Новая краткая история Мексики. Колониальная эпоха до 1760 года

Бернардо Гарсия Мартинес / Bernardo García Martínez

Второй большой этап мексиканской истории — это колониальная эпоха. Это определение соответствует периоду испанского владычества, в течение которого страна (уже допустимо использовать это понятие) обретает политическую целостность под названием Новая Испания. По этой причине традиционно считалось, что колониальная эпоха, которую называют также новоиспанской эпохой, началась после падения Мехико-Теночтитлана в 1521 г. и завершилась три века спустя с провозглашением независимости.

Но такая хронологическая точность допустима только в отношении формального существования Новой Испании как политической единицы и неприменима с других точек зрения. В экономическом, социальном, демографическом или культурном аспектах нельзя говорить о периоде, который начался в 1521 г. и закончился в 1821 г. В этом случае указывать точные даты неуместно. Например, рыночная экономика постепенно трансформировалась по мере того, как испанцы развивали свою торговую, земледельческую и горнодобывающую деятельность на протяжении XVI в., но натуральное хозяйство доиспанской эпохи продолжало существовать параллельно, и ни то, ни другое не претерпели в годы независимости существенных изменений. В начале ХIХ в. в экономике действительно произошли потрясения, но основной их причиной стала налоговая агрессия Испании в 1804 г. Между 1519 и 1575 гг. произошло существенное сокращение населения, после которого настал период относительной стабильности, а затем — период роста, который завершился только около 1736 г., но не в 1821 г. Экологическая история, изучающая воздействие человека на окружающий мир, признает, что конкиста вызвала очень серьезные перемены в месоамериканском пейзаже — как это произошло с развитием животноводства. Но конец колониальной эпохи для экологической истории не имеет особого значения, и, напротив, большее значение имеет хронологическая отметка около 1780 г., когда началась массовая вырубка деревьев для кораблестроения, или около 1880 г., когда железные дороги оказали серьезное воздействие на практику землепользования.

Исходя из вышесказанного, колониальная эпоха в зависимости от того, о чем идет речь, может умещаться в различных временных отрезках. Начальные даты варьируются незначительно, так как они совпадают с периодом, когда почти весь мир переживал большие перемены в результате путешествий Колумба и последующих контактов и товарообмена между Европой, Африкой, Азией и Америкой. Но конечные даты существенно различаются, потому что соответствующие изменения не оставили таких глубоких следов или не совпадали по времени. И однако можно согласиться с тем, что примерно в 1760 г. произошли серьезные перемены политического, социального, экономического, культурного характера. Эту дату можно считать концом этапа мексиканской истории, начавшегося с появлением в месоамериканских землях испанцев. По традиции мы будем называть его колониальным, исключая из него последние пятьдесят или шестьдесят лет испанского владычества. Они могут рассматриваться отдельно вместе с периодом, включающим в себя — несмотря на политический перелом — годы, последовавшие за процессом завоевания независимости.

Вторжение конкистадоров, 1519-1530

Начало колониальной эпохи было связано с серией знаменательных событий, которые произошли с прибытием испанцев и их первым проникновением в Месоамерику. С него началась конкиста — этот термин нужно понимать не только как военную победу, но и как сложный процесс столкновений и адаптации, который продолжался примерно до 1560 г. Конкиста как таковая заняла чуть более сорока лет (которые можно разделить на две фазы: начальная фаза и фаза консолидации), после которых пройдет еще пятьдесят лет, прежде чем результат конкисты — Новая Испания — оставит позади первые годы периода своего основания и войдет в этап зрелости.

Прежде чем вдаваться в подробности начальных событий, необходимо поразмышлять над контекстом, в котором они произошли. Для этого вспомним о европейской торговой и культурной экспансии, начавшейся с морских экспедиций португальцев, в результате которых с середины XV в. начинали формироваться торговые анклавы на берегах Африки, Индии и Юго-Восточной Азии, а также были заняты Кабо-Верде, Азорские острова и другие острова Атлантического океана. Стимулом для этого послужил европейский спрос на специи и шелка, а в случае с островами — заинтересованность в территориях для посевов сахарного тростника. Так как некоторые из этих островов были незаселенными, а на других коренное население было истреблено, сахарная промышленность основывалась на рабском труде. Таким образом, первым большим потоком людей в те времена стала перевозка с берегов Гвинеи и Анголы африканских рабов, купленных португальцами, а иногда и захваченных ими в плен для работы на этих островах. Действия португальцев повторяли на Канарских островах их кастильские соседи.

Желание королей Кастилии и Леона активнее участвовать в развивающихся торговых отношениях побудило их в 1492 г. финансировать путешествие Христофора Колумба к берегам Индии, результаты которого очень хорошо известны. Занятие испанцами островов Карибского бассейна, особенно Кубы, Ямайки, Санто-Доминго и Пуэрто-Рико в точности повторяло опыт Канарских островов: жестокий захват, производство сахара, катастрофические последствия для местного населения, появление африканских рабов. Тем не менее, были и отличия: жители Кастилии были заинтересованы в том, чтобы уехать в эти новые земли, основать постоянные поселения с официальной властью, создать определенный юридический порядок, поддерживать постоянные связи с Испанией, перевести практику скотоводства и земледелия и, наконец, насколько возможно, воспроизвести там культурную и социальную атмосферу Кастилии. Это объясняется тем, что в этом регионе в условиях демографического роста экономика была неспособна удовлетворить потребности большой части населения. Затем по следам кастильцев пошли португальцы, осуществляя такую же практику на берегах Бразилии.

Эти события, последовавшие за изгнанием мусульман с Иберийского полуострова, совпали в 1492 г. с консолидацией монархии корон Кастилии и Арагона, за короткий отрезок времени упрочившей свои позиции с восхождением на трон Карла I Габсбурга из австрийской династии, который под именем Карла V был также императором Германии. Опираясь на свое единство, политическую силу нового короля и экономическую выгоду, извлекаемую из Америки, Испания шла к тому, чтобы стать доминирующей силой в Европе. Это стало возможным после завоевания Мексики, а затем — Перу в результате продвижения испанцев за пределы островов, т.е. собственно на сам континент.

В то время американский континент, который тогда назывался Новым Светом, начинал принимать участие в системе товарооборота, которая постепенно охватывала весь мир. Объектом обмена и распространения были люди, животные, растения, металлы, промышленные изделия и даже болезни и культура. Естественно, эта деятельность осуществлялась прежде всего для удовлетворения европейских интересов или испанских в частности, в итоге возникла ситуация колониальной зависимости, которая характеризовала Америку в течение последующих веков.

Использование названия «Испания» и обозначения «испанцы» в контексте XVI и XVII вв. относительно неточно, так как различные монархии Иберийского полуострова сохраняли свою индивидуальность, а «королевства Испания» не существовало. Почти всегда в данном тексте под Испанией подразумевается королевство Кастилия, а под испанцами — кастильцы (или жители Эстремадуры или Андалусии, которые также были подданными этой короны), но не арагонцы или каталонцы, например. Необходимо отметить, что с точки зрения Америки и особенно Новой Испании использование терминов «Испания» и «испанцы» оправдано и распространено с XVI в.

В общих чертах в таком контексте произошли события, связанные с началом колониальной эпохи в Мексике. Если быть точными, они начались на Кубе, где испанцы к тому моменту находились уже более двадцати лет. Стремясь расширить свое влияние, они организовали несколько экспедиций. Одна из них, возглавляемая Франсиско Эрнандесом-де-Кордоба, в 1517 г. привела их к берегам Юкатана. Во время этой экспедиции, которая, по сути, была разведывательным путешествием, произошли первые контакты между европейским и месоамериканским мирами.

За первой экспедицией последовала вторая, а затем — третья, очевидной целью которой было завоевание, что предполагало уточнение (между испанцами) некоторых юридических моментов, определяющих и регулирующих привилегии и права, к которым стремились конкистадоры. Третья экспедиция, организованная Эрнаном Кортесом, отправилась с Кубы в 1519 г. на деньги, выделенные для основания поселения Веракрус и учреждения городского совета (муниципалитет или орган местной власти по испанской традиции). Так он смог обосновать и самостоятельно организовать экспедицию. Кульминацией военных успехов стал вход испанцев в Мехико-Теночтитлан в конце того же года. Для достижения поставленных задач Кортес прибег к нескольким политическим ходам и особенно к союзу с правителями тласкалътеков.

Стоит напомнить, что Месоамерика на тот момент насчитывала сотни владений, т.е. неболылих государств или политических объединений, обладавших различными степенями автономии. На языке науатль они назывались altepetl. Хотя это понятие имело эквиваленты в других индейских языках, слово из языка науатль было самым распространенным; позже испанцы перевели его как поселок индейцев. Почти все они возглавлялись правителем или наследным «господином», который фактически являлся царем на более низком уровне и лицом, воплощающим в себе политическую легитимность (слово tlatoani из языка науатль испанцы перевели как касик). Владения являлись основными единицами политической доиспанской организации. Многие из них платили налоги Тройственному Союзу (имперская структура, господствовавшая в те времена), а другие, например тласкалътеки, были независимыми.

Прибытие испанцев в Мехико-Теночтитлан, даже будучи формально мирным, уже через несколько дней превратилось в военную оккупацию с заточением монарха мешиков Мотексумы. Эта оккупация продолжалась семь месяцев с ноября 1519 по июнь 1520 г., и за это время испанцы получили необходимые средства и информацию, а главное заключили союзы с другими правителями способом, не противоречившим месомериканскому политическому порядку. В этот период политическая целостность Тройственного Союза была нарушена, хотя тогда же возникло движение сопротивления мешиков, которое завершилось свержением Мотексумы и изгнанием испанцев и их союзников {этот эпизод, известный как «печальная ночь», занял важное место в народной истории).

Почти сразу в землях Месоамерики началась эпидемия оспы, губительные последствия которой не заставили себя долго ждать. Болезнь пришла в Веракрус примерно в мае 1520 г. и была принесена группой испанцев, защищавших кубинские интересы и пришедших в эти места с целью остановить Кортеса {экспедиция Панфила-де-Нарваэса). Оспа была одним из элементов упомянутого ранее процесса взаимообмена, охватившего всю планету, и до того момента она была неизвестна в Месоамерике. Поэтому ее население оказалось очень уязвимым к этому заболеванию: менее чем за год оно распространилось в глубь территории, унеся жизни около трех миллионов человек. По другим подсчетам эта цифра достигает десяти миллионов человек.

Именно тогда началась в прямом смысле война за завоевание Мексики: ожесточенная и неравная борьба, в которой лошади и огнестрельное оружие, которые были только у испанцев, служили серьезным преимуществом. Основным эпизодом войны стала осада Мехико-Теночтитлана, население которого, несмотря на ослабленное оспой состояние, в течение года оказывало сопротивление, но в конце концов город был захвачен 13 августа 1521 г., а его последний правитель Куаутемок был взят в плен {эту дату испанцы считали символом победы в конкисте и праздновали в течение всего колониального периода). Война, тем не менее, не ограничилась этим событием, а распространилась на другие районы — как на входившие в Тройственный Союз, так и на независимые, — и продолжалась до 1525 или 1526 г. Испанцы одерживали победы во всех своих военных действиях, хотя и не без ожесточенных боев и больших осложнений (об этом известно очень мало, так как большинство источников посвящено осаде Мехико-Теночтитлана). В то же время различные политические ухищрения и манипуляции позволяли подчинять себе без насилия, по крайней мере без вооруженной борьбы, многие государства центральной и южной части страны, среди которых по своему размеру и политической значимости выделялось царство Мичоакан.

Непосредственным итогом описываемого процесса стало установление официальных отношений господства между испанцами и каждым из более чем пятисот поселений. Это предполагало интенсивную политическую деятельность в период с 1522 по 1525 г., включавшую в себя обсуждения, переговоры и согласования, зачастую приводившие к конфликтам. Для установления этих отношений была использована система энкомьенды, которая заключалась в официальном назначении в каждой из областей командора из числа конкистадоров. Эта система предполагала, с одной стороны, что области сохранят свой характер политического органа, свои властные функции и возможность взимания налогов, а с другой стороны, что значительная часть этих налогов будет доставаться командору. Последние должны были поддерживать состояние боевой готовности и оберегать военные и политические достижения испанцев. Некоторые индейские владения, считавшиеся особенно важными (Мехико и владение тласкальтеков, например) контролировались представителями короны.

Установление центральной власти, представляющей кастильскую монархию, происходило по мере того, как конкистадоры закрепляли свои успехи во имя короля. Первым шагом в этом процессе, основанным на политическом формализме, стало утверждение и легитимация Королевства Новой Испании как преемника «империи Мотексумы» (т.е. Тройственного Союза). Согласно этой идее, конкистадоры решили возродить разгромленный и полуразрушенный город Мехико, чтобы сделать из него столицу новой конкисты, преодолевая проблемы, связанные с озерным расположением города. Помимо этих мер огромной символической значимости, установление такого правительства предполагало формирование различных постов и должностей, особенно в том, что касалось налоговых сборов и судебного управления, — очень важных для монархии вопросов. Она в свою очередь посчитала целесообразным вывести некоторые провинции или районы из сферы влияния Мексики, учредив отдельные правительства в Пануко (на короткий период), Гватемале (с 1527 г.) и Юкатане (с 1527 по 1549 и снова, начиная с 1565 г.).

В то же время в Месоамерику прибыло много испанцев, число которых с 1522 по 1523 г. все возрастало. Их называли поселенцами, чтобы отличать от военных конкистадоров, с которыми им приходилось уживаться, хотя постепенно их интересы начинали расходиться. И те, и другие — но в большей степени поселенцы — принялись основывать поселения, учреждая официальную власть в виде городского совета, и устанавливать торговые связи — как внутренние, так и с Антильскими островами и Испанией. Они начали ввозить животных, растения и европейские изделия в Новую Испанию и распространять практику животноводства, земледелия и производства. Все это стало фундаментом того, что со временем должно было образовать четко определенные и отвечающие испанским культурным традициям регионы, как это произошло, например, с одним из самых значительных поселений — Пуэбла-де-лос-Анхелес в 1531 r.

Не меньшее значение в описанном выше контексте имело прибытие с 1524 г. монахов нищенствующих орденов (францисканцев, доминиканцев и августинцев) и постепенное распространение их доктрин или основ евангелизации и церковного управления в каждом из подчиненных районов. Монахи пользовались большим авторитетом и выполняли важную роль в идеологическом оправдании конкисты, так как в контексте христианской мысли она была возможна только, если вела в конечном итоге к обращению язычников в христианскую веру. В своей деятельности монахи, или монахи-наставники, опирались на поддержку хозяев энкомьенд и особенно правителей из числа коренных жителей; кроме того, они зависели от налогов для поддержания своего существования. Используя эти ресурсы и активно выполняя поставленные задачи, они за короткое время смогли распространить некоторые религиозные практики, такие как крещение, посещение месс (которые сопровождались музыкой, пением и празднованиями) и культ святых, а также научили уважать христианские нормы в отношении половых отношений и брака.

Описываемые события требуют некоторых замечаний, необходимых, чтобы дать надлежащую характеристику этих начальных лет колониальной эпохи. Первое замечание заключается в том, что в месоамериканском мире произошли коренные изменения, но некоторые его аспекты остались прежними и нетронутыми. Самый яркий пример тому — это владения, сохранившиеся в качестве ключевого элемента местной власти, налоговой системы и основы евангелизации. Преемственность была очевидной в тех областях, которые заключили союзы с конкистадорами, особенно во владениях тласкальтеков (которые сохраняли привилегированное положение в течение всей колониальной эпохи), но также и в тех, которые были подчинены силой. В большинстве из них после завершения боевых действий испанцы назначили новых правителей из числа своих союзников, которые сохранили местные институты.

Объяснить эту преемственность очень просто: испанцев было мало, и их возможности были ограничены. Их положение было господствующим, но они не могли (и не хотели) брать на себя многочисленные задачи, связанные с управлением такой большой и разнообразной страной. Как тогда они могли достичь своих целей: остаться в этих землях, добиться богатств и других благ, навязать свои ценности, обеспечить приемлемый уровень безопасности? Только передавая другим те функции и работу, которые они сами не могли выполнить, т. е. устанавливая систему косвенного господства. Месоамерика позволяла сделать это благодаря предшествующему опыту Тройственного Союза (который во многом основывался на похожей системе косвенного господства), а также благодаря тому, что существовавшие политическая, социальная и экономическая системы вполне соответствовали этим целям. Суть их заключалась в сохранении системы управления, что означало преемственность функций власти, судебного управления, поддержания порядка, организации труда и взимания налогов. Эти принципы были реализованы на практике благодаря политической чуткости Кортеса. Может показаться парадоксальным, но сотни районов в течение этого периода больших перемен не претерпели никаких изменений в своих правящих кругах, социальном составе, экономической жизни, территориальных границах, владениях, степени автономии и культуре. В конце концов, подобное соглашение им также было выгодно, по крайней мере правящей элите, которая сохраняла — на данный момент — свое привилегированное положение.

Намного больше конфликтов было в отношениях между самими испанцами. Конкистадоры неистово соперничали за высшие должности в самых доходных энкомьендах или за первые места в правительстве. Разум многих из них затуманивался жадностью, безответственностью и насилием, и к 1525 г. их соперничество приобрело такой масштаб, что сам проект конкисты оказался под угрозой срыва. Вмешательство короны, которая в 1528 г. учредила суды или трибуналы с властными полномочиями, а также прибытие монахов и других поселенцев смягчили эту нестабильную ситуацию, хотя и спровоцировали новые конфликты. Самый крупный из них был связан с именем Нуньо де Гусмана, который в качестве первого председателя суда возглавил злополучное правительство, а позже начал завоевание западной Месоамерики более жестокими и менее политическими методами, чем те, которые использовал Кортес. Желая отмежеваться от Новой Испании, он назвал свои завоевания Королевством Новая Галисия и установил там собственное правительство в 1531 г. Но оно, формально признанное короной, не смогло стать полностью независимым от правительства Мексики.

Консолидация конкисты, 1530-1560

Примерно с 1530 по 1560 г. произошло то, что можно назвать консолидацией конкисты. В сравнении с предшествующим этот этап был спокойнее, но тем не менее в эти годы также произошло много бурных событий. В следующих абзацах будет вкратце рассказано о самых важных событиях этого периода.

Во-первых, следует сказать о возвращении к мирному времени вследствие окончания почти непрерывных войн между индейскими вождями, выполнения военных задач конкисты и прекращения вооруженных конфликтов между испанцами, а также благоразумного установления системы косвенного господства, о чем говорилось ранее. Среди исключений в этой хронологии оказались Юкатан, где процесс конкисты проходил намного медленнее, и Новая Галисия, где агрессивная политика Гусмана спровоцировала кровавое восстание касканов, или Миштонскую войну (1540-1542 гг. на севере современного штата Халиско).

Второй аспект консолидации конкисты был выражен в парадоксальном смещении конкистадоров с официальных постов во власти и их замене образованными чиновниками (или, по крайней мере, теми, кто вел себя более цивилизованно) на самом высоком уровне. Этот факт, означавший установление гражданского правительства, вызвал возмущение конкистадоров, но корона победила, и с 1535 г. ее представительство осуществлялось через фигуру наместника, или вице-короля, обладающего самыми широкими властными полномочиями. Болылинство вице-королей происходили из кастильской знати.

Консолидация конкисты проявилась также в интеграции индейских владений — основных единиц доиспанской политической организации — в колониальную систему. Речь идет о сложном процессе, обусловленном различными обстоятельствами, среди которых самым важным была новая большая эпидемия, начавшаяся в 1545 г. На этот раз речь шла о кори, еще одной болезни, также неизвестной в месоамериканских землях, которая вызвала второе и, вероятно, самое значительное сокращение населения.

Помимо этой трагедии, интеграция городов-государств в колониальную систему предполагала глубокие изменения, которые в определенной степени можно считать ценой, заплаченной ими за дальнейшее существование. Среди этих государств были существенные различия, которые отражали их сложную и разнообразную доиспанскую историю, но испанцы стремились стереть их — отчасти из-за неспособности понять их, а отчасти — из-за желания сделать панораму Новой Испании однородной. Для достижения этой цели они использовали разные средства.

Первое заключалось в том, чтобы насадить сословную организацию по примеру кастильских городских советов, что было логичным, так как и те, и другие были признаны органами политической власти с юридическим лицом, территориальными границами и относительной автономией. Эта реформация отчасти отразилась в том факте, что города были переименованы, как уже говорилось, в поселки индейцев (хотя слово altepetl из языка науатль и его эквиваленты в других языках также сохранились). Городские советы в поселках индейцев назывались органами республики и были связаны с алькальдами и городскими советниками по образу своих испанских коллег. Эти посты занимались представителями знати или знатных родов (так называемыми благородными людьми), а дополнительная должность правителя предназначалась для касиков. Разработанная система была ограничена выборами, чтобы обеспечить сменяемость различных групп и интересов, а кроме того, было учреждено казначейство, или общественная касса, хотя она и не имела особого смысла до тех пор, пока использование денег не стало повсеместным. В зависимости от конкретных обстоятельств все это могло означать либо простую смену названия существовавшей доиспанской практики, либо по-настоящему конфликтные изменения.

Второе средство заключалось в том, чтобы унифицировать налоговые повинности так, чтобы глава каждой семьи в индейском поселке платил обладателю энкомьенды — а в некоторых случаях непосредственно короне — один песо и половину фанеги маиса в год или их эквивалент (что не освобождало от других местных повинностей). Внедрение этих перемен заняло много времени (так как сначала нужно было распространить использование денег), и, как и следовало ожидать, в зависимости от ситуации их воздействие на простых людей было очень разным. Как правило, от этого бремени были освобождены представители знати и благородные люди, а также их личные подчиненные (mayeques), которых в некоторых поселениях было почти столько же, сколько и налогоплательщиков (macehuales).

Третье средство заключалось в том, чтобы стимулировать поселки индейцев организовывать поселения городского типа — с центральной площадью, возвышающейся церковью и прямыми улицами, какими они являются сегодня. Как правило, в каждом поселке индейцев формировалось несколько мест с такими чертами, одно из которых было главной частью, а остальные — второстепенными. В первые годы эти изменения происходили очень медленно, но в конце концов стали одним из самых важных факторов интеграции индейских поселков в колониальную систему и их постепенной трансформации.

Евангелизация была тесно связана с этими изменениями, так как монахи-наставники тоже имели отношение к описанному выше процессу. Не стоит забывать, что поселки индейцев являлись оперативной базой для служителей религии, которые стремились строить монастыри с храмами в каждом из поселков (преимущественно в главной части) и пропагандировали в каждом поселении культ того или иного святого; кроме того, они оказывали влияние на выборы органов республики и тратили значительную часть налоговых выплат на цели культа. Все это способствовало усилению новой самобытности поселков индейцев и укреплению центральной власти церкви. Опираясь на эту структуру, а также при помощи обучения детей и смены поколений монахи смогли (иногда силовым путем) подавить доиспанские ритуалы и авторитет доиспанских священников. Но в то же время они упрочили положительные стороны своей деятельности, распространяя культуру и давая полезные уроки по истории и языкам, о чем свидетельствуют произведения монаха Торибио де Мотолиниа и Бернардино де Саагуна. Они также начали возводить свои монументальные и живописные монастырские сооружения, рассчитанные на многочисленных посетителей и предназначенные для реализации части проекта по конкисте и аккультурации.

Еще один аспект этапа консолидации конкисты заключался в упрочнении связей с внешним миром, хотя и с некоторыми ограничениями. Учитывая, что метрополия не позволяла своим американским владениям пользоваться полной свободой в этом отношении, потоки людей, товаров и информации сильно контролировались и должны были подчиняться ограничениям, квотам и установленным маршрутам. В Испании единственным портом, которому разрешалось поддерживать связи с Америкой, была Севилья; в Новой Испании этой исключительной привилегией пользовался порт Веракрус. Для сравнения, торговля по Тихому океану была свободнее, и Новая Испания очень скоро установила связи с Перу, используя для этого порты Уатулько и Акапулько.

Несмотря на ограничения, иммиграция испанских поселенцев была значительной, и к середине века их число достигло 20 000 человек. Они поселялись в основном во внутренних районах (где были основаны города Антекера-де-Оахака и Вальядолид-де-Мичоакан), избегая горных и прибрежных участков. Наряду с Мехико и Пуэблой (а также Гвадалахарой в Новой Галисии и Меридой в Юкатане) эти города укреплялись как экономические и политические центры. В каждом из них был учрежден городской совет и храм со своим епископом (и другой совет, церковный), возводились здания европейского типа и развивались собственные культурные стили. Город Мехико стоял во главе не только из-за своего политического значения, но также из-за экономической и культурной значимости (в 1553 г. там был открыт университет), но и остальные города оказывали влияние на соседние территории, ограниченные соответствующими епископствами. Из этих территорий спустя время образовались некоторые интендантства поздней колониальной эпохи, а затем и штаты республики.

Одновременно с описанными выше событиями начался процесс биологического и культурного смешения. Хотя было много противников (особенно среди монахов) контактов между индейцами и испанцами и, хотя законодательство всегда подчеркивало разницу между ними, эти два сегмента населения очень скоро установили тесные взаимоотношения. В большинстве случаев это были неофициальные половые отношения, но были также и официальные браки, особенно между испанцами и знатными представительницами индейских народов. К 1550 г. на науатле и других индейских языках бегло разговаривали многие испанские поселенцы. Также немало касиков и представителей знати скоро приняли испанский язык, а в некоторых религиозных школах представителям индейской элиты объясняли премудрости испанской культуры, в частности, латинское ораторство (хотя и недолго). Кроме того, необходимо добавить к этому прибытие в Новую Испанию большого количества африканских рабов (около 15 000 к середине века). Большинство из них были мужчинами, и они быстро вступали в отношения с индейскими женщинами.

Дальнейшее смешение сопутствовало появлению новых для Месоамерики видов хозяйственной деятельности, последствия чего были ощутимы как внутри, так и вне региона. Внутри региона животноводство (особенно разведение коров и овец), производство пшеницы и сахара, разведение шелковичных червей и эксплуатация серебряных шахт привели к глубоким изменениям в окружающей среде; вне региона изменения произошли в торговле с Испанией и Перу, которая включала в себя торговлю серебром, красителями и промышленными изделиями (ткани, орудия производства, мебель). В то же время возник рынок труда (особенно в городах), появились новые транспортные средства (как правило, использовались кучера), и распространилось использование монет, которые чеканили в Мехико с 1536 г. Так были посеяны ростки капиталистической экономики, а Новая Испания стала участником мирового товарооборота.

Спрос растущего испанского населения и новые торговые возможности обусловили появление особого типа сельскохозяйственных предприятий с единой инфраструктурой, постоянной рабочей силой, строгой организацией и явным стремлением к прибыли. Первым примером стали сахарные заводы в окрестностях Куэрнаваки, чья рабочая сила в большинстве своем состояла из африканских рабов. В этих предприятиях можно увидеть зачаточную форму поместий, которые имели большое значение в сельской жизни Новой Испании.

Последним признаком консолидации конкисты было начало экспансии на север. Она началась с различных экспедиций и разведывательных путешествий, стимулом для которых была надежда найти богатства в вымышленных «семи городах Сиболы», расположенных где-то в центре континента, но особый импульс им придало открытие серебряных месторождений в Сакатекасе на территории Новой Галисии в 1548 г. Данный факт привлек в эти места и окрестности (земли, ранее занимаемые только племенами охотников и собирателей) огромное количество поселенцев разного типа, что способствовало прокладке дорог, появлению сельскохозяйственных земель и распространению животноводства.

Безусловно, на большей части Новой Испании установился мир, но это не означало, что конфликтов не было: конфликты продолжались и были довольно интенсивными; единственное, что они разрешались без особого скандала.

Если предыдущие годы можно охарактеризовать как период тесного контакта между индейцами и испанцами, то с 1530 по 1560 г. доминирующей темой стало превращение Новой Испании в нечто большее, чем то, о чем грезили конкистадоры. Однако проектов по построению страны было много, как и различных интересов, возникших в связи с этим. Испанцы в большинстве своем поддерживали один из трех основных проектов. Один из них непосредственно вытекал из опыта первых контактов, и его суть заключалась в системе косвенного господства, основанной на сохранении доиспанских владений, и в которой главными звеньями остались бы обладатели энкомьенд, служители церкви и касики. Другими словами, Новая Испания должна была консолидироваться как закрытое и консервативное сообщество вассального характера, в котором власть и принятие решений являются прерогативой привилегированных лиц. Согласно идее этого проекта, надо было наградить конкистадоров, никто лучше монахов-наставников не смог бы защитить интересы веры, а касики были необходимы для осуществления господства.

Но этой точки зрения не придерживались другие испанцы, и особенно поселенцы, которых становилось все больше и больше. В принципе они требовали своего собственного пространства и правительства, которое представляло бы их интересы, так как они не собирались подчиняться власти обладателей энкомьенд, что было логичным. Учитывая, что они имели численное преимущество в новых городах, они поддерживали проект формирования сильных городских советов с большой автономией. Они также были заинтересованы в индейцах в качестве рабочей силы, но этим правом преимущественно пользовались обладатели энкомьенд, священники и касики. В вопросах веры они предпочитали епископов и мирское духовенство. Они хотели, чтобы Новая Испания была более похожа на Испанию с более открытым и свободным обществом, а также с более прямым господством, ориентированным на эксплуатацию.

Третий вариант был предложен короной, которая допускала некоторое пространство для описанного выше проекта, но предпочитала сильную центральную власть, которая позволяла бы управлять не только индейцами, но и испанцами, и которая, помимо прочего, гарантировала бы Испании максимальную прибыль от страны и ее жителей. Контролировать испанцев оказалось сложнее всего, так как почти все те, кто пересекал Атлантику, были людьми амбициозными и непокорными.

Корона знала, что, несмотря на свой авторитет, она не располагала эффективными средствами управления — армией и бюрократическим аппаратом, и когда было необходимо принять новые законы, ограничить претензии обладателей энкомьенд и монахов или контролировать агрессивные городские советы, ей приходилось использовать политические средства и запасаться терпением. То, что королевская власть была ограничена, стало очевидным в 1543 г., когда намерение короны наложить ряд ограничительных мер, называемых «Новые законы», встретило мощный протест. В Перу угроза местным интересам была настолько велика, что вспыхнуло восстание, в результате которого был убит вице-король. Вице-королю Мексики Антонио де Мендосе этот урок пошел на пользу: он понял, что лучше выждать, создать противоречивое законодательство, столкнуть между собой различные интересы и вмешаться только для того, чтобы принять решение в последней инстанции. Он полагал, что такая система правления будет оптимальной для поддержания спокойствия среди недисциплинированных испанцев Новой Испании, и доказал это в 1549 г., когда смог создать выгодные для поселенцев налоговые условия (так называемое распределение — схема обязательной, хотя и оплачиваемой, работы, налагаемой на поселки индейцев) так, чтобы это не воспринималось как ограничение интересов обладателей энкомьенд.

Обстоятельства благоприятствовали проекту короны, так как экономическая динамика и экспансия на север служили выпускным клапаном, который успокаивал самых амбициозных и недовольных. Это также позволило не допустить серьезных столкновений с поселками индейцев, которые в случае недостатка имеющихся средств, вероятно, были бы неизбежными. Экспансия, к примеру, открывала возможности для развития животноводства. Даже индейцы нашли пользу в динамике и росте страны, и некоторые из них, пользуясь спросом на рабочую силу и личной свободой, которой раньше у них никогда не было, переехали в города или на север. Этими возможностями воспользовались метисы, которые обычно отличались врожденной культурной гибкостью, позволявшей им быстро адаптироваться практически к любому обстоятельству.