знатных лиц из войска противника. Многих пленников приносили в жертву богам. Но иногда из соображений политической целесообразности захваченному царю сохраняли жизнь и трон в обмен на обещание верности. Таким образом, целью военных конфликтов было подчинение противника своей воле, распространение сфер влияния, получение дани и военной поддержки. Могущественные гегемоны не устанавливали собственной власти в подконтрольных землях, они лишь ставили в них лояльных правителей. Поэтому межгосударственные союзы в мире майя были очень нестабильными, а история самых могущественных царств представляет собой череду взлётов и падений.
Помимо войны ахавы практиковали и мирные отношения друг с другом. Цари могли собираться на пирах, вместе участвовать в религиозных церемониях и ритуальных танцах, посылали друг к другу послов, которые обычно доставляли дорогие подарки. Важным фактором скрепления союзов служили династические браки. Часто цари-победители брали себе жён из рода проигравших правителей. Так закреплялись новые отношения, поддерживалась лояльность владык подчинённых территорий.
Каждый царь майя мог иметь несколько жён. Поэтому у правителей рождалось большое количество детей. Такое положение дел подчас приводило к нестабильности внутри династии. Учёные получили свидетельства кровавых войн между наследниками за трон своего отца. Кроме того, каждый потомок священного владыки имел право на высокий статус, привилегии и определённые материальные блага. Поэтому число высшей аристократии в землях майя постепенно увеличивалось, а их обеспечение тяжёлым бременем ложилось на рядовых общинников. Это явление можно сравнить с тем, что происходило в Китае в конце правления династии Цин. Возможно, бурный рост аристократии подорвал основы общественного устройства и стал одной из причин кризиса цивилизации майя классического периода.
На ступеньку ниже высшей знати стояли правители поселений, входивших в состав царства, и их родственники. Они составляли провинциальную элиту. Данные люди являлись наместниками священного владыки, и среди них также имелось несколько ступеней иерархии. Эти должности обычно передавались по наследству. Наместники совместно с ахавом могли участвовать в религиозных церемониях и носили богатую одежду, похожую на облачение царя. Однако считалось, что они не вступали в непосредственные отношения с богами и не имели собственных небесных покровителей. К концу классического периода в ряде государств возрастает роль провинциальной аристократии и увеличивается число представителей данного класса. Наместники начинают создавать надписи в свою честь и воздвигать собственные монументы. Это может свидетельствовать о снижении значения власти царя, который должен был всё чаще заручаться поддержкой влиятельных сановников.
Кроме того, в надписях упоминаются придворные с различными титулами. Конкретные функции и положение их в иерархии не всегда ясны. Они служили при дворах ахавов и провинциальных наместников. Иногда эти люди также принимали участие в церемониях и военных действиях. Положение служителей культа в классический период является вопросом нерешённым. Из поздних источников мы знаем о существовании многочисленного духовенства, имевшего определённую иерархию. Однако в классический период единственным посредником между смертными и богами считался сам священный владыка, поэтому значение жрецов не было столь высоким, как у других народов. В надписях обычно не говорится про деяния служителей культа. Положение осложняется ещё и тем, что учёные смогли прочесть названия различных должностей при дворе правителя, однако, чем именно занимались эти люди, неизвестно. Возможно, некоторые из тех, кого ранее относили к царедворцам, на самом деле являлись отправителями религиозных обрядов. Очевидно, что роль священников начала повышаться к постклассическому периоду с утратой концепции священного владыки. Тогда появляются жрецы с разными специализированными функциями. Например, имелись специальные священники, которые отправляли обряды и приносили жертвы на поле боя. О них писали испанцы, принимавшие участие в покорении Юкатана.
Также у ахавов имелись и свои военачальники и даже флотоводцы. Иногда в надписях упоминаются и более низкие должности, например, начальники городских кварталов. Сановники майя могли иметь сразу несколько титулов, как мирных, так и военных. О пленении знатных царедворцев и военачальников упоминается в надписях, посвящённых выигранным битвам.
Ниже аристократии стоял так называемый средний класс. Его составляли многочисленные писцы, чиновники, музыканты, художники, скульпторы, архитекторы и др. Во дворцах царей и наместников имелась многочисленная прислуга. Для развлечения правители и аристократия держали при дворе карликов, которые иногда изображаются в сценах на керамике.
Письменность, календарь и юбилейные церемонии
Благодаря письменности майя мы знаем события их истории, имена правителей, титулы придворных, названия ритуалов. Ещё в начале XX века чтение и перевод текстов в кодексах и рельефах представлялись неразрешимой задачей. Учёным были известны знаки, которыми записывались даты, имена некоторых царей, такие события как смерть, рождение и восшествие владыки на трон, но как эти символы передавали звуки и понятия, оставалось неясно. Лишь выдающийся русский исследователь Ю. В. Кнорозов сначала установил, что в письме майя одни иероглифы отображают отдельные звуки, другие – несколько звуков, третьи – целые понятия. Он предложил метод, при использовании которого был совершён настоящий прорыв в понимании древних текстов.
Если посмотреть на иероглифический текст майя, сразу бросаются в глаза знаки, представляющие собой лица людей, морды животных или головы странных фантастических существ. Это – так называемые лицевые формы иероглифов. Они обозначают целое понятие, обычно имя бога, чей потрет они представляют, или название животного. Если они не сопровождаются другими символами, поясняющими произношение имени, то прочитать их невозможно. Однако иногда одни и те же имена записывались как лицевыми формами, так и с помощью букв и слогов. Именно при сопоставлении таких записей мы можем узнать имена богов майя. Однако произношение многих имён остаётся невыясненным, так как их записывали иероглифами, обозначающими всё слово целиком, а не его звуки. В особых случаях вместо головы майя могли изобразить в качестве иероглифа всё тело персонажа целиком. Такие символы называются полнофигурными. Лицевые и полнофигурные знаки имён богов представляют собой упрощённые изображения самих божеств. Именно по ним учёные выявляют наиболее важные иконографические признаки этих персонажей.
В настоящее время символы майя занесены в каталоги, где каждому соответствует свой номер. Иероглифы из каталога Дж. Э. С. Томпсона обозначены буквой Т, а из каталога Ю. В. Кнорозова – буквой К.
Письменные источники в основном отражают точку зрения элиты. Иероглифическая письменность майя возникла в формативный период на основе одного из восточночоланских языков. К VII–VIII векам он оказывается языком мёртвым, предназначенным исключительно для создания надписей. В письменных текстах майя много ритуализированных формул, порой непонятных современному исследователю. В большинстве случаев об исторических событиях в политической жизни писали немного, чаще рельефы повествуют о религиозных праздниках, посвящённых окончанию того или иного календарного периода. Встречаются записи о родословных царей, захвате пленников, военных победах. Надписи на керамике рассказывают о том, что ели и пили владельцы данных сосудов, а также о подношениях дани. Письменность доживает до колониального времени и не исчезает даже с испанским завоеванием.
Изначально иероглифы майя были придуманы для письма на бумаге, которая изготавливалась из коры фикуса. Волокна отделяли от мякоти в известковой воде, затем их укладывали слоями друг на друга. Потом по слоям волокон били молотками, пока не получали единый плотный лист. Его выравнивали, заливали связывающим веществом из смолы и сушили. После этого лист покрывали слоем белой штукатурки. Сохранилось всего три кодекса майя, подлинность ещё одной рукописи признаётся не всеми исследователями. Дело в том, что испанские миссионеры массово уничтожали индейские книги. Кроме того, во влажном климате региона майя органические материалы быстро разлагаются. Все три дошедшие до нас книги имеют религиозное содержание.
Большинство населения не умело читать и писать, однако украшение одежды и предметов быта надписями считалось престижным. Те люди, которые не могли оплатить услуги грамотного мастера, покупали вещи с псевдоиероглифами. Эти знаки были похожи на символы, использующиеся при письме, но ничего не обозначали.
На полуострове Юкатан имелись некоторые особенности письма. Как уже было сказано, ко времени расцвета царств северного региона язык письменности майя стал мёртвым. И местные составители текстов стали внедрять в них формы собственного разговорного языка, который является предшественником современного юкатекского. В этом регионе наблюдается увеличение доли слоговых записей, что может говорить об изменении способа чтения текстов. По мнению некоторых специалистов, сами монументы в государствах Юкатана не были столь важным инструментом политической манипуляции, как в классический период в южных низменностях, что привело и к меньшей иконичности письменности, и к постепенному изменению тематики текстов. Высказывается мнение, что надписи на юкатанских памятниках не читали вслух. На это может указывать часто перепутанный порядок знаков в иероглифическом блоке.
Некоторые тексты вряд ли предназначались для чтения, а имели скорее символическое и сакральное значение. Например, надписи на перекрытиях ложного свода во дворцах и храмах Эк-Балама, Ушмаля, Чичен-Ицы. Такие тексты – характерная особенность зданий полуострова Юкатан. Они располагались в таких неудобных местах, что стоящий под ними человек с трудом различал иероглифы.
Майя имели двадцатеричную систему исчисления и позиционную систему записи чисел. Их разрядами были единицы, 20, 400, 8000 и т. д. В большинстве случаев числа записывались в вертикальный столбец снизу вверх. Цифры майя представляли собой точки, которые означали единицы, и чёрточки, пятёрки. Максимальное число в такой записи было 19, так как число 20 уже переходило в следующий разряд, а в предыдущем ставили ноль – иероглиф в виде раковины. Также имелись и лицевые формы иероглифов чисел, представлявшие собой головы богов.
Сложный календарь майя даёт нам возможность установить некоторые события их истории с точностью до дня. Часто каменные монументы находят расколотыми, а стенные росписи – полустёртыми. Однако надёжная система летоисчисления позволяет даже в этом случае восстановить дату или назвать несколько возможных вариантов. А археологические и исторические данные позволяют с большой долей уверенности реконструировать даже повреждённые даты.
Священный календарь майя состоял из двадцати дней (по порядку Имиш, Ик’, Ак’баль, К’ан, Чикxан, Кими, Маник’, Ламат, Мулук, Ок, Чувен, Эб, Бен, Хиш, Мен, Киб, Кабан, Эц’наб, Кавак, Ахав) и тринадцати чисел. Дни и числа шли друг за другом. Год начинался так: 1 – Имиш, 2 – Ик’, 3 – Ак’баль, 4 – К’ан, 5 – Чикxан, 6 – Кими, 7 – Маник’, 8 – Ламат, 9 – Мулук, 10 – Ок, 11 – Чувен, 12 – Эб, 13 – Бен. С этого дня числа заканчивались и начинались снова с первого: 1 – Хиш, 2 – Мен, 3 – Киб, 4 – Кабан, 5 – Эц’наб, 6 – Кавак, 7 – Ахав. Здесь заканчивались названия дней, а числа продолжались. Календарь дальше считали так: 8 – Имиш, 9 – Ик’, 10 – Ак’баль, 11 – К’ан, 12 – Чикxан, 13 – Кими, 1 – Маник’, 2 – Ламат, 3 – Мулук, 4 – Ок, 5 – Чувен, 6 – Эб, 7 – Бен, 8 – Хиш, 9 – Мен, 10 – Киб, 11 – Кабан, 12 – Эц’наб, 13 – Кавак, 1 – Ахав и так далее. Священный год заканчивался, когда каждый день священного календаря сочетался с каждым из тринадцати чисел. Поэтому всего в священном годе было 260 дней. Данный календарь применялся для определения благоприятных и неблагоприятных дней, а также расчёта времени проведения некоторых ритуалов.
Также имелся и земледельческий календарь, применяемый для практических целей. Он имел 365 дней. В его составе было восемнадцать месяцев по двадцать дней (Поп, Во, Сип, Соц’, Сек, Шуль, Йаш’кин, Моль, Ч’ен, Йаш, Сак, Кех, Мак, К’ан’кин, Муван, Паш, К’айаб, Кумк’у) и ещё один месяц с пятью днями Вайеб’. Каждому дню месяца присваивалось число, точно так же, как мы говорим «первое мая» или «двадцать третье июля», индейцы майя писали «3 Шуль» или «10 Йаш». Двадцатый день месяца майя называли «восседанием», или «установлением», нового месяца. Он обозначался цифрой 0 будущего месяца. Например, после дня 19 Шуль шла дата восседания Йаш’кина (0 Йаш’кин).
Таким образом, каждый день назывался по священному календарю с указанием названия дня и числа, а также по земледельческому календарю с указанием названия месяца и порядкового номера дня в месяце. Идентичные названия дней по земледельческому и священному календарю повторяются каждые 52 года. Такие даты, когда приводятся данные священного и земледельческого календарей, называются датами по календарному кругу. Продолжительность жизни в то время была небольшой, так что обычный человек мог вместить все важнейшие даты своей жизни в 52 года. Большего для простых смертных обычно не требовалось. Но правители майя записывали историю своих династий, насчитывавшую сотни и даже тысячи лет (если брать в расчёт божественных и легендарных предков). Для таких целей нужна была более совершенная система.
Этот тип летоисчисления называется долгий счёт. Каждая дата долгого счёта показывает, сколько прошло четырёхсотлетий, двадцатилетий, лет (год долгого счёта составлял 360 дней, а не 365), двадцатидневок и дней от начала текущей мировой эпохи. Учёные установили, что начало данной эпохи приходится на 13 августа 3114 года до н. э. В это время, согласно мифологии майя, закончились тринадцать четырёхсотдневных периодов предыдущей эры, боги установили небесные камни и осуществили некое до сих пор не до конца понятное действо, предположительно, расположились определённым образом. В результате вселенная была обновлена. До начала эпохи шла другая эра со своими датами по долгому счёту. Эти события тоже упоминаются на памятниках в некоторых городах майя. Все три системы на многих памятниках использовались одновременно: обозначения долгого счёта, священного календаря и земледельческого календаря. Такую дату учёные называют начальной серией.
После коллапса цивилизации классического периода в южных низменностях майя перестали устанавливать памятники с датами по долгому счёту. Дольше цивилизация классического периода просуществовала на северном Юкатане. Для счета времени там использовалась упрощенная система, которая называется короткий счёт. Текущее двадцатилетие обозначали указыванием его последнего дня по священному календарю и количеством полных лет, прошедших от начала двадцатилетия. Если датируемый день не совпадал с окончанием соответствующего года, для его уточнения приводилась дата календарного круга.
Интересно отметить, что как только в городе Эк-Балам воцарилась новая династия, на монументах стали писать даты по календарному кругу. Ведь все события, произошедшие в молодом государстве, укладывались в период из 52 лет. И лишь позже начинают возводиться монументы с датами по долгому или короткому счёту, когда стало ясно, что когда пройдёт более 52 лет, то даты начнут повторяться.
Время для майя было цикличным. Дням священного календаря, его числам, месяцам земледельческого календаря и периодам долгого счёта покровительствовали разные боги. Таким образом, календарь показывал не только счёт дней, но и позволял определить влияния, действовавшие со стороны сверхъестественных существ.
По окончанию календарного периода майя справляли юбилейную церемонию. В ходе торжеств индейцы устанавливали стелы – каменные плиты или столбы (см. рис. 2.1.24). На них часто вырезались надписи, в которых содержались даты, титулы и имена правителей, а также описания некоторых исторических событий. Благодаря таким монументам учёные могут проследить династическую историю царств майя. На полуострове Юкатан обычай устанавливать камни в честь двадцатилетия сохранился до начала испанского завоевания. Иногда стелы воздвигали в честь пятого, десятого, тринадцатого или пятнадцатого года двадцатилетия. Важно отметить, что если на стелах классического периода часто изображались цари, то в постклассический период портретов правителей на этих монументах не высекали. Это может свидетельствовать о снижении значения культа царской власти.
Стелы обычно устанавливали группами перед храмами. Перед самими стелами иногда размещали алтари для возжигания благовоний или других ритуальных действий. На некоторых стелах нет никаких признаков резьбы. Предполагается, что эти монументы расписывались красками, которые не уцелели. Стоячие камни считались живыми существами, им присваивали собственные имена. Установление монументов в честь юбилейных церемоний, возможно, связывалось с воздвижением небесных камней в день начала эпохи. Неудивительно, что майя считали, будто в стелах заключена великая магическая сила. Поэтому враги при захвате города нередко уничтожали данные монументы. Вот почему многие памятники дошли до нас расколотыми. Во время праздника установления стелы в ходе юбилейных церемоний правители воскуряли благовония, бросали на алтари различные предметы, приносили людей в жертву.
Кризис цивилизации майя классического периода, изменения в общественной жизни постклассического периода
VIII век стал периодом расцвета культуры майя – самые большие храмы, самые красивые рельефы, самые многочисленные письменные источники относятся именно к данному периоду. Но, как это обычно бывает в истории, именно высшая точка взлёта становится началом конца. Со второй половины столетия во многих городах перестают устанавливать стелы, качество исполнения рельефов резко падает. Появляются каменные монументы в мелких, ранее незначимых поселениях. Всё это свидетельствует о том, что власть священных владык ослабла, крупные государства начали распадаться, а потом и вовсе прекратили своё существование. В южных низменностях данный процесс продлился около двухсот лет. На территории полуострова Юкатан именно с VIII века начинается период подъёма культуры, роста монументального строительства и развития городов. Однако и цветущие города Юкатана простояли недолго. К XI веку они один за другим были оставлены. Позже на руины возвратились люди. Они обжили старые дворцы и храмы. Но поселенцы уже не знали ничего ни о царях, правивших в этих столицах, ни о богах, которых здесь почитали.
Причины коллапса до сих пор неизвестны. Учёные выдвигают множество гипотез, каждая из них выглядит стройной и убедительной, до тех пор, пока в дело не вступают сторонники другого мнения со своими контраргументами. История Мезоамерики знала несколько крушений великих цивилизаций. До майя погибли такие впечатляющие культуры как Теотиуакан и Монте Альбан. Считается, что в основе кризисов великих народов региона всегда лежат общие факторы. Данные причины проистекают одна из другой и усиливают действие друг из друга. Это изменение климата и связанные с ним миграции больших масс людей, перераспределение земель и источников продовольствия, а также постепенное нарастание противоречий среди правящих элит, усиливающаяся политическая раздробленность и децентрализация власти.
В настоящее время считается, что коллапс цивилизации майя классического периода нельзя объяснить одной причиной. Кроме того, показано, что кризис в большей степени коснулся прежде всего высших слоёв общества, в то время как крестьяне продолжали обитать на тех же землях ещё долгое время. Поэтому данное явление нельзя считать гибелью цивилизации. Указанные процессы привели к социально-политической трансформации и переходу общества майя на новый этап развития. Сначала в южных низменностях, а затем и на Юкатане перестают воздвигаться стелы с портретами священных правителей и датами по долгому счёту, обрываются династии царей, прекращается строительство дворцов и пирамид, многие здания оставляют незавершёнными, города приходят в упадок. В южных низменностях коллапс сказался более глубоко. Там до самой конкисты общество не достигло прежнего уровня организации. На полуострове Юкатан в постклассический период городское строительство возобновилось, появились новые верования, иные типы социального устройства, а морская торговля способствовала выстраиванию целой сети сложных отношений между народами всей Мезоамерики.
Наиболее известны теории, связывающие кризис классической цивилизации майя с изменениями климата, прежде всего, с засухой. Действительно в IX–X веках на Юкатане были засушливые годы, но местные жители сумели справиться с бедствиями и длительное время преуспевали. В то же время в бассейнах больших рек региона южных низменностей явления кризиса были налицо. Во многих городах майя имелись сложные вместительные системы резервуаров. Поэтому сомнительно, что лишь одна засуха смогла поколебать устои многовековой цивилизации.
Другие авторы указывают на то, что большое распространение подсечно-огневого земледелия с вырубкой и выжиганием лесов привело к нарушению экологической обстановки и обеднению почв. Достоверно установлено, что именно в период, предшествующий кризису, и в его начале численность жителей региона достигла максимума. К концу VIII – началу IX века люди стали хуже питаться. Это показано по данным остеологии. Диета становится более однообразной, в рационе начинает преобладать кукуруза. Мясной пищи становится меньше. Демографический рост стал одним из ведущих факторов, приведших к кризису классической цивилизации майя. Поэтому закономерно предположить, что указанные явления привели к большему давлению на окружающую среду, истощению ресурсов и обезлесиванию территорий. Однако в действительности система сельского хозяйства майя была гораздо более сложной и продуктивной. Кроме того, учёные убедительно показали наличие лесов вокруг важнейших центров цивилизации майя в южных низменностях даже в период максимального роста населения. Данные исследований по динамике состояния почв показывают, что древние майя предпринимали меры по восстановлению лесов и рациональному использованию земель. Таким образом, истощение природных ресурсов не достигло тех размеров, которые могли бы погубить цивилизацию.
Вторая группа причин кризиса цивилизации майя классического периода связывает коллапс с бесконечными войнами и/или внешним вторжением. Войны в Мезоамерике во многом носили элитный и ритуальный характер. Однако с ростом численности аристократии и усилением конкуренции внутри высших слоёв знати частота и масштабы военных конфликтов неуклонно нарастали. Это можно чётко отследить по текстам из южных низменностей. Вероятно, постоянные нападения привели к опустошению больших территорий. В городах южных низменностей найдены укрепления, построенные из блоков, взятых из разобранных стен дворцов и храмов. То есть для самосохранения отчаявшиеся люди решились посягнуть даже на священные почитаемые сооружения. То же самое имело место и на полуострове Юкатан. В городе Эк-Балам обнаружено кольцо стен, возведённое на территории центральных площадей. В отличие от основных городских укреплений, оно было построено на скорую руку из камней, взятых из других зданий.
Если внутренние столкновения между царями майя могли только пошатнуть, но не уничтожить цивилизацию, то внешнее вторжение на истерзанную войной землю, возможно, довершило катастрофу. В IX–X веках в некоторых регионах майя происходит смена типа керамики, появляются новые иконографические черты на монументах, в частности, изображения людей с необычными для майя причёсками и в нехарактерных для региона костюмах. В надписях имеются упоминания о пришествии чужеземного кало’мте и имена правителей немайяского происхождения. Однако чётких признаков масштабного иноземного влияния не получено. Даже популярная некогда теория о тольтекском завоевании Чичен-Ицы или Майяпана в настоящее время подвергается сомнению. Однако возможно, что некоторые иноземные отряды смогли вмешаться в войны царей майя, извлечь для себя выгоду и закрепиться на новых землях.
По мере появления новых научных данных всё более ясным становится, что кризис цивилизации классического периода не может быть объяснён какой-то одной причиной. Скорее всего, имело место сочетание целого ряда роковых факторов. Причём в разных частях мира майя коллапс наступил в разное время, он имел разную скорость и глубину. Очевидно, что на полуострове Юкатан губительные процессы сказались гораздо позже, а последствия были не такими катастрофическими, как в южных районах. Относительно лучшая сохранность цивилизации северного региона майя представляет собой дополнительную загадку периода кризиса. Именно сюда сместился центр культуры, и здесь он сохранялся вплоть до самого прибытия испанцев. Возможно, на север бежали многие выходцы из опустошённых южных земель.
Постклассический период в Мезоамерике характеризуется глобализацией. Многие культуры приобретают сходные черты искусства, иконографии, архитектуры. Отмечается резкий всплеск почитания чужих богов. Ещё во второй половине X века в разгар засухи в Ушмале пошатнулась вера в собственного бога дождя Чаахка и появились изображения центральномексиканского Тлалока. В постклассический период владыки майя перестают использовать слово «к’ухуль» (священный) в своём титуле, их портреты отныне не украшают стелы. В то же время появилось развитое жречество. Функции общения с богами сместились от владыки к специальному сословию. Хоть в ряде царств сохранился титул «ахав», во многих городах правитель стал именоваться «халач виник», что в перевод означало не «священный владыка», а «настоящий человек». То есть в самом термине майя ушли от сферы божественного к реальному человеческому обществу. Возможно, именно потому, что цари перестали быть священными, прекратилось строительство гигантских дворцов и высоких пирамид, требующее огромных усилий и ресурсов.
Должность халач виника была наследственной и переходила от отца к сыну. Правитель ведал всеми внутренними и внешними делами своего государства, в том числе и культовыми, он был главнокомандующим войсками. При нем имелось несколько сановников, отвечавших за различные стороны жизни государства: кальвак, ведавший данью с подчиненных городов и селений, верховный жрец, военачальник и другие. Во главе подвластных городов и селений стояли батабы. Они также передавали власть по наследству, хотя, по мнению некоторых учёных, изначально должность была выборной. В случае малолетства сына власть временно передавалась или его дяде с материнской стороны, или, по выбору халач виника, какому-нибудь лицу из местной знати. Вероятно, своеобразным пережитком прежней выборности батабов был обычай, согласно которому все они через каждые 20 лет должны были являться к своему халач винику, где им устраивался своеобразный экзамен, который должен был доказать их права на власть. Необходимые для этого познания, по-видимому, включали мифологию, обычное право и историю своего рода, передававшиеся изустно от отца к сыну. Кроме того, испытуемые должны были знать какой-то тайный язык (по предположению некоторых исследователей – тольтекский). Многие из задаваемых вопросов представляли собой замысловатые загадки; например, халач виник требовал, чтобы испытуемый принес ему солнце, на котором сидит зеленый ягуар и пьет кровь. Знавший ответ подносил правителю яичницу с зеленым перцем. Ко времени испанского завоевания эти испытания уже представляли собой чистую формальность.
Батабы подчинялись халач винику и выполняли его приказы. Однако как пережиток родового совета при нем находились два или три советника, имевших право опротестовывать его решение. Видимо, они представляли интересы богатейших жителей селения. По отношению к рядовым земледельцам батаб обладал административной и юридической властью. Подчиненные были обязаны возделывать его поля, предоставлять ему каждую неделю мужчину и женщину для домашних работ и ремонтировать его дом в случае надобности.
Некоторые политии в постклассический период управлялись не одним, а несколькими правителями. Например, согласно книгам «Чилам-Балам», которые уже в колониальный период писали индейцы на языке майя латиницей, в Чичен-Ице было до четырёх правителей. В «Летописи какчикелей» (Гватемала) говорится, что у данного народа было двое правителей. О нескольких вождях написано в эпосе народа киче «Пополь-Вух».
Снижение числа надписей в постклассический период, с одной стороны, может говорить об уменьшении роли царской власти, а с другой, может свидетельствовать об уменьшении уровня грамотности населения. Зато именно в этот период обнаруживаются многочисленные предметы с псевдоиероглифами.
История постклассического периода на полуострове Юкатан дошла до нас в записях в книгах «Чилам Балам», а также из труда епископа Диего де Ланды «Сообщение о делах в Юкатане». Эти источники противоречивы. Их данные не всегда согласуются с результатами археологических исследований. К концу классического периода однозначным гегемоном на северном Юкатане становится Чичен-Ица, подверженная тольтекскому влиянию. Цари Чичен-Ицы получают дань со всего северного Юкатана. Согласно индейским хроникам, правитель Майяпана Ах Меш Кук отправил в Чичен-Ицу военачальника Хунак Кееля в качестве жертвы для обряда жертвоприношения в Священном колодце. Но Хунак Кеель смог выплыть и не погиб. Он объявил, что разговаривал с богами и те повелели назначить его правителем Майяпана. После этого он воцарился в Майяпане. Правители сильных государств, подвластных Чичен-Ице, в том числе Ушмаля и Исамаля, устраивают заговор, который возглавил Хунак Кеель. Они атакуют Чичен-Ицу 22 ноября 1194 года под предлогом освобождения невесты царя Исамаля, похищенной правителем Чичен-Ицы. После опустошения города доминирующее положение на Юкатане занимает Майяпан и его династия Кокомов. Правители основывают своё могущество на наёмниках, которые прибывают с территории современного штата Табаско и из Центрельной Мексики. Но Майяпан также постигает судьба Чичен-Ицы. 6 января 1461 года под руководством правителя города Мани Ах Шупана, представителя династии Тутуль Шиу, происходящей из Ушмаля, состоялся штурм самого Майяпана. Династия Кокомов была поголовно уничтожена. Лишь один отпрыск древнего рода уцелел, так как был во время штурма в другом месте по торговым делам. Он сначала поселился в Тиболоне, а затем основал новый город Кокомов Сотута. Данное поселение просуществовало до прихода испанцев. Более крупных союзов государств на северном Юкатане не было.
Быт и повседневная жизнь
Полуостров Юкатан представляет собой плоскую известняковую равнину с кустарниковой растительностью, кое-где пересеченную цепями невысоких каменистых холмов. Бедные и тонкие почвы не слишком благоприятны для земледелия. К тому же здесь нет ни больших рек и озер, ни даже достаточного количества ручьев. Единственным источником воды, если не считать дождей, служат карстовые колодцы. Климат теплый, тропический. Год делится на два сезона: сухой (с конца января до конца мая) и сезон дождей. Всего выпадает от 1000 до 3000 мм осадков в год. В сухой сезон дождевой воды недостаточно ни для земледелия, ни для бытовых нужд местного населения – приходилось прибегать к строительству искусственных водоемов и резервуаров.
Большинство индейцев майя жило не за стенами больших городов, а в сельской местности. Типичное поселение состояло из домохозяйств, прилежащих садов и нескольких общественных зданий. Домохозяйство майя – это группа из нескольких домов вокруг общего двора. Здесь имелись жилые и хозяйственные постройки. Каждым домом владела одна семейная пара, а вместе обитатели домохозяйства представляли собой большую семью из нескольких поколений родственников. Дома обычно строились на прямоугольных платформах. Стены могли быть из утрамбованной земли, глины, прутьев, жердей и других недолговечных материалов. Балки изготавливались из дерева, крыша – из пальмовых листьев.
Из поколения в поколение люди перестраивали свои дома. По мере разрастания домохозяйства постепенно появлялись новые постройки вокруг двора, включающие в себя жилые и подсобные помещения. Внутренний двор являлся общим пространством, где члены большого семейства занимались хозяйственными делами. Кухни могли стоять отдельно. В них хранилось большое количество керамической посуды и зернотёрки, здесь устраивали очаг. Рядом с домохозяйствами могли находиться приусадебные участки. На них выращивали съедобные и лекарственные растения. Сады обычно были окружены плетнём. Возле домов росли плодовые деревья. Помимо описанных выше домохозяйств имелись и отдельно стоящие жилища. Кроме того, в поселении находились постройки, не связанные с домохозяйствами, например, паровые бани. Помимо гигиенических, они имели и ритуальные функции. Там проводились церемонии священного очищения, посты перед проведением ритуалов, принимались роды. Бани могли быть общественными или частными. Даже в небольших деревнях имелись дома общих собраний, где иногда обнаруживаются следы больших пиров.
Интерьер жилых домов был очень прост. Вдоль стен устраивались скамьи – единственный предмет мебели. У майя не было ни стульев, ни столов. На скамьях и сидели, и спали, и ели. У основания скамей хранилось имущество – стопки тканей, предметы обихода, сосуды разного размера, мешки с продуктами и бобами какао. Обсидиановые лезвия подвешивались к потолочным балкам. Дверей в домах не было, и помещения отделялись друг от друга занавесками.
Основным типом сельского хозяйства у майя было подсечно-огневое, или мильповое (от ацтекск. milpa – «кукурузное поле») земледелие. Животноводства у майя почти не было. Наиболее подходящими для выращивания растений были участки с черной почвой, заросшие высоким лесом. После того как находили подходящее место для земледелия, производилась разметка участка. Далее его расчищали. Лес рубили каменными топорами и выжигали. Подготовленный участок окружали изгородью для охраны от зверей, уничтожавших посевы. На одном и том же поле можно было сеять не больше трех лет подряд, так как урожайность падала с каждым годом. Затем переходили на другой участок, а заброшенный зарастал лесом и мог быть использован снова только через шесть-десять лет. Главным земледельческим орудием у майя была деревянная, заостренная с одного конца палка. Именно так описывали земледелие майя испанские конкистадоры в XVI веке.
Однако одно только подсечно-огневое земледелие не могло обеспечить продовольствием столь значительное население, которое проживало в регионе майя в классический период. Результаты археологических и ботанических исследований заставляют усомниться в преобладании простой мильповой системы. Последняя могла обеспечить пищей максимум 76 человек на 1 км2. Но если учесть обилие древних руин классического периода, а на полуострове Юкатан иногда через каждые 15–20 км встречаются остатки крупного городского центра с каменными дворцами и храмами, то общие возможности мильпового земледелия по обеспечению столь значительного населения (по самым скромным подсчетам, оно превышало 2 млн человек) представляются явно недостаточными. Здесь, видимо, возможны два объяснения: либо у майя имелись какие-то иные, более интенсивные, чем система мильпы, виды земледелия, либо сама эта система носила несколько иной, более продуктивный характер. Как показали недавние агроботанические и археологические исследования, древнее население низменных лесных областей майя применяло и улучшенный вариант подсечно-огневого земледелия, и более интенсивные способы ведения сельского хозяйства.
Земледельцы майя сумели вывести высокоурожайные сорта основных сельскохозяйственных растений – маиса, бобовых, тыквы, а ручная техника обработки небольшого лесного участка и сочетание на одном поле посевов нескольких культур (например, маиса и фасоли) позволяли долгое время сохранять его плодородие и не требовали частой смены участков. Н. И. Вавилов писал: «Поля на Юкатане, как и в Чиапасе, на юге Мексики, в Гватемале около Антигуа, нередко представляют собой как бы сообщество различных культурных растений: фасоль обвивает кукурузу, а между ними растут различного рода тыквы. Смешанная культура является господствующей в Мексике». И далее: «Естественно, что ручная культура майя, так же как ацтеков и сапотеков, должна была быть интенсивной. Отсутствие сельскохозяйственных животных заставило человека ограничить площадь посева небольшими участками, обрабатывать тщательно небольшие площадки, вырабатывать своеобразные навыки ухода за растениями, как, например, надлом початков кукурузы перед созреванием… Возделывание растений мелкими делянками заставило уделить внимание самому растению… Многие сорта кукурузы, папайи, фасоли, плодовых и хлопчатника достигали здесь большого совершенства…».
Объем урожая, как показывает практика современных индейцев Юкатана и других территорий, резко возрастает, если мильповое земледелие в лесах сочетается с возделыванием садов, огородов и приусадебных участков. Они удобряются хозяйственными отбросами и растительным перегноем, а возделываются более интенсивно, нежели лесные мильпы. Это позволяет снимать по два урожая в год практически без какого-либо перерыва из-за истощения почвы. Урожайность здесь в 2 раза выше, чем на мильпе. Сочетание мильпы с огородами и плодовыми садами вокруг жилищ требует возделываемой земли в несколько раз меньше, чем при наличии одной мильпы, а плотность населения может быть при этом вдвое большей. Такая практика имела место и в доиспанский период. Это подтверждается результатами археологических раскопок. Например, наличие четко выделенных каменными стенами приусадебных участков отмечено в Майяпане (XIII–XV века), на севере полуострова Юкатан, сохранились остатки приусадебных хозяйств и в Сальвадоре. Данные раскопок свидетельствуют о том, что вокруг жилищ, как и на мильпах, выращивались плодовые деревья. Об этом также свидетельствует обилие деревьев сапота и рамона (хлебного дерева) вокруг руин классического и постклассического периода на Юкатане. Не требуя больших затрат труда, рамоновые деревья дают с 1 га 1 тонну плодов – такой урожай заметно превосходит урожай маиса с той же площади. Широко были распространены у майя и другие плодовые деревья – папайя, авокадо, сапот, саподилья, анона, гуайо.
Кроме кукурузы, майя возделывали значительное количество корнеплодов, среди которых главное место занимали сладкий картофель, или батат, хикама, юка, или маниок. Большое значение в питании майя имели также фасоль, бобы, тыквы, перец чили, портулак, какао, ваниль, табак, амарант. Различные виды агав и кактусов опунция выращивались как в пищевых целях, так и для технических надобностей. Возделывались также томаты, но они пришли относительно поздно из Центральной Мекскики. Одежду делали из хлопка или волокон агавы. Майя употребляли в пищу фрукты – анону, авокадо, гуайяву, фейхоа, техокоте, папайю и другие.
Установлено, что в I тысячелетии н. э. помимо мильпового земледелия майя знали и другие, более интенсивные формы. На юге Юкатана на склонах высоких холмов найдены земледельческие каменные террасы с особой системой увлажнения почвы. В бассейне реки Канделария (штат Кампече) археологи с помощью аэрофотосъемки обнаружили в пойме отчетливые следы каналов и так называемых приподнятых полей – искусственно сделанных длинных и узких земляных гряд, или платформ. Подобные земледельческие системы давали огромные урожаи по несколько раз в год и обладали практически неистощимым плодородием.
На полуострове Юкатан в штате Кампече среди руин города Эцны с помощью аэрофотосъемки обнаружена и исследована система водосборных каналов и резервуаров. В естественных условиях вода встречается в Кампече на поверхности лишь в сезон дождей. В этот период здесь выпадает свыше 1000 мм осадков. Но чтобы выжить на раскаленной известняковой равнине в сухое время года, майя углубили и расширили естественные сезонные водоемы, чтобы выпавшая в сезон дождей вода сохранялась там круглый год. Затем они построили сеть водосборных каналов и искусственных резервуаров. В них жители Эцны конца могли запасать до 2 млн м3 воды. Также сложная система резервуаров, каналов и скважин обнаружена в Ушмале. Также по всему городу имелось множество небольших хранилищ воды чультунов – сооружений бутылкообразной формы из известняка, покрытого штуком. В городе обнаружено более 150 таких сооружений.
Таким образом, улучшенная разными способами мильпа (симбиоз разных растений и деревьев на одном участке, многоразовый последовательный сев различных сельскохозяйственных культур на одном поле в течение одного года, селекция растений, ручная обработка полей, удобрения, четкий агрокалендарь) в сочетании с приусадебными участками и садами могла уже обеспечить в среднем не 76, а 200 и более человек на 1 км2. Террасы и приподнятые поля, включив в сельскохозяйственный оборот массивы ранее не использовавшихся земель, окончательно решили пищевую проблему, обеспечивая в среднем уже свыше 700 человек на 1 км2 площади. Все это позволяет объяснить, каким образом земледельцы майя обеспечивали провизией растущее население государств классического периода.
Из животных одомашнены были лишь небольшие гладкошерстные собачки, употреблявшиеся в пищу. Индюки появились у майя поздно, их завезли из Центральной Мексики. Поэтому основным источником животных белков в рационе являлись охота и рыболовство. Майя охотились на оленей, тапиров, пекари, ламантинов, обезьян, опоссумов, агути, броненосцев, черепах, крокодилов, кроликов, игуан. Охота производилась как при помощи различных ловушек и западней, изображения которых сохранились в Мадридском кодексе, так и с помощью лука и стрел, дротиков и копьеметалок, копий, выдувных трубок, из которых стреляли небольшими глиняными шариками. Рыболовство, распространенное главным образом в прибрежных областях и около крупных озер, тоже являлось немаловажным источником пищи. Добывались самые различные рыбы, начиная с акул и кончая анчоусами. Для ловли использовались сети и крючки, гарпуны, неводы, остроги. Добыча заготовлялась впрок: жарилась на решетках, вялилась, солилась, коптилась. Майя разводили два вида пчел; и тот, и другой без жал и по размерам меньше, чем европейские. Ульи делались из полых фрагментов древесных стволов с небольшим отверстием сбоку. Мед служил предметом торговли. Наряду с разведением пчел на пасеках значительную роль играл и сбор меда диких лесных пчел.
Индейцы майя употребляли алкогольные и безалкогольные напитки. К безалкогольным относятся вода, какао и атоле. К алкогольным – пульке, известный во всём регионе Мезоамерики, и бальче, распространённый только у майя. Само слово «какао» происходит из языка майя. Мы не знаем, употребляли ли его холодным или горячим. Знатные люди пили какао из особых высоких цилиндрических чаш. Часто такие сосуды богато украшались росписью. В надписи указывалось имя владельца сосуда и то, что из него пили. Согласно этим текстам, существовало несколько видов какао – фруктовое, медовое, сладкое (возможно, с добавлением сока сахарного тростника), свежее (употребляется в надписях, но не известно, чем оно отличалось от других), какао с капулином (ягоды, похожие на вишни). Какао считалось аналогом крови, поэтому во время употребления данного напитка люди уподоблялись богам. Считалось, что в какао содержится магическая сила.
Напиток атоле представляет собой кукурузную муку, разведённую в горячей воде. Он был более жидким, чем каша, чтобы можно было пить. Атоле пили из более низких, чем для какао, цилиндрических сосудов или из полукруглых чаш. Данный напиток также имел ритуальное значение, особенно в обрядах, связанных с кукурузой. Отдельным видом напитка был горький атоле, который индейцы делают до сих пор. На северном Юкатане был найден сосуд с надписью, что эта чаша использовалась для питья горького атоле. Также изготовляли кислое атоле, которое пили немного пробродившим, и атоле с бататом. Также имелся напиток, называемый са, который представлял собой кукурузный кисель. На Юкатане он до сих пор имеет ритуальное значение. В классический период са смешивали с какао, а иногда и с фруктами. Другая разновидность кукурузного киселя назвалась «сак ха» – «белая вода».
Алкогольный напиток пульке делался из сока агавы магей, который подвергался брожению. В надписях классического периода его обозначают словом «чих». Пульке считался важнейшим ритуальным напитком по всей Мезоамерике. Его пили знатные люди, и это считалось престижным занятием. Пульке взбивали до образования пены. Его иногда смешивали с фруктами и с атоле. Майя могли вводить пульке в организм через клизму, скорее всего, в ритуальных целях.
Другой алкогольный напиток бальче изготавливали из коры дерева рода лонхокарпус. В него добавляли мёд и другие ингредиенты. Данная смесь подвергалась брожению. В процессе изготовления образовывалось большое количество пены. Наибольшую популярность бальче имел на северном Юкатане, откуда происходит наибольшее количество свидетельств его употребления. Здесь же он имел большое ритуальное значение. Интересно, что в колониальный период испанцы запрещали готовить и пить бальче.
Для приготовления пищи самые разнообразные продукты перемалывали на ручной каменной зернотёрке, а затем полученная масса варилась иногда с добавлением соли. Сведенья о еде в надписях встречаются реже, чем о напитках. В «Дрезденском кодексе» рассказывается о принесении в жертву богам ритуальной пищи – оленьего окорока и рыбы. В надписях наиболее распространены упоминания о тамалес – это пирожки из кукурузного теста с начинкой. Их делали разных размеров и форм. На языке иероглифической письменности майя тамалес обозначаются словом «ваах». В настоящее время это слово также обозначает хлеб и тортильи. Изготовление тортилий пришло в регион майя в VIII–IX веках. Вместе с тамалес подавались разные соусы. Пирожки могли поливать соусом сверху или макать в него. В иероглифических надписях упоминаются тамалес с начинкой из рыбы, оленины, индюшатины, мяса игуаны, мёда, цветов кукурузы. Блюда для тамалес подписывались так же, как и кубки для какао. Некоторые из них имели в своей конструкции соусницы.
Индейцы майя знали табак и использовали его по-разному. На руинах древних поселений археологи находят маленькие бутылочки для табака. Иногда их подвешивали за верёвочку, продетую через специальные ушки. На одной из них была найдена надпись: «Хранилище табака». Скорее всего, табак использовался в порошке для жевания или нюхания. Также индейцы курили сигары. Само слово «сигара» происходит от слова «сик’аль» из языка майя.
Торговля проходила на рынках. Стоит обратить внимание на тот факт, что те здания, которые сейчас обозначаются как рынок, на самом деле таковым не являлись. Однако предполагается, что некоторые раскопанные сооружения действительно служили для торговли. Продавали еду, напитки, кукурузу, овощи, соль, корзины, сосуды и прочие вещи. Денег не существовало. Практиковался натуральный обмен. Эквивалентом денег могли выступать бобы какао. Именно ими выплачивалась дань царям. Торговали как мужчины, так и женщины.
Майя использовали по большей части каменные и деревянные орудия. Бронза и медь появились только в самом конце постклассического периода и широкого применения никогда не находили. Имелись следующие виды орудий труда: резцы, долота, топоры, скребки, бердо, сверла, мотыги, клинья, пилы, палки-копалки, иглы, веретена, ножи, шилья, силки, сети, зернотерки. Режущие инструменты и оружие делали из обсидиана, кремня и халцедона. Зернотерки, скалки, ступки и различные песты изготовлялись из известняка, гранита, разных видов лавы, базальта, песчаника. Для ударных и рубящих орудий применялись диорит, кремень, базальт, жадеит и нефрит. Использование металлов в основном ограничивалось изготовлением украшений из золота, серебра и меди – нагрудных пластин, дисков, колокольчиков, хотя встречается и посуда – кубки и чаши.
В поселениях майя жили и ремесленники – красильщики, гончары, портные, кожевники, пекари, ткачи, каменщики, скульпторы, плотники, ювелиры, изготовители плетеных сандалий и циновок, плотники, а также носильщики, гребцы, цирюльники. Мастера майя использовали многие виды камня. В строительстве и скульптуре широко применялся известняк, обработка его облегчалась тем, что в почве он довольно мягок и затвердевает лишь на открытом воздухе. Известняк являлся основным материалом для стел. Обычно для этой цели использовали монолиты, имеющие высоту 3–3,5 м, включая и подземную недекорированную часть, ширину около 1 м и толщину 30 см. Реже использовался местный песчаник, доломит, андезит. К сожалению, качество известняка различалось от региона к региону. В одних областях майя стелы сохранялись хорошо, в других же камень сильно подвергался эрозии. Так, например, в Ушмале текст на многих стелах прочесть невозможно из-за плохой сохранности. Больших карьеров по добыче камня не было, так как на Юкатане известняк можно было найти практически повсюду.
Майя, как и другие народы Мезоамерики, высоко ценили нефрит и жадеит. Из этих материалов изготовлялись статуэтки, маски, как мозаичные, так из цельного куска, таблички с рельефами, топоры-кельты. Очень широко применялся нефрит в украшениях: бусы самых различных форм, служившие монетами, бутоны, вставлявшиеся в крылья носа, ожерелья, кольца, губные вставки, серьги и другое. Маленькими кусочками нефрита инкрустировались зубы. Кроме этих минералов, майя добывали или импортировали и обрабатывали горный хрусталь, кварц, сланец, мексиканский алебастр, железный колчедан, пластинками которого выкладывалась на песчанике поверхность зеркал, слюду. Для палочек, втыкавшихся в носовой хрящ, использовались кристаллы дымчатого топаза. В постклассический период вошла в употребление бирюза, поставлявшаяся торговцами из северо-западной Оахаки и центральной части Вера-Круса. Из нее делали бусы и мозаику; лучшие образцы найдены при раскопках Чичен-Ицы. В ритуальных целях использовались жидкая ртуть, киноварь, графит. Также для изготовления украшений использовались кости и раковины.
Естественно, что в стране, очень богатой лесом, искусство обработки дерева стояло на очень высоком уровне. Лесистая часть Юкатана изобилует ценными породами, в том числе такими как красное дерево, дуб, саподилья, сейба, различные виды сосны и другими. Из дерева вырезали статуи богов, маски, оружие, лодки, мебель, музыкальные инструменты, различные орудия труда и т. д. Известно, например, что город Букцоц на Юкатане специализировался на торговле древесиной. К сожалению, до нас почти не дошло деревянных вещей: статуи божеств были сожжены монахами, мебель и изделия художественного ремесла погибли с течением времени во влажном климате. Сохранились лишь единичные произведения – резные притолоки и балки из храмов и дворцов Чичен-Ицы, Ушмаля, Санта-Роза Штампака и других городов, деревянная статуэтка правителя из Табаско, копьеметалки и части статуй из сенота в Чичен-Ице. Данные изделия показывают необычайно высокий технический и художественный уровень древних мастеров. К сожалению, одна притолока, вывезенная Стефенсом из дворца Губернатора в Ушмале, вскоре погибла при большом пожаре в Нью-Йорке.
Майя изготавливали из глины сосуды, маски, курительные трубки, музыкальные инструменты, курильницы, фигурки людей и животных и даже некоторые орудия труда. Керамические изделия часто ярко раскрашивались синей, красной, черной, белой и желтой красками. Ремесленники майя не знали гончарного круга. При формовке сосудов мастера употребляли в качестве подставки камень или обрезок толстой доски, который вертели ногами. Большие сосуды изготовлялись ленточным способом. Наряду с лепкой от руки применялись также и формы, в них отливались или части, или целые изделия. Сосуды украшались росписью, лепниной и гравировкой. Иногда на посуде подписывались имя и титул владельца, а также тот вид пищи или напитков, для употребления которых данный сосуд предназначался.
Важнейшим ремеслом у майя было ткачество. Нити изготовлялись из волокон агавы, а также из различных сортов хлопка. В конце постклассического периода ацтекские торговцы ввозили для этой же цели крашеную кроличью шерсть. Орудиями служили веретено, ставившееся в тыквенную чашу, и простейшего вида ткацкий станок, прикреплявшийся одним концом к дереву или столбу жилища. Для окраски тканей употреблялись различные пигменты как минерального, так и растительного происхождения (индиго, ачиоте и другие). Известна была также краска, добывавшаяся из одного вида моллюсков (близкая пурпуру). Особый интерес представляла красная краска, изготовлявшаяся из кошенили – мелких насекомых, водящихся на кактусах. Мужчины носили набедренные повязки, концы которых могли украшаться вышивкой и перьями. Знатные люди также надевали набедренники и передники, жилетки из ткани или шкуры ягуара. Женщины носили длинные свободные туники. Плащи чаще всего являлись ритуальным элементом облачения. Знатные люди украшали одежду иероглифическими надписями примерно следующего содержания: «украшение его одежды» или «появилось украшение его одежды». Иногда указывалось имя владельца и мастера, а также название предмета. Сандалии делали из оленьей недубленой кожи и подвязывали агавовыми веревками. Ни одной детали одежды древних майя до нас не дошло. Данные сведенья учёные получили, изучая изображения на фресках и расписных сосудах классического периода. В качестве украшений использовали бусы из жадеита, раковин, перламутра, клыков хищных животных, золота, меди. На руках и ногах носили браслеты. Ушные и носовые вставки делались из кости, перламутра, поделочных камней. Шарики и цилиндры из жадеита также нашивались на одежду. Люди также наносили узоры на тело стойкими красками и делали татуировки.
Ещё одним важным видом ремесла у майя была работа с перьями. Мастера изготовляли плащи и пышные головные уборы, спинные розетки, украшали щиты, балдахины, веера, скипетры. Наиболее высоко ценились зеленые перья кецаля, достигавшие иногда метровой длины. Также использовались голубые перья котинги, желтые и красные перья кардинала, различных видов попугаев, цапли, индюков, сов, орлов, уток, мухоловок, колибри и других.
Важнейшим аспектом жизни майя являлась ритуальная игра в мяч. Она была распространена во всей Мезоамерике, но в каждом регионе имела свои отличительные особенности. Первые свидетельства о данной игре у майя относятся к среднему классическому периоду. Это действо было важным занятием царей и элиты. Правители майя добавляли выражение «игрок в мяч» к своей титулатуре. Сама игра часто изображается на керамике и рельефах классического периода. Но из скудных текстовых пояснений трудно узнать что-либо о её правилах. Иногда скульпторы майя изображали правителей, играющих в мяч. Такие состязания укрепляли союзы между царями, поддерживали дипломатические связи. Очень часто вассалы играли с сюзеренами. Как люди, так и боги играли в мяч. Так в эпосе народа киче «Пополь Вух», происходящем из Гватемалы, рассказывается, как два героя играли против владык потустороннего мира. В этом произведении соревнование представляется символом борьбы сил жизни и смерти, света и тьмы.
Играли тяжёлым каучуковым мячом весом несколько килограмм. Некоторые учёные предполагают также наличие больших полых надувных мячей. Считается, что мяч отбивали без помощи кистей и стоп, бёдрами, локтями, плечами и предплечьями. Для защиты от травм использовали специальное снаряжение – набедрениники, перчатки, воротники, маски.
Для самой игры строили специальные сооружения – стадионы, представлявшие собой вытянутую площадку и две большие наклонные плоскости по сторонам от неё. Сама площадка обычно имела форму буквы I. По бокам находились места для зрителей и храмы. На середине сооружения в стену с обеих сторон иногда вставляли кольца, расположенные вертикально. Возможно, в них нужно было попасть мячом. Стадион нередко становился местом жертвоприношения. Распространённая в популярной литературе точка зрения, что победившую или проигравшую команду приносили в жертву, не подтверждается. Скорее всего, в жертву приносили специально подготовленного человека, например, захваченного на войне пленника. На площадке в Чичен-Ице имеется знаменитый рельеф с ритуальным обезглавливанием. В других городах найдены изображения, где связанных пленников сбрасывали со стен площадки. Помимо самой игры в мяч на стадионах устраивали и другие виды состязаний – ритуальную борьбу и гладиаторские бои. Предполагается, что в них участвовали пленники, а поединки заканчивались смертью. Есть предположения, что на керамике иногда изображается игра не на специальном стадионе, а на лестнице или ступенчатой платформе.
Достоверно известно, что некоторые стадионы были воздвигнуты в честь военных побед. Предполагается, что правители играли в мяч в дни, когда их союзники сражались в битвах. Таким образом они оказывали соратникам сверхъестественную поддержку. Возможно, что в классический период цари и аристократия почти монополизировали игру в мяч, а с утратой значения царской власти в постклассический период строительство стадионов на полуострове Юкатан останавливается. Возможно, это связано с падением Чичен-Ицы – большого центра игры, где найдено 13 стадионов. Так, в Тулуме, Майяпане и многих других поздних поселениях никаких площадок для состязаний не найдено. Возможно, что игра утратила сакральный смысл и перестала быть обязанностью властителей. А простым смертным можно было играть и просто на улице. Поэтому специальных сооружений более не строили. Епископ Диего де Ланда пишет, что на полуострове Юкатан игра практиковалась в домах юношей. Показано, что в XVI веке игра имела большее распространение в районах горной Гватемалы. Можно предположить, что из пышного состязания для знати она превратилась в забаву для простых общинников. Социальная функция действа сменилась.
Мы не знаем, как проходило обучение у майя. В Петене в городе Шультун найдено здание, предположительно являвшееся школой для астрономов. На его стенах написаны формулы для расчёта движения небесных тел. Более никаких других данных пока не получено.
К настоящему времени нет свидетельств о медицине майя в классической период. Надписей о лечебных практиках не найдено. Однако остатки лекарственных растений обнаружены на территории древних поселений.
Индейцы майя устраивали театральные постановки. Во время спектаклей актёры произносили пространные монологи, обменивались репликами и танцевали. Действо сопровождалось музыкой. Представления могли длиться более суток. Они проводились на городских площадях, специальных платформах или в резиденциях знати. Существовали профессиональные артисты. Для выступления они облачались в маски и костюмы. Ко времени испанского завоевания, по-видимому, имелось множество пьес исторического, бытового и мифологического содержания. Но до наших дней дошла лишь одна – «Воин из Рабиналя», записанная в Гватемале. На полуострове Юкатан также ставились спектакли. Об этом свидетельствует Диего де Ланда. Но все постановки были запрещены в колониальный период, и ни одной до настоящего времени не сохранилось.
Для красоты майя деформировали черепа своим детям с самого раннего возраста, как мальчикам, так и девочкам. Этим занимались женщины. Они привязывали к головам детей дощечки, чтобы придать определённую форму. Вид деформации различался в разных областях региона майя. Кроме того, майя подпиливали зубы и вставляли в них различные камни, причём подпиливание было более распространено среди женщин, а инкрустация – среди мужчин. Установлено, что чаще всего модификацию зубов проводили в возрасте старше 15 лет. Для инкрустации зубов использовали жадеит, гематит, пирит, бирюзу и различные органические субстанции. Как деформация, так и модификация зубов не зависели от социального статуса и имели место у людей всех сословий. В постклассический период число видов деформации головы и украшения зубов идёт на убыль. Снижается и распространённость данных практик среди мужского населения.
Воины майя использовали палицы и дубины, копья с кремневыми или обсидиановыми наконечниками, каменные топоры. Они пускали дротики из специальных копьеметалок, которые, как считается, были заимствованы из Теотиуакана, могущественного государства Центральной Мексики. Лук и стрелы пришли к майя только к постклассическому периоду. Для защиты индейцы использовали щиты, которые у знатных воинов богато украшались мозаикой из драгоценных перьев. Правители и аристократы выходили на битву в изысканных одеяниях с многочисленными украшениями из нефрита. Шкуры ягуаров использовались для изготовления военных костюмов, а также для отделки оружия. Шлемы и головные уборы были исключительно красивы, иногда их делали в форме голов животных. Они украшались перьями кецаля и других птиц. По-видимому, всё это великолепие не служило для защиты, а лишь обозначало высокопоставленную персону на поле брани. Простые бойцы имели из одежды только одну набедренную повязку.
Правителей майя обычно хоронили в пирамидах с богатым погребальным инвентарём – сосудами, изделиями из жадеита, раковин и кости, скипетрами К’авииля, оружием, кремневыми ножами, книгами, музыкальными инструментами, статуэтками богов и каучуковыми мячами. Тела клали на деревянные носилки или в каменные саркофаги, их могли покрывать киноварью и заворачивать в шкуру ягуара или ткань. Лицо ахава иногда покрывали мозаичной маской. Стены усыпальницы украшали росписями или рельефами. В путь к жизни вечной умершего царя сопровождали люди и животные, принесённые в жертву. Интересно отметить, что многие захоронения владык майя остались не разграбленными, хотя они находились на виду, в центре больших городов. Считалось, что после смерти царь становился богом маиса. Имена таких божеств известны из надписей. Жёны и родственники ахавов также могли покоиться в пирамидах, но их усыпальницы обычно отличались меньшей пышностью.
Простых смертных хоронили прямо в их же домах под полом. Тела заворачивали в ткань или шкуру, иногда руки скрещивали на груди. В разных царствах похоронные обряды отличались друг от друга. Например, в некоторых государствах вместе с мёртвыми клали сосуды, а в некоторых – нет. Количество инвентаря тоже зависело не только от социального статуса, но и от местных обычаев. Тела принесённых в жертву людей иногда подвергали ритуальному расчленению. Обычно части тела всех жертв складывали в общее захоронение. Например, в городе Ушуле на полуострове Юкатан найдено захоронение костей 24 человек со следами декапитации. Останки лежали без анатомической связи между частями тела. Их поместили в бывший резервуар для воды.
Считается, что у майя был культ предков. Он сохранился и до нашего времени. Такие же верования наблюдались и у других народов Мезоамерики, например, у сапотеков. Именно с ними связан обычай хоронить людей в домах. Предки, находящиеся близко от членов семьи, должны были оказывать живым родственникам сверхъестественную поддержку. Во многих домах устраивались алтари умерших. Культ простых усопших отправляли только жители домохозяйств, а поклонение почившим владыкам и их родственникам имело статус государственной религии. При нападении на вражеский город завоеватели могли выбросить останки царей из гробниц. Сохранилась запись о том, что один из владык майя велел перенести кости своей родственницы в свою столицу, когда над городом, где она была захоронена, нависла угроза захвата. Следы перезахоронения найдены во многих городах майя, в том числе в так называемой платформе костей в Чичен-Ице.
Глава 2. Архитектурные стили Юкатана
Стиль Пуук
Пуук – это архитектурный стиль индейцев майя доколумбового периода. Само слово «пуук» происходит из языка юкатеков и обозначает холмистую местность на юго-западе полуострова Юкатан. Северная граница данной территории представляет собой цепь холмов и называется Sierrita de Ticul. Она расположена в 80 километрах южнее Мериды, столицы штата Юкатан. Именно в этом регионе данный стиль получил наиболее широкое распространение.
Археологически область Пуук выделяется именно по наличию данного вида архитектуры. Однако строения в указанном стиле находятся и за границами этого района. Условно регион Пуук можно ограничить четырёхугольником, в вершинах которого находятся следующие современные поселения: Машкану, Текаш, Хопельчен и Тенабо. Сам архитектурный стиль определяется по технике строительства и прежде всего по способу декорирования фасада.
В средний и особенно в поздний классический период эта холмистая местность пережила взрывной наплыв людей, здесь было основано большое количество маленьких, средних и больших поселений, отличавшихся особой архитектурой. Создание этих величественных зданий стало возможным только при наличии значительных человеческих ресурсов. Предполагается, строительство велось во время сухого сезона, когда люди не были заняты сельскохозяйственной работой.
Наиболее известные города области: Ушмаль, Сайиль, Кабах, Лабна, Ошкинток, Чакмультун. Другими значимыми поселениями являются Чак II, Чунхухуб, Киуик, Шкипче, Шлабпак, Шкальмукин, Шбальче.
Считается, что стиль Пуук распространялся до современного города Мериды и до региона Чичен-Ицы, где в Яшуне можно видеть подобные строения. Найти точные доказательства постепенного распространения этого направления в архитектуре далее невозможно из-за того, что в зоне низменности севернее цепи холмов Пуук древние строения были почти повсеместно разрушены. Но даже за пределами первичного распространения стиля обнаружены руины поселений, где стиль Пуук имитировали или воспроизводили его отдельные детали, например, Кулуба и Тицимин.
Несмотря на масштабные исследовательские проекты, проводимые в регионе в 1970-х годах, каждый год в девственных лесах Юкатана обнаруживаются новые здания. Многие из них ещё не зарегистрированы и не изучены. О некоторых сообщают местные охотники, которые там иногда ночуют.
Каменные строения стиля Пуук почти без исключения имеют прямые углы. Вход находится с длинной стороны вытянутых внутренних комнат. Обычно помещения выстроены в ряд, иногда имеется два параллельных ряда комнат, в которые можно было войти с одной или обеих сторон здания. Встречаются также комплексные формы, когда по краям здания пристраивают помещения, перпендикулярные основному ряду. Все комнаты перекрываются каменным сводом. Однако здесь нет замкового камня, который в настоящих сводах распределяет нагрузку. Просто стены в верхней части постройки всё больше приближаются друг к другу, в самом верху свод смыкается кроющим камнем, который не несёт никакого усилия.
Главным признаком всех фаз стиля Пуук является одинаковое деление фасада каменных зданий. Эти принципиальные элементы можно найти со всех сторон здания, даже если конкретное оформление передней, задней и боковых сторон различается в деталях. Снизу вверх:
1. Цоколь. Именно на его уровне стоят внешние комнаты здания. Внутренний (или задний) ряд комнат, в которые можно пройти только через наружные (или передние) помещения, обычно располагается несколько выше.
2. Нижний ярус стен, который обычно имеет высоту около 2 м и примерно соответствует высоте дверного проёма.
3. Средний карниз, который располагается над притолокой и находится на следующем выровненном ряде камней.
4. Верхний ярус стен, который соответствует высоте свода.
5. Верхний карниз. Его верхний бордюр ограничивает плоскую крышу из каменной кладки.
6. Кровельный гребень, богато украшенный орнаментально.
Украшения занимают строго определённое положение и лишь редко могут быть на других местах. Обычно это мелкие колонны, решетчатый орнамент, маски или каменная мозаика. На поздних стадиях появляются так называемые камни чимец (в переводе с юкатекского – «многоножка»). Они имеют вытянутую форму. Боковые края вырезаны в виде треугольных зубцов. Данные элементы обычно располагались в виде сетки, в ячейки которой вставляли ромбовидные плитки. Все эти каменные детали производили в массовых масштабах без использования металлических орудий. Иногда поверх них размещали фигуры людей, божеств и животных.
Цоколь, как правило, строился простым, но в поздних строениях его убранство делалось похожим на оформление карнизов.
Карнизы включают в себя от одного до пяти горизонтальных бордюров. При наличии двух бордюров нижний делался выстоящим из стены и скошенным книзу и кнаружи. Если имелось три бордюра, то верхний и нижний делались зеркальным отражением друг друга, оба они обрамляли средний заглублённый бордюр. При большем количестве бордюров средние из них могли быть оформлены по-разному. В верхнем карнизе самый верхний бордюр обычно делался в два раза выше, чем остальные.
Верхний и нижний ярусы стен обычно оформлялись по-разному. Нижний ярус обычно был лишён декора, верхний, по меньшей мере, начиная со времени распространения стиля маленьких колонн, всегда был украшен каменной мозаикой.
В конструкции зданий стиля Пуук имеются следующие характерные черты. Для возведения основы стен использовали кладку из необработанных каменных блоков. При этом облицовочные камни не несли нагрузочной функции. Они представляли собой лишь «несъёмную опалубку» для смеси из известкового раствора, известнякового песка и камней различных размеров. На уровне верхнего края дверных косяков находился гладкий слой, состоящий из строительного раствора. На него укладывали притолоку. Выше неё располагался такой же слой. Его можно опознать по небольшому отклонению кзади облицовочных камней с внутренней части стены здания. На него укладывали вдающиеся глубоко в стену большие камни нижнего ряда среднего карниза. Они удерживались на месте вышележащей толщей стены. На уровне их верхнего края с внутренней стороны помещения имеется отклонение стены кнутри на расстояние около 10 см. Его образуют хорошо обработанные каменные блоки. Именно с последних и начинает формироваться свод, который часто (особенно в позднеушмальском стиле) состоит из камней, поперечное сечение которых напоминает башмак. Они также глубоко закрепляются в толще стены. Внутренняя поверхность свода всё больше и больше отклоняется внутри, хотя также встречаются и прямые поверхности. После примерно девяти рядов камней обычно находится ещё один выступ кнутри, на котором лежат покровные камни, имеющие ширину около 50 см. Именно они и замыкают свод. Эти блоки не являются настоящими замковыми камнями и не перераспределяют усилие. Стабильность конструкции достигается исключительно самим весом и глубиной залегания в стене камней, из которых слагается свод. На среднем покровном камне, который находился напротив входа в здание, часто рисовали красной краской изображение бога К’авииля в обрамлении двух столбцов иероглифов. На уровне того ряда камней, который располагался непосредственно под первыми блоками, слагающими свод, а также под последним сужением свода помещали толстые (снизу) и тонкие (сверху) деревянные балки. Они шли поперёк длины свода и пересекали внутреннее помещение возле углов. Иногда имелся и дополнительный ряд балок на середине высоты свода. К настоящему времени от них остались только отверстия в стенах. Участие этих конструкций в поддержании стабильности конструкции кажется сомнительным, но они присутствовали в каждом помещении. Снаружи на уровне свода находится стена, слегка отклоняющаяся кнутри. Именно к этой поверхности крепились декоративные элементы в обрамлении среднего и нижнего карнизов. Поверхность крыши покрывалась хорошо утрамбованным слоем штука. При затвердении он становился водонепроницаемым.
Украшение фасада каменной мозаикой проводилось в два этапа. Наружная стена свода оставалась необработанной. Она представляла собой почти вертикальную конструкцию из камней и строительного раствора, которая затем будет сердцевиной верхнего яруса стен. Позже на выстоящих из неё камнях среднего карниза конструировался непосредственно фасад. Обычно этот украшенный слой не имел зубчатого сцепления с лежащей под ним стеной свода. Поэтому по прошествии сотен лет детали декора полностью или частично опадали. После этого сама стена свода оставалась незащищённой от выветривания, что впоследствии приводило к разрушению здания.
С точки зрения прочности и долговечности такая конструкция имела как положительные, так и отрицательные черты. В области углов и между верхним и нижним ярусами стен отсутствовали зубчатые сцепления. Чаще всего сглаженные поверхности под и над рядами камней среднего карниза были теми слабыми местами, по которым проходило обрушение. С другой стороны, сами стены и половинки свода были очень стабильными и часто падали едиными блоком внутрь помещения здания. В таком состоянии они иногда сохранялись и до настоящего времени. Своды ранних зданий в стиле Пуук иногда падали единым целым, и поэтому в обломках здания они лежали вместе с декором, элементы которого сохраняли первоначальное расположение. Причиной различий в механизме разрушения является разное качество известкового раствора.
Внутренние и внешние поверхности стен были покрыты слоем штука, который служил основой для нанесения красок. На раннем этапе развития стиля Пуук внутренние стены красили в тёмно-красный цвет. Обычно того же оттенка были и внешние поверхности. Часто сооружения украшались горизонтальными бордюрами иероглифов чёрного цвета. Покрытые штуком полы окрашивались в жёлтый цвет. Слои штука были разной толщины. Они сглаживали неровности каменных стен. Иногда из штука делали рельефные украшения, такие как зубцы над дверными проёмами или на сводах.
Самым простым типом здания было простое линейное строение с рядом комнат, идущих друг за другом. Входы данных помещений выходили на одну сторону. При этом средние комнаты были обычно длиннее, чем боковые. В постройках ранних разновидностей стиля Пуук они могли иметь по три входа или один большой дверной проём с одной или двумя колоннами. Часто этот ряд комнат мог удваиваться, при этом в задние помещения можно было зайти через передние. Редко в регионе Пуук обнаруживают строения, где позади средней комнаты в первом ряду имеется одно помещение, но нет полного второго ряда. Данный вариант обычно встречается в зданиях стиля Ченес. В небольших поселениях обнаруживаются постройки с одним или двумя помещениями. Часто имеется нечётное число дверных проёмов, средний из которых намеренно выделялся.
При дальнейшем расширении здания поперёк двойного ряда помещений могла быть пристроена комната на конце строения. Вход в неё обычно располагался снаружи. Однако иногда проёмы могли находиться со всех четырёх сторон. Такой вариант встречается наиболее часто на западе региона Пуук.
На основании данных базовых планов создавались также более сложные сооружения. Чаще всего такие конструкции являлись результатом нескольких перестроек зданий, когда длинный ряд помещений дополнялся новым блоком комнат. Иногда вокруг большого сплошного блока из необработанных камней возводили четыре ряда комнат, как, например, в случае Южного Дворца в Сайиле. При этом на следующих этапах мог добавляться второй или третий уровень помещений. Примерами таких сооружений являются главные дворцы в Сайиле, Лабне и Шкипче. Ещё одним вариантом являются L-образные постройки, в которых короткая часть обычно добавляется позже длинной.
По технике строительства, качеству обработки каменных блоков и декору наружных стен американский архитектор и археолог Джордж. Ф. Эндрюс выделил шесть фаз развития стиля: ранний Ошкинток (Early Oxkintoc), прото-Пуук (Proto-Puuc), ранний Пуук (Early Puuc), стиль мелких колонн (Colonette Style), стиль мозаики (Mosaic Style) и поздний ушмальский стиль (Late Uxmal Style). Здания, относящиеся к последнему, обнаружены только в городе Ушмаль. Это деление основано на классификации Гарри E. Д. Поллокка.
Согласно Джорджу. Ф. Эндрюсу каждой фазе стиля соответствует определённый временной отрезок:
– ранний Ошкинток – до 550 года;
– прото-Пуук – с 550 года;
– ранний Пуук – с 670 года;
– стиль мелких колонн – с 770 года;
– одновременное присутствие стиля мелких колонн и стиля мозаики – с 830 года;
– поздний ушмальский стиль – с 1000 года.
Однако такая датировка позднего ушмальсого стиля сомнительна, так как на одном из камней, покрывающим свод восточного здания Женского монастыря в Ушмале, построенного в данном стиле, стоит дата 906 год. Датировка зданий в стиле Пуук по радиоуглеродному анализу ещё не позволила уточнить время создания сооружений, так как пока ещё было проведено слишком мало анализов, и интервал в два среднеквадратичных отклонения (что соответствует достоверности около 95 %) даже по последним измерениям охватывает промежуток в 100 лет. Поэтому некоторые временные отрезки, приведённые Эндрюсом, могут в действительности оказаться на 100 лет раньше.
В радиусе 70 км от Ушмаля найдено множество поселений, в которых здания имеют черты, характерные для позднего ушмальского стиля, но ни одно из них так и не было завершено. Такое положение вещей некоторые авторы считают свидетельством переворота, в ходе которого произошло крушение владычества Ушмаля в регионе. Впрочем, и в самом Ушмале имеется несколько незаконченных строений (например, здание на вершине пирамиды Старой Женщины, здание в комплексе храма Фаллоса).
Другой способ датировки зданий культуры Пуук – изучение керамики. Фундаментальные исследования в данном направлении проведены Робертом Е. Смитом. Однако вследствие длительного периода и недостаточно чёткой периодизации этапов развития региона Пуук исследования комплекса керамики также не позволяют выстроить хронологию и точно датировать находки.
Стиль Ченес
Стиль Ченес был распространён на территории современного штата Кампече в центре полуострова Юкатан. Название происходит от северного региона штата. Здесь названия многих населённых пунктов оканчиваются на «-чен». «Чен» – распространённое слово в языке майя. Оно обозначает естественные колодцы – карстовые образования, наполненные водой. Наиболее крупные города с такими названиями – Хопельчен, Цибальчен, Болончен, несколько меньшие – Канкабчен, Пакчен, Кончен, Беканчен. Именно в данной местности найдены центры древних майя со зданиями в стиле Ченес.
Здания в стиле Ченес датируются поздним классическим периодом – 600–900 годы. Основная часть построек находится в самой северной части штата Кампече вокруг современного города Цибальчен. Однако до недавнего времени слабо населённая область на востоке штата была мало населена и плохо изучена. Имелись только отдельные сообщения об археологии тех мест. Однако здесь могут располагаться руины больших поселений майя. Наиболее известных сооружения в стиле Ченес обнаружены в городах Эль Табаскенто, Нохкакаб, Цибильтун, Пакчен, Цибильнокак, Макоба и Чунлимон. Также имеются находки и в других малоизвестных местах указанного региона, однако необходимы подробные исследования, чтобы отнести данные здания к этому стилю. Для посещения открыты города Цибильнокак, Хочоб и Эль Табаскенто.
Область Ченес расположена севернее зоны распространения стиля Рио Бек. Территория протяжённостью около 100 км между районами Ченес и Рио Бек (примерно от Хочоба (Ченес) до Шпухиля (Рио Бек)) до сих пор систематически не исследовалась. Однако, по предварительным данным, здесь могут находиться здания с переходными чертами от одного стиля к другому. Стоит отметить, что некоторые памятники здесь известны уже более пятидесяти лет, но они не были даже сфотографированы.
Регион Пуук граничит с областью Ченес с востока и проходит далее на север. Между ними расположена зона переходного стиля. Наиболее значимые археологические комплексы – это малоизвестные центры майя Уицнах и Циц. Оба расположены около города Цукакаб.
Исследование древних руин началось в 1840 году. Первыми данные археологические комплексы описали Джон Ллойд Стефенс и его иллюстратор Фредерик Казервуд. С 1886 года города в указанной области посещал и Теоберт Малер. Именно в его отчётах и в аналитических трудах Эдварда Зелера впервые были выделены основные характерные элементы стиля Ченес. Первые современные исследования начались с 1936 года, когда описание построек дал Гарри Е. Д. Поллокк. Первый анализ архитектурных стилей Ченес, Пуук и Рио Бек опубликовал мексиканский историк искусства и архитектор Пауль Гендроп.
Стиль Ченес, как и сходный с ним стиль Рио Бек, характеризуется оформлением центральных входов в наиболее значительные здания в виде пасти змеи. Создавалось впечатление, что внутрь постройки можно было попасть, пройдя через глотку чудовища. Детали змеиной пасти обычно условны и стилизованы, поэтому современному наблюдателю не всегда удаётся понять их значение. По обеим сторонам от входа располагаются зубы. Также зубы торчат из выдвинутой вперёд нижней челюсти чудовища. Непосредственно над дверным проёмом находятся крупные носовые отверстия. По обе стороны от двери в элементах орнамента извиваются завитки, украшающие носовую серёжку змеи. Ближе к краю расположены ушные вставки. Типичным для стиля Ченес является членение фасада, при котором создаётся впечатление, что здание состоит из нескольких сооружений, в каждом из которых находится отдельное помещение.
Углы построек украшали каскады масок Чаахка с большим носом, похожим на хобот, и глубоко посаженными глазами. Типичным для плана зданий в стиле Ченес является наличие одного ряда комнат, чаще всего их три. За средним помещением обычно располагается ещё одна комната, в которую можно зайти только через центральную комнату первого ряда.
Редко в зданиях стиля Ченес имеются невысокие башни с очень крутыми лестницами, по которым трудно взобраться. Последние ведут к небольшим святилищам. В противоположность ложным храмам стиля Рио Бек, здесь всё-таки имеются маленькие помещения, перекрытые сводом. Дверной проём святилища мог быть оформлен в виде пасти змеи. В сооружениях в стиле Ченес изредка встречаются декоративные лестницы, по которым нельзя подняться, например, они ведут к угловым святилищам в большом дворце города Санта Роза Штампак. Башни с храмами наверху иногда пристраивались к уже давно возведённым постройкам, например, в Цибильнокаке. Данный факт свидетельствует о том, что такие элементы появились на относительно поздних этапах развития архитектурного стиля.
Стиль Рио Бек
Стиль Рио Бек был распространён в центральном Юкатане, преимущественно на территории современного штата Кампече. Его особенностью является наличие декоративных башен, которые служили лишь украшением и не имели никакой другой функции. Башни похожи на вытянутые вверх пирамиды майя, особенно на храмы Тикаля. На вершинах имеются изображения святилищ. Однако в них нет помещений. На месте входов здесь сделаны ниши. По лестницам, которые к ним ведут, нельзя подняться. Они слишком крутые и неудобные, а ступеньки – маленькие. Иногда ярусы пирамид украшены выступающим бордюром. Их углы часто закруглены. В ряде случаев подобные башни достраивались к уже имеющимся сооружениям.
Центральные входы наиболее важных зданий оформлялись в виде пасти змеи. Нижняя челюсть представляла собой плоскую платформу с зубами по переднему краю. Данные изображения сходны с таковыми в зданиях стиля Ченес. Боковые входы оформлялись проще. Их часто обрамляли заглублённые поля с узором в клетку. В убранстве фасадов относительно редко встречаются образы людей, животных и антропоморфных персонажей, обычно постройки декорировались геометрическими фигурами – квадратами, крестами, ромбами. Лишь на некоторых плохо сохранившихся памятниках имеются иероглифические надписи. Зачастую облицовочные камни были исключительного качества обработки. Они небольшого размера и плотно прилегают друг к другу. Иногда на зданиях имелись каскады масок. В больших и даже в некоторых маленьких строениях сооружались внутренние лестницы, к которым можно было попасть через трудно различимые снаружи проходы. Ступеньки обычно вели на крышу. На некоторых сооружениях имеется кровельный гребень.
Здания в стиле Рио Бек относятся к позднему классическому периоду – 600–900 годам. К настоящему времени строения в этом стиле обнаружены в 24 городах. Наиболее известными являются Кохунлич, Шпухиль, Бекан, Чиканна и Ормигеро. Они открыты для посещения. Также постройки в этом стиле имеются в других больших поселениях майя, таких как Чанна, Печаль, Ла Муралла, Пеор Эс Нада, Пайан, Пасион дель Кристо, Околуиц, Рамональ, Кулукбалом, но они исследованы лишь поверхностно.
Основные признаки архитектурных стилей Юкатана классического периода представлены в табл. 1.
Таблица 1. Основные призраки архитектурных стилей Юкатана классического периода
Стиль Петен
Здания с стиле Петен сооружаются на пирамидальных основаниях со стенами типа «талуд» и резко выступающими углами. Используются внешние лестницы, выступающие из-за фасада зданий, отделка в форме гигантских масок из штука. При возведении стен часто применяются грубые каменные блоки, поэтому внутренние помещения получаются слишком узкими, а стены – слишком массивными. На задней стене храма были расположены своеобразные сооружения – так называемые кровельные гребни. Фасады украшены штуком. Образцы этого стиля можно встретить в городах Вашактун, Тикаль, Пьедрас-Неграс, Накум и Калакмуль и отчасти элементы этого стиля можно увидеть в Эк-Баламе.
Глава 3. Боги Юкатана
О богах полуострова Юкатан мы знаем немного. До нас не дошло ни одного связного рассказа о том, как они создали землю, как взаимодействовали между собой, каковы были их родственные связи. Таких источников как кодекс Чимальпопока или сочинение Саагуна на Юкатане создано не было. Большой эпос народа киче «Пополь Вух» нельзя полностью переносить на мифологию других областей и регионов майя, так как он был создан в горной Гватемале в колониальный период. Поэтому необходимые нам сведения собираются по крупицам из разрозненных источников классического, постклассического и колониального периодов. Это – кодексы, изображения на керамике, стенные росписи, рельефы, тексты, созданные индейцами и отчёты испанцев. Обрывочность данных сведений не позволяет реконструировать связную мифологическую систему, такую, как мы имеем для греков, египтян или ацтеков.
К сожалению, учёные не знают даже имён некоторых членов пантеона майя. Дело в том, что в кодексах и на керамике их часто обозначали лицевыми иероглифами, которые представляли собой голову соответствующего бога. В то время имена сверхъестественных существ знал каждый. Не было нужды выписывать их с помощью букв и слогов. Последнее делалось крайне редко, зато именно такие обозначения позволили нам узнать имена. Кроме того, один и тот же бог мог называться по-разному даже в одном и том же источнике. Также персонажи пантеона могли обозначаться как личным именем, так и членом группы, к которой они принадлежали. Например, держатели неба назывались Ицам Тууны, хотя у каждого из них было и своё собственное имя.
Религия майя Юкатана была эклектична. Индейцы верили во множество божеств, некоторые из которых были заимствованы у других народов. Их атрибуты и функции часто перекликались. Кроме того, стоит отметить наличие собственного пантеона в каждом отдельном государстве. Данные обстоятельства делают изучение религии Юкатана ещё более сложной задачей.
Наиболее важные боги почитались со времён классического периода по всему региону майя, в том числе и в южных низменностях, откуда происходит больше письменных и иконографических источников. Изучение сверхъестественных персонажей в искусстве майя началось задолго до расшифровки иероглифической письменности. Один из первых исследователей Пауль Шеллхас в конце XIX века предложил буквенное обозначение богов, изображённых в кодексах. Данная система дожила до сегодняшнего дня. Несмотря на то, что многие её положения к настоящему времени опровергнуты или дополнены, она продолжает применяться. Кроме того, её распространили на божества классического периода, так как они являются предшественниками персонажей, изображённых в кодексах.
Боги А и А’
К настоящему времени считается, что боги А – целая группа разных сверхъестественных существ, связанных со смертью и миром мёртвых. Одного из богов А, почитавшихся на Юкатане, называли Вак Митун Ахав. Другим именем бога смерти, упоминаемым в колониальных источниках, был Сицин. Это слово происходит от юкатекского «сиц» – вздутие кишечника. В своём переводе «Дрезденского кодекса» В. Н. Талах называет бога А – «Костлявый», так как звучание его имени в данной рукописи точно не установлено, но перевод слова понятен.
Богов А легко узнать, так как их тело представляет собой скелет или труп на поздних стадиях разложения. Обычно изображаются выступающие рёбра, иссохшие конечности, оскаленный череп. Кожу нередко покрывают трупные пятна. Живот большой, сильно раздувшийся. В классический период на его месте изображали извивающиеся потоки крови или ихорозной жидкости. На голове обычно располагается гребень, лишь отдалённо напоминающий волосы, по нему рассыпаны круглые элементы, называемые «мёртвые глаза». На запястьях, лодыжках и краям одежды богов иногда находятся подвески, похожие на бубенчики. Но некоторые исследователи считают, что это – также глазные яблоки, так как в классический период у майя не было изделий из меди и бронзы. В то же время в волосах бога-скелета Миктлантекутли, почитавшегося в Центральной Мексике, точно находятся глаза.
Судя по изображениям, данные персонажи не имели особенно высокого статуса в пантеоне майя в классический период. Иногда они показаны откровенно комично, что говорит об отсутствии большого уважения к данному божеству. Скорее всего, боги А не были владыками преисподней, а выполняли подчинённые функции. Однако в жреческих книгах постклассического периода говорится о многочисленных ритуалах с участием богов смерти. Число этих обрядов превосходит таковое у большинства других божеств. Несмотря на исключительное внимание, покровитель смерти оставался грозным персонажем. Почти все его действия приводили к злу, гибели и бедствиям.
Так многочисленные обряды и прочие верования, распределённые по дням календаря майя, приведены в «Дрезденском кодексе», написанной на Юкатане в XIII–XIV веках. Здесь и далее ссылки на текст из «Дрезденского кодекса» идут по переводу В. Н. Талаха. Согласно тексту рукописи, богу смерти приносили жертву – к нему отправляли посланницу-девственницу. Этого бога несколько раз призывали для произнесения пророчества. Его прорицания всегда было связано со смертью и злом, например: «Он вещает зло и пожары», – говорится о его предсказании на Новогодние праздники. Также в кодексе есть фраза: «Договариваются Костлявый и Хуун Лахуун Чаан». По мнению В. Н. Талаха, здесь может идти речь о совместном произнесении пророчества от имени богов А и Q, хотя смысл фразы до конца не ясен. Также сообщается о неких танцах, который исполняет бог: «Кружит Костлявый, хмель когда он вещает», «Кружит Костлявый, смерть – его вещание». Такие действия описаны и для других божеств (см. ниже). В. Н. Талах считает, что речь может идти о ритуальном акте, когда имперсонатор бога кружится, впадает в транс и произносит пророчество. Также в «Дрезденском кодексе» указываются сроки, когда бог обдумывает своё пророчество. Возможно, в это время имперсонатор божества должен был произвести некие подготовительные ритуалы перед самим действом. Сообщается о том, что в честь Костлявого устраивали пир, во время которого он вещал. Так как бог А и другие боги, которые произносили речи на пирах, показаны в кодексе несущими чаши с алкогольными напитками, В. Н. Талах высказал предположение, что предсказания могли совершаться имперсонаторами богов в состоянии опьянения. В той же рукописи говорится, что в дар богу Костлявому в разное время приносились кремневые лезвия и хлеб. Кроме того, ему вместе с богом-филином, имя которого переводилось как «Обитатель тринадцатого неба», жертвовали какао. Приводятся даты, когда бог А устраивал сбор других богов, что сулило смерть и зло. Кроме того, в определённые дни он высаживал маниок (юку) и табак. Возможно, речь идёт о неких обрядах, связанных с земледелием или сроках проведения сельскохозяйственных работ.
Отдельные части «Дрезденского кодекса» посвящены свадьбам богов и рождению детей. В разделе о браках говорится, что он получает цветок плюмерии (на языке майя никте’). Так как это растение ассоциировалось с брачными обрядами, то В. Н. Талах интерпретирует этот эпизод как свадьбу. Как и большинство обрядов с участием данного бога, этот также был связан со смертью. В «Дрезденском кодексе» говорится, что явление Костлявого женщине в определённые дни неминуемо сулит гибель. В том же разделе имеется малопонятная фраза: «Имеющий облик Костлявого – ноша Лунной Госпожи, её смерть». В. Н. Талах интерпретирует её следующим образом: «В тексте речь идет о мистических двойниках плода, от которых зависело течение беременности и её исход. В свою очередь, характер такого мистического двойника зависел, по всей вероятности, от даты зачатия».
Кроме того, в кодексах майя и на памятниках классического периода имеются изображения другого бога смерти. Этого персонажа обозначают А’. На его щеке находится отличительный символ, напоминающий знак процента, в области глаза расположено чёрное пятно или широкая чёрная полоса. Над этой полосой находятся два элемента в форме глаза ак’баль – символы тьмы. В волосы бога вставлена большая кость, скорее всего, человеческое бедро. На изображениях в кодексах он носит плащ со скрещёнными костями. На сосудах классического периода бог А’ иногда изрыгает кровь или отрезает голову сам себе. Возможно, в классический период роль бога А’ играли во время представлений. Считается, что в некоторых росписях на сосудах предстаёт не само божество, а его имперсонатор. Здесь он показывается в окружении танцоров, изображающих существ из преисподней. Возможно, такие представления проводились на праздниках древних майя.
Имя этого бога Акан. Расшифровали его следующим образом. Название города Аканкех на полуострове Юкатан записывалось с иероглифом, изображающим голову бога А’ и знаком оленя. Слово «олень» на юкатекском звучит как «кех», тогда первый элемент должен произноситься «акан». Впоследствии такому чтению нашлись и другие подтверждения.
В настоящее время учёные склоняются к тому, что слово «акан» входило в состав имён целой группы сверхъестественных существ с тесно связанными атрибутами и функциями. Данное мнение основано на том, что образ бога А’ появляется в разных контекстах, и логограмма его имени является обычно частью более крупных выражений, называющих изображённого персонажа. Одни из этих существ были связаны с пульке и опьянением. Именно они часто изображаются изрыгающими кровавую рвоту или с клизмой, через которую этот напиток иногда вводили. В их именах имеется иероглиф Акан. Персонаж, отрезающий голову сам себе, должен быть другим представителем группы Акана. Важно отметить, что у него имеются такие признаки как характерный символ на щеке и чёрная полоса вокруг глаз, но отсутствуют кость в волосах и чёрный плащ со скрещенными костями. Этот персонаж обозначается как Ч’ак Б’аах Акан – режущий голову Акан. Интересно, что на одном керамическом сосуде то же самое имя стоит и рядом с изображением Акана, отсекающего голову не себе, а человеку. Возможно, что для майя было не так уж и важно, чью голову он отрезает. Третьим членом группы Акана был персонаж, бросающий камень со знаками «туун» (камень) и «ак’баль» (тьма). Его имя тоже содержит иероглиф «акан», но полностью оно не расшифровано.
В настоящее время считается, что в классический период эта группа сверхъестественных существ представляла собой не богов, а так называемых духов-компаньонов, «вахй», в то время как божества обозначались словом «к’ух». Тогда Аканов изображали исключительно в трёх описанных выше формах. В кодексах постклассического периода три отдельных ипостаси заменяются единым богом, который встаёт на один уровень с другими членами пантеона. Так, согласно «Дрезденскому кодексу» Акан наравне с остальными богами призывался для произнесения пророчества, которое означало смерть. Другое предсказание этот бог делал во время ритуала высверливания огня в честь Нового года.
Также в «Дрезденском кодексе» имеются указания для празднования Нового года. Согласно календарю майя, год начинался в один из четырёх дней священного календаря – бен, эц’наб, ак’баль и ламат. В рукописи события предстают в символическом виде. Конкретные обряды описаны в труде Диего де Ланды. Согласно тексту кодекса, в год, начинающийся в день ламат, приходил чёрный оборотень Мам и приносил бога Костлявого на запад. Этот год считался годом смерти. Богу жертвовали дары: 6 курений смолы пом и 6 курений смолы ч’ахальте. Владыкой года становился Кан Акан. Колдовское дерево ставили на севере. Около него стоял Ицамна (о нём см. ниже). Далее значится, что следующий год сулил пир. Предполагается, что данный раздел кодекса отражает следующие ритуалы. Вначале индейцы устраивали процессию в определённом направлении, в данном случае – на запад. Там они подносили дары. Затем статую бога-покровителя года, в данном случае Кан Акана, переносили в храм. Кроме того, в определённой стороне селения ставили дерево следующего года, у которого находилась статуя ожидающего бога, который вступит на владычество в следующем году. В данном случае это – Ицамна (возможно, в кодексе допущена ошибка, так как, согласно очерёдности, должен быть К’авииль). Ниже смотрите описание новогодних торжеств с участием богов К, G и D. Данные празднества проводились по той же схеме.
Другим сверхъестественным существом, имеющим сходные иконографические черты с персонажами группы Акана, является Мок Чих. Слово «мок» обозначает болезнь, а «чих» – напиток пульке. Волосы божества собраны вместе и связаны большим узлом. Часто в этот пучок вставлена кость. Иногда на голове Мок Чих носит низкую широкополую шляпу. Глаза, как и у Акана, обведены чёрной полосой. На теле начертаны знаки ак’баль или символ, напоминающий знак процента. Перед лицом Мок Чиха изображается узел, который часто свисает с его носа. Данный вариант бога А’ обычно связан с пчёлами. На некоторых изображениях он или одет в костюм пчелы с крыльями за спиной, или держит сосуд с пчёлами. Пчёлы и мёд были связаны с изготовлением пульке. Хоть в имени Мок Чиха и нет иероглифа «акан», он имеет сходные иконографические признаки и иногда изображается вместе с существами из группы Акана. На одном из сосудов нарисованы сразу и Акан, бросающий камень, и Акан, отрезающий себе голову, и Мок Чих. Здесь они изображены в сходной одежде и в похожих головных уборах вместе исполняющими один и тот же танец. Поэтому есть все основания считать, что хоть Мок Чих и не имеет в своём имени слова «Акан», он относится к той же группе сверхъестественных существ. Скорее всего, этот персонаж является воплощением опьянения, чрезмерных удовольствий и также смерти.
Кроме того, на керамике классического периода изображается женщина с иконографическими атрибутами Акана. На уровне её глаз проходит чёрная полоса, вместо нижней челюсти находится рука. Головной убор украшен скелетом животного. Тело разрисовано символами, напоминающими знак процента. В её имени нет иероглифа «акан». Не все знаки в нём прочитаны учёными. Этот образ встречается относительно редко. Вполне возможно, что она играла роль покровительницы удовольствий, игр и пульке.
Другим членом группы богов А’ является Сиц’ Виник – прожорливый человек. Он изображается с раздутым животом, его глаза зачастую закрыты или обращены вниз. Данный персонаж не всегда имеет иконографические признаки группы Акан, но на некоторых изображениях он показан с сосудом со знаком ак’баль и с волосами, связанными в пучок, как у Акана. Считается, что Сиц’ Виник представляет собой раздувшийся труп.
Общие черты всех указанных персонажей – чёрный цвет и знак ак’баль – прямо указывают на их принадлежность к Нижнему миру. Акан, отрезающий голову и бросающий камень, связан с жертвоприношением и смертью. Если Мок Чих и Сиц’ Виник также являются членами группы Акана, то они могут быть ипостасями, связанными с болезнью и раздутыми телами. Изображения их с кувшинами пульке, изрыгающими рвоту и держащими клизму, демонстрируют связь с болезнью и смертью от чрезмерных удовольствий. Именно в этом и состоит главная функция столь разноплановых сверхъестественных существ, обозначаемых А’.
Бог В
Бог В – это один из важнейших персонажей в пантеоне майя, божество дождя и молнии Чаахк. Бог В в мифологии майя появляется очень рано, его культ восходит к самому началу данной цивилизации. Так, на стеле доклассического периода в Исапе высечен персонаж с атрибутами Чаахка. Бог В играл исключительную роль в космогонии и ритуалах постклассического периода. Считалось, что в каждой части света находится свой податель дождя. Чаахки каждой стороны имели собственные цвета: покровитель востока – красный, севера – белый, запада – черный, юга – желтый. Пятый Чаахк зелёного цвета находился в центре.
Данного персонажа легко определить. В поздний классический и постклассический период его часто изображали с длинным свисающим носом. Часто Чаахк держит в руках топор или змею – это другой его важнейший опознавательный признак. И топор, и змея являлись символом молнии в иконографии мезоамериканских божеств. У центральномексиканского бога дождя Тлалока змея также отображает молнию, что достоверно известно из источников колониального периода. Ранние изображения бога В представляют его с толстым звериным носом, узлом волос на макушке, ушной вставкой из раковины спондилуса и поясом из змеи. На более поздних памятниках бог В предстаёт в широком плоском головном уборе, который иногда дополняется различными декоративными элементами – это отличительная черта иконографии данного персонажа на полуострове Юкатан. Именно таким он показан на рельефах и росписях из Ушмаля и Чичен-Ицы терминального классического периода. Подобные головные уборы обнаружены на стеле из Ошкинтока и на росписи в Мульчике. Кроме того, изображения классического периода показывают бога держащим змею, символ молнии, иногда рептилия свисает из его рта. В нижнем храме Ягуаров в Чичен-Ице Чаахк изображён закусившим змею во рту. В кодексах постклассического периода бог изображается в головном уборе из бумаги или ткани, который, несомненно, происходит от более раннего широкого плоского варианта. На нескольких изображениях бог изрыгает воду изо рта. Иногда Чаахк показывается во время рыбной ловли или с рыбой в руках.
Помимо дождя бог В был также связан с войной. Его топор-молния часто изображается в качестве боевого оружия. На стеле (14N2 – см. на рис. 2.2.1) из Ушмаля Чаахк показан завоевателем. На ней правитель города стоит в костюме бога В. На голове у него характерный широкий головной убор с многочисленными перьями. В руках он держит раковину и топор. Царь попирает ногами трёх пленников, захваченных в бою.
Другим аспектом деятельности бога В было жертвоприношение. На нескольких сосудах классического периода он показан во время принесения в жертву ребёнка-ягуара на алтаре. В городе Мульчик, расположенном в регионе Пуук недалеко от Ушмаля, имеется фреска, где показана процессия Чаахков возле жертвенных алтарей. На алтаре в городе Лабна Чаахки угрожающе поднимают свои топоры. Согласно Дрезденскому кодексу, жертву Чаахку топили на празднестве, называемом свадьбой. В той же рукописи значится, что Бог В вызывался для пророчества, которое означало «повсюду благоденствие». Также рассказывается о принесении Чаахку какао, что также было благоприятным знаком. Как и другие боги, он проводил у себя собрание богов, а также высаживал маниок. Среди многочисленных календарных событий «Дрезденского кодекса» значится появление младенца у Чаахка на востоке, что означает владычество. В. Н. Талах предполагает, что в данном разделе составители «Дрезденского кодекса» указали дни, когда новорождённого посещали те или иные боги и определяли его судьбу.
Один из разделов «Дрезденского кодекса» посвящён деяниям бога дождя. Он включает в себя тринадцать эпизодов, соответствующих тринадцати зодиакальным месяцам. Богу Чаахку содействуют покровитель кукурузы и богиня радуги Иш Чель. Противником Чаахка выступает К’авииль. Данный персонаж считался персонализацией топора подателя дождя, тем самым волшебным оружием, которым Чаахк пускал громы и молнии. Сначала бог дождя берёт его, далее заклинает, а потом сбрасывает. Эти действия сопровождаются разными событиями – пирами, праздниками, вещанием и разными видами дождя, включая и вредоносный, несущий угрозу кукурузе. Далее К’авииль оказывается пойманным. Он лишается «огня и грохота». По мнению С. Мартина здесь может идти речь о жертвоприношении К’авииля в образе малыша-ягуара.
Другой раздел посвящён странствиям Чаахка. Он также связан с тринадцатью месяцами зодиакального цикла. Здесь указываются дары, которые следует преподносить богу в каждом из его мест пребываний. На земле – девять хлебов, среди пены – охотничий хлеб, на дороге – грубый хлеб, в небесах – атоле с кусочками мяса, в горах – посаженное какао, в поле – белый священный хлеб, на сейбе (священное дерево майя) – купленная тыква, там, где известь – белый священный хлеб и игуановый хлеб, в водах – рыба и хлеб, в месте пения – хлебная корка, на своей свадьбе – атоле и ожерелье, на собрании – «нет хлеба для его дара», в саванне – медовый хлеб.
Таким образом бог В являлся не только подателем благодатного дождя, но и воплощением молнии – одной из самых грозных сил в природе, и в этом отношении он был ассоциирован с войной и жертвоприношением.
Бог С
Бог С – это персонаж, понимание природы которого вызывает значительные трудности. Само его наличие ставится под сомнение. Лицо бога С похоже на мордочку обезьянки, но иногда его черты не напоминают какое-либо реальное животное. Длительное время считалось, что он – божество Полярной Звезды. Это мнение основывалось лишь на том, что его иероглиф присутствует в символе севера. Однако в «Дрезденском кодексе», наиболее тщательно иллюстрированной рукописи майя, ничего подобного не наблюдается.
Образы бога С появляются уже в поздний доклассический период в разных городах майя. В классический период изображение лица бога С наносилось на тела других сверхъестественных существ, особенно часто – на спину лягушки Виналь, покровителя двадцатидневного периода. По большей части он представлял собой символ, а не самостоятельного бога. Чаще всего изображалась только его голова, а образы бога во весь рост крайне редки. В Ушмале обнаружена колонна, покрытая рельефом, главным действующим лицом является бог С, появляющийся из черепашьего панциря.
На керамике позднего классического периода его голова обычно находится на дереве или другом объекте. В надписях классического и кодексах постклассического периода бог С обычно связывается с водой. Однако некоторые исследователи считают, что на самом деле это – не вода, а драгоценная влага – кровь принесённых в жертву людей. Кроме того, он изображается на таких разных предметах как подношения маиса, растущие деревья, каменные лезвия и зеркала. Поэтому можно предполагать, что образ бога С выражает некие абстрактные понятия – ценность, жизнь или божественность. Связь его с самой сутью божественности подтверждается тем, что его иероглиф часто стоит перед именами других богов. Установлено, что символ бога С читался как «к’ух», что означает «бог» или «святость». С этой точки зрения становится понятным наличие его лица на других сверхъестественных существах и предметах. Он указывал на священный характер как персонажей, так и вещей. Иными словами, когда древние майя на рисунке или рельефе хотели отразить, что изображаемый предмет является священным, или же персонаж наделён сверхъестественной силой, они рисовали на нём бога С. Подобные примеры нередки в искусстве майя. Индейцы многое подписывали на своих рисунках. Например, если художник хотел изобразить мешок именно с бобами, а не с чем-то другим, он прямо на нём писал слово «бобы», а иногда ещё и указывал их количество. Чтобы изобразить кувшин с пульке художники майя рисовали листья агавы на его горлышке.
В «Дрезденском кодексе» фигуры бога С появляются на изображениях храмов и пирамид. При этом его иероглифа нет в поясняющем тексте. Следовательно, он просто мог указывать на сакральный характер данных сооружений. Стоит отметить, что в юкатекском языке для обозначения храма также используется слово, которое обозначает «бог». Так что, возможно, мы имеем дело не с персонажем, а с неким подобием иероглифа, который может записываться как в лицевой, так и в полнофигурной форме.
Бог D
Бог D является одним из важнейших персонажей в пантеоне индейцев майя. Наиболее постоянными его атрибутами являются пожилой возраст и иероглиф «Т24 533:24» – титул ахав («царь»). Образы данного божества появляются уже в искусстве доклассического периода. В классический период имя этого бога записывалось, как Ицамкокаах, в сообщениях колониального периода – Ицамна.
Бог D часто изображается с зеркалом над бровью. У индейцев Мезоамерики зеркала традиционно использовались в гадательных ритуалах. Другим важным иконографическим признаком бога D является головной убор с цветком, из которого струится поток, возможно, росы или нектара. Иногда бог носит высокий цилиндрический головной убор. В сообщении из Вальядолида говорится, что священники майя облачались в «митры» и проводили ритуал кропления. Причём по данным колониальных источников кропило имело форму змеи. Важно отметить, что на рисунках из «Мадридского кодекса» и на фреске из Санты Риты бог D изображён в высоком головном уборе, держащим предмет в форме змеи, который мог быть тем самым кропилом. Кроме того, в «Мадридском кодексе» данный персонаж изображается в украшенном орнаментом плаще, также похожем на облачение жрецов, описанном в свидетельствах колониального периода. Таким образом, бог D выступает в роли высшего священника в пантеоне Юкатана постклассического периода.
На керамике классического периода бог D обычно изображается сидящим на троне и смотрящим на подчинённых ему божеств. В «Дрезденском кодексе» говорится, что он собирал у себя других богов: «Собирает Ицамна щедрый (?), очередной владыка».
На протяжении веков образ данного персонажа менялся мало. Возможно, он являлся верховным божеством в мифологии майя, скорее всего, относительно благоприятно настроенным по отношению к человеку. Согласно сообщению из Вальядолида, он был главным правителем небес.
Бог D традиционно связывается с мудростью и эзотерическим знанием. Согласно верованиям майя, именно Ицамна изобрёл иероглифическое письмо. В городе Шкалумкин, находящемся в регионе Пуук, есть надпись, где к богу D относится титул «он от письма». На одном из сосудов позднего классического периода он предстаёт учителем письма.
В «Дрезденском кодексе» приводятся сведения о ритуалах и верованиях, связанных с богом D. Говорится, что Ицамна призывался для произнесения пророчества несколько раз в год. Кроме того, в той же рукописи имеется фраза: «Договариваются Ицамна, щедрый (?), и Маисовый на пиру». По мнению В. Н. Талаха, смысл этого фрагмента не вполне понятен, но, возможно, речь идёт о совместном произнесении пророчества сразу от двух богов D и E. Также в «Дрезденском кодексе» говорится о времени, когда Ицамна обдумывает своё пророчество. Ещё одно предсказание этот бог делал в ходе ритуала высверливания огня в Новогодние праздники. В честь Ицамны также устраивался пир, который предвещал благополучие. Также в «Дрезденском кодексе» упоминается обряд, во время которого Ицамна идёт к Луне. В сопроводительном рисунке бог показан восходящим по ступеням пирамиды. Вероятно, речь идёт о каком-то ночном обряде. В разное время в дар Ицамне приносили какао, хлеб и воду. Также говорится, что этот бог высаживал маниок там, где табак. Ицамна получал цветок плюмерии, то есть вступал в брак в тот же день, что и владыка мира мёртвых Хуун Ахав. Появление бога в определённые дни перед женщиной считалось благоприятным знамением. В параграфе «Дрезденского кодекса» о мистических двойниках плода значится: «Новое поколение – ноша Ицамны и Лунной Госпожи».
В той же рукописи содержится описание обряда в честь Нового года, наступающего в день ак’баль. Приходил жёлтый оборотень Мам на юг, приносил с собой пир и зерно. Проводились 11 курений смолы пом, 5 курений смолы ч’ахальте. Владыкой года становился Ицамна. Его изображение приносили в храм. Красное колдовское дерево устанавливали на западе. Около него становился бог Костлявый, то есть у дерева устанавливали его идол. Следующий год сулил засуху.
Ицамна считался вездесущим божеством, пребывающим как на небесах, так и на земле. На сосудах классического периода он часто изображается вместе с мировыми деревьями, что говорит о его роли в разделении вселенной на четыре части. О связи бога с мировыми деревьями говорят также и изображения из «Дрезденского кодекса». Как ветви мирового дерева достигают небес, так и бог D имел собственный небесный аспект. Главным обитателем крон мировых деревьев являлось особое птичье божество, часто предстающее в произведениях искусства классического периода. Данный персонаж имеет общие иконографические черты с богом D, например, лицо старого человека, зеркало над бровью, а также детали костюма и головного убора. В постклассический период птичье божество изображается редко, но оно показано на рисунке из «Мадридского кодекса».
Земным аспектом бога D был великий кайман. Крокодил являлся символом земли у многих народов Мезоамерики, особенно в Центральной Мексике. Источники колониальной эпохи также упоминают некое чудовище или кита. В любом случае, это – гигантское живое существо, плавающее посреди первородного океана. В «Дрезденском кодексе» имеется изображение бога D, высовывающегося из пасти двухголового каймана. В городе майя Санта Рита на территории современного Белиза нашли несколько спрятанных фигурок, относящихся к постклассическому периоду. Они представляют собой каймана с мордами, как спереди, так и сзади. Из каждой пасти высовывается голова, предположительно бога D. Точно можно сказать, что это определённо лица стариков. Учёные считают, что данные статуэтки являются трёхмерным вариантом сцены, изображённой в кодексе. На полуострове Юкатан в городе Коба найдена стенная роспись позднего постклассического периода. На ней показаны люди, стоящие над чешуйчатым кайманом с гребнем, представляющим землю. Тело рептилии украшают знаки дней календаря майя. Подобное изображение обнаружено и на росписи в Санта Рите. Здесь на голове чудовища надет тот самый высокий головной убор бога D, который учёные связывают со жреческими церемониями, описанными в колониальный период. Эта «митра» проткнута заострённой костью для ритуального кровопускания, типичным атрибутом мезоамериканского духовенства. Такой же головной убор носит и сам бог D на другой части росписи в Санта Рите. Поэтому кайман идентифицирован как земной аспект Ицамны.
Один из первых исследователей мексиканских рукописей Эдуард Зелер отмечал, что бог D непосредственно связан с кукурузой. В частности, в кодексах он периодически появляется вместе с божеством маиса. Согласно источникам колониального периода, Ицамна считался индейцами майя подателем пропитания.
Бог D в пантеоне майя выполняет сходную роль с Тонакатекутли в мифологии народов науа. Тот и другой считались старыми божествами-творцами мира, связанными с землёй, небом, мировыми деревьями и маисом. Тонакатекутли также часто изображался с земным крокодилом и покровительствовал дню календаря крокодил. Многочисленные одинаковые черты обоих персонажей могут указывать на общность их происхождения. Однако Тонакатекутли известен лишь по изображениям, относящимся к постклассическому периоду, в то время как бог D почитался и во времена формативного периода. Стоит отметить, что в произведениях искусства классического периода данный персонаж часто предстаёт в своём птичьем аспекте, в то время как образ бога D как земного каймана появляется лишь в постклассическом периоде. Это может указывать на центральномексиканское влияние, тем более, что росписи в Санта Рите имеют явные черты стиля миштека-пуэбла, распространённого в Мексиканской долине.
Бог Е
Ещё Шеллхас определил, что бог Е является покровителем маиса. Учёный первым высказал предположение, что длинный элемент, вырастающий из головы божества, является початком кукурузы. В классический период бога Е называли Ишиим. В пантеоне народов науа ему соответствует Снтеотль. Эдвард Зелер отмечал, что так же, как и у Синтеотля, на изображениях постклассического периода у бога Е на лице имеется вертикальная ломаная или изогнутая линия, проходящая позади глаз. Другой важной иконографической чертой данного персонажа являются побеги маиса, которые вырастают из брови и поднимаются вверх, а затем загибаются назад.
Интересно, что на более ранних изображениях бога Е растущие листья кукурузы выходят не непосредственно из головы персонажа, а из знака маиса, закреплённого на его голове. Лоб бога почти всегда высокий, удлинённый, без каких-либо волос. На голове надета мозаичная повязка. Изображения покровителя маиса с листьями на голове и без них позволили учёным выделить лиственного и стриженного бога Е, хотя, скорее всего, это разные образы одного и того же персонажа. Удлинённая голова стриженого бога напоминает початок маиса. Его волосы остаются только на самой макушке, между ними и налобной повязкой имеется гладкий выбритый участок. Считается, что этот небольшой пучок волос символизирует кукурузное рыльце на початке. Часто бог предстаёт в юбке, расшитой сетчатым орнаментом из жадеитовых бусинок. В классический период иногда изображалось сразу несколько богов маиса. Например, на стеле Н из Копана он показан на каждой из четырёх сторон. Также имеются сосуды с четырьмя танцующими подателями кукурузы. Возможно, как и в случае с Чаахком, собственный бог маиса имелся в каждой части света. Иногда бог Е изображается высовывающимся из панциря черепахи. Такие сцены обычно трактуются как прорастание зерна – символ возрождения или воскресения бога маиса.
Образ бога Е часто встречается в искусстве Юкатана постклассического периода. Множество изображений покровителя маиса имеется в кодексах, монументальной скульптуре и стенных росписях. Так, например, бог кукурузы часто предстаёт на фресках и рельефах в Тулуме. На фризах зданий он показан нисходящим с небес. Его голову украшают листья маиса. К рукам прикреплены элементы, предположительно изображающие крылья. Такое же украшение видно и на рисунке из «Мадридского кодекса». Здесь бог Е показан в той же позе, что и Нисходящий бог из Тулума. Однако не все учёные разделяют гипотезу о том, что Нисходящий бог Тулума является божеством Е.
В искусстве постклассического Юкатана присутствует его образ во время жертвоприношений. Согласно «Дрезденскому кодексу», к Богу маиса отправляли посланницу. Его призывали для произнесения пророчеств, которые означали благоденствие. Возможно, что он также произносил прорицание вместе с Ицамной. Кроме того, говорится о танце, в котором бог маиса кружит и произносит пророчество о пире. Ему жертвовали какао в то же время, что и К’авиилю. Также богу Е подносили хлеб. Сбор богов у подателя кукурузы сулил пир и благополучие. В разделе «Дрезденского кодекса» о браках сказано, что он срывал цветок плюмерии в то же время, что и Ицам Туун. В. Н. Талах считает этот обряд эквивалентом вступлению в брак. Кроме того, бог Е принимал участие в судьбе детей. Младенец у него появлялся на юге, говорилось, что это – добрый знак. В параграфе о мистических двойниках плода сообщается: «Новое поколение – ноша Маисовой, пир».
Считается, что бог Е также было связан с жизнью и плодородием. Он обычно противопоставляется смерти и Нижнему миру. Ишиим часто изображается путешествующим по преисподней – он плывёт на лодке, которой управляют так называемые боги-гребцы. В двух кодексах, а также на стенной росписи в городе Коба имеются изображения головы бога маиса, отделённой от тела. Также его тело иногда показано выпотрошенным. Например, на рисунке из «Дрезденского кодекса» показан Чаахк, достающий кишки из разрезанного живота бога Е. В кодексах имеется множество изображений этого персонажа с закрытыми глазами – знак смерти в искусстве Мезоамерики. На одном из сосудов классического периода показано, как мёртвое тело Ишиима поедают рыбы. По-видимому, согласно верованиям майя, бог Е вступил в борьбу с владыками Нижнего мира и погиб. Возможно, смерть и возрождение бога маиса отражают представления майя о засевании полей и появлении всходов.
Подобные изображения могут быть свидетельством наличия у майя южных и северных низменностей мифа, аналогичного тому, что приводится в эпосе киче «Пополь Вух». Согласно нему, двое персонажей – Хун Хун Ахпу и Вукуб Хун Ахпу – однажды играли в мяч на дороге, ведущей в Шибальбу (так народ киче называл преисподнюю). Владыки Нижнего мира посчитали это шумное занятие свидетельством неуважения по отношению к ним. Они решили сыграть в мяч с героями, победить их и завладеть их снаряжением для игры. Ещё до самого состязания Хун Хун Ахпу и Вукуб Хун Ахпу попадаются на все уловки, ловко расставленные владыками Шибальбы. В итоге они не прошли предварительных испытаний. Игра так и не состоялась. Владыки Шибальбы принесли их в жертву. Голову Хун Хун Ахпу отрезали и поместили на дереве. Девушка по имени Шкик захотела съесть плоды с этого дерева и подошла к нему. Голова Хун Хун Ахпу заговорила с ней, и несколько капель слюны черепа упали девушке на руку, от чего та забеременела. Шкик сбежала из Шибальбы и поднялась на поверхность земли. Там она родила близнецов Хун Ахпу и Шбаланке. Они выросли, спустились в Шибальбу и победили её владык. Братья увидели своего отца и заговорили с ним, а затем поднялись на небо и стали Солнцем и Луной.
Умерший Хун Хун Ахпу в настоящее время отождествляется с богом маиса. Усекновение головы бога Е, которая часто изображается отделённой от тела, является символом срезания початков кукурузы во время сбора урожая. Однако затем божество возрождается в своих потомках. В форме прорастающего маиса бог Хун Хун Ахпу дал начало людям, которые, согласно книге «Пополь Вух», были созданы из кукурузы. Изображения божественных близнецов обнаружены на многих памятниках классического периода. Часто братья показаны действующими вместе с богом Ишиимом. Но так как майя не сопровождали свои произведения искусства текстами мифов, то сюжет о близнецах и боге маиса классического периода в настоящее время не известен. Не вызывает сомнений лишь смерть и воскрешение бога маиса в Нижнем мире, борьба с владыками преисподней и участие в этом близнецов. Интересно, что на одном из сосудов VIII века нарисована голова Ишиима на дереве какао. Насколько миф из «Пополь Вух» соответствует верованиям классического периода, до сих пор неизвестно.
Согласно представлениям майя, умершие правители отождествлялись с богом кукурузы. Именно в виде божества кукурузы правитель Паленке К’инич Ханаахб Пакаль изображён на крышке своего саркофага. Те же верования, по-видимому, имели место и на полуострове Юкатан. В гробнице Укит Кан Лек Ток’а царь изображён в виде бога Е, кроме того, он назван владыкой некой территории, находящейся в мире богов и связанной с подателем маиса.
Бог F
Выделив этого бога, Шеллхас допустил ошибку. В настоящее время считается, что это – три разных божества. Шеллхас руководствовался особенностями лица персонажа. Он отнёс к богу F созданий, у которых на уровне глаза проходила чёрная полоса. Автор справедливо заметил, что данная раскраска лица отличалась от таковой у богов С и Е. В настоящее время один из персонажей, отнесённых к богу F, назван богом А’. Другой изображается со знаком кабан на лице. У третьего раскраска лица включает в себя изгибающуюся полосу чёрного цвета или цепочку точек, проходящую со лба через глаз к задней части щеки. В своей работе Шеллхас описал последнего как божество войны и человеческих жертвоприношений. В 1950 году Эрик Томпсон убедительно доказал, что относимые к богу F персонажи – на самом деле разные существа. Он обозначил бога жертвоприношений как бога Q, а бога со знаком кабан – как бога R.
Бог G
Данный персонаж в своём имени содержит знак к’ин («свет»), поэтому Шеллхас определил его как бога Солнца. В настоящее время показано, что имя бога читалось как К’инич Ахав. К иконографическим признакам божества относится крупный выступающий, как пишут некоторые учёные, «римский» нос и большие квадратные глаза. В постклассический период бог часто изображался бородатым, так как солнечные лучи считались его бородой. В «Дрезденском кодексе» К’инич Ахав показан мужчиной средних лет, а в «Мадридском кодексе» – стариком с отвисшей нижней челюстью и неровными зубами. В искусстве классического периода он иногда предстаёт зрелым мужчиной на пике физической формы, но старое лицо в классический период было более характерно. На изображениях в фас видно, что его глаза косые. У Владыки Солнца подпиленные резцы, а изо рта выходят вьющиеся элементы, похожие не верёвку или усы. Очень часто на его лице, бровях или теле присутствует знак к’ин. Образы бога G часто связаны с ягуарами, огнём и дымом.
С классического периода появляются изображения отрезанной головы бога G часто с закрытыми глазами и высунутым языком. Кроме того, отрезанная голова К’инич Ахава изображена и на фреске из Санты Риты, относящейся к позднему постклассическому периоду. Несмотря на то, что обезглавливание владыки Солнца – частый мотив в искусстве майя, символическое значение его до сих пор остаётся неясным.
Согласно «Дрезденскому кодексу», бог Солнца призывался для пророчества, которое значило «пожары (из-за) чародея». Также указывается время, когда Владыка Солнце обдумывает своё пророчество. Он устраивал сбор богов у себя, во время которого вещал о пожарах. В разделе рукописи о вступлении в брак говорится, что данный персонаж срывал цветок плюмерии один, а не вместе с другими богами. Его свадьба означала пожары. У данного бога младенец появлялся на западе.
С участием этого бога происходило празднование Нового года, начинающегося в день эц’наб. На восток приходил красный оборотень Мам. Он приносил пару копий, пару оцелотов и засуху. Устраивались 7 курений смолы пом, 16 курений смолы ч’ахальте. Владыкой становился бог G, то есть его статую помещали в храме. Это знаменовало пир и угрозу персонажу с именем Большой Ягуар. Колдовское дерево устанавливали на юге. У него находился К’авииль (хотя по очерёдности должен быть Ицамна, возможно, здесь допущена ошибка).
Считается, что культ бога G был связан с царской властью. Не случайно многие правители майя в своём тронном имени имели эпитет «к’инич» (солнечный, светящийся, сияющий), например, К’инич Хунпик Ток’ К’ух…наль, правитель Эк-Балама. Такие именования сохранялись у майя до самого испанского завоевания, несмотря на снижение сакрального значения царской власти. Считалось, что некоторые династии происходят от солнечных богов. Например, жители Исамаля делали подношения мифическому основателю города К’инич Как Мо, чьё имя переводится как Солнечноликий Ара.
Боги Н и СН
При выделении бога Н Шеллхас снова допустил ошибку. Тогда ещё не умели читать иероглифы майя, и исследователь решил, что сходные знаки в именах двух разных богов указывают на то, что это – слова-эквиваленты.
Одного из этих персонажей Эдвард Зелер назвал молодым богом. В настоящее время именно он обозначается как бог Н и считается богом ветра. Его имя в классический период было Ик К’ух (от слов «ик» – «ветер» и «к’ух» – «бог»). В его головном уборе имеется элемент, напоминающий бусину с бахромкой, такой же есть и в его иероглифе. Как на логограмме, так и на изображениях самого персонажа в височной области находится перевёрнутый символ «ахав». Его окружает ободок из кружочков или бусинок. Возможно, это кайма из ткани, такая же, как и та, что оторачивает его набедренник. Иногда голова божества обёрнута тканью, формирующей замысловатый тюрбан. Часто он носит высокий убор, похожий на «митру» Ицамны. Поэтому предполагается, что, как и бог D, бог H изображается как священник. В кодексах молодой бог Н часто показывается вместе с богом D, верховным жрецом юкатанского пантеона. В «Дрезденском кодексе» в нескольких местах иероглиф бога Н включён в имя бога D или его аспекта. А в «Мадридском кодексе» имя бога Н записано с иероглифом бога D.
В классический период лицевая форма цифры 3 была похожа на голову бога Н из «Дрезденского кодекса». Этот персонаж также имеет юное лицо, циркулярный элемент над бровью и налобную повязку из отдельных частей. Кроме того, у него в височной области изображается иероглиф «ик» («ветер»). Бог числа 3 и бог Н из постклассических кодексов имеют несколько общих иконографических черт. Кроме того, в «Дрезденском кодексе» перед иероглифом бога Н в нескольких местах стоит цифра 3. Поэтому можно предположить, что бог Н является постклассическим вариантом бога числа 3. В целом, бог Н остаётся одним из наименее изученных героев кодексов майя. Он довольно редко изображается и на сосудах классического периода.
Ещё Эдвард Зелер отметил другого персонажа с тем же самым иероглифом, что обозначал и бога Н. По рисунку из «Дрезденского кодекса» нельзя точно определить его возраст. Он держит в руке змею, на нём ожерелье из раковин, а позади головы находится птица кецаль. По данным признакам Эдвард Зелер определил, что это – К’ук’улькан, юкатанский вариант центральномексиканского бога Кецалькоатля. У него также имеется и другой признак Кецалькоатля – головной убор в виде диска, по обеим сторонам которого находится по узлу. Это – мексиканский символ драгоценного камня. Данный элемент встречается на ацтекских изображениях бога в кодексах «Теллериано-Ременсис» и «Бурбоникус». Кецалькоатль был богом ветра в мифологии индейцев Центральной Мексики. Выше уже говорилось, что бог Н также мог быть связан с ветром. Если Кецалькоатль перешёл в пантеон майя, то он мог стать одним из аспектов бога Н.
Второй персонаж, выделенный ранее вместе с богом Н, также изображается молодым мужчиной. Но его легко опознать по пятнам, как на шкуре ягуара, которые располагаются в области рта или разбросаны по всему телу. В отличие от бога Н, у него в височной области находится не перевёрнутый иероглиф «ахав», а символ, заштрихованный косой клеткой. Его имя записывается знаком «йаш» («молодой, зелёный») и лицевой формой цифры 9 (на языке майя «болон»), читается Йаш Болон. Высказана гипотеза, согласно которой бог СН является одним из братьев-близнецов, о которых рассказывается в эпосе «Пополь Вух». Возможно, это изображение Шбаланке, чьё имя переводится как «маленький ягуар». Вместе с другим близнецом, богом R, он в изображениях классического периода содействует богу Е, возможно, являющемуся отцом близнецов.
В «Дрезденском кодексе» говорится, что бога Йаш Болон призывали для произнесения пророчества.
В «Парижском кодексе» имеется рисунок персонажа, обозначенного Вук Сип. Он стоит перед копьеметалкой, а его головной убор выполнен в форме головы оленя. Как и у бога СН, у него вокруг рта находятся пятна, как у ягуара. Судя по атрибутам, персонаж может быть связан охотой. Более того, юкатекский бог охоты носил имя Сип, Эк Сип или Вук Йоль Сип. Похожие персонажи в «Мадридском кодексе» обозначены фразой «охотник на оленей». Хоть упомянутые выше боги и имеют сходство с богом СН, в «Дрезденском кодексе» бог Вук Сип ничего общего с богом СН не имеет. Поэтому точно установить нельзя, являлся ли бог СН покровителем охоты.
Богиня I
Богиня I обычно изображается или немолодой, или юной женщиной со змеёй в головном уборе. Шеллхас предполагал, что она является покровительницей воды. Возможно, имелось два аспекта богини I. Молодая и привлекательная женщина обычно считается божеством Луны. Часто в литературе можно встретить, что она является знаменитой богиней Иш Чель. Но на самом деле прямых свидетельств этому нет. Наоборот, элемент «чель» присутствует в имени пожилой богини О. Также в кодексах нет чёткого указания на то, что богиня I связана с Луной.
Изображения юной богини Луны встречаются в искусстве позднего классического периода (см. рис. 1.3.5). Её имя было Иш Ух («госпожа Луна»). Она изображалась с полумесяцем и кроликом (символом Луны у народов Мезоамерики). Эта женщина часто предстаёт как царица, иногда она изображается рядом с Ицамкокаахом (богом D). Возможно, Иш Ух приходилась ему женой или дочерью. Также вероятно, что с ночным светилом связана богиня, имеющая украшение в виде клюва, свисающее с верхней губы. Кроме того, в классический период создавались изображения мужского божества Луны. Иногда этот бог предстаёт бородатым, иногда – с атрибутами стриженого бога маиса. У него удлинённая голова, пучок волос на самой макушке, юбка, расшитая жадеитовыми бусинками. Вместе с ним присутствуют или иероглиф Луны, или знак полумесяца, который бог иногда обнимает или держит.
До сегодняшнего дня среди народов майя бытуют представления о тесной связи Луны и кукурузы. Поэтому можно обратить внимание на мать богов близнецов из эпоса «Пополь Вух» как возможного претендента на образ богини Луны. В книге её имя Шкик. Она забеременела от слюны, вытекшей их Черепа Хун Хун Ахпу, бога маиса, а затем хитростью избежала смерти и сбежала из Шибальбы. Обычно её имя переводят как «кровь женщины», «малая кровь» или «кровинка». Но есть мнение, что слово «шкик» обозначает Луну.
В «Дрезденском кодексе» говорится: «На севере младенец у Девы, благоденствие». На сопроводительном рисунке изображена богиня I в виде молодой женщины со свернувшейся змеёй в головном уборе. В отдельном параграфе той же рукописи говорится о том, что в определённые дни Лунную госпожу посещают разные боги, становящиеся её мистическими мужьями. Это влечёт за собой разные предзнаменования для беременной женщины. Если посещает Пятый Ицам Туун, то ребёнок (?) становится престольным владыкой, Йаш Болон несёт зло, Четвёртый Ицам Туун – благоденствие, Хуун Лахуун Чаан – смерть.
В постклассический период богиня I обычно связывалась с ткачеством. Однако префикс «сак», обозначающий «белый цвет», который часто добавляется к имени богини, может обозначать белизну Луны. С другой стороны, элемент «сак» может быть связан с юкатекским глаголом «ткать». Иероглиф «сак» стоит у имени как молодого, так и пожилого воплощения богини I. Однако иероглиф имени старой женщины представляет собой лицо с вертикальными полосками, которые, скорее всего, обозначают морщины. Однако в «Мадридском кодексе» возле изображения старой дамы стоит тот же иероглиф, что и у молодой богини I в «Дрезденской рукописи». На рисунках из «Мадридского кодекса» она часто прядёт, а на её голове находятся два элемента, напоминающие изогнутые рога. Одни учёные интерпретируют их как антенны насекомого, другие – как мотки хлопка. Стоит отметить, что прядением занимается не только богиня I, но и богиня О.
Бог К
Шеллхас описывал бога К как персонажа с причудливым носом. Его имя К’авииль. Действительно, он изображается карликом с длинным носом с поднятым кончиком, причём форма последнего весьма изменчива. Его глаза всегда навыкате, а лицо может напоминать морду каймана. Передний зуб на верхней челюсти бога мог быть удлинённым и загибающимся. В классический период бог К изображался с дымящимся факелом, сигарой или лезвием топора, выходящим изо лба или брови. Вместо одной ноги этого персонажа извивался длинный хвост змеи. В постклассический период два последних элемента перестают встречаться. Одни из наиболее ранних изображений бога К с нормальными ногами и без топора во лбу найдены на керамике из Чичен-Ицы раннего постклассического периода. В Эк-Баламе на сводах Акрополя К’авииль показан с двумя ногами, но со струями дыма во лбу. Эти изображения датированы поздним классическим периодом.
В искусстве Юкатана терминального классического периода бог К часто предстаёт с крыльями, что явно указывает на его связь с небесами. Во многих постройках данного персонажа изображали в самых верхних частях конструкции, подчёркивая его пребывание в вышине, например, на покровных камнях сводов зданий в стиле Пуук и Ченес. В кодексах постклассического периода бог К изображается без крыльев. Однако на росписи из Тулума два крылатых бога К замыкают небесную полоску. Интересно, что в «Дрезденском кодексе» бог В иногда носит головной убор в виде головы бога К.
Связь К’авииля с Чаахком подтверждается ещё и тем, что в искусстве классического периода бог К часто связан с дождём и молнией. Кроме того, часто с жезлом в форме бога К изображаются правители майя. Согласно надписям, выражение «взять К’авииля» говорило о вступлении царя на престол. Также владыки и аристократы майя исполняли танец с жезлами в форме фигурки этого бога. Многие учёные указывают на сходство формы скипетра К’авииля с топором. В частности, на рельефе в городе Санта Роза Штампак на полуострове Юкатан он изображён как топор, лезвие которого проходит через грудь и плечи персонажа. Найденные в гробницах жезлы также подтверждают эту гипотезу. Бог дождя Чаахк был покровителем расчистки леса под поля и часто изображался с топором. Кроме того, топор Чаахка считался символом молнии. Предполагается, что бог К мог быть персонификацией топора бога В. Изображения Чаахка раннего классического периода показывают его с топором в виде змееподобного существа, имеющим черты бога К, из которого исходят струи дыма.
Интересно отметить, что в ряде случаев бог К имеет не факел или сигару, а зеркало, которое также может быть связано с молнией. До нашего времени дошло поверье, бытующее среди юкатеков, живущих в окрестностях Чичен-Ицы. Согласно нему, в грозу нужно закрывать все зеркала, так как Чаахк может пустить молнию прямо в их отражающую поверхность. На фресках в Тулуме и Санте Рите показаны боги К и В в виде змей, выходящих из зеркал.
Согласно В. Н. Талаху, переводы царских имен, такие как «Зажигает Огонь в Небесах К’авииль», «Увеличивает Огонь в Небесах К’авииль», «Огненный Водопад из Пасти К’авииля», «Затмевает Солнце Небесный К’авииль», «Разбивает Небеса К’авииль», характеризуют его как божество гроз и бурь. Почившие правители Эк-Балама воплощались после смерти в бога с элементом К’авииль в имени. Само присутствие его в именах правителей говорит о его тесной связи с царской властью.
Согласно «Дрезденскому кодексу», К’авииль вызывался для произнесения пророчества, которое означало благоденствие. Также говорится об особом ритуале, в котором бог кружился. Скорее всего, речь идёт о танце имперсонатора бога, когда он входил в транс и произносил пророчество. Танец знаменовал «благоденствие у очередного владыки». К’авиилю жертвовали какао в тот же день, что и богу маиса.
В той же рукописи говорится, что при наступлении Нового года в день бен на север приходил белый оборотень Мам и приносил с собой К’авииля. Ему жертвовали девять хлебов, 9 курений смолы пом, 7 курений смолы ч’ахальте, совершали ритуальные кровопускания. В этот год очередным владыкой становился К’авииль. Он вещал «опьяняющий напиток и угрозу селению». Тогда на востоке ставилось красное колдовское дерево. У него вставал бог Солнца. В следующем году была угроза кукурузе во время засухи.
Считается, что бог К является более ранним эквивалентом богов Тахиля и Хуракана, персонажей мифологии киче, упоминаемых в эпосе «Пополь Вух». Хуракан также имел только одну ногу. Кроме того, К’авииль мог быть ещё и духом-компаньоном вахй.
Бог L
Согласно Шеллхасу, главными иконографическими атрибутами бога L являются старческий возраст и чёрная раскраска тела. На его голове обычно сидит птица – сова моан (возможно, совка, представитель рода Megascops). Эта птица в иконографии майя тесно связана с Нижним миром, а также с дождём. Иногда сова располагается не на самой голове божества, а на его широкополой шляпе, украшенной широкими пятнистыми перьями той же птицы. Предполагаемое имя бога – Ицамаат. Именно так оно написано на двух сосудах классического периода. Положение осложняет тот факт, что одной из этих ваз тем же именем обозначены и другие старые боги D (Ицамкокаах) и N (Ицам Туун). Таким образом, слово Ицамаат могло применяться не к одному персонажу, а к целой группе божеств. На одной из страниц «Дрезденского кодекса» бог L назван Бакабом. Бакабы – это боги-держатели неба. Считается, что они тождественны Ицам Туунам. Поэтому возможно, что майя называли одних и так же персонажей и Ицамааты, и Ицам Тууны. В таком случае собственное имя бога L остаётся неизвестным. По мнению В. Н. Талаха оно может быть указано в «Дрезденском кодексе» и записано иероглифами «4-CHIIT? – NAL» (цифра 4 на юкатекском языке читается «кан»).
В кодексах изображения бога L встречаются редко, как и вообще в искусстве постклассического периода. Наибольшее число изображений данного персонажа относится ко времени классического периода, тогда он предстаёт с большими квадратными глазами, возле него находятся изваяния ягуаров, иногда он держит копьё или посох или курит сигару.
Считается, что бог L – один из владык Нижнего мира. Самый известный его образ изображён на сосуде классического периода, так называемой Принстонской вазе. Бог L сидит во дворце, крышу которого украшают изваяния ягуаров. Занавески, закрывающие вход, отдёрнуты, чтобы хозяин роскошного чертога мог наслаждаться открывающимся видом. Бога окружают женщины с деформированными головами. У основания помоста сидит кролик и что-то записывает. Сам бог предстаёт старым человеком с беззубым ртом. В ушах массивные вставки. На голове широкополая шляпа с перьями совы моан. Сама птица сидит на ней. С потрясающей реалистичностью для искусства Мезоамерики художник передал сутулую спину старика, возможно, больного остеопорозом. На нём узорчатый плащ и богато орнаментированный пояс. Он заигрывает с женщиной, стоящей перед ним на коленях. А впереди происходит обряд декапитации связанного человека. Церемонию проводят двое одинаково одетых персонажей в масках.
Согласно эпосу «Пополь Вух», после игры в мяч близнецы Хун Ахпу и Шбаланке инкогнито пришли к владыкам Шибальбы и устроили им представление. Они убивали друг друга, а потом снова воскрешали. Обитатели Нижнего мира пришли в восторг от этого действа. Они захотели, чтобы близнецы убили и воскресили случайного человека. Затем зрители так увлеклись, что попросили близнецов убить их и вернуть к жизни. Братья убили владык Шибальбы, только воскрешать не стали. Так они победили силы Тьмы. Некоторые авторы предполагают, что именно этот сюжет изображён на вазе.
На другом сосуде бог L восседает на троне в виде ягуара перед шестью явно подчинёнными божествами. Действие происходит перед началом новой космической эпохи, когда обнулился отчёт лет.
Однако, анализируя весь комплекс доступных материалов, исследователи приходят к выводу, что бог L – это разноплановый персонаж. Он не только властвует над миром смерти, но и дарит жизнь, а кроме того, связан с водами, плодородием и богатством.
На некоторых изображениях Ицамаат показан хозяином загадочного свёртка. Известно, что ацтеки помещали в своих храмах священные свёртки. Возможно, нечто подобное держит и бог L. Иногда он несёт другой свёрток, ношу, в сетке из верёвок. В таких мезоамериканские торговцы издавна транспортировали грузы. На этих свёртках обычно сидят птицы, например, кецаль. Иногда они показаны рядом с богом. Учёные полагают, что данная деталь указывает на то, что внутри находятся драгоценные перья или другие предметы роскоши. На пиритовом зеркале, найденном в Уайаме на полуострове Юкатан, бог L изображён вместе с другим торговцем, несущим груз, причём на свёртке также сидит птица. Иногда, когда бог L предстаёт странствующим купцом, он держит в руках палку, на которую опирается во время пути. Однако в некоторых сценах он держит посох-погремушку, священный музыкальный инструмент, популярный у народов Мезоамерики и используемый, по-видимому, только для религиозных церемоний. Например, в городе Санта Роза Штампак сохранилась колонна. На ней бог L показан в красивом плаще в клетку (возможно, элемент облачения жрецов), с большими ушными вставками и в широком головном уборе с птицей моан. На шее у него длинные бусы из жадеита, а в руках красивый посох-погремушка. Интересно, что он несёт на спине маленького бога К. Груз драгоценных перьев и палка путешественника с одной стороны и священный свёрток и посох-погремушка с другой связывают бога L как с торговлей, так и с сакральными ритуалами.
На одном из сосудов классического периода имеется изображение кролика, стоящего в величественной позе перед раздетым и испуганным богом L с тщедушным телом. Зверь держит посох, ожерелье и головной убор бога L. Возможно, здесь представлена сцена из мифа, связанного с кражей регалий владыки Нижнего мира. На другом сосуде богиня Луны держит головной убор бога L перед полуобнажённым униженным просителем. Здесь важно отметить, что кролик также являлся символом ночного светила. Имеется и другое изображение, где головной убор бога L лежит между молодой богиней Луны и, предположительно, богом D. В руках она держит бусы из жадеита. За спиной богини стоит кролик. Один из рисунков «Дрезденского кодекса» показывает Чаахка, который везёт на каноэ свёрток с товарами и головной убор бога L. Данные сцены с похищением вещей владыки Нижнего мира трудно объяснить. Высказана гипотеза, что так как бог L на одной из страниц «Дрезденского кодекса» выступает как один из богов планеты Венера, то явный антагонизм с божествами Луны может быть отражением некого астрономического события.
На другом сосуде классического периода изображается подобная сцена. Раздетого бога L держит бог маиса. Перед ним стоит карлик с посохом, плащом и головным убором бога L. Далее показано, как бог маиса попирает ногами упавшего бога L. Сцена интерпретируется следующим образом: воскресший бог маиса отбирает власть у владыки Нижнего мира.
Двойственная природа божества L как владыки Нижнего мира смерти и, в то же время, существа, связанного с торговой и богатством, подчёркивается в образе его постоянного спутника – совы моан. Ещё Шеллхас заметил, что она часто изображается вместе с иероглифом, обозначающим смерть. Данная птица являлась вестником повелителей потустороннего мира. Именно эту роль играют совы в эпосе «Пополь Вух». Однако птица моан также связана с маисом и дождём. Она иногда изображается рядом с листьями кукурузы и с богом Чаахком. В «Мадридском кодексе» на одном из рисунков бог В сидит в пещере или резервуаре для воды и раскрашивает кисточкой перья на хвосте совы моан.
Изображения бога L известны из самого западного региона майя – с побережья залива, а также из областей, лежащих ещё дальше к западу и не населённых майя – с территории штатов Какаштла и Пуэбла.
Бог М
Из-за длинного носа бог М – один из наиболее легко распознаваемых персонажей в пантеоне майя. Цвет его кожи – чёрный. Нижняя губа отвисает и часто окрашена в красный цвет. Глаз бога М обычно обрамлён элементом в виде буквы U. Именно такое око является его иероглифом. Иногда концы украшения вокруг глаза сходятся сзади и изгибаются, такой элемент напоминает лиру. Бог М всегда изображается существом отталкивающей внешности. Высказано предположение, что он является персонажем, пришедшим в пантеон майя от других народов, например, центральномексиканский Йакатекутли, покровитель торговли. В кодексах имя этого бога писалось логограммой, которая читается как Чуваах. Этот бог отождествляется с персонажем, который в колониальных источниках известен как Эк’ Чуах. Последний также был божеством торговли. Стоит отметить, что слово «эк» обозначало «чёрный цвет».
В «Мадридском кодексе» этот персонаж всегда предстаёт несущим груз и копьё. Многие торговцы в Мезоамерике отправлялись в дорогу вооружёнными или с отрядом наёмной охраны, так как на купцов часто нападали разбойники. Епископ Диего де Ланда писал, что путешественники возжигали в ночи копал в честь Эк’ Чуаха, чтобы гарантировать себе возвращение живыми и здоровыми. Кроме того, данный персонаж мог быть связан с какао. Из источников колониального периода известно, что в месяц муан владельцы плантаций какао устраивали специальный праздник в честь Эк’ Чуаха, Чаахка и Хобниля. Как известно, бобы какао были у индейцев майя эквивалентом денег, поэтому не удивительно, что бог торговли был связан и с какао. Те же самые функции божества торговли, какао, боя и путешествий выполнял и центральномексиканский бог Йакатекутли. Последний также изображался с длинным носом. Однако против гипотезы о заимствовании бога М от народов науа говорит наличие похожих персонажей в классический период. Хотя нет чётких данных об их связи с торговлей.
Большая часть образов бога М принадлежит к постклассическому периоду. Он часто изображался на металлических кольцах, подвесках и других ювелирных украшениях. Прекрасное изображение этого персонажа можно видеть на золотом диске из Священного колодца Чичен-Ицы. Как известно, металл импортировался в регион майя, а литьё не было широко распространено в этой области. Неудивительно, что образ бога торговли наносился на продаваемые предметы или вещи, сделанные из сырья, привезённого издалека.
В «Дрезденском кодексе» в разделе, посвящённому выращиванию богами культурных растений, говорится, что Эк’ Чуах высаживал маниок.
Боги L и M – очень близкие существа. Их, а также чёрного Чаахка, часто путают друг с другом. Некоторые учёные даже считали, что Эк’ Чуах – это ещё одна форма бога L. Возможно, что ставший популярным в постклассический период культ бога М вытеснил поклонение богу L, которого чаще изображали в классический период. При этом первый вобрал некоторые иконографические черты второго, например, чёрный цвет кожи, пожилой возраст и рот с кривыми зубами (последние две черты имеются не на всех изображениях бога М). Важно отметить, что ни одной из этих характеристик нет у Йакатекутли. Кроме того, само слово «чуваах» (так бог именовался в кодексах) в классический период обозначало Бога-Ягуара Подземного мира. Последний считался покровителем Солнца преисподней. Его атрибуты часто носили правители майя в классический период во время церемоний огня. Он также мог быть тем самым малышом-ягуаром, которого приносят в жертву другие боги в сценах с керамики классического периода. Сам бог М имел черты ягуара, например, пятна вокруг рта или уши хищника. Таким образом, новое божество торговли буквально взяло себе имя и атрибуты персонажей пантеона классического периода, связанных с Нижним миром.
Бог N
Хотя бог N является важным персонажем в пантеоне майя, его идентификация и роль является предметом многочисленных дебатов. В своей работе Шеллхас определил его как покровителя пятидневного периода вайеба, так как его голова была лицевой формой цифры 5. Эрик Томпсон предположил, что это – Мам, почитаемый в постклассический период могущественный бог земли. По его мнению, в виде бога N изображались и Бакабы – четыре божества, поддерживавшие небеса. Согласно Майклу Ко, имя бога N читалось как Павахтун. Сейчас же чтение пересмотрено на Ицам Туун («туун» – «камень»). Данные персонажи, как и Чаахки, находились в разных частях света и имели разные цвета. Согласно В. Н. Талаху, в кодексах майя фигурируют два персонажа – Кан (четвертый) Ицам Туун («кан» – слово юкатекское; в классический период в южных низменностях употреблялся чоланский вариант «чан») и Хо’ (пятый) Ицам Туун. Таким образом, как и Чаахков, богов N было пять – четыре по сторонам света и ещё один в центре.
Бакабы, как существа, поддерживавшие небесный свод, известны в источниках колониальной эпохи, например, из сообщения де Ланды. Но боги N назывались Ицам Туунами. Согласно мнению учёных, Бакабы и Ицам Тууны были одними и теми же персонажами. Майкл Ко предполагал, что Павахтуны (Ицам Тууны) поддерживали не небо, а Землю, и являлись божествами Подземного мира. Однако в искусстве майя они часто предстают существами небесными. Высказано предположение, что Бакабы – это молодые аспекты Ицам Туунов, но и это мнение не нашло достаточного подтверждения. Карл Таубе склоняется к тому, что слово «бакаб» было одним из эпитетов Павахтунов (Ицам Туунов). Возможно, выражение восходит к классическому титулу царей «баахкаб» – «главный на земле».
В иконографии классического и постклассического периодов боги N всегда имели связь с делением вселенной на четыре стороны света. В «Парижском кодексе» есть рисунок, где четыре бога N сидят на небесной полоске. На рельефе из пирамиды К’ук’улькана в Чичен-Ице изображены четыре Ицам Тууна, один из которых имеет черепаший панцирь, другой – паутину, остальные два – витые раковины разного вида. К настоящему времени не обнаружено никаких изображений данных персонажей, где бы они поддерживали Землю, но в искусстве майя имеется множество сцен, где они держат небо. Например, на сосуде постклассического периода показаны двое богов N, на их спинах покоится небесная полоска. Иногда небо, поддерживаемое этими персонажами, изображается в виде переплетающихся змей.
В большинстве изображений боги N предстают пожилыми, часто в панцирях черепах или раковинах. Иногда они носят головной убор в виде тюрбана, расшитого бусинами или блёстками. На одном из рельефов раннего постклассического периода, найденном в Чичен-Ице, бог N носит подвеску из разрезанной вдоль раковины и пояс с длинными развевающимися концами. Подобные изображения известны и из других областей региона майя. В северной колоннаде Чичен-Ицы обнаружены цилиндрические колонны. На них в нижнем и верхнем регистре находятся четыре рельефа с образами богов N. Каждая из этих фигур появляется из разверстой пасти чудовища и удерживает небо. Согласно мнению Дэвида Стюарта, эти монстры символизируют горы. Таким образом, сами божества могут быть связаны с четырьмя горами вселенной или сами являться горами, которые поддерживают небесный свод. Кроме того, некоторые изображения богов N в Чичен-Ице показывают их с большими спинными розетками в виде паутины. Также и в иконографии классического периода имеются образы данных персонажей с паучьими атрибутами. На одном из сосудов бог N предстаёт в виде паука с тонкими лапками, держащим Солнце в одной из них, а Луну – в другой. На другой вазе он лежит в центре паучьей сети и держит нить паутины.
В некоторых сценах Ицам Тууны предстают вместе с Чаахком. На одной из ваз показана сцена, где четыре бога N и четыре Чаахка развлекаются с женщинами, они слушают музыку и пьют пульке. В «Дрезденском кодексе» есть две сцены с Чаахком и богом N. Здесь они окружены каплями дождя, причём в иероглифическом тексте каждый из них назван Ицам Туун Чаахк. Кроме того, имеется рисунок, где бог N стоит под дождём и держит топор – орудие Чаахка, символизирующее молнию. Всё это говорит о связи данных существ с громом и осадками и о том, что их функции перекрывают сферу ответственности бога B.
Согласно В. Н. Талаху, в кодексах упоминаются собственные имена по крайней мере трёх Ицам Туунов: Ицам К’ан А’к – Ицам Жёлтая Черепаха, или Ицам А’к – Ицам Черепаха, Ицам иероглиф «K322» (чтение иероглифа не установлено) – Ицам Улитка, Ицам Уч – Ицам Опоссум. Кроме того, из надписей на керамике следует, что к Ицам Туунам принадлежал также Бог L, вероятно, чёрный, то есть западный Ицам Туун.
В «Дрезденском кодексе» говорится о том, что в начале мировой эпохи боги Чаахк и Болон Окте напали и победили Ицама Жёлтую Черепаху. Далее значится: «угроза людям в положенные дни и годы от оружия Ицама Опоссума».
Согласно «Дрезденскому кодексу», Четвёртый Ицам Туун призывался для произнесения пророчества. В той же рукописи говорится, что он срывал цветок плюмерии, то есть вступал в брак в тот же день, что и бог маиса.
Считается, что образы бога N появляются в искусстве народов майя со времён доклассического периода. Например, на стеле из Каминальхуйю показан старый мужчина с бородой. Он опирается на извитую палку, похожую на змею. Его головной убор и ожерелье похожи на детали облачения бога N.
Богиня О
Впервые богиня О была описана Гюнтером Циммераманном в 1956 году. В «Дрезденском кодексе» она предстаёт пожилой дамой с кожей красного цвета. В данной рукописи её имя имеет префикс «чак», который в юкатекском языке обозначает «красный» или «великий». Ю. В. Кнорозов предложил чтение имени богини как Чак Ч’ель. Однако во втором слове признаков глоттализации не было найдено, и чтение изменилось на Чак Чель. Согласно свидетельствам колониальной эпохи, парой богов-творцов были Иш Чель («иш» – «госпожа») и Ицамна. Поэтому богиня О может быть богиней Иш Чель. На юкатекском языке слово «чель», или «чеель», обозначает «радуга». В противоположность представлениям, принятым в европейской культуре, майя колониального периода видели в радуге зловещее предзнаменование надвигающихся болезней. Кроме того, слово «чеель» могло означать и конец. Поэтому имя Чак Чель могло переводиться и как «великий конец». Оба значения, и «радуга», и «конец», могли соотноситься с богиней О, так как она считалась богиней наводнений и разрушительницей мира. Поэтому она никогда не считалась доброй, а, наоборот, выступала существом устрашающим.
Этот персонаж часто изображается с клыками и когтями. Иш Чель одета в юбку со скрещенными костями и другими символами смерти. На изображениях позднего классического периода у неё уши ягуара и пятнистые глаза. Этот образ соответствует рисунку из «Дрезденского кодекса», где богиня также представлена с когтями на ногах и пятнистым глазом. В Чичен-Ице в Нижнем храме Ягуаров на колонне имеется рельеф с женщиной-скелетом, относящийся к раннему постклассическому периоду. Также, как и в кодексе, она показана в юбке со скрещенными костями. Здесь рядом с ней изображён бог N, как атлант, поддерживающий свод здания. В своём обычном виде богиня О предстаёт на колоннах верхнего яруса храма Воинов также в сопровождении бога N. Данные образы позволяют предположить, что богиня О могла выполнять сходную роль с божествами Цицимиме, известными в пантеоне индейцев науа, как женщины-скелеты, связанные со звёздами, болезнями и разрушением мира.
На протяжении постклассического периода богиня О стойко ассоциировалась с наводнениями и штормами. Возможно, поэтому в «Дрезденском кодексе, как и в «Мадридском кодексе» она показана с головным убором в виде змеи. Также и на стенных росписях в городе Тулуме, располагающемся на полуострове Юкатан, богиня О предстаёт в головном уборе со змеёй. Другую рептилию она сжимает в руке. В «Мадридском кодексе» на одном из рисунков потоки вод изливаются из её лона и грудей. В кодексах имеется несколько любовных сцен с участием богини О и бога В, который считался подателем дождей. Также в этих книгах представлены изображения богини, льющей воду из кувшина. Возможно, подобные сюжеты указывают на разрушение мира глобальным наводнением. Об этом говорится в мифах народов Центральной Мексики, а также в книгах Чилам Балам из Чумайеля, Мани и Тисимина.
Кроме того, богиня О принимает участие и в сотворении мира, а также связана с гадательными практиками, медициной, деторождением и прядением. Епископ Де Ланда писал, что на Юкатане женщинам, желающим иметь детей, волшебницы подкладывали под кровать фигурки Иш Чель. Возможно, практика изображения богини как старухи происходит от того, что именно пожилые женщины были гадалками, целителями и повитухами у юкатеков. В «Дрезденском кодексе» есть рисунок, на котором богиня (возможно, богиня О) выполняет некое действие с зеркалом, возможно, занимается прорицанием. Стоит отметить, что на зеркале стоит иероглиф бога С, обозначающий священные предметы.
Одним из символов богини О был паук, образ которого ассоциировался как с сотворением, так и с разрушением мира. Согласно источникам колониальной эпохи, предсказатели майя использовали в своих ритуалах камни, которые называли пауками и посвящали их Иш Чель. Кроме того, паук традиционно связывался с прядением. Богиня О была покровительницей прядения и изображалась с веретёнами в головном уборе.
В пантеоне народов науа аналогами богини О могли быть Тласольтеотль, Тоси и Сиуакоатль.
Бог P
В настоящее время существование бога Р ставится под сомнение. Этого существа нет в фундаментальной работе Карла Таубе «Themajorgodsofancient Yucatan». Первоначально считалось, что его изображения имелись только в «Мадридском кодексе». Шеллхас назвал данного персонажа бог-лягушка, так как его руки по форме пальцев напоминали лапы квакши. Считалось, что он покровительствовал земледелию, так как данный персонаж изображался сажающим растения. Однако далее его стали считать одним из аспектов бога N.
Бог Q
Бога Q Шеллхас первоначально ошибочно обозначил вместе с богом А’ как бога F. Лишь в 1950 году Эрик Томпсон выделил богов Q и R. Идентификационным признаком данного персонажа является изогнутая полоса, проходящая на лице со лба через глаз к задней части щеки. Она может изображаться и как сплошная линия, и как цепочка точек. Такая же имеется и на лицевой форме иероглифа бога. Полоски из точек проходят в косом направлении и по телу данного персонажа.
Символ бога обычно стоит вместе с коэффициентом 10. В «Дрезденском кодексе» и в «Мадридском» над цифрой располагается точка, что может указывать на число 11. Однако здесь она расположена не так, как в числе 11, и, по предположению Томпсона, является мёртвым глазом – символом смерти. Иногда данная точка действительно прорисовывается, как глаз. В то же время в «Мадридском кодексе» и в «Парижском» имеются иероглифы божества Q без данной точки.
В классический период лицевой формой иероглифа цифры 10 был череп – голова бога смерти. В «Дрезденском кодексе» это число обозначается ликом другого бога смерти. Поэтому возможно, что число 10 у майя имело стойкую ассоциацию с мёртвыми. В. Н. Талах в своём переводе «Дрезденского кодекса» называет бога именем Хуун Лахуун Чаан. В «Мадридском кодексе» бог Q часто связан с богом мёртвых А. В этой рукописи бога А иногда подписывали иероглифом бога Q. Часто данные персонажи действуют вместе. Например, на одном из рисунков они принимают жертву в северном регионе. Оба они изображаются с символами смерти и жертвоприношения. Человеческие глаза, нанизанные на верёвку, составляют ожерелье бога Q, другие – украшают его головной убор из полосок ткани или бумаги, завязанных узлами. Именно на такие листы бумаги совершали кровопускание правители классического периода. Сам бог предстаёт в качестве того, кто совершает жертвоприношение. В «Мадридском кодексе» есть сцена, где он и бог А держат кремневые ножи для вырезания сердец. В той же рукописи есть три рисунка, где бог Q убивает бога М, покровителя торговли. Одна из сцен происходит на дороге. Возможно, она демонстрирует опасности, подстерегающие купцов во время пути.
В «Дрезденском кодексе» рассказывается об обрядах с участием бога Q. Все они предвещали зло и смерть. Данный персонаж всегда является недоброжелательно настроенным по отношению к людям. Говорится, что бог Q произносит пророчество совместно с богом смерти. Другое прорицание он делает во время ритуала высверливания огня в течение Новогодних праздников. Кроме того, в честь Хуун Лахуун Чаана устраивался пир, на котором он вещал. Также бог принимал участие в ночном ритуале, когда он шёл к Луне по ступеням пирамиды. Завершались эти действия тем, что бог вещал зло. В той же рукописи рассказывается о том, что данному богу жертвовали какао, но, несмотря на дар, бог всё равно творил зло. Также ему подносили хлеб и воду. Кроме того, Хуун Лахуун Чаан устраивал сбор богов, на котором он вещал. В разделе Дрезденского кодекса о мистических двойниках плода говорится: «Хуун Лахуун Чаан – ноша Девы, оружие и сражения».
Высказано предположение, что богу Q в пантеоне индейцев Центральной Мексики соответствует Шипе Тотек, который также изображался с похожей раскраской лица и имел связь с жертвоприношением. Однако бог Q никогда не изображается в содранной коже человека, что отличает его от покровителя растительности народов науа. Считается, что окраска лица и кожи данного персонажа более соответствует камню. Именно с помощью линий из точек майя передавали текстуру данного материала. В «Мадридском кодексе» есть сцена, где бог Q изображён с камнем в руке. Его головной убор из полосок бумаги закрывает глаза и весь лоб. Данное изображение походит на рисунки бога Тескатлипока Ицлаколиуки Ишкимилли, который у народов науа ассоциировался с кремнем, холодом и наказанием. Он носил такую же повязку, закрывающую глаза. Поэтому возможно, что бог Q был связан не только со смертью и жертвоприношением, но и с наказанием и карающим правосудием.
Бог R
Бога R можно опознать по завитку кабан, который начинается на брови персонажа и закачивается внизу щеки. Этот же элемент присутствует и в лицевой форме иероглифа бога. Считается, что данный знак является символом Земли. Поэтому высказано предположение, что бог R является покровителем Земли и маиса. Эрик Томпсон обнаружил, что в «Мадридском кодексе» завиток кабан имеется не только на иероглифе бога R, но и на изображениях бога кукурузы. Однако, как уже говорилось, в той же самой рукописи у лицевых форм иероглифов богов R и H имеется один и тот же префикс в виде бусины. О богах H и Q известно мало, так что пока нельзя сказать, являются ли вместе с богом R аспектами одного существа или же они абсолютно разные персонажи. Ю. В. Кнорозов указывал, что имя бога R в «Дрезденском кодексе» – Булук Ч’абтан, но оно до сих пор гипотетично.
В идентификации бога R помогает коэффициент 11, часто стоящий перед лицевой формой его иероглифа. В классический период на лицевой форме числа 11 имелся такой же завиток, что и на голове бога R. Он считался покровителем числа 11. В. Н. Талах указывает, что в текстах книг «Чилам Балам» бог R выступает как правитель двадцатилетия 11 Ахав.
Если считать завиток кабан тем признаком, по которому идентифицируется данный персонаж, то тогда мы видим, что бог R часто изображался в искусстве классического периода.
Считается, что бог R – это аспект близнеца, называемого Хун Ахпу в эпосе киче «Пополь Вух». Например, на одном из сосудов позднего классического периода изображены двое молодых мужчин, очень похожих друг на друга. Оба имеют причёску владык. Один из них показан с ушами ягуара, другой – с завитком кабан на руках и ногах. Если имя Шбаланке переводится, как «маленький ягуар», то, скорее всего, тот, что с ухом ягуара, – Шбаланке, а тот, который с завитком кабан, – Хун Ахпу (ещё раз подчеркну, что указанные имена носили герои эпоса «Пополь Вух», созданного в горной Гватемале в колониальный период; скорее всего, героев-близнецов классического периода звали по-другому). Близнец, условно называемый Хун Ахпу, часто изображается с большими чёрными пятнами на теле. По мнению некоторых учёных, они заменяют завиток кабан. На одном из сосудов нарисован бог с чёрными пятнами на теле и с завитком не на щеке, а возле лица.
В «Дрезденском кодексе» значится, что Булук Ч’абтан, «ужасный обликом», вызывается для прорицания. В том же фрагменте написано: «Тройное приумножение у престольного владыки».
В целом изображений бога R известно относительно мало. Поэтому его функции в пантеоне майя до сих пор недостаточно понятны.
Бог S
Если персонаж с завитками кабан на лице или теле соответствовал Хун Ахпу в произведениях классического периода, то в постклассических кодексах этот близнец мог представлять также и в виде так называемого бога S. Лицевая форма его иероглифа изображалась с пятном на щеке и заштрихованной областью в задней части головы, окаймлённой бордюром из чёрных точек. Этому символу всегда предшествует коэффициент 1. Важно отметить, что имя близнеца в эпосе киче может происходить от слов «хуун» («один») и «ахав» («царь»). В надписях классического периода день ахав изображался иероглифом головы бога с полоской, окаймлённой чёрными точками, на голове. Поэтому цифра 1 и иероглиф этого бога могли давать при чтении Хуун Ахав или Хун Ахпу. Кроме того, часто бог S предстаёт вместе со своим братом и богом маиса, что также подтверждает предположение о том, что он является старшим из близнецов.
В эпосе «Пополь Вух» говорится о том, что в процессе испытаний в Шибальбе Хун Ахпу лишился головы. В «Дрезденском кодексе» есть рисунок, где бог S стоит связанным без головы. В пояснении к нему написано, что это – жертвоприношение имперсонатора бога Хуун Ахав. На праздниках в Мезоамерике разыгрывались сюжеты из мифов, и данная сцена, несомненно, изображает подобное торжество, в процессе которого человека, представляющего бога, по-настоящему убивали. В «Дрезденском кодексе» написано, что Хуун Ахав вызывался для произнесения пророчества в годичном цикле два раза. Согласно переводу В. Н. Талаха, сначала его вещание было недобрым, но второе пророчество означало «благоденствие и пир».
Как и некоторые другие боги, Хуун Ахав или его имперсонатор исполнял пророческий танец: «Кружит Хуун Ахав на пиру у Щедрого». Кроме того, в «Дрезденском кодексе» указываются сроки, когда бог обдумывает своё пророчество. В дар Хуун Ахаву приносили хлеб. Сам он высаживал табак там, где маниок (юка). В разделе кодекса о браках богов говорится о том, что он срывает цветок плюмерии с неким персонажем, названным «щедрый». В другом месте говорится, что он получает этот цветок вместе с Ицамной.
Во многих сценах из этой рукописи он связан со смертью и жертвоприношением. Помимо двух рисунков, где он показан обезглавленным, есть ещё изображение, где данный персонаж носит головной убор в виде черепа. На его теле имеются большие чёрные круги. Можно предположить, что так художники изображали трупные пятна, такие же, как и у богов А и А’ (см. рис. 1.3.1, 1.3.2). Поэтому возможно, что он был владыкой Нижнего мира. Диего де Ланда пишет: «Наказание за дурную жизнь, которое, по их словам, должны были получить злые, и состояло в том, чтобы идти в место более низкое, чем какое-либо другое, – они его называют Метналь, что означает ад, – и в нем подвергаться истязаниям демонов и мукам голода, холода, усталости и печали. Они считают, что в этом месте находится демон, князь всех демонов, которому они все подчиняются, и называют его на своем языке Хун Ахау». Кроме того, персонаж Хун Ахау (Хуун Ахав) упоминается и в других источниках колониального периода, в том числе и в книгах Чилам Балам, как существо из мира мёртвых.
Также и персонаж классического периода, близнец в пятнистой налобной повязке, ассоциирован со смертью, жертвоприношением и преисподней. Его отрезанная голова изображена на кольце площадки для игры в мяч в городе Ла Эсперанца. Согласно эпосу «Пополь Вух», голову Хун Ахпу также повесили на стене стадиона. Также имеются изображения этого близнеца в виде связанного пленника. На одном из сосудов его попирает ногами Бог-Ягуар Подземного мира. Некоторые лицевые формы его иероглифа украшены гребнем волос с мёртвыми глазами, таким же, как и у богов преисподней.
Таким образом, бог S – это ещё одна форма изображения близнеца, соответствующего Хун Ахпу из эпоса «Пополь Вух». Данный персонаж имеет определённые отличия от бога R. Именно он считался на полуострове Юкатан постклассического периода важным божеством мира мёртвых и жертвоприношения.
